Осколки лета

Часть вторая

Ощерились страхи каменной башней. Полночью станет новая сказка…

Каллисто

«Ждем в „МЗ“», – прочитала Ива записку. Придя с дополнительных занятий с магистром‑травницей, девушка обнаружила на столе бумажку совершенно непотребного вида. Вероятно, ее оторвали от того, что первое под руку попалось. Почерк был размашистый, неровный, перо сильно продавливало бумагу. Сразу видно – писала гаргулья.

Их с Ивой поселили вместе. На территории Университета, что состояла из нескольких островов, один был отдан под маленькие домики – из расчета один для трех студентов. Группе Ивы досталось два особнячка. В одном жили ребята. В другом – она и Дэй. В каждом домике кухня и одна большая комната были общие, наверху располагались три спальни и три кабинета. Ива тут же заграбастала один из них под мастерскую для зелий, а лишнюю спальню – под хранилище для оных и различных ингредиентов. Гаргулья, не любившая домашнего комфорта вообще, категорически заявила, что ей все равно, где жить, но чердак и крыша – это ее территория. Ива клятвенно пообещала, что там не появится.

Ребята – Златко, Грым и Калли – повадились к ним захаживать, так что лишние комнаты на первом этаже очень даже пригодились. К тому же вся их пятерка много занималась дополнительно. Их слава как выживших в ловушке на испытаниях ко многому обязывала. Создавалось впечатление, что преподаватели решили во что бы то ни стало превратить их в самых лучших студентов, чтобы не так было стыдно за собственные промахи на острове. Ива вздохнула: огненным приходилось еще хуже.

При всем этом Златко, Грым и Дэй умудрялись постоянно встревать в переделки, излазив все окрестные кабаки и прочие злачные места.

Вот и сейчас эта записка говорила только об одном – неугомонная троица опять что‑то придумала.

«МЗ» – таверна в городе за пределами университетской территории, на самом деле называющаяся «Магическое зеркало». Неизвестно почему, но именно она приглянулась лучшей пятерке будущих магов Земли более всего, и все свои «конспиративные» сборы они проводили именно там.

Ива поправила перед зеркалом льняную рубаху, вытащила поверх цепочку со знаком Университета – круглую бляху с причудливо переплетенными рунами («магия» и «мастерство»), накинула плащ – вечерами становилось прохладно – и скользнула за дверь.

– Это бред, Калли! – злилась Ива. – Я удивлена, что эта безумная идея исходит от тебя! Обычно ты единственный, кто советуется с разумом в нашей сумасшедшей компании!

– Ива, ты не права! Это верное дело! Поверь мне! – горячился эльф, если это слово вообще применимо к светлым.

– Калли, да тебя братья разыграли, как ты не можешь это понять! Ну сам посуди: какое‑то туманное описание артефакта. Что он делает непонятно, зачем – тоже, еще более неясен комментарий: пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. Вот как тут написано: «Светоч, что укажет на путь, ты найдешь на кончике тени от времени в миг, когда большая стрелка коснется грифона, а маленькая минует фею в День Сиреневых бубенцов». Бред! Форменный!

– Ива, послушай меня, тут же все ясно!

– Нет! Нет! И еще раз нет! – опять прервала знахарка. – К тому же даже если это и не бред, то твои братья…

– Кузены.

– Да хоть тетки! Суть в том, что они уже искали. И дядья твои искали. И кто там еще! Ты же сам говорил! И не нашли! Понимаешь, НЕ НАШЛИ!!! Зачем встревать в заранее безнадежное дело?!

– В том‑то все и дело! Ива, они все искали и не нашли! А я понял, что не так‑то!!! До меня дошло, что они не так делали, понимаешь! Ива, прошу тебя, помоги мне! Мне это так важно!!! Я себе не прощу, если не попробую!

Травница возмущенно уставилась в синие умоляющие глазищи эльфа. Отказать им – все равно что пнуть щенка. Калли знал, как на нее действует этот взгляд, и беззастенчиво этим пользовался.

– Ладно! – махнула она рукой.

– Ива! Ты чудо!!! – полез эльф обниматься.

Знахарка шутливо отпихнула его:

– Но с условием. Если мы ничего не найдем в этот раз, то ты навсегда отстанешь от меня с этим твоим бесценным артефактом!

– Хорошо! Как скажешь, несравненная! – легко согласился Калли. Ива ни капли не сомневалась, что обещания он не сдержит. Но по крайней мере у нее будет возможность подороже продать свое согласие.

– Лады. Давай объясняй, что ты там напридумывал.

С идеей нахождения этого самого таинственного артефакта их эльф носился с момента поступления, постепенно заражая ею всех остальных членов группы. Ива оказалась самой стойкой. Она просто не верила в существование этого, что бы оно ни было. История казалась ей чистой воды выдумкой. Якобы то ли основатели Магического Университета, то ли кто‑то из первых его студентов спрятали где‑то – зачем? – какой‑то немереной силы артефакт, что одарит нашедшего всеми мыслимыми и немыслимыми благами, раскидав во всевозможных местах – то ли в Университете, то ли в городе – подсказки. Эта легенда передавалась из поколения в поколение в семье Калли, вновь и вновь заставляя ее представителей поступать именно в это учебное заведение. Дэй даже пошутила, что это был тонкий рекламный ход для привлечения новых абитуриентов.

– Смотри! – Эльф отобрал у Грыма порядком огоблиневший Иве кусочек пергамента. – «Светоч, что укажет на путь, ты найдешь на кончике тени от времени…» Вот первая подсказка. Тень от времени – это башня с часами на главной площади Стонхэрма.

– Почему?! – возмутилась знахарка. – «Тень от времени» – это действительно может быть тень от башни с часами. Но этих башен в Стонхэрме не меньше десятка!

– Не злись, Ива, – наконец подал голос Златко. Его тоже захватили поиски. Маги при всем их различии бесспорно обладают одной общей чертой: они ужасно любят тайны, порой готовы жизнь положить, но докопаться до разгадки, даже если никакой практической пользы она не принесет. Правда, таких вариантов почти не бывает. Тайны на то и тайны, чтобы что‑то скрывать, а зачем скрывать ненужное? – На тот момент, когда писался этот пергамент и к которому относится первое упоминание об артефакте в летописях семьи Калли, в Стонхэрме была только одна башня с часами. Именно та, что на главной площади. Ты же знаешь, что это одни из самых древних башенных часов в мире. Практически первые механические часы, что есть в людских городах. Это изобретение гномов долго хранилось в тайне. Гномы даже не продавали их представителям других рас. А эта башня построена их мастерами в благодарность за помощь, что оказали основатели Университета во время морового поветрия, когда чуть не вымер почти весь их народ, что живет до сих в горах пред Вечными Снегами.

– Хорошо, – оборвала Ива лекцию Златко. Была у него слабость: старинные истории о древних временах. Где он их только не выкапывал! Правда, рассказывать он их умел и всегда делал это к месту. – Значит, тогда была только эта башня. А дальше?

– О, дальше совсем просто! – вновь оживился эльф. – «В миг, когда большая стрелка коснется грифона, а маленькая минует фею в День Сиреневых бубенцов». Большая стрелка часов должна быть на грифоне – то есть на шести, а маленькая пройдет два. Мы получаем половину третьего!

Эльфы использовали ту же систему исчисления, что и люди и прочие расы, но почему‑то время они считали именно таким образом. Например, три часа – это змей с птицей (змей означал три, птица – двенадцать). Или две феи – это половина седьмого, где фея – это шесть. Сперва указывается час, потом минуты. Соответственно двадцать минут восьмого – это тролль с волком (тролль – восемь, волк – четыре: минутная стрелка на двадцати минутах). У людей прижилось только одно изречение – время между волком и собакой.

– А День Сиреневых бубенцов – это завтра.

