Лекция 3. Социология религии

Эта тема перекликаетсяс первойлекцией, вводившейчитателей в предмет религиоведения. Здесь мы затрагиваем тот раздел религиоведения, в котором фиксируются и осмысливаются социальные начала и социологические проявления религии. Социология — это наука о закономерностях развития и особенностях функционирования общества в целом и его различных сфер и структур. Наряду с общей социологической теорией в этой науке выделяются такие ее особые отрасли, как социология политики, социология права, социология культуры, социология морали и др. Религия, как нам уже известно, является важным компонентом социальной структуры и в то же время существенным показателем состояния общества и культуры. В силу этого она тоже становится объектом социологического изучения. Социология религии — одна из отраслей социологической науки и, вместе с тем, важный раздел религиоведения. Таким образом, социологии религии присущ междисциплинарный статус.

Эта дисциплина не судит, есть ли Бог, какая религия лучше и истинней (этим занимаются философы и богословы). Профессиональный социолог, независимо от своего субъективного отношения к религии, стремится получить о ней объективную информацию, не сбиваясь ни на критиканство, ни на апологию. Его реальный вклад в науку в решающей степени определяется мерой его интеллектуальной честности и идеологической нейтральности. Сказанное, разумеется, не означает, что следует отбросить информацию так называемой «церковной социологии», ангажированной той или иной конфессией. После определенного переосмысления и «деидеологизации» подобная информация обретает научную ценность.

В трудах «крестного отца» и родоначальника социологии О. Конта (1798—1857) уже содержалось немало идей, определивших последующее становление в лоне этой науки описываемой нами социологии религии. Значимый для этой отрасли знания теоретический вклад содержится в трудах К. Маркса и Ф. Энгельса, многосторонне проанализировавших социальную природу и назначение религии.

Однако как относительно самостоятельная научная дисциплина социология религии формируется лишь к началу ХХ в. Чаще всего ее основоположником называют Э. Дюркгейма (1858—1917). В его классическом труде «Элементарные формы религиозной жизни. Тотемическая система в Австралии» (1912 г.) религия рассматривается как фактор социальной интеграции, «органической солидарности» общества. По сути, в этом сочинении впервые проясняются границы предмета социологии религии, обозначаются ее методы (прежде всего, структурно-функциональный подход) и направления конкретно-социологического анализа религии.

К основоположникам социологии религии относят и М. Вебера (1864—1920), который широко и обоснованно применяет в рамках этой дисциплины сравнительно-исторический метод. Признавая, вслед за К. Марксом, социально-консервирующее начало в религии, М. Вебер, вместе с тем, видит в ней важный фактор социальной динамики. По утверждению М. Вебера, мировые религии оказывают особенно большое влияние на ход истории и эволюции культуры. Его серьезный вклад в науку — исследование типов отношения к религии и разработка типологии религиозных организаций. Велика заслуга ученого и в выяснении воздействия религии на хозяйственную жизнь. Мировое признание получили труды М. Вебера «Протестантская этика и дух капитализма» (1905 г.) и «Хозяйственная этика мировых религий» (1916—1919 гг.).

Классиком социологии религии считают также Б. Малиновского (1884—1942), признавая его исключительный вклад в исследование социально-психологических механизмов религии (в особенности ее магических форм). В основном труде Б. Малиновского «Магия, наука и религия» (1925 г.) доказывается, что к религии (и магии) человек обращается именно тогда, когда случайности (особенно неудачи, несчастья) вторгаются в жизнь и превышают возможности человека. «Мы, — писал этот ученый, — находим магию там, где присутствуют элементы случая, а также весьма широко распространены эмоциональные колебания между надеждой и страхом».

Наиболее интенсивно социология религии развивается в последние десятилетия. Значительный вклад в эту науку внесли такие западные социологи, как Г. Зиммель, Э. Трельч, Т. Парсонс, Р. Белла, Д. Ингер, П. Бергер и др. Ряд ценных теоретических исследований по социологии религии проводили и наши ученые (В.И. Гараджа, Ю.А. Левада, М.П. Мчедлов, Д.М. Угринович, Д.Е.Фурман, И.Н. Яблоков и др.).

