Возвращение в прошлое 1 страница

Люди, испытавшие в прошлом что-то приятное, в последствии тяготеют к тому, чтобы повторить эти переживания. Самые добрые наши воспоминания относятся, как правило, к счастливому периоду раннего детства и зачастую связаны с родителями. Постарайтесь вернуть свою жертву к моментам детства. Включив себя в Эдипов треугольник, поместите ее в позицию ребенка. Не понимая природы собственной эмоциональной реакции, она даже не заметит, как полюбит вас. Можно обратиться к прошлому по-другому, позволив жертве сыграть роль ласкового и заботливого родителя. В любом случае вы предлагаете им осуществить запретную фантазию: шанс вступить в любовную связь с мамочкой или папулей, сыном или дочуркой.

Эротическая регрессия*

Став взрослыми, мы склонны придавать слишком большое значение своему детству, идеализируем и переоцениваем его. Мы легко и охотно забываем, какие страдания причиняли нам в детстве беспомощность, слабость, зависимость и бессилие. Мы и не вспоминаем об этом, рисуя себе сентиментальную картинку этакого потерянного рая. Мы не помним боль, в памяти остаются одни только радости. Почему? Потому что ответственность и многочисленные обязанности взрослой жизни ложатся на наши плечи тяжким бременем — таким тяжким, что мы втайне тоскуем по безмятежной поре детства вместе с ее зависимостью, тоскуем по тем людям, которые окружали нас заботой, помогали во всем, брали на себя решение наших проблем. Надо сказать, что — осознаем мы это или нет — наши мечты о детстве несут и определенный эротический заряд, поскольку чувство зависимости от взрослого у ребенка подсознательно окрашено сексуальными полутонами. Дайте людям ощущение, что они, как в детстве, защищены и могут на вас положиться, и они перенесут на вас самые разнообразные свои фантазии — включая чувство влюбленности или сексуального влечения,— которые прежде связывали с другими. Мы даже себе не признаемся в этом, однако все мы мечтаем вернуться в прошлое, в детство, подобно лягушачьей шкурке сбросить с себя обличье взрослых и дать выход детским эмоциям, еще сохранившимся глубоко в душе.

С самого начала своей профессиональной деятельности Зигмунд Фрейд столкнулся с непонятным феноменом: многие пациентки влюблялись в него. Со временем объяснение было найдено: на своих сеансах Фрейд помогал пациентке погрузиться в воспоминания детства, в которых, согласно его теории, и крылись причины болезни или невроза. Она рассказывала о своем отношении к отцу, о том, как впервые испытала чувство нежности и любви, а также о том, как столкнулась с пренебрежением и грубостью. Процедура пробуждала сильнейшие эмоции и воспоминания. В каком-то смысле женщина совершала путешествие во времени, возвращаясь назад, в детство. Этот эффект еще усиливался тем, что сам Фрейд был немногословен, держался довольно отстраненно, порою даже холодно, но вместе с тем сочувственно — другими словами, своим поведением и отношением он вполне соответствовал традиционной фигуре отца. К тому же во время сеанса пациентка лежала на кушетке в беспомощном, пассивном положении, что и чисто внешне подкрепляло ассоциации с ролями родителя и ребенка. В конце концов наступал момент, когда пациентка, запутавшись, проецировала некоторые из тех чувств, анализом которых они занимались, на самого Фрейда. Сама того не сознавая, она отождествляла его со своим отцом. Фрейд назвал этот феномен «перенесением», и это понятие стало важной частью его методики лечения. Психоаналитик, добиваясь того, чтобы пациенты переносили подавляемые эмоции на него, получал возможность вскрывать их внутренние проблемы и переводить их с бессознательного на сознательный уровень.

