Смысловой сферы личности 3 страница

глава 4. динамика и трансформации смысловых структур

ливается, приобретая характер сверхсильной мотивации. Происхо­дит интенсивное смыслообразование, которое приводит к тому, что все объекты внешнего мира теряют элементы своего объективного значения» (Антонян, Гульдан, 1991, с. 206).

Поражения лобных долей мозга. Феноменология больных с по­ражениями лобных долей являет картину полного выпадения смыс­ловой регуляции и подчинение поведения чисто ситуационным факторам, внешней стимуляции. «Эти больные не строили никаких планов на будущее: они с одинаковой готовностью соглашались как с тем, что не в состоянии работать по прежней профессии, так и с тем, что могут успешно продолжать прежнюю деятельность. Больные редко писали письма своим родным, близким, не огорча­лись, не волновались, когда не получали писем. Отсутствие чувства горечи или радости часто выступало в историях болезни при опи­сании психического статуса подобных больных. Чувство заботы о семье, возможность планирования своих действий были им чужды. Они выполняли работу добросовестно, но с таким же успехом могли бросить ее в любую минуту. После выписки из госпиталя такой больной мог с одинаковым успехом поехать домой или к товарищу, который случайно позвал его. Действия больных не были продиктованы ни внутренними мотивами, ни их потребностями» (Зейгарник, 1986, с. 115). Аспонтанное, ситуационное поведение та­ких больных носит порой гротескный характер, что является, по всей очевидности, следствием разрушения системы смысловой ре­гуляции в целом. «Деятельность больного лишена смысловой ха­рактеристики и замещается действиями, за которыми не стоит смыслообразующий мотив. Доведенная до своего апогея аспон-танность разрушает в корне строение деятельности, лишает ее основного человеческого качества личностного отношения и ос­мысленной направленности, критичности и подконтрольности» (там же, с. 126).

Афазия. Специфические изменения смысловой регуляции были зафиксированы у больных афазией и логоневрозом (Глозман, 1987). Поскольку в первую очередь эти заболевания вызывают нарушение нормальной коммуникации с окружающими, у них происходит по­вышение значимости речевой деятельности, которая становится смыслообразующей, первичной по отношению ко всем другим ви­дам деятельности. Перестройка иерархии мотивов влечет за собой как позитивные следствия (стойкая мотивация к целенаправлен­ной реабилитации), так и негативные (развитие защитных форм деятельности, направленных на сокрытие нарушений, «страх речи»). Использованные в восстановительном обучении методы групповой реабилитации оказались эффективными в коррекции расстройств

4.6. патология смысловой регуляции______________________ 325

операционально-технических нарушений. Ж.М.Глозман (1987) рас­ценивает эти результаты как иллюстрацию деятельностного опос­редствования мотивационно-смысловых образований.

Инволюционные изменения. Подробный анализ инволюционных изменений личности у престарелых, проживающих в домах-интер­натах, был выполнен В.В.Болтенко (1980). Для процессов старения типично сужение и обеднение смысловой сферы, сужение системы ценностей и актуализация, а затем отмирание приобретенных со­циальных качеств, сужение и снижение уровня потребностей, от­мирание смыслов, отмирание и склеивание смысловых конструктов. Само по себе обеднение и сужение смысловой сферы не является патологией, пока сохраняется упорядоченность смысловой системы, обеспечивающая основной резерв адаптации и компенсации в ста­рости. Собственно патологией личности при старении является, по мнению В.В.Болтенко, деструкция смысловой сферы, то есть раз­рушение связей между составляющими смысловыми единицами.