Предмет социологии религии составляют три широких круга проблем:

1) религия как социальный институт (социальная природа религии, ее социальные истоки, строение, назначение, эволюция и перспективы; ее связь с другими сферами и институтами общества);

2) религиозность как социальный феномен и процесс приверженности к религии индивидов, малых и больших социальных групп и общества в целом;

3) секуляризация как социальный феномен и процесс приверженности индивидов, малых и больших социальных групп и общества в целом к светскому (мирскому) образу жизни и светской культуре.

В предыдущих лекциях первый круг названных проблем уже частично затрагивался. Обстоятельней они будут охарактеризованы в последующих темах: «Религия как феномен культуры», «Религия и политика», «Религия и образование», а также в лекции «Культура отношения к религии: свобода совести и свобода убеждений», где будут очерчены такие важные в социологическом ракурсе вопросы, как отношение религии с политико-правовой системой общества и с институтом свободы совести.

В данном пособии мы лишь очень бегло затрагиваем тему «Религия и экономика». Она требует обстоятельного и углубленного анализа, почти отсутствующего в отечественной социологии и литературе. Признаем также, что в немногих социологических исследованиях по этой теме отечественные авторы часто сбиваются к вульгарной интерпретации классических работ М. Вебера, обнажившего обоюдную взаимосвязь религии и экономики. Так,фиксируя в своих эмпирических исследованиях определенные зависимости индивидуальной религиозности от материальной обеспеченности отдельных граждан, эти социологи напрямую экстраполировали свои результаты на иной уровень исследования — на общество в целом. Поэтому в их публикациях видна убежденность авторов в том, что рост экономического благополучия в обществе необходимо ведет к общему снижению религиозности.

Но религия наиболее удалена от экономического базиса общества, и религиозность в его жизни зависит не только и не столько от состояния экономики, сколько от традиций прошлого, от культовой и миссионерской активности конфессий, от многочисленных иных культурных и идеологических факторов. Наконец, от политико-правовых факторов. Не случайно, например, в США — экономически наиболее развитой стране мира — констатируется наивысший уровень религиозности по сравнению с иными, тоже экономически благополучными государствами. Официальный политический символ США выражен в одной фразе: «Мы верим в Бога».

Свой предмет социология изучает на двух уровнях исследова- ния — эмпирическом и теоретическом. Конкретно-социологические (эмпирические) исследования религии осуществляются с помощью таких методов и процедур, как наблюдение, анализ документов, печатных материалов, контент-анализ, изучение личных свидетельств, проведение опросов (в том числе экспертных), бесед, интервью. Обширную информацию дает проведение массового анкетирования. Эксперимент как особо сложный (хотя и весьма информативный) метод почти не применим в этой науке: ее объект — необычайно сложная и деликатная сфера жизни, на наш взгляд, принципиально запретная для такой намеренной процедуры. Вообще говоря, проведение конкретно-социологических исследований названных проблем допустимо лишь высококомпетентному и опытному профессионалу.

Эмпирическая информация насыщает теоретические обобщения. Объективные, качественно безупречные данные эмпирии, полученные с помощью названных методов, позволяют осуществлять теоретическое осмысление достоверных фактов их классификацию, выяснять определяющие факторы и причины религиозных перемен в обществе, осуществлять их прогнозирование. Ключевые теоретические категории вышеназванных проб- лем — «религиозность», «секуляризация», «социальные перспективы религии».

Потребность в точной и объективной информации о процессах религиозности и секуляризации очень важна для религиозных организаций и служителей культа, для учреждений культуры и ученых. Разумеется, такая информация необходима и для органов власти, обеспечивающих связь государства с религиозными объединениями и соблюдение законодательства о свободе совести. За рубежом такие исследования религиозности осуществляются давно и с широким размахом. Полученная статистическая и иная информация периодически публикуется, оживленно комментируется и активно используется не только религиозными служителями и учеными, но и политическими деятелями, партиями, государственными органами.

У нас в стране эмпирические исследования религиозных процессов начали проводиться с 20-х гг. минувшего века с целью удовлетворения нужд антирелигиозной пропаганды. Исследования констатировали заметное снижение религиозности, но в то же время фиксировали попирания свободы совести, нарушения демократии в сфере отношений государства и Церкви. Поэтому довольно быстро сталинское руководство запретило их проведение, а полученные данные были в основном уничтожены или упрятаны в «спецхраны».

