Феноменология и социальные науки

За пределами философии феноменология самый заметный след оставила в психологии (чего и следовало ожидать, памятуя о психологических истоках теоретических построений Гуссерля), в частности, в трудах Карла Яс­перса, разработавшего методику анализа субъективных переживаний своих пациентов. Одним из результатов его исследований, небезынтересным и для дискурс-анализа, стала категория Verstehen, понимаемая как внутреннее вос­приятие собственной умственной деятельности, интуитивные представления о ментальных процессах и осознание значимых психологических отношений и связей, раскрывающих внутреннюю каузативность (в отличие от внешней каузативности Erklären, раскрываемой объяснением).

Феноменология своеобразно воплотилась в различных лингвистических традициях [см.: Verschueren e. а. 1995: 404]. Во-первых, она поддерживала те­зис о том, что языкознанию никак нельзя ограничиваться рамками эмпири­ческого. Подчеркнутое внимание, которое в феноменологии уделяется изна­чальным субъективным реалиям, вернуло интуициям носителя языка статус главного источника лингвистического материала, о чем И. А. Бодуэн де Кур­тенэ [1963, II: 101] писал: «Занятие языковедением, как и всеми другими на­уками с психологическою основой, является прямым применением сократов­ского γνώθι σεατον (познай самого себя)». Это нашло продолжение в структу­рализме, в частности, в поисках методом редукции сущности langue, позво­лившего «вынести за скобки» неупорядоченность parole. Влияние феномено­логии проявилось в психосистематике Г. Гийома [1992], в трудах Пражского лингвистического кружка, заметно в теории А. А. Потебни [1976].

Ученый мир тщетно ждал появления программной феноменологии языка. Действительно, язык становится центральным феноменом человеческого су­ществования и опыта, как только происходит переход от индивидуального сознания в сферу межличностного и социального, где осознание присутствия других становится частью воспринимаемого мира. Но de facto феноменоло­гии языка так и не было создано [ср.: Wetterström 1977; Lanigan 1977].

Феноменология социального зиждется на идее опытного переживания интерсубъективности, осознания, ощущения того, что воспринимаемый вне­шний мир не принадлежит кому-либо одному, а доступен всем. Поэтому феноменология общественных отношений, как правило, использует в каче­стве основополагающего принцип «общих» или «разделенных» смыслов (shared meanings), принятый многими социальными науками, включая лингвистику. Гештальтисты давно провели грань между поведенческой и географической окружающей средой человека, из которых первая является феноменальной, а вторая — объективной [Giorgi 1995: 37].

Феноменологическое основание методологии социальных наук было удач­но сформулировано Альфредом Шютцом: «Я излагаю смысловые акты, ожи­дая, что Другие проинтерпретируют их именно в этом смысле, и моя схема изложения ориентирована на учет интерпретативной схемы Других. В то же время я могу во всем, что произведено Другими и предоставлено мне для ин­терпретации, искать смысл, который определенный Другой, сотворивший его, мог с ним связать. Так в этих взаимных, обоюдонаправленных актах изложе­ния и интерпретации смыслов возникает, возводится мой социальный мир повседневной интерсубъективности, который точно так же служит социальным миром Других, на чем, собственно, и основываются все социальные и куль­турные явления» [Schütz 1940: 468].

Феноменология идейно тесно связана с прагматикой, поскольку, всячески подчеркивая активную роль индивидуального сознания и уделяя присталь­ное внимание непосредственному опыту, это философское направление сти­мулирует изучение реального функционирования языка с точки зрения субъек­та. Эта генеалогическая линия может показаться чуть ли не умозрительной или даже надуманной, но есть и прямая методологическая наследственность, связывающая феноменологию с идеями лингвистической прагматики через этнометодологическую традицию в социологии, в недрах которой зародился конверсационный анализ. Этнометодология в качестве первичного материа­ла для исследования использует обыденную повседневную речь. Изучая ее с помощью метода редукции, выявляя в житейском хаосе универсальные «типы деятельности» (activity types), этнометодология стремится объяснить органи­зацию социальной жизни общества.

Из сказанного выше можно сделать вывод о том, что с помощью теоре­тического аппарата феноменологии исследователь способен обосновать рас­ширенное понимание научности, выявить релевантные аспекты взаимо­действия психического и социального в актах языкового общения, сформи­ровать методологию дискурс-анализа. Из современных разработок в этой

функции следует прежде всего отметить концепцию системомыследеятельности Г. П. Щедровицкого [1995; 1997].

Дата добавления: 2014-10-15