Как становятся волшебницами 4 страница

В принципе, и гоблин бы с ним! Но на этом клочке добываются уникальные рубины, которые просто позарез необходимы эльфам для некоторых очень важных заклятий. Попыток наладить отношения со старым ворчуном было немерено, но сдвинуться хотя бы на шаг не удалось. Ответ всегда неизменен: никаких эльфов на моих землях! Эльфийские Дома по‑разному начали решать эту проблему: теперь, как правило, рубины покупают люди или представители других рас, на которых запрет не распространяется, но появились и такие смельчаки, как Элевиэль, которые на свой страх и риск проникают на запретные земли. Так что можно сказать – он почти что герой, – хмыкнул Т’ьелх. Вот уж кому было наплевать на все запреты, вместе взятые. – Он везет необходимые мне вещи. Заодно я попросил его – впрочем, как и всех моих друзей – узнать об остальных частях Алисии. Может, сумеет нам помочь…

– Мы куда, мое счастье? Ворота же в другой стороне. Или я что‑то путаю?

– Все правильно, милая. Но я хочу заехать в гномий банк.

– Это что еще такое?

– Банк?

– Да.

– Как же тебе объяснить… Там заведуют гномы. Мы отдадим им часть наших денег, они будут их хранить и использовать. Когда деньги нам снова понадобятся, мы сможем их забрать, но сумму чуть большую, чем отдавали.

– А‑а! Кто‑то вроде ростовщиков?

– Да, только наоборот. Ну вроде как купцам даешь.

– Понятно.

– После нашего с тобой визита в дом Мнишека у нас на руках слишком большая сумма. Негоже ее с собой возить. Положим на счет в банке рода Крэгов. Поровну на тебя и на меня.

– А нас не обманут?

– Поэтому я и обращаюсь к гномам. Они слишком дорожат честным именем своего рода. Гномы лучше всех разбираются в торговле, во всем, что связано с деньгами. Лучше них, может быть, только хоббиты, но у последних нет банков. В этом деле у гномов практически монополия. О чем это я? А, о надежности гномьих банков. Никто из них меня еще ни разу не подводил, а я, слава богам, не первый год живу в этом славном мире. К тому же если что‑то пойдет не так, мы вправе потребовать свои деньги с рода. Из‑за этого конкуренцию гномам никто не может составить. Это надежно и прибыльно.

– Правда?

– Не сомневайся, любовь моя.

– Я с гномами мало общалась. Какие они на самом деле?

– Трудно объяснить. Надежные, хитрые, суровые, веселые. Их доверие надо заслужить, но своих они не бросают ни при каких обстоятельствах. В принципе – нормальные. Можно иметь с ними дело. Но опять же – все разные. Любой – кто бы он ни был: эльф, гном, человек, хоть гарпия – должен заслужить право на твое доверие.

– Ну это понятно, – протянула она.

– Нет, милая, вижу тебе это еще непонятно.

– Что ты имеешь в виду?! – возмутилась Ива.

– Ничего обидного, любимая. Ты чиста и наивна, как ни пытаешься показаться другой. Твой свет – я так люблю его. Но боюсь, тебе могут причинить боль. Поэтому и предостерегаю. Не обижайся. Я просто во много раз тебя старше, и мне хочется защитить тебя от всего мира… сберечь твой свет. Как ни парадоксально – радость жизни, доверие к миру, наивность – все то, что я называю светом, – это самое лучшее в мире. И я не хочу, чтобы ты менялась, не хочу, чтобы предательство и боль отравляли твою душу. Поэтому, милая, прошу тебя, будь осторожна. Каждый человек – эльф, гном, прочая нечисть – должен заслужить право на твое доверие. Молчи, моя хорошая, я знаю все, что ты можешь мне сказать на эту тему. Но давай не будем. Просто прими к сведению мое мнение, а следовать или нет моему совету – это твое право и твой выбор. Улыбнись, душа моя. Мы на месте.