Конкретно-социологические исследования в СССР возобновились лишь в начале 60-х гг. и тоже были ориентированы на обеспечение задач антирелигиозной пропаганды. Такая заданность сказывалась на организации, методике и, в особенности, на истолковании полученных данных, мешая беспристрастности, глубине и точности изучения процессов религиозности и секуляризации. Отечественную социологию религии компрометировали и некоторые недобросовестные лица, старавшиеся приукрасить результаты антирелигиозной работы партийных органов, а потому искажавшие действи-тельность.

Приведем почти анекдотический, но реальный факт. На республиканском совещании по социологии религии в 1965 г. один из докладчиков представил прогноз религиозной динамики на основе повторного опроса около 100 жителей небольшой подмосковной деревни. Горе-социолог выяснил, что спустя год здесь назвали себя верующими на три жителя меньше. И вычислил, что религиозность удастся преодолеть в стране не к 1980 г. (как планировала КПСС), но лишь к 1990 г. И все же спекулянтов от социологии было немного, и их подтасовки серьезные исследователи-религиоведы во внимание не принимали. Отработанные методики позволяли путем конкретно-социологических исследований получать достоверную информацию. Это были данные об отношении к религии разных групп населения в различных регионах страны. Были получены сведения о динамике соблюдения обрядов, о влиянии религиозности и секуляризации на сознание и поведение личности, на народные традиции, быт и т.д. Немало ценных исследований проводилось по теме «Религия и школа».

Обратимся теперь к экспликации (разъяснению содержания) трех выше обозначенных нами категорий социологии религии (религиозность, секуляризация, перспективы религии).

Религиозность, как уже сказано, это феномен приверженности к религии, то есть ее положительное восприятие и усвоение, следование ее нормам, установлениям и традициям; личное включение в ее институциональные структуры («воцерковление»); ее воспроизведение в индивидуальном, групповом и массовом сознании и поведении. В силу громадной исторической традиции религии и ее особой инерционности, религиозность — чрезвы-чайно стабильное состояние индивидов, групп и больших общностей, хотя и

подверженное приливам, отливам и другим количественным и качественным изменениям.

Теперь коснемся основных терминов, описывающих это состояние и его перемены. Прежде всего обратимся к термину «типы отношения к религии», который наделен яркой мировоззренческой окраской. Охарактеризуем эти типы.

Говоря о мировоззренческих типах, мы, разумеется, имеем в виду взрослых граждан. У малышей и младших школьников отношение к религии, как и их мировоззренческая ориентация в целом, еще не самостоятельны, дети воспроизводят ориентацию родных, ближайшего окружения. У подростков происходит начальное становление мировоззренческих ориентаций. Самостоятельный выбор таковых осуществляет уже юноши, вступающие во взрослую жизнь.

Знание существующих мировоззренческих типов отношения к религии важно не только для социолога религии и религиоведа, но и для педагога, который должен учитывать мировоззренческую атмосферу в классе и студенческой группе, в особенности при преподавании религиоведческих дисциплин. Кроме того, это знание важно и служителям религии. Впрочем, как и каждому, интересующемуся данной сферой культурной жизни.

Мы выделяем шесть типов отношения к религии. Первые три типа — религиозные. Во-первых, это глубоко верующий, то есть тот, кто осознанно разделяет религиозное мировоззрение, чья вера в Бога сильна, отчетлива и устойчива. Чаще всего вера опирается на осознанную религиозную убежденность. Среди глубоко верующих встречаются фанатично настроенные лица, иногда мистики, подчас не принадлежащие к традиционным верованиям.

Во-вторых, традиционно верующий (верующий по привычке). Он, как правило, не испытывает колебаний в отношении к религии, но его вера не сильна и не отчетлива, опирается на привычку, традицию, подвержена к обрядовой стороне религии (священники иногда именуют таковых лиц «обрядоверами»).

В-третьих, колеблющийся, промежуточный между верующими и неверующими тип. У одних эти колебания идут от религиозной веры к неверию, у других — от неверия к религиозной вере. Но не следует относить к колеблющимся тех глубоко верующих или привычно верующих, кто время от времени испытывает сомнения и осознанно, намеренно, настойчиво их преодолевает, размышляя и молясь.

Следующие три типа — нерелигиозные. Во-первых, атеист, осознанно разделяющий позицию материализма и свободомыслия и защищающий ее в своем окружении. Чаще всего он толерантен к иным убеждениям. Но среди атеистов еще недавно было немало «воинствующих», разделявших господствовавшие в обществе антирелигиозные установки. Такая воинствен- ность — результат отсутствия глубокой убежденности, подлинной культуры, научной эрудиции, она обычно опирается на отрицательные эмоции, предвзятость, а потому сродни религиозному фанатизму.