Соматические заболевания. Разнообразные изменения смысло­вой регуляции при различных видах соматических заболеваний были описаны в работах В.В.Николаевой (1987; Соколова, Никола­ева, 1995). Так, для больных с хронической почечной недостаточ­ностью, согласно данным В.В.Николаевой и Т.Н.Муладжановой, характерно снижение общей энергетики, в частности, снижение побудительной силы мотивов, влекущее за собой сужение круга мотивов, побуждающих к деятельности. Являющаяся следствием хронической болезни повышенная фиксация на себе, на обеспе­чении специфических нужд приводит к обесцениванию многих других значимых для здоровых людей вещей. Им также присуще сокращение временной перспективы и гипертрофия значимости настоящего (Николаева, 1987, с. 49, 138). В.В.Николаева объясняет этот и другие подобные факты несоответствием между операцио­нальной обеспеченностью деятельности и ее смысловой стороной: ограничение операциональных возможностей и невозможность ре­ализации смыслов влечет за собой и перестройку смысловой сфе­ры, точнее, ее «подстройку» под наличные возможности (там же, с. 67). Другим механизмом изменений смысловой сферы является смысловое отношение к самой болезни, влияющее на другие сфе­ры жизнедеятельности. Так, у несовершеннолетних больных дер­матитами, особенно в подростковом возрасте, их заболевание выступает как серьезная преграда к осуществлению полноценного общения со сверстниками. Результатом является специальная раз­ветвленная деятельность по сокрытию болезни от окружающих и ограничения в общении. Только в более старшем возрасте возника­ет более полное осознание болезни и ее последствий и развитие

I

326 глава 4. динамика и трансформации смысловых структур

системы компенсаций, направленных, наоборот, на преодоление ограничений в общении (там же, с. 115—116).

В.В.Николаева не ограничивается констатацией тех или иных изменений, но весьма подробно прописывает их психологические механизмы. «Неопределенность прогноза или негативный прогноз нарушают возможности планирования жизненных целей, сужают временную перспективу, необходимую для нормальной человечес­кой жизнедеятельности. Активность, целеустремленность, установ­ка на самореализацию и достижения, направленные в будущее, утрачивают свой смысл в ситуации тяжелого соматического забо­левания, фрустрирующего основные человеческие потребности со­циального и физического существования. Специфическая ситуация тяжелой болезни актуализирует у таких больных мотив сохранения жизни, который становится главным побудительным и смыслооб-разующим мотивом их деятельности. Все остальное кажется бес­смысленным, не имеющим самостоятельной ценности (Николаева, 1987, с. 119—120). Значимым для больных становится только то, что имеет отношение к этому ведущему мотиву и постольку, поскольку оно имеет к этому отношение. Например, происходит изменение иерархии смысловых конструктов при оценке врачей и медперсо­нала: если на начальных фазах заболевания наиболее важными были личностные проявления, то теперь на первое место выходят профессиональные качества. Происходит и переосмысление других видов деятельности: так, работа становится прежде всего способом отвлечения от болезни, физкультура — способом лечения и т.д. А.Ш.Тхостов (1980), описавший сходную симптоматику у больных в онкологической депрессии, обозначил ее как «сдвиг цели на мо­тив» — феномен, обратный «сдвигу мотива на цель» — описанному А.Н.Леонтьевым (1972) механизму развития мотивации. В данном случае мотивация проделывает обратный путь. Сфера интересов, контактов, отношений с миром вообще заметно сужается. Возника­ет много форм ограничительного поведения, уходов, психологи­ческих защит.

Интересные данные по динамике смысловой сферы были полу­
чены в исследованиях тяжелых соматических заболеваний, не
являющихся хроническими. Так, прослеживая изменения мотива-
ционно-смысловой сферы у больных раком молочной железы на
разных этапах лечения заболевания и послеоперационной реаби­
литации, Т.Ю.Марилова (1984) выделила ряд сменяющих друг
1 друга фаз, отличающихся личностной позицией больных и веду-

,i щими смыслообразующими мотивами. На первой фазе обращения

* за медицинской помощью преобладает позиция обреченности со

| страхом близкой смерти, смысл которой во многом определяет

4.6. патология смысловой регуляции 327

жизнедеятельность больных на этом этапе. На второй фазе она сме­няется позицией выживания с ведущим мотивом выживания. На третьей фазе, после успешного завершения оперативного лечения, когда непосредственная угроза смерти миновала, ведущим стано­вится мотив адаптации, связанный с устранением вызванного операцией косметического дефекта и компенсацией влияния по­следствий операции на социальные отношения. Автор описывает динамику личностных позиций социальной неполноценности—со­циальной адаптации под влиянием процесса выздоровления и пси-хокоррекционных воздействий.