Гномий банк был похож на маленькую крепость. Круглый, с узкими окнами‑бойницами, он был построен так капитально, что можно было не сомневаться – гномы обосновались здесь прочно и надолго. Огромные каменные глыбы, из которых было сделано это сооружение, были выкрашены в золотистый цвет, к единственному входу вел мост, украшенный статуями в реалистической манере: в основном они изображали воинственных гномов. Казалось, гномы разных эпох застыли, сраженные неизвестным волшебством. В самом начале моста, на постаменте, опирался на огромный даже для человека топор с причудливой вязью на лезвии суровый воитель в старинных доспехах, – он хитро прищурился. Напротив – с секирой на скамейкообразном плече – ухмылялся длинноволосый и длиннобородый гном.

Ива крутила головой, удивляясь и восхищаясь мастерству скульпторов, как вдруг у самых дверей увидела нечто, заслуживающее куда большего внимания, а именно: настоящего живого гнома. Представьте себе цельный кусок гранита, в котором довольно условно вырублены голова, ноги и руки… Потом девушка, разумеется, разглядела, что это вовсе не отсутствие шеи, а длинные волосы и высокий ворот мундира, но первое впечатление было именно такое: огромный кусок цельного камня. Гномы, как известно, были лучшими мастерами по этому материалу, да и жить предпочитали в пещерах, так что Ива не была оригинальна.

Нельзя сказать, что знахарка до сего момента не встречалась с представителями этого славного народа, но гнома при полном вооружении ей видеть не доводилась. В человеческих тавернах, среди городов с узкими гиблыми улочками гномы теряли часть своего достоинства. Тот, кто стоял у ворот банка‑крепости, был похож на скалу, из недр которой они вышли.

Когда они вступили под своды здания, Ива тут же прониклась восхищением – в последнее время это стало ее обычным состоянием. Внутренняя часть банка напоминала пещеру, но не природную, а рукотворную: с тяжелыми колоннами, статуями, казавшимися работой василиска, изящно‑простыми надписями на старогномьем языке, мостиками без перил, невидимыми водопадами. Даже воздух здесь был иным: за стенами изнывал от зноя каменный город, а тут царили прохлада и тишина.

– Что угодно достопочтенным господам?

Ива опустила глаза и уставилась на нечто, одетое в красный бархатный камзол, отделанный золотом. Из‑за низко нависающего берета и пышной рыжей бороды лица рассмотреть практически не представлялось возможным. Уже потом она сообразила, что это просто кто‑то вроде привратника. Каждый, кто входит в гномий дом, должен быть встречен и со всевозможными почестями препровожден к хозяевам. При этом привратник обязан был быть одет как можно роскошнее, поскольку он первый, с кем встречается гость.

Обычно это производило должное впечатление. Ива тоже не стала исключением… Но, как Т’ьелх не раз самодовольно замечал (а она не менее уверенно соглашалась), знахарке очень повезло со спутником. Итак, эльф распорядился проводить его к хозяину, «господину достопочтеннейшему Кгоилу Крэгу».

Привратник, или гмарноил, что с гномьего переводится как «встречающий у дверей» (кстати, существовало мнение, что гмарноилы всегда на хорошем счету у богов, так как они носили имя одного из них – того, что встречает доблестных гномов у дверей зала, где вечно пируют павшие герои вместе с богами), с уважением посмотрел на Т’ьелха и попросил пройти за ним. Поступь его была спокойной и размеренной, какой и должна быть у каждого уважающего себя представителя горного народа. Эльф потом – когда они уже делились впечатлениями – заметил, что при всем этом гномы в бою двигаются со скоростью выпущенного из пращи камня, а своей разрушительностью даже катапульта вряд ли сравнится с ними.

Судя по продолжительному обряду взаимоприветствия, выражавшегося в пожимании рук, запястий, локтей, хлопанью по плечам и невнятным возгласам, Т’ьелх и «господин достопочтеннейший Кгоил Крэг» были если не друзьями, то очень хорошими приятелями.