Во-вторых, неверующий, то есть человек, осознанно не приемлющий для себя веру в Бога, каноны, догматы и религиозный культ. В отличие от атеиста, неверующий не отстаивает эту мировоззренческую позицию в своем окружении.

В-третьих, индифферентный тип, тоже промежуточный между религиозным и нерелигиозным типами. Он одинаково безразличен как к вере в Бога, так и к неверию. В отличие от колеблющегося индивида, неравнодушного к религии, индифферентного человека она просто не интересуют, как не интересует его материализм, свободомыслие, атеизм. Мировоззрение индифферентного индивида незрело, поверхностно, аморфно. Нередко такой человек суеверен, что свидетельствует о присущей ему «дремлющей», латентной религиозности, неосознаваемой им самим, но «просыпающейся» в стрессовых и иных экстремальных ситуациях.

Соотношение охарактеризованных религиозных и нерелигиозных типов в структуре изучаемой группы или большой общности именуется уровнем религиозности и обычно выражается в процентах. Степень религиозности — это показатель интенсивности религиозных проявлений (сильная или слабая вера, глубинные или поверхностные религиозные переживания, активность в культе и культовых отношениях). Характер религиозности — это качественная сторона религиозности (социально-исторический контекст, этноконфессиональная принадлежность религиозных лиц, социально-психологические проявления, ведущие тенденции). Состояние религиозности — интегральное понятие, единство количественных и качественных проявлений религиозной приверженности. Это синтез уровня, степени и характера религиозности. Иногда (не совсем точно) состояние религиозности именуют религиозной ситуацией. И, наконец, динамика религиозности. Это колебания состояния религиозности по временным периодам.

Категория секуляризации первоначально была заимствована из исторической науки, где под этим термином понималось изъятие земель, имущества и власти у Церкви и монастырей. В социологии религии секуляризация понимается (что уже было определено выше) как приверженность к светскому образу жизни и светской культуре. В отличие от религиозности — социального состояния, чрезвычайно устойчивого, опирающегося на огромную историческую традицию, секуляризация, скорее, является не состоянием, а именно процессом. Процессом, насчитывающим лишь несколько столетий (периоды Новой и Новейшей истории). Процессом, более поверхностным и более динамичным. К тому же, скорее присущим цивилизации Запада, нежели Востока.

Тем не менее секуляризация не стоит в стороне от социальной и культурной эволюции. Это объективная историческая тенденция освобождения различных сфер и институтов общества и культуры, а также индивидуального, группового и общественного сознания и поведения от влияния религии, давления и цензуры религиозных институтов. Операциональные термины, описывающие секуляризацию, разработаны менее строго. Но и здесь право-

мерно использовать понятия «уровень», «степень», «характер», «состояние и динамика секуляризации».

Продолжая анализ категорий «религиозность» и «секуляризация», перейдем к осмыслению их конкретной взаимосвязанной динамики в послеоктябрьский период истории нашей страны.

Как известно, массовый отход от культа и Церкви в России произошел в 20―30-е гг., в самый разгар «культурной революции». Она сопровождалась интенсивными гонениями на духовенство, закрытием (а то и уничтожением) храмов и иными стеснениями свободы вероисповеданий, осуществлявшимися под политическим лозунгом «Борьба с религией ― это борьба за социализм». К 1937 г., по данным переписи населения, лишь 57% от его численности (здесь и далее проценты округлены) считали себя верующими. Это громадное за два десятилетия снижение почти 100-процентной религиозности в дореволюционной России.

В атмосфере «культурной революции» от культа отходили в основном колеблющиеся, часть привычно верующих. Некоторые из них становились неверующими. Но многие просто «отвыкали» от культа, не посещая церкви, не осуществляя обряды. Их религиозность становилась «латентной», она как бы «засыпала», забывалась на время. Глубоко верующие и в этих испытаниях сохраняли свою религиозную приверженность. Многие из них, не имея возможности свободно осуществлять обряды в храме, молитвенном помещении, выполняли их скрытно, молились дома. Испытания только усиливали их веру. Пополнение числа неверующих происходило преимущественно за счет молодежи, прошедшей школу антирелигиозного воспитания.