А.П.Попогребский (1998) при изучении больных на этапе реа­билитации после перенесенного инфаркта миокарда с помощью ряда специализированных методов анализа смысловой сферы — те­ста смысложизненных ориентации, методики предельных смыслов и методики ценностного спектра — обнаружил некоторые отличия больных от контрольной группы, которые свидетельствуют о том, что переживание близости смерти играет роль катализатора осмыс­ления жизни. У больных, перенесших инфаркт, оказалась выше связность мировоззрения и регулирующая роль сознания, а также, при одинаковом уровне обшей осмысленности жизни, значимо выше роль целей в будущем и ниже ощущение подвластности жиз­ни контролю. В ценностном спектре жизни также произошли изме­нения: жизни значимо реже приписывают такие ценности как «легкость» и «самодостаточность» и значимо чаще — «порядок» и «целостность».

Психопатии. Исследования, проведенные на больных психопа­тиями истеро-возбудимого круга (Кудрявцев, Сафуанов, 1984; Сафу-анов, 1986), подтвердили характерную для больных этой нозологии недостаточную сформированность эмоционально-смыслового опы­та, устойчивых смысловых отношений. При выраженном аффектив­ном заряде содержательная структура значимых для них отношений упрощена и поляризована: значимость того, что для них наиболее значимо, гипертрофируется, а сравнительно менее значимое совсем утрачивает эмоционально-смысловое измерение. У них также нару­шена присущая здоровым людям иерархическая системная органи­зация смысловых процессов. Структуры мотивационного уровня не влияют должным образом на структуры целевого уровня. В резуль­тате цели деятельности психопата не регулируются его мотиваци-онно-смысловой сферой, а реализуются «непосредственно, без соотнесения с социальными нормами, что приводит к импульсив­ности поведения, снижению его опосредованности, и нередко — к правонарушениям» (Сафуанов, 1986, с. 18). Характерно, что нару­шения смысловой регуляции у психопатов носят динамический

глава 4. динамика и трансформации смысловых структур

характер, в наиболее выраженном виде проступая в ситуациях эмо­циональной напряженности. «Несформированность глубинного эмоционально-смыслового опыта при психопатиях приводит к сни­жению опосредованности поведения, к подверженности сиюминут­ным эмоциональным состояниям. Несформированность иерархии личностных смыслов у психопатических личностей истеро-возбуди-мого круга приводит не только к нарушениям опоры на прошлый опыт, но и к дефектности функции прогнозирования в широком смысле этого слова — прогнозирования как реализации своих жиз­ненных замыслов, так и реализации конкретной деятельности в предвидимых условиях» (там же, с. 17).

Наиболее общие формы смысловой дезинтеграции при психо­патиях — это «невключенность своего "Я" в смысловые иерархи­ческие отношения с социально позитивными и негативными ценностями» (Сафуанов, 1986, с. 18) и дезинтеграция личности и характера: «Психопатические личности в реальной жизнедеятель­ности не овладевают своим характером, не "снимают" характер личностью, а продолжают "отправлять" свой характер, не сообра­зуя поведенческие и эмоциональные реакции со всем смысловым разнообразием жизненных ситуаций» (Кудрявцев, Сафуанов, 1984, с. 1822).

Стоит также привести в этом контексте более специальные ис­следования мотивации преступного поведения психопатических личностей (Гульдан, 1986; Антонян, Гульдан, 1991), поскольку в них проанализированы особенности мотивации, непосредственно свя­занные с заболеванием и выразившиеся в криминальных действиях из-за нарушения нормальной регуляции деятельности. В результате психологического изучения личности преступников с разными фор­мами психопатии и психически здоровых преступников, а также анализа их уголовных дел, было выявлено 5 групп мотивов преступ­лений, характерных для психопатов, и 2 основных лежащих в их основе механизма: нарушение опосредования потребностей и нару­шение их опредмечивания.

В первом случае нарушается влияние на реализацию потребности таких опосредующих факторов как намерение, цель, оценка ситуа­ции, прошлый опыт, прогноз будущих событий и последствий своих действий, самооценка, социальные нормы и т.п. «Опосредованность потребностей, мотивов связана с их иерархическим построением... Нарушение иерархии и опосредованности мотивов означает утрату сложной организации деятельности человека. Деятельность теряет специфическую человеческую характеристику: из опосредованной, произвольной она становится импульсивной. Исчезают дальние мо­тивы, потребности приобретают характер влечений» (Гульдан, 1986,