Последняя пятница первого осеннего месяца называлась Днем Сиреневых бубенцов. Стонхэрм был вообще городом, полным маленьких чудес. В нем любили и почитали милые простые вещи. И хранили их в памяти. Именно поэтому этот день получил такое название. Много веков назад один из правителей Каменного города (а именно так переводится название Стонхэрм) страстно желал любви одной девушки. Она обожала Сиреневые бубенцы – цветы, что росли только на ее далекой родине. Градоправитель созвал магов и убедил их помочь ему (читай: хорошо заплатил). В ту пятницу каждый клочок свободной земли покрылся цветами, а мэр просил руки своей возлюбленной. Пораженная жестом, она дала согласие. С тех пор этот день носит такое название, а по всему городу продаются эти замечательные цветы, действительно очень похожие на бубенцы. Они отчего‑то прижились, хотя климат им абсолютно не подходит. Считается, что если сделать предложение именно в этот праздник, то всю жизнь супруги проживут в любви и согласии.

– Только не говори, что все предыдущие поколения твоих родственников до этого не додумались!

– Додумались, конечно. Но!..– Эльф выдержал торжественную паузу. – Они действительно определяли правильно время и место, но путали время суток!

– Как его можно спутать?! – вновь возмутилась Ива.

– Как ты не понимаешь?! – Калли буквально лучился от своего открытия. – Они днем искали место, куда падает тень.

– Ну логично.

– Нет! – воскликнул светлый. – Любой день начинается после двенадцатого удара часов. Ночью!

– Понимаешь, Ива?! – вклинилась гаргулья. – Мы обычно считаем, что раз тень, то только от солнца, но ведь и от луны она бывает.

Знахарка задумалась, глядя на взволнованных друзей.

– В этом есть смысл, – пришлось признать ей. – Но я‑то вам зачем?

Ребята заговорщически переглянулись.

– Этой ночью надо смотреть, куда падает тень, – протянул Златко.

– И?!

– Так тучи‑то, крошка, – наконец подал голос Грым.

«Да, этого не учли», – отчего‑то развеселилась травница.

– Ну а я‑то что могу сделать?

– Ты можешь их разогнать! – пояснила Дэй.

Ива оглядела ждущие лица друзей.

– Вы что, сдурели?! – рявкнула она. – Как я это сделаю?!

– Но у тебя же уже получалось! – обиженно протянул Калли.

– Один раз, Калли! Один!!! Случайно! Один раз я отогнала одно маленькое облачко!

Это случилось на уроке, на котором объясняли теорию осуществления желаний. Магия обычно воспринималась как управление энергией стихий, но эта теория рушила подобные представления. Довольно часто случалось так, что необученный маг одной лишь силой своего желания делал то, что не могли и десяток архимагов. И никакой энергией он не пользовался. Просто так происходило. Ничто не могло это объяснить. Преподаватель тогда рассказал, при каких обстоятельствах теория работает. Студенты пытались осуществить желание. Удалось немногим. Ива же отогнала облако с солнца. Учитель, правда, сказал, что это сработала врожденная склонность Ивы к силам Природы, а не исполнилось желание. И добавил, что именно ей легче всего будет управлять погодой. С тех пор девушку не оставляла эта навязчивая идея. Но дни стояли такие безоблачные, что портить их не хотелось. Да и призывать тучи знахарке просто не удавалось. Возможно, дело было в том, что погода на островах Стонхэрма контролировалась магическим способом. Для этого существовала даже специальная организация в администрации мэра – Департамент погоды. В нем рассчитывали, какая погода будет в данный день лучше всего, учитывая множество фактов, а штатные маги‑погодники устанавливали ее.

– Ну Ива, милая, я знаю, ты это сможешь! – заныл эльф.

– Ребята, ну наймите мага‑погодника! Да хотя бы ученика старшего курса! Зачем ставить всю операцию под угрозу!

Все промолчали.

– Мы не хотим разглашать нашу догадку, – проговорил наконец Златко.

– Ну и не надо, просто заплатите ему, и все.

– Ива, ты такая наивная. Ну кто не заинтересуется, зачем это группе студентов понадобилось в строго определенное время менять погоду? Да еще и ночью! – Златко скептически посмотрел на нее. – Разумеется, здесь какая‑то тайна. А какой маг пройдет мимо тайны?

– К тому же погода согласовывается с властями, а мага с лицензией на изменение погоды мы не потянем, – с головой выдал их тролль.

– Грым! – взвыли Бэррин и Дэй.

– Ах вот в чем дело! Это незаконно!

– Нет, Ива, не то чтобы незаконно… – Златко проникновенно посмотрел на травницу. – Просто не одобряется. Но дело будет ночью, да и ненадолго.

– Долго я и не смогу.

– Ивочка, милая, ну пожалуйста, а то нам целый год придется ждать!

Знахарка закрыла глаза и подумала, что еще один год их нытья она просто не выдержит.

Уже почти месяц лучшие преподаватели Магической Академии обучали их обращению с Cилами. До поступления в Университет все казалось просто: есть четыре стихии, нужно научиться подключаться к ним и управлять ими. На деле все оказалось намного сложнее. Худо‑бедно все научились брать в себя энергию, а вот что‑то с ней сделать… Да, можно и ничего не предпринимать – выпустить ударной волной, но после этого ты долго ничего уже не сможешь сделать. Даже передвигаться. Даже в бою это малоэффективно, что уж говорить о мирной жизни.

Меньше чем за месяц пребывания в Университете они научись находить источники силы, брать энергию непосредственно от стихий, пропускать через себя маленькими и большими потоками, плести простейшие заклинания и многое другое.

Помимо занятий в рамках господствующей стихии студентов поделили еще и по направлениям. Ива попала в группу Природа. Преподаватель не мог на нее нарадоваться. Оказалось, что все базовые навыки у нее уже развиты, а потенциал в этом направлении высок. Знахарка отчего‑то скрыла свое происхождение, но подозревала, что учителя догадываются.

К силам природы обращались совсем по‑другому, чем к стихиям. Во многом это больше напоминало шаманизм. Здесь душа и чувства были важнее, чем разум и мастерство. Силы природы поражали травницу. Призывая их, она всегда вспоминала легенду об Алисии – девушке из лесного народа, наславшей на род Т’ьелха проклятие, страшнее которого и представить трудно, – только природа может сотворить такое.

И… именно она была наиболее близка Иве. Именно ее заклинания легче всего ей давались, словно вспоминались, а не выучивались впервые.

Сейчас вся их пятерка валила к главной площади Каменного города, а Ива, отстранившись от пустопорожней болтовни, старалась уловить тихий шепот Земли. Знахарка хотела поправиться – Природы, но все равно она воспринимала Природу именно как Землю. А Землю как все, что растет на ней, живет в ней и на ней. Едино и неразделимо.

Тонкая нить волшебства тянулась к ее сердцу. Ветер впервые за этот жаркий месяц трепал светлые волосы, а тучи роились в темном небе. Луна тускло проглядывала сквозь них. Да‑а, тени от нее не дождешься. Но попробовать стоит.

Главная площадь города поражала. Ее высокие здания стремились к темным небесам. Их молчаливые громадины производили на редкость мрачное впечатление. Только невыразимо широкое пространство спасало площадь от видимой загроможденности. Однако при всей своей основательности выстроенная гномами башня только украшала ее. Выполненная в так называемом «чудовищном» стиле – со множеством скульптур монстров и барельефами с сюжетами самых различных ужасов, она словно выпрыгнула из сказки, что все мы помним с детства – страшной, завораживающей сказки на ночь с неизменно хорошим, хоть и странным, концом.

Башня гипнотизировала своей необычностью, мистичностью и таинственностью. На нее хотелось смотреть и смотреть. Огромный циферблат часов был выполнен из какого‑то черного металла. Когда приходило время бить, вместе с первым ударом рядом с цифрами открывались отверстия и выезжали фигурки монстров, то ли танцующих, то ли борющихся с бронзовыми существами, обозначающими эльфийское время. А били часы так, что было слышно на весь город. Многие жители даже приловчились просыпаться с нужным ударом курантов.

– Смотри, клыкастая, твои родичи! – толкнул локтем гаргулью тролль. Строго говоря, он был прав, каменных и металлических скульптурных гаргулий на башне хватало. Их отличие от Дэй заключалось в том, что она все‑таки была живая. Гаргульи получили свою жизнь благодаря магии. Говорят, такое и сейчас возможно, только лишь заклинание утеряно.

Дэй ощерилась и без слов стукнула Грыма по голове, тот ответил, но гаргулья умудрилась увернуться. Отпрыгнув назад, она зло поманила тролля пальчиком, что‑то весьма нелестное прошипев про его родню.