«Латентная религиозность» в известной степени актуализировалась в тяжелые годы Великой Отечественной войны. Немалая часть бывших верующих, «отвыкших» от культа, вновь обратились к религиозной вере. Тем более, что власти, по политическим соображениям, разрешили открывать храмы, приостановили антирелигиозные гонения. Правда, с начала 60-х гг. стеснения свободы совести вновь усилились, а антирелигиозная пропаганда стала осуществляться особенно системно и последовательно, едва ли не с колыбели ― в детсадах, школах, трудовых коллективах, по месту жительства граждан. Уровень религиозности в стране снижался не только за счет административных гонений и атеистического воспитания населения, но и вследствие секуляризации общественных отношений, планомерно внедрявшегося светского образа жизни. В культурной атмосфере общества властвовал дух рациональности, преклонения перед могуществом науки, техники и разума. Вера в «светлое будущее» заменяла большинству населения веру рели-гиозную.

Исследования середины 60-х гг. подтверждали это. В среднем, в составе взрослого населения страны лишь около 20% продолжали придерживаться верований и культа. В центральных регионах России, на Урале, в Сибири, на Дальнем Востоке удельный вес религиозных людей был заметно ниже. Правда, в составе населения атеистов тоже было немного. Преобладали неверующие и индифферентные, то есть нараставшая секуляризация в известной мере тоже была латентной. В стране официально провозглашалось господство материалистического мировоззрения. Одна из наиболее известных монографий социологов носила характерное название «К обществу, свободному от религии» (М., 1970). Но господство материализма было формальным и не проникало в глубину массового сознания. А потому оказалось хрупким перед теми социальными и идеологическими потрясениями, которые принесли стране «перестройка» и последовавшие за ней изменения во всех сферах жизни общества.

Начало особенно резкого прилива религиозности и отлива секуляризации совпало со временем празднования 1000-летнего юбилея Русской Православной Церкви (1988 г.). По данным известного социолога Ю.А. Левады, в СССР с начала и до конца 1989 г. авторитет религиозных организаций в массовом сознании возрос втрое. Одновременно также стремительно усилились религиозные умонастроения. Исследование, проведенное нами на одном из крупнейших предприятий Перми, показало, что за тот юбилейный год уровень религиозности здесь поднялся в полтора раза. Опросы в Москве свидетельствовали, что за этот же год названный уровень возрос втрое. Сходные данные были получены и в других регионах России. Священнослужители стали говорить о «втором Крещении Руси».

Некоторые религиоведы связали эту мировоззренческую перемену лишь с реакцией на юбилей, назвали ее «эффектом маятника» и предположили, что вот-вот амплитуда колебаний изменится. Но результаты последующих исследований свидетельствовали об обратном: религиозность населения продолжала стремительно возрастать.

К середине 1993 г., судя по данным, полученным нами в Прикамье, уже около двух третей взрослого населения (60%) относили себя к числу религиозных. К 2001 г. рост религиозности, по-видимому, подошел к своему пределу и стабилизировался. Ее уровень составил на тот год 77% и в последующие три года практически не изменился. Показательна также динамика типологических перемен в структуре религиозного населения. За последние 10―11 лет почти втрое снизился удельный вес колеблющихся в своем отношении к религии ― от 42% в структуре религиозных в 1993 г. до 15% в 2005 г. Одновременно почти в полтора раза (от 15 до 21%) в структуре религиозного населения возрос удельный вес убежденных верующих, составляющих основную опору в религиозных объединениях. Как видим, приведенная динамика свидетельствует не только о количественном, но и о качественном укреплении религиозности.

В составе религиозного населения России к настоящему времени официально зарегистрировано 65 различных конфессий. Реально же общая численность действующих в стране конфессий, на наш взгляд, превышает эту численность вдвое; многие, как правило, весьма малочисленные конфессии, функционируют без регистрации. На первом месте по своей численности (и по реальному влиянию на духовную жизнь страны) находится православие. Совместно с общинами старообрядцев православные объединения составляют более 55% от общего числа религиозных объединений страны. На втором месте (более 16%) находятся мусульманские объединения. В первую десятку крупных объединений затем входят пятидесятничество, баптисты, евангельские христиане, адвентисты, «Свидетели Иеговы», иудеи, католики и лютеране.