4.6. патология смысловой регуляции 329

с. 214). Таким путем формируются аффектогенные, ситуационно-им­пульсивные и анэтические мотивы преступных действий. Нарушение опредмечивания приводит к формированию мотивов, отчужденных от реальных потребностей, в том числе перверзий. «Основной приз­нак личностной предиспозиции к формированию патологической мотивации — нарушения полимотивированности деятельности, иерар­хического построения мотивов. Сужение диапазона реально действу­ющих мотивов в силу блокады части из них ведет к изменению их побудительной и смыслообразующей функции. Мономотивы при­обретают сверхсильную побуждающую функцию и реализуются в импульсивных и навязчивых действиях» (Антонин, Гульдан, 1991, с. 169). По этому механизму формируются мотивы «психопатической самоактуализации», мотивы-суррогаты и суггестивные (внушенные) мотивы.

Неврозы. Наиболее богатый материал, посвященный особен­ностям смысловой сферы больных неврозами, мы находим в рабо­тах Е.Т.Соколовой (1989; 1991; Соколова, Николаева, 1995). Подход Е.Т.Соколовой является принципиально целостным: полем ее ис­следований выступает преимущественно область самосознания, а ключевой единицей анализа — стиль личности. Стиль определяется как «систематически организованная и относительно стабильная система взаимодействия индивидуальных генерализованных стра­тегий конструирования субъективно-пристрастной картины мира и образа Я» (Соколова Е.Т., 1991, с. 14). Формально-динамически личностный стиль характеризуется а) дифференциацией и специа­лизацией психических структур и процессов и б) связями между подсистемами личности, которые обеспечивают интеграцию «об­разующих» личности в единую систему. «Стиль интенционален, внутренне связан с интимным миром личности, он развивается и отражает уровень развития личности и качественное своеобразие индивидуального пути, способа ее самореализации» (там же, с. 27). По убеждению Е.Т.Соколовой, невротическое развитие лич­ности связано с изменением целостной структуры самосознания, а не отдельных его аспектов. Е.Т.Соколовой описан ряд защитных стилей, типичных для незрелого самосознания и выявленных у больных различными формами неврозов (Соколова Е.Т., 1991; Со­колова, Николаева, 1995).

Одним из важных следствий взгляда на невротическое развитие личности через призму закономерностей организации смысловых систем явилось объяснение нестабильности самоотношения, при­сущей больным различными формами неврозов. Подтвержденная экспериментальными исследованиями объяснительная гипотеза (Соколова Е.Т., 1989; 1991) позволила выделить две основные

глава 4. динамика и трансформации смысловых структур

личностные особенности, лежащие в основе этого феномена: внутриличностный мотивационный конфликт, порождающий кон­фликтный смысл «Я» и дестабилизирующий самоотношение, и недостаточную дифференцированность смысловых конструктов, вследствие которой дестабилизация легко распространяется от пе­риферических отношений на всю «монолитную» смысловую систе­му, захватывая ее целиком; возможности компенсации при этом существенно ограничены. «Сцепленность, слитность отдельных смыслов сказывается в том, что даже при незначительных измене­ниях какого-то одного смысла, одного представления наблюдается дестабилизация и многих других смыслов... Не исключено, что в основе этого феномена лежит незрелость, недостаточная сфор-мированность иерархии смысловых шкал и представления о себе человека с низкой степенью дифференцированности смыслов» (Со­колова Е.Т., 1989, с. 92).

В работе Б.В.Зейгарник, А.Б.Холмогоровой и Е.С.Мазур (1989) говорится о нарушениях смысловой регуляции, присущих больным неврозами. В частности, у них «выявилось расхождение между непос­редственно переживаемыми смыслами, определяющими реальное поведение, и смыслами, выступающими в качестве осознаваемых. Это расхождение вызвано действием механизмов психологической защи­ты, которые тормозят процесс рефлексии, приводят к искаженному, неадекватному осознанию реально действующих смысловых образо­ваний, В результате происходит нарушение самоконтроля и коррекции поведения» (Зейгарник, Холмогорова, Мазур, 1989, с. 129). Защитные процессы направлены на устранение из сознания внутрипсихических конфликтов, однако конфликты тем самым отнюдь не разрешаются: устраненные из сознания смыслы продолжают оказывать патогенное влияние, в то время как только их осознание открывает путь к конст­руктивной саморегуляции и перестройке смыслов.