Все уже привыкли к их постоянным дракам, но зрелище все равно было интересно – два отличнейших борца, два совершенно различных стиля боя.

Златко и Калли привычно хлопнули друг друга по ладоням, делая ставки.

Ива же смотрела на башню. Луна грязным фонарем просвечивала сквозь рваные тучи прямо за гномьим творением. Воздух холодил разгоряченную кожу. Бойцы чуть в стороне порыкивали и азартно вскрикивали. Звуки ударов раздавались в глухой, вязкой тишине ночи.

Повинуясь внезапному порыву, знахарка скинула туфли и коснулась холодных булыжников босыми ногами. Ветер радостно взвыл рядом. Ива раскинула в стороны руки. Мир маняще колыхался между двумя безднами. Ночь – это тоже грань.

Звуки отступили. Друзья остались где‑то там – на грани сознания. Башня и луна за облаками шагнули вперед. Ветер заключил колдунью в холодные, неумолимые объятия.

Ива почувствовала, как эта ночь просочилась в нее. Как земля ожила под ногами. Как небо рванулось вниз. Как глаза заполнились омутом чародейства. Внутри сладко заныло и уже привычно опалило силой. На повернутых вверх ладонях заплясало невидимое пламя. Фигуру окутал ветер волшбы.

В этот момент мир стал настолько ярок и наполнен жизнью, что юная волшебница вновь не смогла удержать свое сознание от искушения. Огромные, тяжелые стрелки на старинной башне сдвинулись. Первый удар внутри спрятанного за камнем механизма сотряс город. Бронзовый грифон рванулся в небо, раскидывая огромные крылья. Сделав круг вдоль циферблата, он опустился близ человеческой цифры «шесть». А около «двух» уже плясала фея на спине какого‑то ужасного крысоподного чудища. Она скакала и трясла искусно выполненными колокольчиками, даже в металле производя впечатление легкости и воздушности.

Ива рассмеялась и рванулась к ним. Ветер подхватил ее под раскинутые руки и потянул вверх. Ее фигуру закружило в воздухе. Вот ноги девушки на аршин оторвали от земли. Почуяв неладное, Златко и Калли обернулись в ее сторону. Гаргулья и тролль тоже отвлеклись от драки.

В следующий миг травницу рвануло вверх. Вокруг нее воздух закрутился водоворотом. Заметались листья на деревьях. Завыли вдалеке собаки. Площадь оскалилась каменными чудищами.

– Что происходит? – шепотом спросил Калли.

– Кажется, она выполняет твою просьбу, – проговорила гаргулья. Тучи заметались по небу. Луна уверенно выбралась из их плена.

– Калли, хватит хлопать глазами, беги смотри, куда тень падает! – распорядился Златко.

– А что с Ивой делать?! – одновременно воскликнули Грым с эльфом.

– Бегом! – рявкнул Бэррин. Он немного помолчал, а потом, понизив голос, продолжил: – А Иву… Иву сейчас снимем.

Звериное чутье гаргульи развернуло ее в последний момент. И тут же она чуть не свалилась от потрясения. Позади Златко метались огромные, не меньше двух косых саженей в размахе, синие призрачные крылья. Длинные светлые волосы истинным золотом горели в их свете.

Полупрозрачные сапфировые крылья развернулись во всю ширь. Одно – тонкое, как боль, – мгновение… взмах – и мужчина рванулся в небо. Он был похож на ангела‑воина из религии Священной Империи. Дэй, прекрасно знавшая полет, даже испугалась – как он справляется с ветром при таком размахе крыльев. Но в следующий миг восторг захватил ее. Юноша мчался к зависшей в центре магического вихря фигуре Ивы, с легкостью преодолевая как сопротивление воздуха, так и зов земли. Все в нем – до самой последней черточки – кричало о том, что это воин. Не хватало только горящего Истинным Светом меча.

Дэй увидела, как он врезался в сошедший с ума ветер магии вокруг травницы. Его тут же откинуло назад. Перекувырнувшись несколько раз в воздухе, Златко выровнялся. Следующая попытка была более осторожной. Гаргулья закусила губы, когда юношу крутануло на месте, а призрачные крылья попали в воздуховорот. Он протащил Златко пару аршинов, но потом тот вырвался. Резко развернулся и зло резанул по воздуху синими крыльями.

Подлетев к смерчу вновь, Бэррин внезапно вскинул руки и резко полоснул ими рядом со взбесившимся вихрем. Короткий взмах – и вот он уже внутри воронки, в сердце которой зависла Ива. С земли Дэй отчетливо видела, как смерч раздвинулся, давая место огромным крыльям.

Внутри вихря магии совсем не чувствовалось бешеной пляски ветра. Однако воздух был почти ледяной.

Златко одним взмахом крыльев преодолел расстояние, отделяющее его от девушки. Казалось, холод идет именно от нее. Ее лицо не было лицом их милой, ласковой Ивы. Девушка вновь попалась в ловушку магии. Златко знал, кто она на самом деле. Почти благоговейно он поднес пальцы к ее щеке: мало кому удается коснуться духа самой Природы. Он провел рукой по ее холодной коже. Карие глаза распахнулись. На него глядел ребенок со всесильной властью. Юноша положил вторую ладонь ей на талию. В ее зрачках плескалась бездна.

Еще чуть ближе.

– Ива! – тихо позвал он. В темных очах что‑то откликнулось на зов. Он запустил пальцы в ее волосы и коснулся устами ее губ. В следующий миг вихрь вокруг них завертелся с удвоенной скоростью. Пауза короче вдоха – и женское тело обмякло в его руках. И все утихло.

Златко развернул крылья во всю ширь, прижимая к себе девушку, сделал круг по площади и начал спускаться.

На миг зависнув над землей, он опустился.

Калли привычно подал ему свой плащ: Иву после транса всегда лихорадило. Златко, аккуратно придерживая травницу, помогал Дэй ее закутывать.

– Ну что, нашли что‑нибудь? – будничным голосом спросил он, стараясь оттянуть вопрос о его синих крыльях.

– Ага, – буркнул тролль.

– Вот! – торжественно продемонстрировал эльф пергамент – по виду очень даже современный, с одинокой надписью в центре. – Тень падала на статую мага Сибериуса, ну того, что изобрел универсальное заклятие поиска – помните, нам на теории магии рассказывали. На его пьедестале отодвинулась одна из плиток. Именно туда и указала тень. Самый ее кончик. И в этой выемке выдолблена в камне была вот эта надпись.

– Ничего не понимаю. – Дэй покрутила пергамент в руках.

– Это древний язык. Сейчас таким уже не пользуются. – Калли потянул на себя добытую с таким трудом ценность.

– Да? А что за язык‑то? Чей?

– Или людей, или… гномов, – почесав ушко, выдал эльф. – Не эльфов, это точно.

– И не троллей, – влез Грым.

– А что, у троллей был древний язык? – не удержалась гаргулья.

Грым тут же вызверился на нее.

– Прекратить! – рявкнул Златко, поудобнее устраивая Иву на руках и поднимаясь на ноги. – Идемте отсюда, не ровен час, нагрянет кто. Калли, ты уверен, что правильно все срисовал?

– Разумеется, – чуточку высокомерно кивнул тот.

– Точно?

– Златко, не будь таким наивным, – хмыкнула Дэй, подхватывая за тонкие ремешки туфли травницы.

Мужчины недоуменно воззрились на гаргулью.

– Всех эльфов, что оказываются за пределами Светлого Леса, в стратегически важных местах, натаскивают как универсальных шпионов. В том числе и запоминать, и копировать точно до последней черточки документы.

Калли фыркнул.

– Гаргулий – тоже.

– Понятно, – протянул Златко. – Ну идемте.

– А что с Ивой? – спустя мгновение присоединившись к нему, спросил эльф.

– Как всегда – в трансе потеряла все силы.

– Не нравятся мне эти ее трансы, – проворчал тролль. – Сколько раз уже за месяц?

– На моей памяти – раз семь.

– Восемь, – поправил педантичный эльф. – Когда она уже научится их контролировать? Может, все‑таки расскажем преподавателям?

– Это не нам решать, – отрубила гаргулья. – Ива решила не говорить, значит, так надо. На ее месте я бы тоже не афишировала свое происхождение.

– Научится, – поддержал ее Бэррин.