Эффект перенесения, однако, проявлялся настолько мощно, что с некоторыми пациентками, ослепленными вспыхнувшим чувством, Фрейд просто не мог работать. В самом деле, перенесение — действенный способ формирования сильной эмоциональной привязанности — не в этом ли и заключается суть и конечная цель любого обольщения? Метод имеет широчайшее применение и за пределами психоанализа. Чтобы использовать его в реальной жизни, вам придется взять на себя роль психоаналитика, поощряя людей к разговорам об их детстве. Большинство пойдет на это охотно и с радостью, а наши воспоминания так живы и эмоциональны, что какая-то часть нас возвращается в прошлое от одних разговоров о детских годах. К тому же в доверительных беседах то и дело всплывают маленькие секреты: мы извлекаем важную информацию о слабостях, особенностях характера, информацию, которую мы должны собирать по крупицам, не упуская ничего. Не принимайте каждое слово своих объектов за чистую монету: вы часто будете сталкиваться с тем, что они драматизируют или, напротив, идеализируют события детства. Слушая их рассказы, обращайте самое пристальное внимание на интонации голоса, паузы, всевозможные неконтролируемые жесты, движения, нервные реакции, а особенно на все то, о чем говорится с неохотой, что они отрицают, что заставляет их нервничать. Многие слова и утверждения на самом деле имеют противоположное значение. Если, к примеру, они говорят вам, что ненавидели своего отца, можете быть уверены, что за этим скрывает-

ся большое разочарование — в действительности они любили отца сильно, может, даже слишком сильно, но, скорее всего, никогда в жизни не получали от него достаточно ласки, внимания, всего того, чего ожидали. Внимательно прислушивайтесь к тем темам и историям, которые всплывают в разговоре снова и снова. Самое важное — научитесь анализировать эмоциональные реакции и видеть, что стоит за ними.

Пока они говорят, вы должны оставаться в роли психоаналитика, внимательного, но невозмутимого, слушать молча, время от времени вставляя нейтральные замечания, не порицая никого и не высказывая своих оценок. Позаботьтесь о том, чтобы удерживать определенную дистанцию, а по сути дела, сохранять некоторое равнодушие — и тогда они начнут переносить свои эмоции и проецировать самые различные фантазии на вас. С той информацией, которую вам удастся собрать об их детстве, и с тем капиталом доверия, который вы стяжаете, уже можно начинать работать над регрессией. Предположим, вы докопались до существования в прошлом сильной привязанности между ребенком и одним из родителей, братом или сестрой, учителем или еще кем-то — речь идет о какой-либо ранней привязанности, отбросившей тень на всю дальнейшую жизнь вашего избранника. Разобравшись, что именно оказало столь мощное воздействие на него, вы сможете принять на себя эту роль. А может статься, что вы обнаружите в его прошлом дефект, зияющую брешь — например, нелюбящего отца. Теперь начинайте действовать как родитель, но заменяя при этом исходные равнодушие и пренебрежение теплотой и любовью, которых никогда не давал вашему объекту настоящий родитель. У каждого с детства остались незажившие раны — разочарования, болезненные воспоминания, утраты. Завершите то, что не было завершено. Дознайтесь, чего всю жизнь недоставало вашим объектам, и у вас в руках ингредиенты, из которых можно состряпать великолепное обольщение.

Главное при этом — не просто болтать, предаваясь воспоминаниям. Этого мало. Вам требуется нечто большее — заставить людей проиграть в своей настоящей жизни некоторые мотивы из прошлого, да так, чтобы они и не догадывались о том, что происходит. Регрессия, которую вы можете вызвать, распадается на четыре основных типа.

Регрессия в младенчество. Первые в жизни узы — узы между матерью и ребенком — самые крепкие. Человеческим детям, в отличие от детенышей большинства животных, свойственен длительный период беспомощности, слабости, на всем протяжении которого они полностью зависят от матери. Это и создает привязанность, которая оказывает мощное воздействие на всю их последующую жизнь. Работая над регрессией этого типа, очень важно воссоздать ощущение беззаветной любви матери к своему дитяти, любви безоговорочной, не зависящей ни от каких условий. Ни при каких обстоятельствах не осуждайте свои объекты — позволяйте им делать, что заблагорассудится, даже плохо себя вести, в то же время окружите их любовной заботой, теплом и уютом. Многие при этом почувствуют, что словно вернулись в раннее детство, когда мама была всегда рядом, утешала и помогала. Это действует практически на любого человека, поскольку безоговорочная любовь наиболее редка и ценится особенно высоко. Вам даже не потребуется применяться к каким-то конкретным деталям их детства: такой род привязанности приходилось испытывать почти всем людям. Уделите внимание тому, чтобы усилить это чувство погружения в радостный мир детства — теплая атмосфера, приятные занятия, яркие, веселые краски.

