Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Личность и ее понимание




На вопрос, что такое личность, психологи отвеча­ют по-разному, и в разнообразии их ответов, а отчасти и в расхождении мнений на этот счет проявляется сложность самого феномена личности.

Проблема личности в психологии — проблема необъятная, охватывающая огромное поле исследова­ний. Отчасти в силу растяжимости понятия «личность», отчасти из-за того, что такие слова как «личность», «характер», «темперамент», «способности», «потребно­сти», «смысл» и многие другие входят не только в сис­тему научных понятий психологии личности, но и в наш повседневный язык.

Вокруг проблемы личности ведется очень много споров и дискуссий — ведь почти каждый в какой-то степени считает себя специалистом по проблеме лич­ности! При этом существует слишком мало достовер­ных, экспериментально обоснованных данных, чтобы на их основе можно было уверенно признать одну теорию правильной, а другую — нет, оценить истин­ность каждой из сталкивающихся точек зрения. Да и что такое истина?

Традиционно выявление истины считалось основ­ной задачей любой науки. Считалось, что чем дальше идет развитие какой-нибудь науки, тем ближе она, в тех или других областях, приближается к познанию того, что есть «на самом деле», в действительности.

Эта точка зрения подвергалась аргументирован­ной критике с давних пор, однако именно в нашем столетии бурное развитие философии и методологии науки привело к окончательному разрушению этих традиционных воззрений. Стало ясно, что объективная истина, в принципе, вообще недостижима, потому что между познающим человеком и объективной реально­стью стоит множество барьеров в виде:

орудий познания, которыми человек пользуется;

языка, на котором он описывает наблюдаемые явления;

теоретических схем, с помощью которых он структурирует и объясняет наблюдаемое, и многого другого.

Все эти промежуточные звенья между действи­тельностью и познающим субъектом настолько сильно влияют на то, что мы получаем в процессе познания, что говорить о постижении истины в этом процессе оказывается явно неправомерным.

Наиболее точное, на наш взгляд, определение сущ­ности науки, причем — любой науки, заключается в том, что развитие науки связано с развитием и услож­нением различных образов реальности.

Научный прогресс состоит в том, что мы приобрета­ем более точные и более полные образы реальности (кри­терием в данном случае является практика). Мы строим такие картины мира, которые позволяют объяснить все то, что было объяснено раньше, плюс еще что-то, то есть появляется возможность или более дифференцирован­но, детально, тонко описывать и объяснять реальность (и на этой основе строить свои действия), или охватывать объяснением также такие фрагменты действительности, которые раньше объяснить не удавалось.

Исходя из этого, давайте попытаемся построить такое представление, такой образ личности под психо­логическим углом ее рассмотрения, который бы в наи­большей степени мог помочь нам в повседневном стол­кновении с такой реальностью, как личность — в лице как самих себя, так и других людей.

При этом особое внимание, со всей очевидностью, необходимо уделить некоторым мифам или предрас­судкам по отношению к личности, которые бытуют в обыденном, точнее, в обывательском сознании и кото­рые порой пропагандируются в научно-популярной литературе.

Эти мифы опираются на свойственную почти каж­дому человеку потребность в простоте. Они дают про­стые объяснения сложных явлений и не требуют от человека размышлений, поэтому они так привлекатель­ны. Единственный их недостаток — они имеют мало общего с действительностью. Подобно пародиям и шаржам, они выхватывают одну черту из картины реальности и раздувают ее до максимальных разме­ров, а остальное игнорируют. Эти мифы подобны нар­котикам для сознания, поэтому их развенчанию в даль­нейшем будет уделяться особое внимание.

Очень важно, на наш взгляд, суметь выйти за рам­ки расхожих, очень удобных, однако слишком упрощен­ных схем и попытаться увидеть несколько больше гра­ней в том, в чем мы привыкли видеть, может быть, несколько более простые вещи.

Оговорка насчет обыденного и обывательского мышления отнюдь не случайна — противопоставление обыденного и научного познания в процессе изучения психологии в корне недопустимо. Ведь эпитет «науч­ный» очень неоднозначен, в нем содержится некото­рая замкнутость, отрыв от практики, от жизни.