Далее, опираясь, в основном, на данные (результаты) продолжающегося нашего исследования и опроса М.П. Мчедлова, охарактеризуем проявления религиозности в различных социальных группах. Заметно сильней религиозность выражена на селе, чем в городе, и у женщин, чем у мужчин. Религиозность усиливается с возрастом, достигая более четырех пятых численности у стариков. В общей совокупности лица от 22 до 50 лет теперь составляют наибольшую часть в структуре верующих ― религиозность «помолодела». Различия национальностей, судя по данным в Прикамье, почти не отразились на отношении к религии. Однако в регионах традиционного влияния ислама уровень религиозности заметно выше среднего. Любопытный штрих: у мусульман-мужчин религиозная активность выше, нежели у женщин.

Гораздо выше среднего уровень религиозных среди безработных и пенсионеров. Особенно высокую приверженность к религии демонстрируют работники учреждений культуры и лица, занимающиеся торговлей. Отчетливо ниже религиозность у лиц с высшим образованием. Однако в исследованиях М.П. Мчедлова зафиксирована важная новая тенденция ― заметный рост образовательного уровня верующих. Если 10―15 лет назад среди верующих преобладали лица с невысоким образованием, то теперь более половины из них имеют среднее образование, а около 32% ― выше среднего.

Теперь обратимся к данным, особенно интересным для студентов, учителей и преподавателей.

Анкетирование 1993 г. выпускников средних школ Прикамья показало, что 9% считают себя глубоко верующими, вдвое больше (18%) ― верующими по традиции, 39% ― колеблются в своем отношении к религии, 11% ― индифферентны, 7% ― называют себя неверующими и только 2% ― атеистами. Остальные респонденты не смогли определиться. Таким образом, 66% заканчивающих среднюю школу ребят на момент исследования уже ощущали себя религиозными в большей или меньшей мере. Опрос учащихся младших и средних классов,проведенныйспустя полтора года, показал, что их симпатии к религии едва ли не в полтора раза выше, нежели у выпускников школы. Особенно высокой, чуть ли не сплошной, оказалась приверженность к религии у школьников младших возрастов. Но надо учесть и особую трудность для них в самоопределении по столь сложному вопросу.

Исследование показало, что уровень религиозных в составе школьников, не успевающих в учебе, был заметно выше, нежели у отличников. Но в то же время, судя по высказываниям опрошенных, интерес к школьным дисциплинам у религиозных учащихся был заметно выше, чем у неверующих. Более того, верующие учащиеся гораздо охотней и активней участвовали в школьных общественных мероприятиях (правда, на тот момент уже довольно редких и, в основном, прагматичных). Опрос также показал, что хотя религиозные учащиеся на тот момент особенно пессимистично смотрели на завтрашний день, но они были более терпимы к столь частым материальным трудностям в жизни своих семей. Тут есть о чем задуматься учителю, озабоченному проблемами обучения и воспитания питомцев и их будущим.

Высокой, по данным 1993 г., оказалась религиозность среди студентов пермских вузов (62%). Но спустя два года ее уровень поднялся еще почти на 4 %. А по состоянию на 2003 г. уже 78% пермских студентов отнесли себя к числу религиозных. Среди студентов едва ли не каждый пятый (19%) отнес себя к верящими «в мировой Разум», в некое «безличное и сверхъестественное Начало мира». В студенческой среде отмечен высокий уровень влияния суеверий, увлечения астрологией, оккультными науками и иными формами вневероисповедной мистики.

Признаемся, для исследователей оказался неожиданным столь высокий уровень религиозных среди школьников, выпускников ПТУ, студентов и других групп молодежи. Еще столь недавно именно молодежь демонстрировала особенно критическое отношение к религии. По всей видимости, решающую роль в этой резкой перемене мировоззрения сыграли возрастные особенности этой части населения: дети, подростки и юноши особенно эмоционально и динамично отреагировали на резкий всплеск религиозности в нашем обществе.

Особенно интенсивно к религии потянулись те, на чью долю выпали наиболее тяжкие испытания последнего времени. Более всего религиозны одинокие матери, пенсионеры по возрасту, вдовые лица и домохозяйки. Наивысший уровень религиозности отмечен в населенных пунктах, где особенно много безработных и малообеспеченных граждан.