– А тебе не надоело ее постоянно на руках таскать после этих ее трансов?

– Нет! – резанул тролль. «Таскали», по выражению эльфа, они знахарку по очереди. – А тебе надоело? И ты готов предать свое слово в угоду удобству?! Между прочим, она сделала это по твоей просьбе!

– Да я что, Грым?! Я ничего. Просто думаю, может, так лучше будет?!

– Слово, Калли, – веско и чуть устало произнес Златко, – мы дали слово. Для Ивы это важней любого блага. Тем более гипотетического. Давайте лучше подумаем, как нам узнать, что это за язык и как перевести его на нормальный.

– Подумаем, только сначала, милый Златко, объясни‑ка нам, – ехидно прервала его Дэй, – что это за крылья у тебя вдруг появились?

Остальные закивали, поддерживая гаргулью. Бэррин тяжко вздохнул, посмотрел на друзей как жертва ужасных пыток.

– Это случайно обнаружилось. В детстве. Тогда наш замок штурмовали войска соседа. Он, гад такой, наволок магов. Они почти сломали нашу оборону. И один из них как‑то смог пробиться через магическую защиту, наложенную на камни, и огроменным огненным шаром снес верх одной из башен. Я тогда малой был, но пролез на эту самую башню – посмотреть, значит. Оказался в тот самый момент, когда огненный шар ударил в стену. Меня выбросило в свободный полет, и не идти бы мне тут с вами, если бы не эти крылья. Как они появились, ума не приложу. Потом вроде раскопали в семейных хрониках, что у кого‑то из предков – даже двух или трех – тоже были такие. И это не магия. А вроде как природная особенность – типа ушей Калли или…

– А что сразу мои уши?! – возмутился эльф, схватившись за оные.

– Помолчи! – прикрикнула на него гаргулья.

– Или второй ипостаси Дэй, – продолжил Златко, укоризненно покачав головой. – Только появляются они спонтанно. Я просто чувствую, что сейчас возможно их вызвать, но очень редко. Кстати, на гербе у Бэрринов тоже изображены синие крылья. Да только почему‑то никто не может сказать, что они там делают. Я, грешным делом, думаю, может, основатель рода тоже обладал ими, вот и передается этот дар через несколько поколений. Ха, меня даже прозвали Синекрылый.

– Златко Бэррин, по прозвищу Синекрылый. А что, мне нравится, – хмыкнула Дэй.

– Ладно уж, Златко Бэррин, по прозвищу Синекрылый, давай сюда нашу спящую красавицу, – хохотнул тролль. – Моя очередь ее нести.

– Златко, ну Златко!!!

– Ива! Ну сколько тебе говорить?! У меня редко получается вызывать мои крылья! И сейчас не получится!

– Но почему?!

– Не знаю! Просто чувствую!

Ива уже вторую неделю доставала Златко с просьбой показать ей его синие крылья. И разговор повторялся из раза в раз. Глядя на мучения Бэррина, Дэй уже жалела, что рассказала знахарке про них.

Вся их пятерка после занятий отчаянно рылась в библиотеках в поисках таинственного языка. Ни в одном из возможных источников он не упоминался и не приводился. Калли, Златко и Дэй вгрызались в бездонные залежи университетского книгохранилища. У преподавателей решили не спрашивать, боясь вопроса о причинах такого странного интереса. Эльф еще и сварливо проворчал, что «не хватало еще, чтобы кто‑нибудь вперед нас докопался до артефакта». Оказалось, все не так просто. Как найти изображение букв языка неизвестно какого народа? Сначала они перерыли все словари, что были доступны. Потом – что недоступны. Потом взялись за книги по истории искомой эпохи – то бишь второго столетия Эпохи Начал. Но даже просто пересмотреть их казалось затеей, заранее обреченной на неудачу.

Травница более всего скучала. Это же не рецепты зелий. Грым умудрился избежать этой печальной участи, заявив, что «в этих ваших книжных делах» он им не «какой‑нибудь гоблинский ученый хмырь». Вот и попробуй с ним поспорь. Дэй попыталась. Кончилось это, как всегда, лишь дракой. Но… хоть повеселились. Ива тогда подумала, что если так пойдет дальше, то эта сладкая парочка станет самыми лучшими бойцами Университета.

Знахарка перевернула очередную страницу и посмотрела на картинку. На гравюре были изображены какие‑то полуголые мужики в юбках, с грозными лицами бегущие куда‑то. «Наверное, в бой, – подумала травница. – Куда же еще с такими мордами? Хотя почему тогда полуголые и в юбках?!» Ива перевела взгляд на подпись под картинкой: «Древнее племя „Дикий чертополох“».

Девушка еще немного потешилась гравюрой, потом подумала, что у таких вряд ли была своя письменность. Вздохнула и честно начала искать упоминание о языке «древнего племени „Дикий чертополох“». Надолго ее не хватило.

– Златко, а Златко?! – позвала она. – А ты сейчас не чувствуешь, что можешь вызвать свои крылья?

Бэррин резко повернулся к травнице. Поскольку этот вопрос она задавала уже раз двадцатый за день, его ярость была понятной.

От неминуемой мучительной смерти Иву спас только ввалившийся Грым, довольный и чуточку запыхавшийся. Наверное, снова тренировался со своим разлюбезным двуручником, подумала травница. Последнее время тролль постоянно ворчал, что с этой всей зубрежкой и магией у него мышц не останется в принципе.

– Что клыки скалишь, Златко?! – хохотнул Грым. – В тролли, что ль, решил податься? И не надейся! Мордой не вышел!

На лице Синекрылого отразилось отчаянное желание передушить всех присутствующих, включая библиотекарей.

Тролль же, явно не замечая его перекошенной физиономии, плюхнулся на жалобно скрипнувший стул, достал из‑за пазухи здоровенный бутерброд, откусил половину и, поглядывая на голодные лица, громко прожевал:

– Я вот что думаю… вкусно, гоблин… а что это за хмырь? Ну статуй который.

– Грым, – чуточку высокомерно, тоном, каким объясняют что‑то элементарное маленькому ребенку, начал Калли, – мы же еще в первую ночь выяснили – это изображен маг Сибериус.

– Это‑то понятно, ушастый, – покровительственно хлопнул он эльфа по плечу. Светлый чуть не свалился с табурета. Засунув в рот остаток бутерброда, тролль продолжил: – Я имел в виду – что он за тварюшка такая. Ведь не человек, это точно. Если, конечно, мастер‑скульптор не грешил преувеличением.

– Статуя выполнена в реалистичном стиле, я уверен, – вставил заинтересовавшийся Златко.

– Во! И я тоже говорю. И не тролль это. Разве что скальный. Но такие никогда магией не владели. Так что это за тварюшка такая?

– Какая нам разница, кто он такой? – фыркнула гаргулья. – Это же не он себе статую делал.

– Нет, в этом что‑то есть, – задумчиво возразил Синекрылый. – Ребус, шарада, загадка. Возможно практически все.

– Где‑то здесь была книжка про Сибериуса, – засуетился эльф.

Книга по закону вселенской подлости оказалась в самом низу огромной стопки. Вытащить ее, ничего не свалив, не представлялось возможным. Пришлось разбирать завалы бесценных знаний. Наконец нужный объект был откопан, люди и все прочие прочихались от пыли, отряхнулись и жадно залистали страницы, посвященные бессмертным подвигам мага Сибериуса.

– Бред какой‑то! – спустя полчаса ругнулась Ива. – Почему тут ни слова о том, кто он такой? Такое впечатление, что он появился лет в пятьдесят уже великим магом с кучей знаний и умений!

– Потому что, – вдруг усмехнулась гаргулья, – мы читаем сборник «Тысяча и одна легенда о великих чародеях».[2]

Калли резко рванул на себя обложку. Книга захлопнулась, сверкнув вычурным названием.

– А я что? – Златко даже попятился при виде обращенных к нему злобных лиц. – Интересно же.

Ива ругнулась и отправилась к библиотекарю выпрашивать нужную им книгу.

Грым увязался за ней. Ему‑то она и всучила огроменный соответственной тяжести том. Тролль ругался, правда больше для вида. Травница хмыкнула. Она‑то видела тролльих женщин. Ха, таким попробуй не помоги. Тут же этим же томом и получишь.