Кризисные и посттравматические состояния. Смысловой подход оказался весьма продуктивным при анализе процессов дезадаптации и восстановления нарушенной саморегуляции при кризисных и посттравматических состояниях.

В исследовании Е.С.Мазур (1983) изучались больные в реактив­ном состоянии, перенесшие психическую травму и в большинстве своем обнаруживавшие симптомы депрессии. Сравнение особеннос­тей динамики смысловой сферы двух групп больных — тех, у которых улучшилось состояние и жизнедеятельность восстановилась, и тех, кто оказался неспособен преодолеть критическую ситуацию, — при повторном обследовании через 1,5—2 месяца дало следующие ре­зультаты. Выяснилось, что восстановление жизнедеятельности проис­ходит благодаря формированию или восполнению новых смысловых

4.6. патология смысловой регуляции 331

образований, способных задать новую направленность жизне­деятельности. У больных, успешно справляющихся с ситуацией, формируется установка на активное преодоление данной ситуации, развивается активная и осознанная саморегуляция. На первом этапе происходит осознание критической ситуации, в том числе смысло­вых образований, которые определяли жизнедеятельность до травмы; на втором этапе — переосмысление ситуации и перестройка смысло­вых отношений; на третьем — возобновление жизнедеятельности с изменением ее направленности. У больных, не сумевших справиться с последствиями кризиса, сохранились нарушения смысловой регу­ляции. У них не произошла саморегуляция на основе осознанного смыслообразования, сохранилось защитное отношение к травмирую­щей ситуации, не произошло ее осмысления и переосмысления, формирования новых смысловых ориентиров.

А.Н.Дорожевец (1998) выделил три основных этапа адаптации к различного рода кризисным событиям, первым из которых явля­ется поиск смысла события. Потребность в поиске смысла, нахож­дении ответа на два вопроса — почему произошло это событие и как оно повлияет на мое будущее — характерна практически для всех пострадавших от таких травм как онкологическое заболевание, перенесенный инфаркт миокарда, изнасилование, дорожно-транс­портное происшествие. Свои теории происшедшего имеют 98% по­страдавших, в то время как для их ближайших родственников эта цифра снижается до 40%. Поиск смысла важен для успешной адап­тации к кризисному событию, причем важен прежде всего процесс поиска смысла, а не конкретное содержание найденного смысла. Согласно А.Н.Дорожевцу, этот поиск имеет две основные функции: поиск новых установок по отношению к жизни и достижение чув­ства контроля над ситуацией, которое определяет второй этап адап­тации. Третьим этапом выступает восстановление снизившейся после кризиса самооценки.

Еще одна попытка осмысления посттравматического опыта дана в публикациях М.Ш.Магомед-Эминова (1996; 1998), опирающихся на практику работы с ветеранами боевых действий в Афганистане. Здесь также понятие смысла выступает ключевым. «Действительно, одно и то же событие, будучи травмирующим для одного, не заде­вает другого, т.е. существуют индивидуальные различия личности по восприимчивости к воздействию данного конкретного стрессора. Поэтому без процессов личности (детерминирующих образование смысла) мы не можем адекватно определить не только интенсив­ность стресса, но даже сам факт стрессового воздействия события» (Магомед-Эминов, 1998, с. 34). Кризисная ситуация, пережитая субъектом, «открывается ему как бессмысленная, и перед ним встает

332 глава 4. динамика и трансформации смысловых структур

сложная задача смыслообразования в смыслоутратной ситуации, переосмысления трагического опыта» (Магомед-Эминов, 1996, с. 33).

М.Ш.Магомед-Эминов подчеркивает, что опыт этих людей — не только кризисный, но и аномальный: «Личность погружается в жизненную ситуацию с иной ценностно-смысловой системой» (там же, с. 27), которая характеризуется прежде всего изменением смысла таких вещей как жизнь и смерть. Погружение в трансорди­нарное существование порождает то, что М.Ш.Магомед-Эминов называет смысловым удвоением: новые смыслы, порожденные но­вой трансординарной ситуацией, создают новый смысловой центр личности, не совпадающий с предшествующим, но и не отменяю­щий его. «Два смысловых центра поляризуют вокруг себя смысло­вые содержания, которые при пересечении друг с другом вступают в конфликтные отношения взаимного обессмысливания, создавая то, что можно назвать смыслоутратностью» (Магомед-Эминов, 1998, с. 36—37). Этот конфликт становится отчетливым после возвращения к мирной жизни, продуцируя «смысловое очуждение» человека. «Смысловой опыт, обретенный человеком в аномалии, становится теперь для него обузой, тяжелым жизненным грузом, который от­торгается им как нечто чуждое и чужеродное» (там же, с. 35). Смысловой конфликт рассматривается автором как один из основ­ных этиологических факторов, обусловливающих аномальное раз­витие личности и возникновение посттравматического стрессового расстройства. «Можно предположить, что ПТСР и является про­цессом, направленным на преодоление неудачного смыслообразо­вания в смыслоутратной ситуации» (там же, с. 33).