Стремительный взлет религиозности в обществе, где столь недавно секуляризационные процессы были столь интенсивны, Опрос учащихся младших и средних классов, ― феномен чрезвычайно неожиданный в истории культуры. Попытаемся осмыслить, каковы его определяющие факторы? Прежде всего, этот взлет религиозности обусловлен (так считаем мы и 68% нами опрошенных респондентов Прикамья) глубоким и все нарастающим кризисом российского общества ― социальным, экономическим, политическим и моральным. История религий, основанная на материале различных эпох и стран, однозначно подтверждает описанный Б. Малиновским социальный эффект. Классик религиоведения установил, что массовый интерес к религиозной вере и мистике ― психологически закономерная реакция людей, подавленных и растерянных в периоды глубоких общественных и личных потрясений.

Большую роль в подъеме религиозности сыграли дискредитация и ломка столь долго господствовавших в обществе социалистических ориентаций, ценностей и идеалов, а в особенности — крах ожиданий и веры «в светлое будущее». Так полагает едва ли не половина (46%) респондентов. Немалое значение имеет и происшедшая в сознании интеллигенции и других слоев населения переориентация отношения к религии как к феномену культуры. Развал системы атеистического воспитания способствовал ломке расхожего стереотипа о религии как о «враге науки и прогресса», ее признанию в качестве органической сферы мировой и национальной культуры, одной из моральных опор общества.

Почти четверть опрошенных (24%) связывают подъем религиозности с возросшей активностью религиозных организаций, пропагандой религии в средствах массовой информации. Многие указывают на резко усилившуюся миссионерскую деятельность отечественных и, особенно, зарубежных проповедников. Определенную роль в подъеме религиозности имеют распространяемые сообщения о таинственных явлениях в жизни природы и общества, слухи о приближении «конца света», Апокалипсисе. Подобные настроения периодически возникали в странах христианского мира на переломе веков. Сейчас же, на переломе тысячелетий, они оказались особенно сильными. Каждый седьмой из наших респондентов указал на эти факторы, как на основные причины, послужившие возрождению религии на новом отрезке времени.

Обратим внимание на еще один немаловажный фактор — мощное давление на общество сегодняшней идеологической атмосферы, намеренно формируемой теми влиятельными силами, которые используют религию в своих политических играх. Длительная в советском обществе духовная монополия воинствующего атеизма (проповедь религиофобии) сменилась проповедью атеофобии. Атеисты и неверующие теперь нередко третируются в качестве «мракобесов», они практически лишены доступа к средствам массовой информации. Почти нет светских центров изучения религии. Пробудившийся массовый интерес к религии как явлению культуры в значительной мере удовлетворяется не объективной научной информацией, но культовыми проповедями, миссионерской пропагандой, апологетическим содержанием информации в СМИ.

Наиболее авторитетные служители культа считают, что этот всплеск религиозных умонастроений не является пробуждением глубокой веры, что за внешним соблюдением обрядов у большинства новообращенных нет стойких религиозных убеждений. Такого же мнения придерживаются и исследователи. В составе религиозных преобладают те, в мировоззрении которых идея Бога не доминирует, но находится как бы на периферии сознания, а значит, не влияет решающим образом на их поведение. Об этом же свидетельствует и отношение к загробной жизни — эту идею разделяет чуть больше 20% опрошенных взрослых граждан России.

Большая часть называющих себя верующими не разбираются в догматах и канонах религии, плохо знают сакральное содержание культа, да и в церковных службах участвуют от случая к случаю. Один из наиболее авторитетных в Прикамье священников с иронией высказался о своих прихожанах: «Они не прихожане, а захожане»… По данным М.П. Мчедлова, большинство верующих в Бога молятся лишь иногда, исполняют лишь некоторые религиозные обряды и отмечают лишь некоторые религиозные праздники. В особенности, сказанное относится к той значительной части религиозного населения, которое лишь в последние годы приобщилась к культу.

Таким образом, можно констатировать, что произошедший в последнее десятилетие подъем религиозности представляет собой не столько осознанный поворот миропонимания, сколько ситуативную перемену умонастроения, вызванную эмоциональной реакцией многих граждан на социальные потрясения в обществе, на кризис в экономике, политике, идеологии и морали. А у какой-то части недавно обратившихся к культу это не более чем своеобразная дань моде.

Теперь обратимся к категории перспективы религии.