Можно точнее охарактеризовать то движение, ко­торое мы постараемся проделать, как движение от обывательского мышления, которое отягощено мифа­ми и предрассудками, к познанию личности, которое с уверенностью можно назвать серьезным, то есть по возможности свободным от предрассудков и пристра­стий, искажающих картину мира.

Итак, приступим непосредственно к разговору о том, что мы видим в личности и что мы в ней можем увидеть.

Слово «личность» часто употребляется в обыден­ной речи и даже иногда в научной литературе приме­нительно не к каждому человеку, а лишь к некоторым, заслуживающим особого уважения: «Вот это личность! А тот — разве это личность?»

Можно только порадоваться за наше обществен­ное сознание, которое медленно, с трудом, но наконец дошло до понимания ценности личности, и на смену образам человека-винтика и человека-фактора при­шел образ человека-личности.

И хотя нельзя не согласиться с тем, что личность — это хорошо, следует с самого начала поставить все на свои места: личность — не оценочная категория, личность присуща каждому человеку, по крайней мере начиная с определенного возраста. Только так можно всерьез гово­рить о личности как о предмете научного познания.

Если же пойти другим путем и только избранным присваивать почетное звание личности, то вопрос «что есть личность?» теряет свой смысл. Он подменяется другим вопросом — вопросом «кто есть личность?», от­вет на который всегда зависит от того, кому мы его задаем — у каждого времени и у каждой даже не стра­ны, а компании — свой «герой».

Если же мы признаем, что личность есть достоя­ние каждого человека, то, что, собственно, и делает его человеком, перед нами открывается возможность объективного научного анализа того, в чем состоит сущность личности.

Хотя эта проблема еще отнюдь не решена, на се­годняшний день в психологии накопилось уже немало того, что можно сказать о личности.

Будем отталкиваться от четырех простых аксиом:

1. Личность присуща каждому человеку.

2. Личность есть то, что отличает человека от живот­ных, у которых личности нет.

3. Личность есть продукт исторического развития, то есть возникает на определенной ступени эволю­ции человеческого общества.

4. Личность есть индивидуальная отличительная ха­рактеристика человека, т. е. то, что отличает одно­го человека от другого.

Общаясь с людьми, мы прежде всего ориентиру­емся на особенности их личностного склада.

На философском уровне основное отличие челове­ка от животных определяется тем, что человек — суще­ство общественное, то есть не взаимодействует с миром один на один, вооруженный лишь своим индивидуаль­ным опытом, а использует опыт, накопленный челове­чеством и присвоенный им через социальные механиз­мы передачи этого опыта (общение, речь, знаковые механизмы культуры).

Вместе с тем на ранних этапах становления челове­ческого общества социальные узы были столь прочны, что человек не обладал отдельным существованием в отрыве от социальной группы. У него не было еще ни осознания себя как отдельного человека, ни механиз­мов регуляции его индивидуального поведения, отлич­ных от групповых механизмов социальной регуляции.

Лишь постепенно общественный человек начинает заново обретать автономное существование — но уже на новом, высшем уровне, не имеющем ничего общего с автономным существованием животных. Человек не от­рывается от социального опыта и социальных механиз­мов регуляции поведения, а вбирает их в себя {интери­оризирует), строя на этой основе свой внутренний мир.

Обладая внутренним миром, человек становится носителем социально выработанных форм поведения и накопленного опыта. Ему уже не обязательно жить постоянно в социальном окружении; он носит свою социальность в себе. Это значит, что он обрел личность или стал личностью, что в данном случае одно и то же.

Таким образом, под философским углом зрения личность— это способность человека (или человек, способный) выступать автономным носителем общече­ловеческого опыта и исторически выработанных чело­вечеством форм поведения и деятельности.