– Кгоил, позволь представить тебе самую прекрасную из рода людского, искуснейшую из знахарок и будущую великую волшебницу, мою несравненную возлюбленную Иву из Восточных лесов.

Девушка воззрилась на эльфа с немым ужасом, а гном тем временем рассыпался в еще более пышных любезностях, облобызал ручку, кликнул, чтобы принесли вино, и тут же поднял тост за «самую прекрасную…» и прочая, прочая, прочая.

Прошло немало времени – гномы, похоже, ничего не любили делать второпях, – прежде чем они перешли к делу, причем так же обстоятельно и серьезно.

Выйдя из пещеры, тьфу, крепости, тьфу – да что же это такое?! – банка, Ива облегченно вздохнула, чем вызвала смех возлюбленного.

– Что, тяжко?

– Уф… да!

– Привыкай. С гномами нельзя по‑другому. Вернее, можно, но тогда их уважения не завоевать. Если есть такая возможность, лучше потрать чуть больше времени, но и отдача будет соответствующая. Да, и поверь, со временем даже начинаешь получать от этого удовольствие.

– Неужели они всегда… так обстоятельны?

– Нет, конечно. Гномы во всем приветствуют разумность. В этом с ними даже люди не могут потягаться. Если неторопливость им мешает, то от нее не остается и следа. Но удовольствия им это не доставляет.

– Понятно. Милый, а зачем все это? Счета? Банки?

– Как зачем, моя радость? Я же объяснял, душа моя. Я не хочу возить большие суммы наличных. Деньги должны работать, а пока у меня нет возможности самому этим заниматься. К тому же мало ли что случится. Сейчас у меня нет проблем с деньгами, но завтра они могут мне понадобиться. Так что у меня есть запас. К тому же я буду спокоен, что ты не останешься без поддержки. Сейчас у тебя есть достаточно средств, чтобы какое‑то время жить без проблем. Возможно, тебе придется очень большую часть времени уделять учебе, так что у тебя не будет возможности зарабатывать знахарством. Считай это моим вложением в твой талант, моя радость. А теперь поехали, мы и так потратили гоблин знает сколько времени.

– Когда тебя ждет Элевиэль? И где, кстати?

– В паре миль от границ владения Анкела. Неудобно жутко. Но на его территории невозможно. У него какая‑то хитрая система оповещения. А иногда приходится не один день ждать.

– Понятно. Ну поехали?

Элевиэль оказался именно таким, каким должен быть настоящий светлый эльф: высок, строен, красив. Его напряженная и словно выточенная резцом талантливого мастера фигура притягивала к себе взгляд, как одинокий тополь в поле.

Светлые волосы были уложены волосок к волоску, одежда безукоризненна, взгляд небесно‑голубых глаз строг и равнодушен.

Однако что‑то мгновенно встревожило Т’ьелха. Наверное, искусство читать на непроницаемых лицах приходит со временем. Кстати, знахарка научилась распознавать перемены в лице только одного эльфа. Но у многих за всю жизнь не получилось и этого.

Ее возлюбленный остановил коня только перед самым носом собрата (на лице того не дрогнул ни один мускул). Лоренцо Ивы проделал тот же трюк, но совсем не по воле девушки. Отношения скакуна и знахарки по‑прежнему не складывались.

В следующее мгновение Т’ьелх уже снял ее с седла. Девушка всегда поражалась той быстроте и грации, которые превращали его движения в единый танец, где каждый жест выверен и четок. Как и всякий, кто влюблен, ведунья могла часами наблюдать за возлюбленным, благо было на что посмотреть. Барды сравнивали эльфов с пущенной стрелой, а Иве приходило на ум сравнение с луком: его гордым тугим изгибом, упругой силой натяжения, звоном спускаемой тетивы.