– Он был кобольт!!! – первой дочитала до нужной строчки Дэй.

– Кобольт?! – в ужасе поперхнулся Грым. Кобольты были практически единственными существами, превосходство которых тролли признавали. К счастью, последних представителей этой загадочной расы уже практически не осталось.

– А был ли у кобольтов язык? – Калли ни о чем, кроме разгадки, не мог думать.

– У них были знаки, что они вырубали в своих шахтах. Что‑то вроде пояснений и указания на… э‑э… мастера‑разработчика.

В основном кобольты жили под землей, иногда в горных пещерах, но реже. Что они там делали, никто доподлинно не знал, но лучше них никто в камне не разбирался. Но они его не обрабатывали, ничего из него не строили, руду или что‑то еще не добывали из земли. Практически единственная память о кобольтах – длинные, бесконечные подземные коридоры, что никогда не обваливались и никогда не заканчивались, причем практически не имели выходов на поверхность.

– Не полноценный язык, но тем не менее… – протянула гаргулья. – Только вот где достать словарь?

– А может, все‑таки спросить у библиотекаря? – жалобно пропищала Ива, которой безумно хотелось как можно скорее оказаться поближе к своим ненаглядным зельям, рецептам и прочей «знахарско‑алхимической гадости», по выражению Дэй.

– Как ты себе это представляешь? – съехидничала гаргулья. – «А нет ли у вас кобольтского словаря?»

– А почему нет? – неожиданно согласился с травницей эльф.

– Ну пойдем! – Дэй цапнула светлокудрого за рукав и потащила ко входу.

Калли, неожиданно оказавшись перед грозной седой дамой в очках, растерялся.

– Ну что вам, молодой человек? – строго уставилась на эльфа та. – Может, все книги по истории третьего столетия Эпохи Начал?

– Нет, что вы, – взял себя в руки Калли. – Мне хотелось бы узнать, нет ли у вас, – светлый лучезарно улыбнулся, – словаря языка кобольтов?

Женщина оторопело уставилась на эльфа.

– А зачем вам кобольтский словарь? – против воли вырвалось у нее.

– О‑о, не спрашивайте, – пришла на помощь Дэй. – Наш светозарный хочет на любимом луке написать имя возлюбленной, но боится, что мы узнаем его тайну.

Эльф мигом покраснел, а дама понимающе усмехнулась.

– И вовсе не возлюбленной, – окончательно уверил он ее в «догадке».

Калли все‑таки удалось уболтать библиотекаршу, и она дала им этот разнесчастный словарь домой. Кобольтская письменность оказалась на редкость заковыристой, а сидеть в пыльных казематах знаний всем уже порядком огоблинело. Развеселая пятерка притащила огромный фолиант в домик девушек. По дороге были куплены отличнейшие ароматные «вкусности от мамы Заси». Имеется в виду – из очаровательного трактира, где всегда чисто и прилично, а главное – очень вкусно. Изюминкой этого заведения стала еда, что давали с собой. Она так и называлась «вкусности от мамы Заси». Иногда добавляли «на вынос». Лучшая пятерка Земли повадилась захаживать к «маме» – дородной, статной женщине средних лет с высокой прической, которая с трудом удерживала такое дикое количество медового цвета волос.

Завалившись всей толпой в домик, все тут же забегали по комнате – кто за тарелками, кто за питьем, кто‑то снимал со стола все лишнее, чтобы плюхнуть на него тяжеленный фолиант. Скоро ребята наконец‑то устроились, обложились «вкусностями», исчерканными бумажками и начали азартно тыкать пальцами в книгу и собственные каракули. Письменность кобольтов заключалась всего в нескольких десятках обозначений‑слов. Трудность была в том, что эти символы, расставленные в разных порядках, совершенно меняли свой первоначальный смысл. Например, если подряд стояли три горизонтальных палочки, это означало «впереди путь безопасен», а если позади них стояла точка, то «вода начинается за поворотом». Кроме того, кобольты не ставили никаких обозначений в конце подобных пассажей, и только богам было известно, правильно ли сделан перевод. Другой сложностью было то, что обычно этот народ писал снизу вверх, а в фразе, что срисовали Калли с Грымом, все знаки шли горизонтально, что тоже имело свое значение и указывало на какой‑то иной диалект. Так что если кто‑то хотел заставить искателя неведомых сокровищ помучиться, то ему это, несомненно, удалось.

На третьем часу ругались уже все. Особенно усердствовал Грым.

А Ива никак не могла сосредоточиться. Что‑то ее очень волновало. Какая‑то неуловимая, непознанная печаль носилась в воздухе.

– Что‑то происходит, – неожиданно громко произнесла она в затишье, каким сопровождалось вгрызание во «вкусности». Друзья дружно поперхнулись, закашлялись, синхронно заколотили друг друга по спинам и вопросительно уставились на девушку. Знахарка смутилась. – Нет, ничего.

На нее недоверчиво покосились, но переспрашивать не стали.

– Магия, запомните, чада, это не только управление энергией или какое другое волшебство, – вещал уже битый час преподаватель по теории магии – среднего роста и невпечатляющей внешности чародей с удивительно живыми карими глазами. Рассказывал он порой нудновато, но были у него и особо излюбленные темы, о которых он говорил так, что звонок на перемену казался кощунственным. – Магия – это и тонкое понимание сути вещей, умение видеть символы, ловить знаки, чуять настроение мира. Это не наука предвидения или видения, это умение слушать себя и жизнь вокруг. Например, если вам кажется, что завтра будет незапланированный зачет, то не стоит ли лишний раз перечитать лекции?

Аудитория захохотала: учитель любил устраивать подобные подлянки.

– Или если какая‑то тревога обуяла вас, – переждав взрыв смеха, продолжил он, – неясная, неотчетливая, что‑то нехорошее как будто носится в воздухе…

Ива непроизвольно дернулась.

– То, может, действительно что‑то произошло и виной всему вовсе не вчерашняя несвежая рыба.

Снова хохот.

– Вы должны оттачивать в себе умение замечать то, на что обычные люди не обращают внимания. Например, посмотрите роспись на стыке стен и потолка.

Все послушно уставились вверх. Потолочную роспись, изображающую четверых молодых магов, протянувших друг к другу руки (вокруг клубились облака, что заставляло задуматься о том, что такого намагичили юные дарования, коль вмиг оказались на небесах), обрамлял, как картинная рама, совершенно неподходящий по цвету коричневый узор.

– Ну? – вопросил преподаватель обращенные к нему подбородки. – Что‑нибудь необычное видите?

Половина учащихся дружно замотала головами, другие еще внимательнее вгляделись в узор. Спустя пару минут сдались и они.

– А могли бы, – усмехнулся маг и достал тонкую, похожую на волшебную палочку фей указку. Кстати, именно из‑за нее его так и прозвали – Фей. – Посмотрите сюда. Вот в этом углу роспись начинается. – Из указки к потолку ринулся тонкий луч бледно‑голубого цвета. – А теперь внимание.

Лучик начал повторять в воздухе узор. Над доской повисла розовая облачная надпись.

– Вот гоблин! – пораженно ругнулся кто‑то.

– Это же плетение магической защитной стены, – высказал другой студент то, что теперь уже стало ясно всем.

– Да, именно так. Это плетение элементарной защитной стены, которую вы проходили совсем недавно, но вы не подумали, что такое толкование узора возможно. Не обнаружили схожих элементов и начала плетения. Поэтому вашим домашним заданием будет глава двадцать шестая, в которой помимо объяснения важности примечания деталей будут даны восемнадцать ребусов, волшебных картинок, сокрытый смысл которых вам придется разгадать. Когда вы найдете ответ, просто громко скажите его, и картинки укажут, правильно ли. Предупреждаю, у каждого в книге свои загадки, они ни в одном учебнике не повторяются. Так что не тратьте время на поиск схожих ребусов. И не вздумайте помогать друг другу. Картинка тогда будет постоянно меняться, не давая вам найти ответ. Подобные задания у нас будут в течение всего обучения, так как я считаю, что искусство мага именно в умении распознать нить судьбы еще до того, как она была сплетена. Задание вы получили, так что марш отсюда. Рекомендую очень серьезно отнестись к теории в начале главы, так как завтрашней темой будут «Иллюзии и невидимость», а без знания текста, что вам задан, на уроке будет делать нечего.