Эдипова регрессия. После связи матери и ребенка следует Эдипов треугольник, составленный матерью, отцом и ребенком. Треугольник этот формируется в период самых ранних, неосознанных эротических фантазий у ребенка. Мальчику хочется, чтобы мать принадлежала только ему, у девочки возникает такое же желание по отношению к отцу, однако добиться этого никогда не удается, поскольку у детей всегда имеются конкуренты: за любовь и внимание родителя с ними соперничает второй родитель или другие взрослые. Безоговорочная любовь младенчества уходит: теперь, и это неизбежно, родители иногда отказывают ребенку, когда он их о чем-то просит. Перенесите свою жертву в этот период жизни. Играйте роль родителя любящего, но порой строгого и требовательного. Детям вообще-то нравится строгость в разумных количествах — как доказательство того, что взрослым они небезразличны. И взрослые дети тоже будут рады, если к вашей нежности примешается немного строгости и жесткости.

В отличие от младенческой Эдипову регрессию необходимо изготовить точно по индивидуальной мерке. Все зависит от того, что вам удастся разузнать. Не владея достаточной информацией, вы рискуете потратить время зря. Вы, например, станете нянчиться со своим объектом, как с ребенком, проявляя строгость и требовательность, и все это лишь для того, чтобы в конце концов столкнуться с разочарованием: может выясниться, что ваше продуманное поведение вызывает у этого человека только отрицательные эмоции — уж слишком много строгостей и дисциплины было в его детстве. Или, к примеру, вы наведете на воспоминания о родителе, которого объект боялся или ненавидел, и неприязнь будет автоматически перенесена на вас. Не начинайте погружения в прошлое, пока не выясните всего, что только можете, о детских годах своего объекта — от чего он страдал, чего ему не хватало, чем он был «перекормлен» и так далее. Если объект был сильно привязан к родителю, но эта привязанность носила частично негативный характер, Эдипова регрессия все же может оказаться весьма эффективной. Мы всегда испытываем двойственные чувства по отношению к родителю: с одной стороны, мы его любим, но, с другой стороны, одновременно мучаемся от сознания своей зависимости от него. Не бойтесь вызвать к жизни эти противоречивые переживания, которые вовсе не мешают нам испытывать к родителям самую глубокую привязанность. Не забудьте внести эротическую нотку в свое родительское поведение. Теперь ваши объекты не только могут получить отца или мать в свое полное распоряжение, они получают нечто большее — что-то, что было прежде запрещено, а теперь дозволено.

Регрессия к идеалу. В детстве мы нередко создаем в своем воображении некую идеальную фигуру. Сначала это такой человек, каким мы сами хотели бы стать. Мы представляем себя отважными путешественниками, романтическими героями. Затем, становясь подростками, мы переключаем внимание с себя на окружающих, часто проецируя на них свои представления об идеале. Наша первая любовь — мальчик или девочка — может показаться нам носителем тех идеальных качеств, которыми хотели обладать мы сами (или нам может казаться, что идеальными будут наши отношения с ними). Чаще всего мы не расстаемся со своими идеалами, только с годами закапываем их поглубже. Втайне мы страдаем от разочарования, мучаемся из-за того, что приходится постоянно идти на компромисс, из-за того, что с возрастом все отдаляемся от идеала. Помогите своему объекту вновь пережить встречу с юношеским идеалом, оказаться рядом с тем человеком, с которым ему хотелось быть,— и вы вызовете другой тип регрессии, создадите ощущение возврата в отроческий возраст. Отношениям между вами и тем, кого вы соблазняете, в большей мере свойственно равенство, чем в предыдущих случаях,— они больше напоминают отношения между братом и сестрой. И на самом деле часто идеалом для нас становятся именно наши братья или сестры. Чтобы добиться такого эффекта, приложите все усилия, чтобы воспроизвести глубокое и чистое настроение юношеской влюбленности.