Темный и светлый эльфы застыли напротив друг друга, похожие, как могут быть похожи два дерева, но различные, как тополь и кипарис.

Настроенная излишне лирично, Ива подумала, что боги – или звезды – были влюблены, когда создавали эльфов.

Одновременно Т’ьелх и Элевиэль наклонили головы. Движение каждого было словно отражением другого. Когда они протянули друг другу руки, это ощущение усилилось.

Т’ьелх притянул к себе поближе девушку:

– Элевиэль, это Ива, моя любовь.

Светлый внимательно посмотрел на знахарку. Т’ьелх чуточку сжал ее плечо, поглядывая на сородича спокойно и выжидательно. В этот момент девушке он показался тем, кто имеет право вести людей за собой и распоряжаться их жизнями, но самое главное – она чувствовала себя с ним равной и достойной. Рядом с ним она тоже была мудра, спокойна, вечна и достойна. Если бы она задумалась над этим своим чувством, то непременно сказала бы, что в этот миг мир принадлежал ей, а впереди была жизнь длиною в целую вечность.

Элевиэль перевел взгляд на собрата:

– Аллори’а?

Т’ьелх наклонил темную голову в знак согласия.

– Ива. – Светлый наклонился и губами коснулся ладони девушки. – Я рад.

Тогда девушка поняла, что произошло что‑то очень важное, но когда спросила об этом возлюбленного, он ушел от ответа. Позже она узнала: «Аллори’а» означает «идущая рядом», и только очень много лет спустя – что это на самом деле означает.

Когда друг выпрямился, эльфы еще несколько мгновений буравили друг в друге дырки.

– Что случилось, Элевиэль?

Тот шумно выдохнул.

– На нас напали, – признался он. – Кроуль.

Т’ьелх изменился в лице. С трудом сглотнул:

– Сколько… не ушли?

Эльф покачал головой и улыбнулся – скупо, сдержанно, но было видно, что радость и облегчение переполняют его.

– Все живы. Один раненый.

– Но… как?! – потрясенно воскликнул Т’ьелх. – Как вам удалось уйти?!

– Нам крупно повезло, друг. – Улыбка – даже такая скупая и сухая – делала эльфа неотразимым. Ива аж загляделась. – В ночь перед этим событием к нам во время привала подошла девушка и попросила посидеть у костра. Именно она и расправилась с кроулем.

– Человеческая девушка?

– Да. Молодая, даже по человеческим меркам.

– Воительница?

– Сражаться умеет – это да. Скорость, ловкость, гибкость – все при ней, но техники нет. Ее или не обучали боевому искусству, или это было очень давно и недостаточно.

– И смогла победить кроуля?

– Очевидно, он решил подчинить ее.

– Значит, она не чистокровный человек.

– Выглядит как человек.

– Господа эльфы, простите, что вмешиваюсь в вашу беседу, но объясните мне, кто такой кроуль, – возмутилась Ива.

– Прости, милая. Кроуль – это такой вид нежити, созданный специально против эльфов. Он невероятно быстр, но его главное оружие – это колдовство, с помощью которого он подчиняет чужую волю. На эльфов действует уже одним своим присутствием. Они тут же становятся кем‑то… или точнее будет сказать чем‑то вроде зомби. На людей это проклятое колдовство практически не действует. Но скорость его остается. Поэтому все выглядит просто невероятным – простая человеческая девушка, не воительница, смогла с ним справиться. Кстати, кроули чувствуют эльфийскую или другую нечеловеческую кровь, как охотничьи собаки зайцев, поэтому мы и говорим о примеси другой крови в девушке. Она ведь может и не быть ярко выражена. – Т’ьелх снова повернулся к эльфу: – Хотелось бы побеседовать с героиней дня.

– К сожалению, это затруднительно. Дело в том, что это она ранена. Я не успел рассказать, что сразу после кроуля мы подверглись нападению людей, наемников. Но мне кажется, они действовали по приказу мага. Мы быстро с ними разобрались, вот только первая стрела попала‑таки в девушку. Если бы мы не находились под воздействием колдовства, такого не произошло бы, но что уж поделаешь.