С домашним заданием по теории магии быстрее всего справились Златко и Калли. Они свои загадки пощелкали в пару минут. Ну да им по статусу положено. Азартный Грым, упорная Дэй и натренированная на гадании Ива провозились подольше, закончив почти одновременно. К этому моменту эльф и Синекрылый уже вновь елозили по фолианту. Очевидно, как заметила гаргулья, задачки Фея не прошли даром, потому как буквально через пять минут перевод был обнаружен. Даже повода поспорить никто не нашел.

Итак, надпись гласила: «Ищите в деяниях моих».

– Чьих? Статуя или скульптора? – рыкнул тролль.

– Думаю, все‑таки «статуя». Тьфу, мага Сибериуса. – От волнения эльфа даже пошевелил ушком, потом спохватился и украдкой огляделся – не заметил ли кто.

– А кто у нас скульптор? – спрятала улыбку Ива.

– Неизвестно, – душераздирающе зевнула гаргулья, сверкнув клыками. Дома она всегда принимала свой истинный облик. – Мы же еще недавно читали, что работали несколько мастеров, а кто что именно сделал на площади, никому не известно. Так и величают – «совместная работа».

– И что это значит – «ищите в деяниях моих»? – зло спросил Грым.

Знахарка, заразившись от Дэй, тоже зевнула, прикрыв рот ладошкой.

– Ясно одно, – покачал златокудрой головой Бэррин, – снова библиотека.

Слаженный стон был ему ответом.

– Наверняка мой коллега на теории магии уже говорил вам о том, что маг обязан уметь видеть знаки, что подает вам судьба. – Каурой масти кентавр с длинной гривой и красной повязкой на голове важно расхаживал перед студентами, удобно расположившимися на небольшом холме под сенью огромного векового дуба. – Это, без сомнения, очень важное умение для будущих волшебников. Но госпожа Судьба – такая капризная барышня… – Мэтр Стермахион усмехнулся. – Наверняка многие из вас считают, что судьба, если она есть, это то, что раз написано и больше не изменить. На самом деле все намного сложнее. Вы меняетесь, и ваш путь изменяется в зависимости от того, что с вами происходит. Каждому из нас судьба преподносит какие‑то события – плохие и хорошие, тяжелые и простые. Все они призваны, чтобы мы что‑то для себя определили. И мы исходя из нашей сути реагируем на них. Например, девушка из маленького городка выходит замуж за юношу из столицы, и по каким‑то причинам свадьба срывается. Одна особа увидит в этом плохой знак и откажется от жениха. Другая воспримет это как вызов и попытается снова. Третья впадет в отчаяние. Четвертая вдруг поймет, что ей совсем не нравится столица и она будет счастлива только в своем милом, тихом, уютном городке. Пятая решит, что брак не ее удел, и пойдет в чародейки. Смеетесь? А ведь такое вполне возможно. Судьба – это и наш выбор тоже. Есть теория, что судьбою можно управлять. Вот, например, та же самая девушка всегда хотела быть магом. И во всем, что ей встречается на пути, видит знаки, указывающие ей именно на это. В том числе и в сорвавшейся свадьбе. И из всего, что встретится девушке, она будет выбирать только то, что ведет ее к ее мечте. И судьба медленно, но верно повернет в эту сторону. Счастлив тот, кто знает, чего хочет. Поверьте мне, судьба любит не умных или красивых, не удачливых или упорных, судьба любит искренне желающих. – Маг интонацией выделил последние четыре слова. – Если хотите чего‑то добиться, определитесь с тем, чего действительно хотите, и идите к этой цели. И никуда ваша судьба не денется. Как миленькая приведет вас к ней… Наверняка вы сидите сейчас на травке и думаете, а чего ради такая лекция на уроке стрельбы?

Кентавр усмехнулся вслед за хохотнувшими учениками.

– Все очень просто. Из моих нравоучений следует… не только житейская и магическая истина, но и вполне реальная польза. Итак, что главное в управлении, или, лучше сказать, попытках повлиять на судьбу?

– Желание!

– Искреннее желание!

– Найти то, что хочешь!

– Цель!!! – посыпалось со всех сторон.

Кентавр звучно щелкнул пальцами.

– Все правильно! Все молодцы! Но сейчас я хотел от вас услышать именно это слово – цель. У вас у всех в руках луки. Многие из вас очень хорошо ими владеют. Сам видел на испытаниях. Многие – неплохо. Кто‑то с интересом разглядывает как занятную диковинку. Ну а иной с дрожью в коленях вспоминает собственные болящие плечи, руки и пальцы, а может, и травмы, когда его пытались обучить мастерству владения луком. В мою задачу на данном этапе не входит сделать из вас призеров по стрельбе. Но стрелять должен научиться каждый маг. Хотя бы знать, как это делать. Потому как для большинства боевых заклинаний это очень важно. Поэтому я и хочу обратить ваше внимание на важность ЦЕЛИ. – Мэтр Стермахион особо выделил последнее слово. – Технике и умению учитывать различные факторы при стрельбе мы вас научим, но… самое главное зависит от вас. Итак, прошу всех сосредоточиться и запомнить как первый поцелуй: для стрелка самое важное – это ЦЕЛЬ. Когда вы стреляете, есть только ЦЕЛЬ. Не тетива, не стрела, не бой вокруг, не рана или отчаяние, – ЦЕЛЬ. После того как вы отпустите тетиву и отправите в полет стрелу, будет время оглядеться, но не когда вы стреляете. Запомнили? Запомнили?!

– Да!

– Не слышу!

– Да!!!

Холм порядком потрясся от шумовой волны. А мэтр Стермахион довольно рассмеялся. Хм… практически заржал.

Была у него одна особенность: он заражал своим азартом. Вместе с ним все были готовы идти куда угодно и делать все, что он пожелает.

– Ну что, а теперь попробуем.

Среди студентов поднялась оживленная суета.

– Тише, – поднял большие ладони кентавр. – Еще пару слов. Если вы прекрасно умеете стрелять, ну что же, хорошо. Если же нет… забудьте об этом. – Чародей довольно усмехнулся. – Это не так. Сейчас вы подойдете к черте, поднимете лук, посмотрите на цель. И выпустите стрелу. Не думайте ни о чем, кроме цели, а остальное… приложится. Может, и не сразу. Но нам и не скорость нужна. Помните, – учитель для пущей важности поднял палец, – главное – цель.

Дальше начался организованный бардак, что так любил на своих уроках мэтр Стермахион. Все забегали, засуетились, зашуршали. Кто‑то ругался, что ему лук дали неправильный. Кто‑то вообще стрел недосчитался. Кто‑то тетиву не мог натянуть. Наконец все худо‑бедно улеглось. Чародей попросил всех все‑таки остаться на холме. Оттуда лучше видны и стрелки, и мишени. Последних была четыре. Первыми к черте пригласили эльфов, и Калли в том числе.

Те мгновенно сорвались с мест, явно горя желанием показать свое мастерство. Луки у них были стандартные, школьные, в прекрасном состоянии, хоть стрелки и ворчали, что лучше бы они свои принесли. Мэтр кивнул, и четыре тонких, стройных, светловолосых красавца шагнули вперед, выстроившись в четкую линую. Луки, словно по беззвучной команде, уверенно поднялись. Тетива пошла назад, к острым ушкам. Короткий миг тишины. Стрелы срываются вперед. Быстрый полет. И вот они уже у цели, каждая впилась в центр своей мишени.

Сзади раздался слаженный вздох всей женской части курса.

– Слушай, я что‑то не понял все эти разглагольствования наших учителей о судьбе, – валяясь на полу кверху пузом, проворчал Грым и отправил в рот последнюю охотничью колбаску. Порыскал лапищей по блюду, где ранее их лежала целая куча. Не найдя, приподнялся, убедился, что тарелка пуста, и тяжко – с мировой скорбью в голосе – вздохнул. – А кто‑нибудь что‑нибудь понял?

– Не парься, Грым. Тебе это не надо. – Златко на миг оторвался от книги, где с увлечением читал про мага Сибериуса.

– Эт почему не надо? – возмутился тролль.

Синекрылый с тоской посмотрел на книгу, потом на недовольную рожу Грыма и пояснил, тщательно подбирая слова:

– Да все просто. Вот скажи мне, Грым, чего ты хочешь?