Разумеется, здесь не может идти речь обо всем опыте человечества — каждый отдельный человек ос­ваивает лишь небольшую часть его, с которой он сопри­касается в процессе своего развития и которую он в со­стоянии освоить. При этом, во-первых, каждое новое усваиваемое извне содержание преломляется через уже сформировавшиеся к данному моменту структуры внут­реннего мира, и, во-вторых, будучи усвоено, оно не со­храняется неизменным на протяжении жизни челове­ка, а изменяется по специфическим законам динамики внутреннего мира, которые еще очень мало изучены.

В своем индивидуальном развитии от момента рождения до зрелости каждый человек проходит тот же путь — от слияния с целым и зависимости от него к обретению независимости. Здесь, однако, в качестве первичной социальной ячейки выступает диада «ребенок-мать», отношения в которой характеризуются не­которыми авторами как психологический симбиоз.

Понятие симбиоза пришло из биологии, где оно обозначает форму совместной жизни двух видов жи­вотных или растений, при которой они удовлетворяют определенные потребности друг друга и тем самым друг от друга зависят. По отдельности они либо вооб­ще не могли бы существовать, либо испытывали бы большие трудности.

Этим же понятием психологи описывают отноше­ния младенца с матерью: без нее он не в состоянии осуществлять свою жизнедеятельность, взаимодейство­вать с миром один на один. Она является для него одновременно частью его мира и посредником в его взаимодействии с ним.

Развитие ребенка приводит к постепенному осво­бождению от этой зависимости, которое проходит ряд этапов и критических точек. Некоторые из них хорошо известны.

Это так называемый «кризис трех лет», когда ре­бенок пытается утверждать свое «Я» настойчивым «Я сам!» и демонстративным неподчинением любым ука­заниям родителей.

Это и пресловутый «подростковый кризис», когда потребность в самостоятельности достигает своего выс­шего накала и игнорирование родителями этой потребно­сти может привести к тяжелым семейным конфликтам.

Официальная граница совершеннолетия (16 — 18 лет) в среднем примерно соответствует периоду за­вершения созревания тех личностных механизмов, которые позволяют человеку взаимодействовать с ми­ром один на один, самостоятельно. Конечно, так бы­вает не всегда.

Во-первых, в случаях выраженного невротичес­кого развития симбиотическая зависимость от ма­тери может сохраняться многие годы после наступ­ления совершеннолетия, иногда до самой смерти одного из участников этой нездоровой связи.

Во-вторых, иногда симбиотическая зависимость от матери может сменяться другой зависимостью, напри­мер, конформистской зависимостью от мнения окружающих, которая также лишает личность свободы само­выражения, самостоятельности в отношениях с миром.

При этом важно учитывать два обстоятельства.

Во-первых, сказанное не означает, что до достиже­ния рубежа автономии личности еще нет. Начало лич­ности нельзя обозначить четким рубежом, даже таким, как 3 — 4 года, на который указывают некоторые авто­ры. Отдельные проявления личности можно наблюдать и в возрасте одного года, и даже раньше.

Дело в том, что личность — это не однозначно опи­сываемая структура, про которую можно в каждом конкретном случае точно сказать: она есть или ее нет. Скорее, личность — это форма существования челове­ка, которая поначалу занимает едва заметное место среди других, более примитивных форм его существо­вания, затем все большее и большее и, наконец, стано­вится абсолютно преобладающей.

Существуют, конечно, ситуации, в которых даже взрослые зрелые люди как бы отказываются от того, чтобы быть личностью, действовать как личность. Это хорошо изученные психологами феномены толпы и паники, когда индивидуальное «Я» растворяется в еди­ном массовом порыве.

Во-вторых, развитие личности не завершается с об­ретением автономности и самостоятельности. Оно прохо­дит еще длинный путь, одним из этапов которого является достижение самодетерминации, самоуправления, незави­симости от внешних побуждений, другим — реализация личностью заложенных в ней сил и способностей, треть­им — преодоление своего ограниченного «Я» и отожде­ствление с более общими глобальными ценностями...