– Серьезно ранена?

– Эктересса поколдовала над ней. Но сложность в том, что нам пришлось срочно уходить с того места, а девушке нужен покой. К тому же ты сам знаешь, какая Эктересса маг.

– Она слишком молода для таких приключений, Элевиэль. Да и не целитель она. Зачем же вы ее взяли?

– Об этом позже… – многозначительно умолк тот.

Т’ьелх повернулся к возлюбленной, ласково ей улыбнулся, заставив сразу насторожиться.

– Любимая, ты не посмотришь раненую девушку? Как ты поняла, мы ей многим обязаны, а лекари здесь собрались неважные.

Не успела знахарка заявить, что видит его как облупленного, как Элевиэль пришел собрату на помощь:

– Это было бы просто замечательно. Давайте я вас провожу.

А что ей оставалось делать?

Впрочем, ворчала она только для очистки совести. Ей не нужны были чужие разговоры и тем более чужие секреты.

Когда они вышли на поляну, взгляды присутствующих обратились к ним. Знахарка никогда не видела столько эльфов сразу. Во многом они были своего рода отражением Элевиэля, но она не могла не признать, что лица их хоть и были похожи, как водится, друг на друга, но каждый обладал индивидуальностью. Еще знахарка заметила, что при всей схожести каждого отдельного эльфа с человеком – судите сами: одна голова, две руки, две ноги, два глаза, гладкая бледная кожа и прочее – они все же отличались от людей очень сильно. Когда имеешь дело с одним эльфом, разница не так заметна, а стоит собраться нескольким представителям этого странного народа, как тут же появляется это ощущение. Девушка не могла определить, что именно стало тому причиной: то ли их чуть более вытянутые лица, то ли немного другая форма глаз, то ли более совершенные тела со слишком хорошей координацией, а может, волосы, что отливают дорогим заморским шелком, – но, безусловно, различия просматривались. Ива не могла быть уверена, что эльфы вызывали в ней трепетный восторг, скорее, в их присутствии она настораживалась, но не могла не согласиться, что без них мир не был бы так хорош.

Т’ьелха здесь знали. Ее же представили:

– Ива, аллори’а Т’ьелха.

Взгляды эльфов тут же смягчились. Хотя некоторые светлые, наоборот, нахмурились.

Дальше последовало несколько слов на эльфийском, и знахарку проводили к раненой. Рядом с той сидела девушка тоже эльфийской расы. Ива никогда не видела эльфиек. Она всегда считала, что они должны быть как минимум прекрасны. Очевидно, так и было, но это правило не касалось девочек, уже переставших быть детьми, но еще не успевших стать женщинами, сознающими свою силу и власть. Ива ясно видела, что красота уже готова вступить в свои права, но пока на бледном личике девочки слишком много было тревог, сомнений, усталости, неуверенности. Словно наяву она видела в бледно‑голубых глазах ожидание счастья и боязнь взросления. Иве захотелось провести по ее волосам и пообещать, что все будет хорошо. Также знахарка заметила, что она чуть ли не с ног валится от усталости: слишком много колдовала за последнее время.

Потом Ива перевела взгляд на пациентку. Человеческая девушка была черноволоса, с парой цветных прядей, какими так любят украшать себя жители южных островов. На ней была странная одежда, но в целом девушка производила впечатление вполне обычной. «И что эльфы так переполошились? – подумала знахарка, занимаясь осмотром. – Может, и есть в девушке капля чужой крови. А в ком нет? Кто поручится за то, с кем прабабка гуляла по молодости. Даже в их глухой деревне и не такое случалось. Правда, там все больше черты орков и троллей были видны, что уж греха таить. Вот кроуль и попытался ее зачаровать. Девушка не поддалась и, пока этот гад изображал из себя великого волшебника, вытащила у кого‑нибудь из эльфов меч да и рубанула. Повезло, и потом сразу видно, что эта красавица не неженка. Гибкая какая‑то вся. Мышцы как у кошки».