Обратная родительская регрессия. В этом случае возвращаться в детство придется вам: вы должны сознательно сыграть роль милого, очаровательного ребенка, к тому же не чуждого сексуальности. Молодые всегда кажутся чрезвычайно обольстительными людям постарше. В обществе юных у них возникает такое чувство, будто их собственная молодость вернулась. Но на самом деле они все-таки старше, и вот к вселяющему силы заряду бодрости, который несет общение с молодыми людьми, примешивается приятная возможность поиграть в их отца или мать. Если ребенок потенциально способен испытывать эротические чувства по отношению к своему родителю — чувства, которые подавляются в зародыше,— то с аналогичной проблемой со своей стороны может сталкиваться и родитель. В отношениях со своими объектами возьмите на себя роль ребенка, и некоторые из этих подавляемых и загнанных вглубь эротических чувств выявятся. Может показаться, что эта стратегия требует внушительной разницы в возрасте, однако это не всегда так. Черты маленькой девочки, подчеркнуто выраженные у Мэрилин Монро, действовали с не меньшей силой на ее ровесников. Акцентируя собственную слабость или беззащитность, вы к тому же предоставляете своим объектам приятную возможность изобразить защитника.

Несколько примеров

1. Родители Виктора Гюго разошлись вскоре после появления на свет будущего писателя в 1802 году. Причиной развода послужила связь матери Виктора, Софи, с генералом, начальником ее мужа. Она забрала троих своих сыновей у отца и уехала из Парижа, объявив, что будет растить детей сама. Отныне мальчики вели сумбурную жизнь с частыми переездами, периодически страдая от недостатка средств, в то время как мать была увлечена продолжающейся интрижкой с генералом. Из всех мальчиков Виктор более всех был привязан к матери, он идеализировал ее, соглашался с ней во всем и разделял все ее воззрения, унаследовав от нее и ненависть к отцу. Но в детстве ему никогда не доставалось вдоволь ласки и внимания от своей обожаемой матушки. В 1821 году она умерла в бедности и долгах. Виктор долго не мог оправиться от потрясения, вызванного ее смертью.

Год спустя Гюго женился на девушке, с которой его связывала еще детская влюбленность. Адель внешне удивительно походила на его мать. Жизнь в браке поначалу складывалась удачно, однако сходство Адели с его матерью оказалось не только внешним: в 1832 году Гюго обнаружил, что жена изменяет ему с французским литературным критиком Сен-Бёвом, который к тому же считался тогда лучшим другом писателя. В те годы Гюго уже приобрел известность, но так и не научился быть расчетливым. Он, в сущности, всегда был простодушным человеком, о таких говорят «душа нараспашку». И все же у него не поворачивался язык рассказать кому-то об этой двойной измене: это было слишком унизительно. Он решил проблему по-своему — сам стал заводить бесчисленные связи с актрисами, куртизанками, замужними дамами. Гюго не знал удержу, порой назначая свидания поочередно двум, а то и трем разным женщинам в один день.

В конце 1832 года одну из пьес Гюго наметили к постановке в театре, и он проводил отбор актеров на роли. Двадцатишестилетняя актриса Жюльетт Друэ пробовалась на одну из второстепенных ролей. Обычно державшийся в дамском обществе легко и непринужденно, Гюго вдруг почувствовал такую скованность в присутствии Жюльетт, что начал заикаться. Перед ним, без сомнения, была самая прекрасная из всех женщин, которых ему приходилось видеть в своей жизни. Ее красота в сочетании со спокойной сдержанностью испугала его. Нечего и говорить, что Жюльетт получила роль. А Гюго обнаружил, что молодая актриса постоянно присутствует в его мыслях. Ее всегда окружали толпы обожателей. Нечего и надеяться, что она может снизойти до него, обратить на него внимание,— по крайней мере, он так думал. Однако как-то вечером он попросил разрешения проводить ее до дому после спектакля, и, к его радости, она отнеслась к этому как к должному — его предложение не удивило и не рассердило ее, более того, она пригласила его зайти. Он остался у нее на ночь, и вскоре они проводили вместе почти каждую ночь.

Гюго вновь был счастлив. К его радости, Жюльетт бросила сцену, перестала общаться с прежними друзьями и даже выучилась готовить. Раньше она любила модно одеваться и не пропускала ни одной вечеринки; теперь она стала секретарем Гюго, редко выходила из дома, который он для нее купил, и жила, казалось, только его посещениями. Однако спустя некоторое время Гюго вернулся к старому образу жизни, начал заводить интрижки на стороне. Она не сетовала — ведь он всегда возвращался к ней. И Гюго действительно все больше привязывался к ней.