Тролль почесал в затылке:

– Чтоб весело было. Чтоб и подраться там. И брюхо набить. И девок… Эй, больно же!

Ива помахала отбитой рукой. Уж что‑что, а череп у Грыма был крепкий. Кстати говоря, подзатыльники он сносил только от знахарки, и то, наверное, только оттого, что она редко дотягивалась.

– А еще? – Златко ухмыльнулся, наблюдая за этой сценой.

Тролль пожал могучими плечами:

– Чтоб денежки были. И воином – не простым, а с магией – отличным быть.

– А еще?

– Да все, наверное.

– Вот и делай все для этого. И не задумывайся над чем‑то другим. И все будет.

– Но я так и делаю!

– Вот поэтому‑то я и говорю, чтобы ты не парился.

– А‑а.

Калли поднял голову и посмотрел в окно. Они штудировали книги о похождениях мага Сибериуса уже с седмицу, перебрали множество самых невероятных версий, но ничего хоть отдаленно говорящего о таинственном артефакте не нашли.

– Мне кажется, мы как‑то неправильно ищем, – произнес он.

Дэй потянулась:

– Зато сколько нового узнали. Ну и наворотил в свое время этот Сибериус!

– И все же мне нужен ответ, а не всякие истории!

– Во, у Калли тоже не будет проблем с судьбой! – засмеялась гаргулья.

– Кто хочет глинтвейн? – Ива посмотрела на друзей. – Уже готов.

Никто не отказался. Пока разливали и вновь усаживались, Златко что‑то сосредоточенно обдумывал. Приняв тяжелую глиняную кружку, он отхлебнул и выдал:

– Что‑то мы действительно не так делаем.

– Ну‑ну, поведай нам, господин Бэррин, свою умную мысль, – усмехнулась Дэй.

– И поведаю. – Златко устроился поудобнее. – Мы, как неопытные кладоискатели, начали перекапывать чужое поле, не посмотрев, что у нас под окном. «Ищите в деяниях моих». Гоблину же ясно, что это не сам маг учудил. Он к этому времени уже пару столетий как помер. Поэтому надо искать не в его деяниях, а в том, что связано с ним, но было создано во второе столетие Эпохи Начал.

Какое‑то время вся компания обдумывала его слова.

– Ну ты, гоблин, го‑ло‑ва! – протянул Грым.

– Это от того, что я историю люблю, а не «камнями»[3]кидаться.

– Златко, мы маги! А не историки! – возмутилась Ива.

– Лады, – махнул рукой тот. – Значит, наша задача узнать, что было создано в это время и как‑то связано с магом.

Ива медленно шла по пустынным улочкам. Как раз было за полдень. Жара невыносимая. Даже маги‑погодники из департамента ничего поделать не могли. Кажется, уже осень давно, а все равно дышать нечем. Тетушка всегда говорила, что любая странность в погоде не просто так. Вот и сейчас… отчего же так жарко? Знахарка покачала головой. Друзья сейчас прочесывают старый город – так называют центр Стонхэрма – и территорию Университета. Она, по идее, тоже. Только вот… совсем не о бесценной побрякушке Калли ее мысли. Снова тоска гонит ее к высокой скале. С нее так хорошо смотреть на море. А море такое синее. И ветер над ним такой хмельной. Соль оседает на губах, а солнце глядит прямо в душу. Ну и пусть жара!.. Зато людей мало. И все эти милые узкие, опрятные улочки принадлежат ей одной. Каблучки звонко цокают по булыжной мостовой. Бряцает сумка на боку. А в вышине – в синем‑синем небе – зовут чайки. Как будто сказать что‑то хотят. Только вот что? Как же это хорошо – вот так блуждать по пустынному городу. А вот дорожка вверх побежала. Значит, скоро ее любимая скала. Златко постоянно ругает за это пристрастие к ней. Ива чуть не поссорилась с ним по этому поводу. Видите ли, ему не нравится ее настроение. Ну и что? Знахарка вздохнула. Разве можно ему объяснить, как поет море, ударяясь о скалы? Как передать тоску, что летит по ветру и манит и манит за собой?

«Ах, Златко‑Златко! Не бойся! Это море меня любит! И ничего плохого не сделает. Только вот как мне понять, о чем оно мне хочет поведать?».

В этот самый момент Златко стоял в Музее магии, что был построен между главным зданием Университета и Ратушей. Находились они на разных островах, и соединял их самый большой из всех, что Бэррин видел в своей жизни, мост. Именно на нем и находился Музей магии. Вход в него был разрешен всем, не только магам.

Признаться, Златко неспроста выбрал себе именно этот участок поисков. Ему казалось, что он понял логику неизвестных шутников. Эти ребята любили магию и сам город. Поэтому он знал, где искать очередную подсказку. И вот сейчас перед ним была огромная – во всю стену – картина. Изображен был на ней уже набивший всем оскомину маг Сибериус. Вернее, его самый значительный подвиг. Это было самое начало Эпохи. Тогда Стонхэрм только‑только появился на карте. И ему приходилось биться, казалось, против всего мира. И великаны, и скальные тролли, и древовидные карлики, и гоблины, и горные орки – кто только не предпринимал попытки захватить эту жемчужину на воде! Но город активно сопротивлялся. И ведь выстоял! Одним из самых страшных нападений, что предпринимались на тогда еще молодой Каменный город, было нашествие нежити. Златко, правда, так и не понял, что его спровоцировало, но тогда поистине громадные орды неупокоенных двинулись на стены Стонхэрма. Убить их было невероятно сложно: даже расчлененные, они все равно продолжали упрямо лезть вперед, сметая все живое на своем пути. Когда нежить уже прорвалась в город, Сибериус, находившийся в изрядно поредевших рядах защитников, и создал свое самое великое заклинание – Истинный Свет. На картине он именно так и изображен: странная, громоздкая фигура в помятой и закопченной мантии среди обломков стены и трупов, а в поднятой руке горит ослепительно белый свет, и нежить вокруг корчится и гибнет, не в силах выдержать его. Теперь это заклинание изучают одним из первых, потому как ничего более сильного против оживших мертвецов еще не создано. И только от силы мага зависит, как оно подействует. В идеале свет должен освещать все вокруг на полмили и упокаивать всю нечисть навсегда. В жизни все совсем не так. Если чародей силы небольшой, то заклинание в лучшем случае отпугнет мертвых. К тому же без определенной склонности к этому виду магии Истинный Свет будет не только слабым, но и вычерпает все силы.

Златко усмехнулся. Лучше всего это заклинание получалось, разумеется, у Калли, – направление Жизнь как‑никак. Потом у самого Синекрылого. Грым и Дэй вообще считали, что проще перебить нежить – сколько бы ее ни было – боевыми заклинаниями: «камушками», «снежками», огненными шарами, ледяными копьями и прочими прелестями, на которые они были мастера.

Ива стояла на скале и смотрела на море. И оно отвечало ей тем же. Куда‑то за горизонт уплывал пузатый торговый корабль. И девушке казалось, что она слышит, как хлопают на ветру паруса, скрипят канаты, раздаются отрывистые команды боцмана. Где‑то там – в далеких неведомых морях – плавал ЕЕ эльф. Может, это из‑за него такая тревога в сердце? Знахарка с опасением прислушалась к ощущениям. Нет, что‑то шептало ей. Это связано с ним, но не из‑за него.

– Тогда что же это? – вслух произнесла Ива и рассмеялась. «Я как героиня дамского романа – на скале жду своего возлюбленного. Тьфу, аж противно!» – мелькнула мысль. На самом деле противно не было. Было… странно. «Может, это магическая сила просыпается во мне, вот и неспокойно?»

Златко наконец‑то налюбовался на картину (была у него слабость ко всему героическому) и принялся рассматривать ее уже с целью нахождения знаков, о которых так много говорил им преподаватель по теории магии. Искать долго не пришлось. На одном из булыжников, что в изобилии валялись рядом с магом, гномьими палочкообразными рунами (из‑за чего, кстати, так трудно было их разглядеть) было начертано: «Камень споет о славе, Камень споет о юных, Камень укажет ищущим».

Златко улыбнулся.