Надо сказать, что повязка была наложена вполне грамотно. Эльфийка смогла остановить кровь. Остальное – за временем и покоем. Ива в принципе могла только ускорить излечение.

– Сколько у нас времени?

Т’ьелх посмотрел на Элевиэля.

– Сегодня заночуем здесь. Завтра с утра снимемся.

– Это не опасно?

Эльф нервно передернул плечами:

– А что нам остается? Катерине надо дать хоть эту ночь.

– Катерина – это ваша спасительница? – уточнил Т’ьелх.

Светлый кивнул.

– На этой поляне двенадцать эльфов‑лучников, маг и знахарка, потом еще один маг, если не ошибаюсь?

– Не ошибаешься, – за Иву ответил Т’ьелх. – Просто еще не обученный.

Элевиэль махнул рукой с заметной досадой:

– Иногда это и лучше.

Ива давно уже поняла, что воинам и магам никогда не понять друг друга.

– Сколько народу надо положить, чтобы нас взять? Да и кому это надо? Из владений Анкеля мы ушли. Следы замели. Места тут в принципе не такие уж разбойничьи. Не думаю, что нам грозит скорая опасность.

– А это не может быть?..– не закончил Т’ьелх с явно вопросительной интонацией.

Ива махнула рукой и пошла заниматься делом. Не поймешь этих эльфов с их вечными секретами. Ведунья сильно подозревала, что вместо слова «эльфов» в этой фразе можно было поставить «мужчин».

Девушка сложила костерок поменьше в стороне от основного, на котором готовился обед, повесила котелок, припрягла эльфов натаскать ей воды и дров. Потом вытащила из стратегических запасов обожаемые травки и прочие ингредиенты, про которые ее возлюбленный старался не думать. Они даже один раз чуть не поссорились, когда Ива предложила ему усиливающий ощущения любовный напиток и по глупости перечислила составляющие. Эльф почему‑то не пришел в восторг от тертых сушеных лапок летучих мышей, крысиных хвостов и кусочка прошлогоднего скелета дикой утки. Оскорбленная в лучших чувствах, Ива еще долго дулась. Сошлись только на том, что любое зелье, которое девушка заставит эльфа запихнуть в себя, будет состоять исключительно из трав. В связи с этим знахарка прочитала другу целую лекцию о магических и лечебных свойствах «всей этой дряни», по выражению ее возлюбленного, но тот был непреклонен, оставив девушку в расстроенных чувствах и убежденности в несовершенстве эльфийской магии.

Учтя прошлый опыт, Ива очень зловещим голосом посоветовала светлым убраться с глаз долой, объяснив это просто: как бы чего не вышло, а то в прошлый раз ее помощник почему‑то пару дней ничегошеньки не видел, думали уже не очухается. Эльфов как ветром сдуло. Ива, тихо похихикивая, продолжила разбираться в мешочках, потом наткнулась взглядом на эльфийку.

– А ты что тут делаешь? Сказала же…

– Никогда не видела человеческой магии, – сообщила та. – Элевиэль не одобряет… – Тут она запнулась. – К тому же я не лучник, как‑нибудь переживу пару дней без глаз. Колдовать все равно почти столько же не смогу.

Ива про себя выругалась. Историю она, конечно же, выдумала, вернее, позаимствовала из богатого арсенала тетушки. Нельзя сказать, что у знахарки было какое‑то предубеждение против эльфов, просто она не любила чужих глаз, когда варила свои зелья. Так художники не любят праздных наблюдателей, когда рисуют, поэтому, возможно, и поэты пишут в одиночестве.

Однако сказать было нечего. «Пусть смотрит. Какая, в сущности, разница?»