Прогноз общественных процессов — дело неблагодарное: слишком сложна, противоречива, многофакторна социальная жизнь. Предсказание и здесь опирается, в основном, на выделение ведущих в настоящее время тенденций и их экстраполяцию (перенос, распространение) на будущее. Этим путем последуем и мы. При этом учтем, что сегодняшние тенденции в динамике религиозности России в немалой степени определены своеобразным «реабилитационным» состоянием отечественных конфессий: они еще не оправились от длительных и интенсивных гонений, от огромного ущерба, нанесенного их нормальному функционированию.

Сначала выделим ведущие тенденции религиозности в современной России и попытаемся дать прогноз на ближайшее будущее религии в нашем Отечестве. Затем выскажем некоторые предположения о более отдаленном ее будущем в мире в целом.

Итак, что можно сказать о ближайшем будущем религии в России? Прежде всего, относительно перспектив «религиозного бума» в нашем обществе. Будет ли он нарастать и впредь? Обратимся сначала к респондентам. Менее половины (38%) считающих себя религиозными людьми (а в составе нерелигиозных — только 15%) полагают, что религиозность будет расти. Остальные думают иначе. Каждый седьмой из числа религиозных лиц и каждый третий из числа нерелигиозных считают, что она будет снижаться.

Как мы уже констатировали, в настоящее время уровень религиозности приблизился к своему пику и, на наш взгляд, будет оставаться таким, пока общество не преодолеет кризисные явления. Затем постепенно религиозность снизится, но только за счет тех, кто обратился к культу под влиянием эмоций и моды. Немалая часть новообращенных тем временем будет укрепляться в вере и в этом же духе воспитывать своих детей.

Как бы то ни было, независимо от возможных политических и идеологических перемен в стране в сознании общества сохранится недавно возрожденное понимание религии как достояния мировой и отечественной культуры. Значит, сохранится и интерес к ее истории и ее ценностям. Причем со стороны как религиозной, так и нерелигиозной части населения. Вместе с тем большая часть общества будет интересоваться именно объективной, научной информацией о религии, оживится интерес к ценностям светской культуры и свободомыслия.

По всей видимости, в ближайшие годы не ослабнут ни миссионерская деятельность, ни интенсивная пропаганда религии в средствах массовой информации. Возрастет число пятничных, субботних и воскресных приходских школ для детей и взрослых, число «библейских занятий», а духовные семинарии и академии усилят подготовку религиозных служителей. Это увеличит число убежденных верующих, разбирающихся в догматах, способных обосновать свои взгляды. Как уже отмечено нами, за минувшее десятилетие в структуре религиозного населения уже резко (вдвое) снизился удельный вес колеблющихся в своем отношении к религии, и, соответственно (также вдвое) возрос удельный вес тех, кто считает себя убежденными верующими. В неопротестантских общинах группа убежденных верующих уже резко доминирует. Исследования показывают, что именно эта группа особенно консолидирует религиозные общины.

Одна из наших последующих лекций посвящена теме «Новые религии». Социологические исследования констатируют, что практически во всех регионах России за последние годы стремительно возросло их влияние. Возросло влияние и разнообразных вневероисповедных мистических течений и школ. Все они, в первую очередь, ориентированы на молодежь и нередко для ее привлечения используют модернистские и экзотические приемы. Маловероятно, что экзотические культы и группы смогут вытеснить традиционные в России конфессии, но их влияние в ближайшие годы может стать более заметным, в частности среди интеллигенции.

Наши исследования свидетельствуют также о том, что в последнее время в составе российской интеллигенции зарождается и начинает играть заметную роль в культурной жизни общества религиозная интеллигенция, осознающая себя именно в таком качестве и ориентированная на религиозные ценности отечественной культуры. В большей части это приверженцы православной религии, но есть последователи и других конфессий. Есть и те, кто именует себя «христианами вообще». Они не придерживаются вероучения и культа определенной конфессии, но глубоко симпатизируют гуманистическим ценностям христианства и Личности его основателя. Впрочем, как уже отмечалось, есть среди религиозных интеллигентов и «верующие вообще», не относящие себя к какой-либо определенной религии и признающие некое «сверхъестественное и безличное Начало мира». Насколько нам известно, в этой неизученной группе «верующих вообще» культ сводится разве что к одной молитве или медитации, а в вероучении моменты деизма перемешаны с фатализмом. В составе религиозной интеллигенции присутствуют и мистики, тоже не относящие себя к определенной религии, но практикующие наряду с совместными молениями и медитациями некоторые подобия церемоний-обрядов.

Дата добавления: 2014-10-15