В 1843 году трагически погибла любимая дочь Гюго, что повергло его в глубочайшее горе. Единственным способом забыться и отвлечься от грызущей тоски были новые интрижки. Вскоре он встретил и полюбил молодую замужнюю даму, принадлежавшую к аристократическому обществу, Леони д'Оне. С Жюльетт он виделся все реже и реже. Прошло несколько лет, и Леони в полной уверенности, что он предпочтет ее, предъявила ультиматум: он должен полностью отказаться от встреч с Жюльетт, в противном случае между ними все кончено. Гюго не пошел у нее на поводу. Вместо этого он предложил устроить соревнование: он будет встречаться с обеими, а через некоторое время сердце подскажет ему, которую предпочесть. Леони выходила из себя от ярости, но поделать ничего не могла. Роман с Гюго к тому времени уже привел к крушению ее брака, пошатнулось и ее положение в обществе; теперь она зависела от него. Ей ничего не оставалось, как согласиться,— правда, она была уверена в своей победе: ведь она находится в самом расцвете лет, а в волосах у Жюльетт уже проглядывает седина. Итак, она старалась делать вид, что предложенное состязание ее устраивает, но время от времени она не выдерживала, срывалась и осыпала его упреками. Жюльетт, напротив, держалась так, будто ничего особенного не происходит. Когда бы Гюго ни пришел к ней, она встречала его приветливо, стараясь, как всегда, окружить материнской лаской и теплом.

Состязание затянулось на несколько лет. В 1851 году у Гюго произошел конфликт с Луи-Наполеоном, кузеном Наполеона Бонапарта, в то время президентом Франции. Гюго в прессе подвергал нападкам диктаторские замашки президента, критиковал его желчно, остроумно, но безрассудно, поскольку мстительность Луи-Наполеона была общеизвестна. Жюльетт, опасаясь за жизнь писателя, настояла, чтобы он из своего дома перебрался к друзьям, а затем, выправив фальшивый паспорт, тайком уехал в Брюссель. Все шло по намеченному плану: спустя некоторое время Жюльетт присоединилась к нему и привезла вещи, которыми он дорожил больше всего. Надо ли говорить, что этот отважный поступок помог ей стать победительницей в затянувшемся состязании.

И все же, когда Гюго несколько обвыкся на новом месте, его интрижки возобновились. Наконец, опасаясь за здоровье немолодого уже писателя и боясь, что ей уже не под силу соперничать с очередной двадцатилетней кокеткой, Жюльетт выдвинула спокойное, но твердое требование: больше никаких женщин, в противном случае она оставит его навсегда. Гюго, захваченный врасплох, понял, что она говорит серьезно, взвесив каждое слово; он разрыдался и, опустившись перед ней на колени, поклялся на Библии, а затем на томике своего знаменитого романа «Отверженные», что никогда более не собьется с пути истинного. Клятву свою он держал до самой смерти Жюльетт, последовавшей в 1883 году.

Толкование. Любовная жизнь Гюго была результатом его отношения к матери. Ему всегда недоставало ее любви. Женщины, с которыми он вступал в связь, почти всегда внешне походили на нее, он словно пытался восполнить таким образом дефицит материнской любви. Жюльетт Друэ не знала ничего этого, когда познакомилась с Гюго, однако, по всей видимости, безошибочно уловила две вещи: глубокое разочарование, причиненное ему женой, а также то, что всю жизнь он так и не повзрослел. Его эмоциональные всплески, постоянная потребность во внимании — это черты, свойственные, скорее, маленькому мальчику, чем взрослому мужчине. Они оставались вместе до самого конца именно потому, что эта женщина смогла дать ему то, чего он всегда был лишен: настоящую, крепкую и не ставящую никаких условий материнскую любовь.

Жюльетт никогда не осуждала и не критиковала Гюго за его безобразные выходки; у нее он чувствовал себя в полной безопасности, словно в утробе матери. В ее присутствии он еще более чем обычно, чувствовал себя маленьким мальчиком. Мог ли он в чем-то отказать ей или бросить ее? Когда же в конце концов она пригрозила, что оставит его, он расплакался, как испуганный ребенок, потерявший мать. К концу жизни ее власть над ним была полной и всеобъемлющей.