– Только прошу тебя – сиди тихо и ничего не трогай. – Введунья вспомнила тетушкины высказывания на этот счет и тут же повторила: – «Зелье на магии как тесто на дрожжах замешано, а магия не любит внепланового чихания и вздыхания».

А потом Ива просто забыла про зрительницу. В котел полетели череда, подорожник, затем горькая полынь. Воздух наполнился запахами, а все вокруг – Силой… И магия проснулась в девушке. Она вдыхала пары зелья, и ей казалось, ощущала Силу всем своим телом. Мимолетно травница отметила, что магия с каждым разом приходит все быстрее и легче. Кто скажет, в чем причина этого? В знаниях, полученных из книг библиотеки Фьелгов? В постоянных тренировках?.. Сила беспрепятственно прыгнула в руки. Травы, казалось, сами просятся в котел, заговор, как любимая песнь, срывается с губ, голову кружит неприкаянная магия. Ощущение могущества ее пьянило. Т’ьелх очень быстро подметил эту особенность начинающей волшебницы. Не умея контролировать Силу, его возлюбленная пропитывалась ею вся, пропуская через себя слишком большой поток магии. Искусство брать ровно столько, сколько нужно, и преобразовывать в то, что требовалось, знахарке было пока недоступно. Этому учили в магических университетах. И подобными знаниями их выпускники отличались от тех, кто обладал магическими способностями, но не имел диплома чародея и волшебника. Последние очень часто подвергали себя и окружающих неоправданному риску. Сила частенько вырывалась всесокрушающим ураганом, приносящим огромные разрушения и не различающим друзей и врагов.

Поэтому Т’ьелх всегда с опаской относился к самостоятельным опытам Ивы с магией, однако не мог не понимать, что они необходимы даже не в силу обстоятельств, а просто из‑за того, что плохо ли, хорошо ли, а ей надо учиться.

Единственные случаи, когда он ни капельки не боялся за девушку, а наоборот, гордился безмерно, – это когда она варила свои любимые зелья или лечила. Кроме огромного объема знаний она обладала в этом деле почти сверхъестественным чутьем.

Подпитанные, а лучше сказать – напитанные, или вернее – залитые по самое не балуйся магией, лекарства превращались в поистине чудотворные эликсиры.

Самое забавное в этом было то, что, варя зелья, знахарке удавалось контролировать Силу, направлять ее куда надо. Правда, с откатом было трудно. Когда магия уходила, на девушку накатывала или слабость, или беспричинное истеричное веселье. Т’ьелх научился угадывать этот момент и действовать в соответствии с ситуацией: или укладывал ее в постель с чашкой травяного чая, или, крепко сжав, успокаивал, не поддаваясь на провокации. Во втором случае помогал еще поцелуй, который направлял нереализованную энергию в другое русло.

Безумная пляска магии в крови будила в Иве какие‑то совсем ей несвойственные, древние чувства. Знахарке казалось, что это сама Земля, Вода, Природа говорят с ней.

Ловко разматывая повязку и накладывая на рану странного вида массу, девушка лишь краем сознания следила за совершаемыми действиями, на самом деле она была поглощена почти полностью тихим шепотом Земли, и ей казалось, что она слышит, как травы толкуют ей о чем‑то, деревья, зверье тянутся поближе.

Пройдет время, и, будучи даже обученной волшебницей, магом с дипломом самого престижного магического университета, она так и не сможет объяснить тихого голоса Земли в своей голове, хотя ей суждено будет узнать, что она все же не сходит с ума.

Занятия магией настроили девушку на меланхоличный лад. Завершив все дела, она пошла к ручью, больше похожему на маленькую речушку.

Т’ьелх застал ее мечтательно смотрящей на воду.

– О чем задумалась, милая? – уселся он рядом и обнял ее за плечи.

Ива, чуть повернув голову, уткнулась в его плечо:

– Просто…

– А все же? – улыбнулся он, зарываясь лицом в ее волосы.