Механизмы развития зрелой личности изучены в психологии пока еще очень слабо, намного хуже, чем механизмы развития личности в детстве и при психи­ческих отклонениях. Некоторых аспектов этой глобаль­ной проблемы мы коснемся в нашей книге, однако в целом — это область для будущих исследований.

Наряду с понятиями «человек», «личность» в на­уке нередко употребляются термины «индивид», «ин­дивидуальность». Их отличие от понятия «личность» со­стоит в следующем.

Если понятие «человек» включает в себя совокуп­ность всех человеческих качеств, свойственных людям, независимо от того, присутствуют или отсутствуют они у данного конкретного человека, то понятие «индивид» характеризует именно его и дополнительно включает такие психологические и биологические свойства, ко­торые наряду с личностными также ему присущи. Кроме того, в понятие «индивид» входят как качества, отличающие данного человека от других людей, так и общие для него и многих других свойства (см. рис. 3.1).

 


Итак, личность — это понятие, обозначающее со­вокупность устойчивых психологических качеств чело­века, составляющих его индивидуальность. В свою очередь индивидуальность есть своеобразное сочета­ние индивидных свойств человека, отличающее его от других людей. А индивид — отдельно взятый человек в совокупности всех присущих ему качеств: биологичес­ких, физических, социальных, психологических и др.

Рассмотрим структуру личности (см. рис. 3.2). В нее обычно включаются способности, темперамент, харак­тер, волевые качества, эмоции, мотивация, социальные установки. Обо всех этих структурных составляющих личности будет идти подробный разговор в следующих главах, а здесь мы ограничимся только общими их оп­ределениями.

Способности понимаются как индивидуально ус­тойчивые свойства человека, определяющие его успе­хи в различных видах деятельности.

 


Темперамент включает качества, от которых за­висят реакции человека на других людей и социальные обстоятельства.

Характер содержит качества, определяющие по­ступки человека в отношенни других людей.

Волевые качества охватывают несколько специ­альных личностных свойств, влияющих на стремление человека к достижению поставленных целей.

Эмоции и мотивация — это, соответственно, пе­реживания и побуждения к деятельности, а социальные установки — убеждения и отношения людей.

Обрисовав в общих чертах сущность личности, мы можем перейти к рассмотрению некоторых мифов о ней.

Существует известный психологический тест под названием «Кто я?» [89]. От человека требуется за пять минут написать на листочке бумаги как можно больше характеристик, дающих ответ на вопрос «кто я?». Эти характеристики представляют собой интереснейший материал для анализа того, что видит человек в самом себе (изнутри) и каким он видит себя (извне). Отталки­ваясь от этих самоописаний, чрезвычайно удобно бу­дет рассмотреть, «из чего состоит» личность.

Довольно часто встречаются предельно общие харак­теристики: кто я? — «человек», «личность». Нет сомнения в том, что человечество принципиально едино и люди едины, т. е. то, что связывает всех людей между собой, их общая человеческая сущность, человеческая природа, принадлежность человечеству, более существенно, чем то, что их различает, разъединяет. Любой человек может сказать другому человеку знаменитую киплинговскую формулу: «Мы с тобой одной крови — ты и я».

Встречаются и, наоборот, характеристики сугубо индивидуальные. В анализ такого рода характеристик мы не будем вдаваться: написать на любого человека под­робную описательную характеристику, включающую множество его индивидуальных черточек, очень легко, а систематизировать эти черточки гораздо труднее.

Исходя из целей, которые были сформулированы в самом начале данного раздела, прежде всего следует сосредоточиться на том, что объединяет людей и что их одновременно различает, т. е. на каких-то общих характеристиках, которые присущи не всем, но более чем одному человеку.

Из такого рода характеристик прежде всего сле­дует назвать типологические «ярлыки». Клеить на себя и на других ярлыки — это один из наших самых люби-мых способов познания личности. В самоописаниях — это один из любимых способов ответа на вопрос «кто я?», а в обыденной жизни — на вопрос «кто ты такой?». Когда мы описываем себя и других с помощью таких ярлыков, мы относим себя и других к каким-то типам.