Любовь «ни за что» — редкость, ее трудно встретить. Но именно о такой любви все мы мечтаем. Вам не обязательно заходить так далеко, как Жюльетт Друэ: обычно малейшего намека на преданность и внимание или на то, что вы принимаете своих возлюбленных такими, каковы они есть, со всеми недостатками, достаточно, чтобы они заняли по отношению к вам позицию ребенка. Их может немного испугать чувство зависимости от вас, они могут испытать подспудное ощущение раздвоенности, периодически может возникать потребность в самоутверждении, как это бывало с Гюго, когда он пускался во все тяжкие. Но привязанность к вам будет по-прежнему крепкой, и они будут возвращаться к вам в поисках материнской любви, никогда ранее не испытанной ими или навеки утраченной — и вдруг обретенной, благодаря вам.

2. На рубеже девятнадцатого и двадцатого веков в маленьком германском городке жил учитель Мут; работал он в школе для мальчиков. К своим ученикам Мут с годами начал испытывать живейшую ненависть. Ему было уже под пятьдесят, много лет он служил в одной и той же школе, втолковывая детям основы греческого и латыни — приверженец классических наук, настоящий книжный червь. Он всегда требовал от мальчиков строгой дисциплины, но в последнее время обстановка стала невыносимой: ученики совсем отбились от рук, их не интересовал Гомер. Они слушали отвратительную музыку, читали только современные книжки. В мальчишках бродил бунтарский дух, однако Мут видел в них кучку ленивых разгильдяев. Ему нестерпимо хотелось проучить их, сделать их жизнь невыносимой: в ответ на их бесчинства он прибегал к наказаниям. Чаще всего это помогало.

Однажды ученик, которого Мут особенно недолюбливал,— высокомерный, хорошо одетый юноша по имени Ломан — встал и заявил: «Я не могу работать в этой комнате, учитель. Здесь слишком пахнет тиной». (Тина было прозвище, которым мальчики нарекли учителя.) Учитель подскочил к Ломану и, заломив ему руку назад, вытолкал из класса. После уроков он заметил, что Ломан оставил в классе тетрадку для упражнений и, рассеянно пролистывая ее, обнаружил запись об некоей артистке Розе Фрёлих. В голове учителя родился план: он поймает Ломана с этой артисткой — без сомнения, женщиной сомнительной репутации — и добьется исключения мальчишки из школы.

Первым делом нужно было узнать, где она выступает. Проделав огромную работу, он наконец обнаружил ее след в клубе «Голубой ангел». Он отправился туда. Прокуренный зал был полон мужчин, по виду рабочих — он привык смотреть на таких свысока. Роза была на сцене, пела какую-то песенку. Ее манера смотреть, словно она заглядывала прямо в глаза каждому в зале, была довольно вульгарной, однако Муту это почему-то показалось очаровательным. Он немного расслабился, выпил вина. После представления он прошел в ее уборную, намереваясь допросить ее с пристрастием насчет Ломана. Очутившись у нее, он вдруг почувствовал странную неловкость, но, собрав всю свою решимость, обрушился на нее с обвинениями в том, что она совращает школьников, пригрозив, что обратится в полицию. Роза, однако, не казалась ни испуганной, ни смущенной. Она обернула слова Мута против него: может, это он совращает мальчиков. Она говорила насмешливо, в голосе слышалась издевка. Да, Ломан дарит ей цветы и угощает шампанским — так что с того? Никто прежде не разговаривал с Мутом подобным образом; обычно люди терялись от его резкого, авторитарного тона. Казалось бы, он должен почувствовать себя оскорбленным: она, женщина ниже его по положению, говорила с ним, школьным учителем, как с равным. Удивительно, но он не рассердился и не ушел — что-то удержало его.

Она замолчала и начала натягивать на ногу чулок, не обращая на Мута никакого внимания; он не отрываясь следил за тем, как она растирает обнаженное колено. Он заставил себя вернуться к разговору о Ломане и полиции. «Вы не представляете себе, что это за жизнь,— сказала она.— Всякий, кто сюда приходит, думает, что он — единственный, что, кроме него, на берегу нет ни одного камешка. А если им отказываешь, начинают угрожать полицией!» «Мне очень жаль, если я оскорбил чувства дамы»,— проговорил он робко. Когда он поднялся со стула, их колени соприкоснулись, и по спине у него пробежал холодок. А она — теперь она была с ним любезна, предложила вина. Она пригласила его заходить еще, а потом, извинившись, убежала на сцену.