– Я не нравлюсь Элевиэлю.

– Элевиэлю никто не нравится. Постой, а с чего ты решила?

– Травы нашептали, – хитро прищурилась она, подняв к нему лицо.

– Понятно, – хмыкнул эльф. – Все‑то вы, маги, знаете. Забей на Элевиэля. Не обращай внимания. Элевиэль просто очень правильный светлый эльф. Воин. Он вообще людей не любит. Магов тоже. Даже наших. А тебя… он просто не понимает. Он чувствует магию, немного в ней разбирается. Лучше меня, по крайней мере. И он заметил, что твоя магия… немного своеобразна.

– То есть? – совсем уж заинтересовалась Ива.

– Видишь ли, эльфы, то бишь эльфийские маги, используют Силу четырех, ну, или, по другим подсчетам, пяти стихий. А твоя магия немного другая. А все, что ему незнакомо, Элевиэль не любит.

– А какая у меня магия, коль не четырех стихий?

– Любимая, ну откуда ж я знаю?! Я в этих вещах не разбираюсь.

– Врешь ведь.

– Не совсем. Я действительно очень мало понимаю и не хочу, чтобы у тебя сложилось неверное представление. Для магов это очень опасно. Ведь их сила именно в разуме и всем, что с ним связано.

– Ну милый, хоть немного!..

– Солнышко, разве нам не о чем поговорить? Например, расскажи мне, что там с девушкой?

– Вредный ты, любовь моя. А что с девушкой? Все с ней в порядке. Насколько это возможно после того, как тебя проткнули стрелой. Мы с Эктерессой сделали все, что возможно. Очистили рану, кровь остановили, как могли, стянули рану. По поводу воспаления пока говорить рано, я постаралась его погасить, но это всегда индивидуально. А вообще волноваться не о чем. Конечно, ей нужен покой, но скажу тебе – этой красавице просто повезло. Для раненной лишь вчера она выглядит очень даже благополучно.

– Так, может, девушка тоже маг или оборотень?

Ива уже узнала, что оборотни бывают не только проклятые – перекидывающиеся в полнолуние и не контролирующие себя, но также и способные все держать под контролем. Вон один небезызвестный дракон, чье кольцо красуется на ее пальце.

– Не исключено, но поручиться не могу. С оборотнями я только из семейства драконьих общалась. Драконы стальные, ехидные, так сказать.

Т’ьелх рассмеялся и, чуть потянув ее назад, чмокнул в сладкие губы.

– А какие эльфы тебе встречались?

– Эльфы… м‑м… эльфы темные, подвид – вредные, противные… – Рука представителя эльфийского подвида «вредные, противные» скользнула вверх по ее ноге. Девушка тихо ахнула… – Нахальные, – прошептала она, увлекаемая им в траву.

Намного позже, лежа, обнявшись, под деревом и любуясь на звезды, они снова заговорили о раненой девушке.

– Знаешь, милая, нам придется взять ее с собой.

– То есть? – В такой момент Ива была готова сделать все, что он пожелает.

– Элевиэль меня уболтал. Ему с ребятами надо срочно ехать дальше, а девушке необходим покой. Он попросил нас довезти ее до одной старой ве… знахарки, тут недалеко. Пристроим их спасительницу там – Элевиэль дал достаточно денег для лечения – и дальше поедем. Или если она, когда придет в себя, попросит отвезти ее в другое место, то туда отвезем.

– Знаешь, а ведь правда – она должна была уже очнуться… Хмм… Может, это связано с усиленной регенерацией?

– Точно ничего важного не задето?

– Т’ьелх!

– Понял! Молчу‑молчу…

Девушка пришла в сознание на следующее утро, когда Ива меняла повязку. Первые несколько минут взгляд ее был малоосмысленным, потом он худо‑бедно сфокусировался на знахарке, и прелестные губки выдали:

Дата добавления: 2014-10-17