С типологиями мы сталкиваемся на каждом шагу. Приведем несколько примеров. Скажем, нозологичес­кий подход в психиатрии относит людей с теми или иными признаками психических аномалий к типам невротиков, психопатов, шизофреников и т. д.

Астрология описывает «львов» и «близнецов», «стрельцов» и «водолеев», а также «крыс», «петухов», «собак», «драконов»...

Еще один вариант типологий характерен сейчас для нашей общественной и политической жизни: «ле­вые» и «правые», «радикалы» и «консерваторы», «эк­стремисты» и «прагматики» и т. д.

Наконец, надо вспомнить господствовавшую в педагогической и психолого-педагогической литерату­ре, особенно в 60-е — 70-е гг. XX в., но бытующую кое-

где и по сей день типологию школьников, студентов по «направленности» их личности. Она различает «инди­видуалистов» и «коллективистов»; иногда еще допол­нительно выделяется «деловой» тип направленности.

Вообще типологий может быть сколько угодно, их очень легко изобретать. Так, герой философско-юмористического романа В. Пьецуха [143, с. 278] делит всех лю­дей на восемь «наций»: крохоборы, бессребреники, про­стофили, бандиты, работники, святые, мыслители, идиоты.

Чем же так привлекательно типологическое мыш­ление?

1) Универсальностью. Наклеивание «ярлыков» сра­батывает всегда. Нет человека, которого с первого взгляда нельзя было бы подвести под какой-то тип. Более того, одного человека можно подвести под неограниченное количество типов.

2) Это путь наименьшего сопротивления при познании личности, так как, по сути, отнесение человека к ка­кому-то определенному типу избавляет нас от необхо­димости познавать его дальше. Если мы, допустим, определяем человека как хулигана или вундеркинда, уже нет необходимости проникать в него глубже и познавать, чем один хулиган отличается от другого хулигана. Если мы двух людей назвали хулиганами, то различия между ними нас уже мало интересуют. И дальше, действуя как-то по отношению к этим лю­дям, мы уже ориентируемся не на самого человека, а на тот типологический ярлык, который мы ему дали.

Облегчая нам жизнь, типологическое мышление одновременно оказывает нам медвежью услугу. В чем она выражается?

1. Как уже было сказано, типологизация останавливает дальнейшее познание. Подведение подтип дает нам знание не о самой личности, а о соответствии ее нашей типологии. Мы не можем узнать о человеке ничего сверх того, что заложено в саму типологию.

2. Подводя человека под определенный тип, мы дела­ем его равным самому себе. Изменение невозмож­но. Непонятно, как хулиган может стать не хулига­ном, экстремист — не экстремистом, а невротик — здоровым. Тем самым мы консервируем человека, помещаем его в заранее определенную ячейку. Борису Пастернаку принадлежат замечательные слова: «Принадлежность к типу есть конец чело­века, его осуждение. Если его не подо что подвес­ти, если он не показателен, половина требующего­ся от него налицо. Он свободен от себя, крупица бессмертия достигнута им» [ПО, с. 106].

3. Типологические обозначения почти всегда катего­ричны. Человек оказывается либо хулиганом, либо не хулиганом, либо левым, либо правым, либо кол­лективистом, либо индивидуалистом. В рамках ти­пологического подхода промежуточные стадии и градации невозможны — нельзя быть немножко хулиганом или слегка правым. Или все, или ничего.

4. Оценочность. Не всем, но большинству типологи­ческих характеристик присуща или положитель­ная, или отрицательная оценка.

Здесь хотелось бы сделать небольшое отступление. Особенность психологического подхода к личности, в от­личие, например, от традиционного педагогического, зак­лючается в его безоценочности. Это не значит, что оценка отсутствует вообще или разные формы поведения оцени­ваются одинаково. Речь идет о том, что оценка формиру­ется уже после восприятия человека, сначала восприни­мается объективно человек и то, что он делает, и уже после этого, отдельно, в случае необходимости, дается оценка. Традиционная же педагогика по своему замыслу, по оп­ределению исходит из необходимости сформировать не­которые идеальные типы, качества и всегда смотрит на конкретного человека уже через призму этого идеала, что мешает видеть человека самого по себе.