Весь день назавтра он вспоминал ее голос, ее лицо. Думать о ней во время урока казалось чем-то запретным и потому волновало. Едва дождавшись вечера, он отправился в клуб, убеждая себя, что собирается выследить и поймать на месте преступления Ломана, и вновь оказался в уборной Розы, снова пил вино и ощущал странное безволие. Она попросила его помочь застегнуть ей платье; все выглядело так, будто ему оказана честь, и он был благодарен за это. Помогая ей затянуть корсет, он совсем забыл о Ломане. Он с трепетом ощущал, что его вводят в новый, незнакомый ему мир. Она легонько щипала его за щеки, трепала по подбородку и время от времени позволяла ему украдкой увидеть, как стягивает чулки, обнажая ноги.

Теперь учитель Мут стал завсегдатаем «Голубого ангела» — каждый вечер он спешил туда, к Розе, помогал ей одеваться, любовался на нее во время выступлений, испытывая странную гордость. Он стал бывать в клубе настолько часто, что Ломан и его приятели перестали там появляться. Он занял их место — теперь он приносил ей цветы, платил за ее шампанское, прислуживал ей. Да, такому старику, как он, удалось взять верх над самонадеянным мальчишкой Ломаном! Ему нравилось движение, которым она поощрительно трепала его подбородок, когда ему удавалось чем-то угодить ей. А когда она сердилась, бросала ему в лицо пуховку для пудры или сталкивала со стула — тут он приходил в настоящий восторг. Ведь это означало, что он нравится ей. Мало-помалу он привык выполнять все ее капризы. Это обходилось в копеечку, но он не жалел денег, не позволяя ей встречаться с другими мужчинами. В конце концов он сделал ей предложение. Они поженились, это вызвало скандал в обществе: он потерял работу, а там и все свои сбережения; все кончилось тем, что он оказался за решеткой. Однако до самого конца он ни в чем не винил Розу. Напротив, он чувствовал угрызения совести из-за неспособности дать ей все, чего она заслуживает.

Толкование. Учитель Мут и Роза Фрёлих — персонажи романа Генриха Манна, написанного в 1905 году. Позднее по нему был снят фильм «Голубой ангел», в главной роли снялась Марлен Дитрих. То, как Роза обольстила Мута, полностью вписывается в классическую схему Эдиповой регрессии. Во-первых, женщина обращается с мужчиной так, как мать обращается с маленьким мальчиком: она бранит его, но не агрессивно, а, скорее, нежно поддразнивая. Она, как и мать, понимает, что тот, кто рядом с нею, слаб и плохо ведет себя не со зла. Она не скупится на похвалу и поощрение. Когда мужчина начинает погружение в прошлое, она добавляет к отношениям физический компонент — как бы случайные, волнующие прикосновения, тончайшие сексуальные обертоны. В награду за регрессию мужчина получает то, что неосуществимо в реальной жизни — возможность переспать с «матерью». В отношении к матери всегда присутствует элемент состязания, который даже преувеличивает значение материнской фигуры. Мужчина хочет владеть ею единолично — желание, осуществлению которого в детстве всегда мешал отец, но сейчас, когда соперники — просто другие мужчины, это становится вполне реальным.

Главное для регрессии этого типа — видеть в своих объектах детей и обращаться с ними соответственно. Ничто в них не кажется вам угрожающим, вы не принимаете всерьез ни их положения в обществе, ни авторитета. Ваша манера держаться не оставляет сомнений в том, что вы считаете себя более сильной стороной. Чтобы добиться такого эффекта, полезно представить себе, как выглядели эти люди в детстве; сильные и влиятельные, они неожиданно утрачивают все влияние и силу, стоит вам в воображении вернуть их в детство. Не забывайте, что Эдиповой регрессии подвержены люди определенного типа. Ищите таких, кто, подобно учителю Муту, всячески стараются подчеркнуть свою взрослость — нетерпимых, застегнутых на все пуговицы пуритан, зацикленных на себе. Они силятся подавить свои регрессивные тенденции, скрывая за строгостью свои слабости. Часто именно те, кто на первый взгляд держится особенно уверенно и прекрасно владеет собой, вполне созрели для регрессии. В действительности они втайне мечтают об этом, а их власть, положение и ответственность — скорее тягостное бремя, чем удовольствие.

Дата добавления: 2014-11-06