Важнейшим путем травмотерапии личности, устранения смыс­лового удвоения является элиминация смысла: чтобы обрести смысл, его надо утратить. Это положение М.Ш.Магомед-Эминов распространяет и на нетравматические неврозы, где роль дублиру­ющего смыслового центра выполняют защитные конструкции. «Только освободившись от смыслов, задающихся "комплексами", личность может обрести подлинные смыслы. Утрата неподлинного смысла есть этап на пути возрождения личности — обретения под­линного смысла» (Магомед-Эминов, 1998, с. 200).

Несколько иные смысловые механизмы и пути коррекции смыс­ловых кризисов были описаны на материале работы с пострадав­шими от землетрясения в Армении (Мазур, Гельфанд, Качалов, 1992). Наиболее сильные смысловые кризисы были порождены ут­ратой близких, приводящей к потере смысла жизни. Для многих пострадавших были типичны защитные искажения реальности как способ справиться с этим кризисом: им казалось, что близкие не погибли, а находятся в другом городе или дома, пока они сами

4.6. патология смысловой регуляции______________________ 333

лечатся в Москве. «Эти примеры иллюстрируют преобразование смысловых структур переживания, которые производились механиз­мами психологической защиты: травмирующие негативные смыслы реальной жизненной ситуации (утрата близких) заменялись пози­тивными, но иллюзорными смыслами (родные живы), причем именно такими, которые сохраняли для больных столь необходи­мые им привычные смысловые опоры, определяющие их прошлую жизнь. Следовательно, принятие иллюзорных смыслов диктовалось необходимостью разрешения жизненного кризиса, однако такое "защитное" разрешение было неэффективно, так как не позволяло больным принять потерю как реальное жизненное событие, блоки­ровало поиск новых смыслов, способных внести позитивную ори­ентацию в их будущую жизнь, и, по сути дела, консервировало переживаемый кризис» (Мазур, Гельфанд, Качалов, 1992, с. 60—61). У другой группы пострадавших, обнаруживших сравнительно ус­пешное совладание с кризисными состояниями, преобладали другие стратегии, в частности, «совладающее смысловое приписы­вание» — приписывание настоящей жизненной ситуации такого смысла, который помог бы преодолеть случившееся, нахождение в ней позитивных ценностей. Авторы выделили две основные смыс­ловые стратегии совладающего поведения. «Одна из них — отнесе­ние события в прошлое, когда землетрясение и связанные с ним переживания рассматривались как события прошлого, не влияющие ни настоящее. В результате исчезали страхи, связанные с будущим, и появлялись планы, достижение которых зависело от собственных усилий. Другую стратегию мы обозначили как расширение смысло­вого поля ситуации, что проявлялось в изменении больными смыс­ла травмирующей ситуации, которая начинала восприниматься не как личное несчастье, а как общее горе. В группе наших пациентов мы обнаружили, что соотнесения своего положения с положением других людей, приобщение к их переживаниям, принятие и по­нимание их точек зрения позволяли преодолеть ощущения изо­лированности, фиксированности на личном несчастье, занять ос­мысленную позицию по отношению к своей жизненной ситуации, открыть новые смысловые опоры» (там же, с. 63).