Типологический подход к личности по нагруженности оценочными характеристиками близок традици­онному педагогическому подходу. Нет нужды добав­лять, что сегодня немалую силу приобрела творческая струя в педагогике, смыкающаяся с психологическим подходом, однако традиционная педагогика еще от­нюдь не отошла в историю.

5. Некоторая искусственность. Это связано с тем, что каждый тип основывается на каком-то одном каче­стве личности, которое абстрагируется и раздувает­ся до таких размеров, чтобы охарактеризовать чело-

века в целом. По сути, тип всегда на этом строится, то есть одно качество выделяется как определяю­щее и становится обозначением этого типа. Все ти­пологии, по словам одного из основоположников психологии личности Г. Олпорта, устанавливают гра­ницы там, где границ нет [211]. И любая типология определяется задачами, которые мы ставим. Отне­сение человека к определенному типу является не познанием человека как такового, а познанием того, как он соотносится с какими-то нашими задачами.

Итак, отнесение человека к определенному типу не является познанием человека. Но было бы неверным сказать, что это вредно, не нужно и т. д. Оно может дать ответы на какие-то конкретные практические вопросы. Например, в ситуации профориентации, где стоит со­вершенно конкретная проблема сопоставления склон­ностей конкретных людей и различных типов профес­сий, типология играет конкретную практическую роль.

В другой ситуации — возьмем ту же нозологию в психиатрии — тоже стоит практическая задача — най­ти формы лечения, определить режим и т. д. Здесь тоже, в соответствии с определенной практической целью, типология работает. И те политические ярлыки, которые были названы мною выше, тоже работают в конкретной практической ситуации. То есть все типологии работа­ют в рамках решения конкретных практических задач, но вне этих задач, сами по себе, какой-то самостоятель­ной познавательной ценности не несут.

И второй вывод, который можно сделать из ска­занного: если типологии и ярлыки абстрагируют какой-то отдельный сегмент личности, то противоположный путь, ведущий ближе к истинному познанию — это путь познания личности в разных гранях, разных аспектах и проявлениях, не сводя ее к какому-то одному общему обозначению.

Следующий вид характеристик, встречающихся в самоописаниях чаще всего — это констатация тех или иных черт личности: «ворчливый», «добрый», «чест­ный», «рассудительная», «целеустремленная», «злопа­мятная» и т. д.

Описание личности на языке черт является наибо­лее распространенным в повседневной жизни. Это, пожалуй, наиболее привычный язык, который позво­ляет описывать себя и других более выпукло и диффе­ренцированно, который лишен категоричности и ис­кусственности типологических ярлыков.

Что такое черта? Мы говорим, что человек такой-то, если он проявляет определенную склонность устойчиво воспроизводить одни и те же особенности поведения. Если я себя (или другого) раз поймал на злопамятности, два поймал на злопамятности, три, я делаю вывод, что я (или, соответственно, он) злопамятный.

Две основные характеристики черт — это их устой­чивость (под чертами понимаются некоторые устойчи­вые личностные характеристики, которые во времени склонны относительно мало меняться) и обобщенность (то есть это то, что проявляется не в одной какой-то ситу­ации, а в разных). При этом есть черты сугубо индивиду­альные, которые мало у кого повторяются, а есть и такие, по которым можно сравнить большое количество людей.

Но если говорить о таких чертах личности, как обобщенность и устойчивость, встает вопрос: в каких-пределах сохраняется это постоянство?

Одна и та же черта проявляется в схожих ситуаци­ях. Ситуация меняется; черта опять проявляется. Ситуа­ция меняется сильнее, ситуация меняется еще сильнее...

Вот пример, который приводит Г. Олпорт: «Исклю­чительно методичный человек может стать неаккурат­ным и деморализованным, опаздывая на поезд, чело­век, правдивый до щепетильности, может солгать, если на карту поставлена его жизнь, более того, человек, обычно вежливый и рассудительный, может в силу специфических имеющихся у него предрассудков гру­бить евреям, рыжим или таксистам» [211, с. 330 — 331].