Ива, чуть ли подпрыгивая от переполнявших ее эмоций, спускалась в город. Он потихоньку оживал. Все чаще появлялись пешеходы. Шумнее становилось на узких улочках. Экипажи так и шныряли по узорчатым мостам. В раскрытых окнах таверн и трактиров гремела посуда. Появились вездесущие мальчишки. Где‑то загудел базар. Знахарка радостно улыбнулась проснувшемуся от жары городу.

На площадь она выскочила совершенно неожиданно. Наверно, свернула не туда. Здесь она ни разу не была. А зря. Площадь ей сразу понравилась. По сравнению с мрачной, величественной и чуточку мистической Главной, эта выглядела попроще, но намного уютнее. Забавные домики в два‑три этажа, но очень узкие, окрашенные в веселые цвета: желтые, розоватые, зеленые, синие. Нижние этажи, как правило, отводились под магазины, но был там еще маленький, уютный трактир. Любимая Ивой скала еще не кончилась, перейдя в пологий спуск, и основная часть города находилась значительно ниже. С площади открывался замечательный вид на пристань и сияющую солнцем гладь моря. Но самой запоминающейся частью этой уютной площади был памятник. Серый камень рождал фигуры двух молодых магов – девушку с распахнутыми, чуточку испуганными глазами и посохом в руке, что так любили первые поколения волшебников,[4]а также юношу, с мечом в одной руке и выбросившего вторую вперед, в жесте заклинания «щита».[5]

Травница уже не раз отмечала удивительное мастерство местных скульпторов. Молодые люди, казалось, сейчас оживут. Волосы на их головах трепетали на ветру. Из посоха юной волшебницы рвалась молния. А «щит» молодого чародея Ива почти ощущала. Что бы ни напугало каменную колдунью, она этого явно не ожидала. Напряжение и решимость светились в глазах юноши. И чувствовалось, что они не собираются отступать или трусить, а по их позам становилось понятно, что эти двое – команда.

Знахарка была очарована. После травок и зелий она более всего любила скульптуру. Ее завораживало время, остановленное в камне. Девушка могла любоваться часами на искусную работу резца мастера. А этот памятник просто сразил начинающую чародейку.

– Нравится?

Мужской голос заставил ее обернуться. Чуть позади нее стоял один из волшебников, что она видела при поступлении. Высокий, чуточку даже грузный, с небольшой русой бородой и волосами, собранными в хвост.

– Ива, знахарка из Восточных Лесов. Я правильно помню? – слегка поклонился он.

Девушка не представляла, что делать, и тоже кивнула.

– Владигор, – назвался мужчина. – Буду у вас преподавать на старших курсах.

Ива заглянула в его светло‑карие глаза – не сказать, чтобы красивые, но лучащиеся жизнью. И улыбнулась.

– Очень приятно. Вы тоже из Восточных Лесов?

Кроме очень типичной для ее сородичей внешности маг был облачен в рубаху, по крою очень напоминавшую те, что носили в ее землях, да и вышивка… Основную часть ее рисунка составляли знаки, почитавшиеся главным образом в Восточных Лесах.

– Угадала. На вышивку смотришь? – Чародей потянул за ворот, традиционно для восточнолесных жителей богато украшенный. – Запомни, Ива, надежней всего то, что знаешь с детства. В магии – особенно.

Маг как‑то излишне внимательно смотрел на девушку. Отчего‑то смутившись она буркнула нечто вроде: «Понятно». Мужчина покачал русой головой и промолвил:

– Так что, нравится? – кивнул он на статую.

Карие глаза Ивы тут же загорелись, и она на‑гора выдала все свои впечатления. Владигор слушал и улыбался. Под конец ее рассказа кивнул.

– Между прочим, это реальные люди, – когда знахарка закончила свой эмоциональный рассказ, произнес он.

– Да? – Травница, уже привыкшая и полюбившая старинные легенды из уст Златко, приготовилась слушать увлекательную историю.

– Да. Это Анко и Мерена. Они учились в нашем Магическом Университете на самой заре Эпохи Начал.

– И памятник посвящен каким‑то конкретным событиям? – догадалась красавица.

– Точно. События были, и еще какие! История вообще на редкость замечательная. Это была, как я уже говорил, заря Эпохи Начал. Мир был молодой и неопытный. Что сейчас ясно даже детям, тогда только познавали. Без чего мы ныне себя не мыслим, в те времена не существовало и в помине. А Университет только один курс и успел выпустить. Тогда на Крайние Земли напали целые орды темных орков. Премерзкие твари. Их и сейчас много. А уж тогда! И их территории вплотную упирались в людские поселения. Обычно их различные кланы враждуют друг с другом. Но это был тот редкий – действительно редкий – случай, когда они объединились, чтобы раз и навсегда вытеснить людей со своих, по их мнению, земель.

– А это действительно были их земли? – вклинилась Ива в паузу.

– Трудно сказать. – Маг почесал за ухом. – И да и нет. Это были не основные их угодья, но порой они сюда забредали. Королевство людей тогда было очень‑очень молодое. Но во главе его стоял Король Всех Людей. И… Ива, это было совсем другое время. Тогда… как бы это сказать, каждый жил и понимал, что каждый день – это борьба. Люди только завоевывали себе право на существование. Их было мало. Их магия слаба. У них еще не было никаких союзов с другими расами. Ни особым оружием, ни мастерством владения им они тоже не могли похвастаться. И понимание этого заставляло их держаться вместе. Действовать в интересах всего народа. Король же… у него был талант, нет, не только полководца и дипломата, но и организатора. А самое главное – он умел разбираться в людях, ставить их на нужные места, где те более всего пригодятся.

В тот год, которому и посвящен мой рассказ… – маг улыбнулся, – в тот год орки как взбесились. Всей своей несокрушимой ордой они двинулись на земли людей. На своих огромных волках – еще более опасных, чем сами воины, – они представляли собой не просто опасность, а смертельную. Тот год мог стать последним для всего человечества. Король собрал всех, кого смог. Всех воинов и добровольцев, всех воительниц, все согласившиеся на союз расы, таковых оказалось мало, и в основном это были малые расы, больше смахивающие на простые племена. И, разумеется, всех магов. Забрали даже студентов. В Университете осталось только двадцать два первокурсника, знающих от силы несколько боевых и защитных заклятий. В Стонхэрме оставили малюсенький гарнизон, в основном состоящий из тех, кто по состоянию здоровья или возраста не мог идти вместе с войском Короля. Даже в ополчение в случае чего призвать было не из кого. Но никто не ждал нападения на этого город. Далеко от орков, да и зачем он им?

Только Король и его стратеги не учли, а разведка не прознала, что темные орки, наверное, в первый раз в истории заключили союз с морскими орками. Эти твари не похожи ни на кого из своих сородичей. Прежде всего тем, что живут, как понятно из названия, на море… ну или на прибрежных скалах. Рыбачат и… разбойничают. Когда люди построили Стонхэрм, он с его Магическим Университетом лишил их возможности делать набеги на приморские поселения. Маги что‑то там начудили, поставили преграду для морских орков. Но ее надо постоянно поддерживать. Когда маги ушли вместе с Королем, защита ослабла – и орки на своих драккарах ринулись к Каменному городу. Все могло закончиться очень печально, если бы не востроглазый Анко и верящая в предчувствия Мерена. Рассказывали потом, что на стене – а тогда она стояла на этом вот месте – они оказались одновременно. Он – потому что увидел точки на морской глади. Она – потому что почувствовала неладное. Драккары неслись как почтовые гончие, обгоняя ветер. Но за те немногие мгновения эти двое успели поднять тревогу, сообщить королевским магам о нападении, собрать всех возможных защитников на стене. В городе были в основном женщины, дети, много раненых. Отступать было нельзя. А полчища орочьих кораблей привели жителей в панику.

В летописях сохранились слова, что крикнул Анко бьющимся в истерике воинам: «Уйдет хоть один – погибнут все». И они с Мереной встали на стену. Менестрели до сих пор поют, как вид совсем молоденьких юноши и девушки, одиноко стоящих на стене с отчаянной решимостью в глазах, вмиг устыдил всех. И воины, и все, кто мог хоть чем‑то помочь, вернулись на стены. Кто знает? – Чародей пожал широкими плечами. – Может, и правда. Наверное, это тот вымысел, что имеет больше с

Дата добавления: 2014-10-17