Е.С.Мазур (1994) вводит понятие смысловой терапии, суть ко­торой заключается в актуализации процессов саморегуляции, осоз­нании и трансформации тех смысловых образований личности, которые были нарушены критической ситуацией. Психотерапевт «помогает человеку выйти в рефлексивную позицию по отноше­нию к своей жизни как целостности и перестроить смысловые структуры, реализация которых стала невозможной. При этом психо­терапевт как бы опосредует процесс смыслового связывания — пре-

глава 4. динамика и трансформации смысловых структур

вращения ранее нейтральных содержаний в значимые» (Зейгарник, Холмогорова, Мазур, 1989, с. 130). Близкий по своему содержанию подход к психотерапии кризисных состояний, однако без опоры на концепцию личностного смысла—смысловых образовании-Смысловой регуляции, был описан В.П.Ларичевым (1983) под названием аксиопсихотерапии. В.П.Ларичев оперировал понятия­ми индивидуального значения (субъективный смысл любого объекта или категории объектов, опосредованный эмоциональным отношением) и индивидуальной ценности (устойчивое позитивно осознаваемое индивидуальное значение). В числе методов аксио­психотерапии В.П.Ларичев описывал следующие: актуализацию индивидуального значения, дезактуализацию индивидуального значения, переакцентировку (изменение относительного иерархи­ческого ранга двух или более индивидуальных значений), переори­ентацию индивидуальных значений (два варианта: изменение знака индивидуального значения с положительного на отрицательный или наоборот и полное переключение с одного индивидуального значения на другое) и коррекцию аксиопсихологической парадиг­мы. Аксиопсихотерапевтический подход В.П.Ларичева (1983), од­нако, отличает от смыслового подхода, во-первых, акцент на содержательный аспект и ранги самих индивидуальных значений (смыслов), но не на связи между ними и процессы их динамики, и, во-вторых, убеждение В.П.Ларичева, что аксиопсихотерапию можно проводить не только в рационально-когнитивном варианте, но и в суггестивном и даже в гипносуггестивном варианте. После­днее представляется немыслимым для смысловой терапии, исходя­щей из уникального жизненного мира конкретного пациента.

Попробуем теперь сделать общие выводы из нашего анализа из­менений смысловой сферы при разных видах психической патологии.

Во-первых, приведенный обзор позволяет увидеть, что хотя при всех рассмотренных нозологиях мы встречаемся с теми или иными нарушениями смысловой регуляции, нельзя говорить об их нозос-пецифичности. Например, доминирование одного мотива при обес­ценивании других наблюдается при алкоголизме, шизофрении и соматических заболеваниях, защитное ограничение деятельности — при алкоголизме, шизофрении и неврозах, сдвиг смысла на опера­циональную сторону деятельности — при эпилепсии и афазии, под­верженность ситуативным влияниям — при алкоголизме, поражении лобных долей мозга и психопатиях, нарушения осознания — при эпилепсии и неврозах, и т.д. Таким образом, нарушения смысловой регуляции при психических и соматических заболеваниях характе­ризуются своей особой симптоматикой, лежащей в иной плоскости, чем клиническая картина конкретных видов заболеваний.

S

><7. нарушения смысловой регуляции 335
.-----------------------------------------------------------------------------------

зЛ Во-вторых, можно сделать вывод о том, что степень нарушений смысловой регуляции может существенно разниться при одной и той же тяжести клинической нозоспецифической симптоматики, что заставляет еще раз вспомнить известное положение, что лич­ность больного — не обязательно больная личность. Опираясь в большей мере на косвенные, чем на прямые доказательства, мы берем на себя смелость тем не менее утверждать, что чем более развитой являлась личность в преморбиде, тем меньше степень раз­рушающего влияния заболевания на ее смысловую сферу, и тем лучше перспективы восстановительного лечения. Таким образом, патологический материал, проанализированный в данном разделе, подкрепляет изложенные в главе 2 теоретические взгляды на смыс­ловую регуляцию как на конституирующую функцию личности.

В-третьих, мы видим со всей наглядностью, что патологичес­кие изменения смысловой сферы гораздо больше затрагивают структурную организацию и динамические аспекты смысловой сферы, чем ее содержательную сторону. Даже при алкоголизме и кризисных состояниях, когда на первый план выступает драмати­ческая смена или крушение смысловых ориентиров и всей направ­ленности жизнедеятельности, возможность преодоления кризиса и восстановления нарушенной жизнедеятельности во многом опре­деляется сохранностью или возможностью восстановления динами­ческих механизмов смысловой регуляции и саморегуляции.

V*

* 4.7. нарушения смысловой регуляции при

Дата добавления: 2014-11-07