Возьмем еще один пример из нашей жизни: клас­сический образ подхалима, человека, идеально приспо­собившегося к существованию в административном аппарате, в его несколько уже устаревшем варианте. Каковы его характерные черты? Грубость — однако лишь по отношению к подчиненным. Вежливость и предупредительность — но только с начальством. Пре­данность — вышестоящим, коварство — с сослуживца­ми. Что это — грубость или вежливость, коварство или преданность?

С точки зрения здравого смысла очевидно, что все эти проявления ничуть не противоречат друг другу. Тем самым оказывается, что или нам придется описывать каждую ситуацию и характерные для нее черты по отдельности (если он общается с начальством, то ему присуща черта вежливости, если общается не с началь­ством, то ему присуща черта грубости, если он опазды­вает на поезд, ему присуща черта неаккуратности, а если нет, то наоборот), или придется двигаться вглубь от поверхности наблюдаемых черт к каким-то более глубинным структурам, которые могли бы объяснить разные внешние проявления в разных ситуациях.

Вторая сложность, которая возникает при описа­нии личности на языке черт — это субъективность та­кого описания, его зависимость от критериев оценки. Если мы называем кого-то «добродетельным», подра­зумевается наличие какого-то определенного критерия, критерия добродетели, которым мы пользуемся, кото­рый мы прикладываем к этому человеку, оценивая его по соответствию или несоответствию этому критерию. Однако универсальных критериев добродетели не су­ществует, они у всех различны, как различно и то, какими причинами мы объясняем те или иные особен­ности своего или чужого поведения. Поэтому то, что один оценит как упрямство, другой назовет принципи­альностью, а третий твердолобостью. То, что один на­зовет гибкостью, другой назовет беспринципностью, а третий — свободой от предрассудков. Один назовет человека тревожным, другой — ответственным, один — смелым, другой — агрессивным. Один — непримири­мым, другой — кляузником.

Наконец, третья сложность заключается в том, что описание человека на языке черт также не дает пони­мания возможностей изменения этого человека. Если он такой, то он такой. Непонятно, как человек, который был трусливым, вдруг стал смелым. Таким образом, здесь приходится сделать тот же вывод: если мы стре­мимся к серьезному, то есть непредубежденному позна­нию личности, то понятие черт нас также не устраивает.

Теперь мы можем перейти к современным психо­логическим представлениям о том, как «устроена» личность — не статичная неизменная структура, а изме­няющаяся личность в изменяющемся мире. В центре дальнейшего рассмотрения будут находиться элемен­ты и подсистемы, из которых складывается личность, и их взаимоотношениям между собой.

Тот образ личности, который мы будем строить, с одной стороны, не является стопроцентно оригиналь­ным, с другой стороны, не является пересказом какой-либо готовой теории или набора теорий. Скорее оя будет представлять собой синтез того, что наработано за последнее время разными специалистами, работа­ющими в этой области, и будет преследовать цель, сформулированную в самом начале,— приблизиться к более многогранному и непредвзятому представлению о личности.

Начнем с того, что выделим в структуре личности три иерархических уровня, сразу подчеркнув, что гра­ницы между ними достаточно условны.

Высший уровень — это уровень ядерных структур личности, тот психологический скелет или каркас, на который впоследствии наслаивается, нанизывается все остальное.

Второй уровень — это отношения личности с ми­ром, взятые с их содержательной стороны, т. е., по сути, то, что обозначается понятием «внутренний мир чело­века» (к нему мы относим эмоциональную, волевую и мотивационную сферы личности).

Наконец, третий, нижний уровень — это экспрес­сивно-инструментальные структуры, характеризу­ющие типичные для личности формы или способы внешнего проявления, взаимодействия с миром, ее внешнюю оболочку (здесь мы можем выделить такие составные как темперамент, характер, способности человека).

В заключение данной главы предлагается отве­тить на вопросы теста (№ 7), выбрав один из трех вариантов ответа. Если у вас есть сомнения, выбери­те просто наиболее подходящий для вас ответ. Тот или иной ответ говорит не о том, что вы лучше или хуже, а лишь подчеркивает мысль о том, что вы — тот или иной.

1. Мне 12 лет, я собрался гулять, а мама вдруг заяв­ляет: «Уже поздно, никуда ты не пойдешь». Я:

а) очень-очень попрошу маму, чтобы она меня все-таки пус­тила на улицу, но если она будет все равно настаивать на своем, то останусь дома;

б) скажу себе «А я никуда и не хочу идти» и останусь дома;

в) скажу «Ничего не поздно, я пойду», хотя мама потом и будет ругаться.

2. В случае разногласий я обычно:

а) внимательно прислушиваюсь к чужому мнению и стара­юсь найти возможность взаимного согласия;

б) избегаю бесполезных споров и пытаюсь добиться своего другими путями;

в) открыто выражаю свою позицию и стараюсь переубе­дить собеседника.

3. Я представляю себя человеком, который:

а) любит нравиться многим и быть как все;

б) всегда остается самим собой;

в) любит подчинять других людей своей воле.

4. Мое отношение к романтической любви:

а) быть рядом с любимым человеком — величайшее счастье в жизни;

б) это неплохо, но пока от тебя не требуют слишком много и не лезут в душу;

в) это прекрасно, особенно когда любимый дает мне все, что мне нужно.

5. Если я расстроен, то:

а) постараюсь найти кого-то, кто бы меня утешил;

б) стараюсь не обращать на это внимание;

в) начинаю злиться и могу разрядиться на окружающих.

6. Если начальник не совсем справедливо раскри­тиковал мою работу, то:

а) меня это заденет, но я постараюсь этого не показывать;

б) меня это возмутит, я буду активно защищаться и могу высказать в ответ свои претензии;

в) я огорчусь, но приму то, в чем он прав, и постараюсь эти ошибки исправить.

7. Если кто-то уколет меня моим недостатком, то я:

а) раздражаюсь и молчу, пережевывая обиду внутри себя;

б) наверное, разозлюсь и отвечу тем же;

в) расстраиваюсь и начинаю оправдываться.

8. Я лучше всего действую, если я:

а) сам по себе;

б) лидер, руководитель;

в) часть команды.

9. Если я закончил какую-то сложную работу, я:

а) просто перехожу к другому делу;

б) показываю всем, что я уже все сделал;

в) хочу, чтобы меня похвалили.

10. На вечеринках я обычно:

а) тихонечко сижу в углу;

б) стремлюсь быть в центре всех событий;

в) провожу большую часть времени, помогая накрывать на стол и мыть посуду.

11. Если кассир в магазине не додает мне сдачу, то я:

а) естественно, ее потребую;

б) расстроюсь, но промолчу. Я не люблю препираться с кас­сирами;

в) не обращу внимания. Мелочь не стоит того, чтобы обра­щать на нее внимание.

12. Если я чувствую, что злюсь, я:

а) выражаю свои чувства и освобождаюсь от них;

б) чувствую себя неудобно;

в) пытаюсь себя утихомирить.

13. Когда я заболеваю, я:

а) делаюсь раздражительным и нетерпимым;

б) ложусь в постель и очень жду, что за мной будут ухажи­вать;

в) стараюсь не обращать на это внимание и надеюсь, что это же будут делать все окружающие.

14. Если какой-то человек вызвал мое сильное воз­мущение, я предпочту:

а) выразить ему свои чувства открыто и в лицо;

б) разрядить свои эмоции в каком-нибудь постороннем деле или разговоре;

в) дать ему знать об этом косвенно, например, через других людей.

15. Мой девиз, очевидно, будет:

а) «Победитель всегда прав»;

б) «Весь мир любит любящего»;

в) «Тише едешь — дальше будешь».

Глава 9




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2014-10-15; Просмотров: 500; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.139 сек.