Комментарий. 3 возникновение «исторического сознания» совпадает с распространением во второй половине XIX века «историзма» («историзм» в той традиции употребления термина

³ Возникновение «исторического сознания» совпадает с распространением во второй половине XIX века «историзма» («историзм» в той традиции употребления термина, к какой примыкает Гадамер, — это, скорее, локальное мыслительное образование, как, например, «позитивизм», и поэтому нуждается в закавычивании). «Историзм» как уразумение изменчивости и преходящести всех духовных формообразований и культурных установлений поставил перед европейской философией конца прошлого века проблему релятивизма. Решить ее была призвана предложенная В. Дильтеем типология «мировоззрений», учение о различных, несводимых друг к другу формах миросозерцания. Под влиянием Дильтея появилось множество других типологических концепций — в философии истории, социологии, психологии, искусствоведении, антропологии, педагогике (М. Вебер, Т. Литт, Э. Шпрангер, Э. Йенш, В. Пиндер, Э. Кречмер).

В своем отказе от осмысления бытия сквозь призму «мировоззрения» (Wellanschauung) Гадамер примыкает к Хайдеггеру, для которого мышление под знаком Weltanschauung, Weltbild («картина мира») означает окончательное утверждение субъективизма в философии. См.: Heidegger M. Die Zeit des Weltbildes. —- In: Heidegger M. Holzwege. Frankfurt am M., S. 69—104. (Рус. пер. В. В. Бибихина см.: Хайдеггер М. Время картины мира. — В кн.: Новая технократическая волна на Западе. М., 1986, с. 93—118.)

Термином «эстетическое сознание» Гадамер помечает другой феномен европейского культурного сознания, связанный с выделением эстетики в самостоятельную область знания. Появление особой дисциплины, специальной науки, изучающей «прекрасное» (в отличие от логики и этики, за которыми закреплены «истина» и «добро»), расценивается Гадамером как свидетельство обмельчания и опошления мысли. Утрата философией цельности, ее распадение на почти не связанные между собой сферы станет предметом обстоятельного критического разбора в «Истине и методе», где наряду с «историческим» и «эстетическим» анализируется и «лингвистическое» измерение бытия (столь же односторонне, как и два первых, трактуемое современной философией и столь же неоправданно узурпированное особым исследовательским направлением, в данном случае — аналитической философией языка).

⁴ «неосознаваемое основание» (латин.)

⁵ Работа С. Кьеркегора «Или — или» (1843) была одним из сильнейших интеллектуальных впечатлений гадамеровской молодости (см.: Philosophie in Selbstdarstellungen, Bd. 3, S. 65). Кьеркегоровская интуиция уникальности человеческого индивида с этих пор станет отправной точкой мышления Гадамера. Надо сказать, однако, что вопрос: Кьеркегор или Гегель? — относится к числу труднейших вопросов философской эволюции Гадамера. Характерно, что спустя полвека после знакомства с полемикой Кьеркегора с Гегелем, Гадамер признавался, что Гегель оказался в этом споре победителем (Gadamer H. G. Philosophische Lehrjahre, S. 12).

Марбургскими неокантианцами Платон рассматривался в контексте гносеологической проблематики новоевропейской философии. См.: Natorp Р. P^atos Ideenlehre. Leipzig, 1903.

Имеются в виду, по всей вероятности, представители «философии анализа» кембриджской школы (Б. Рассел, А. Н. Уайтхед, Д. Е. Мур, Г. Райл и другие). См. рецензию Гадамера на работу Райля о Платоне: Ryle G. Plato's progress (Cambridge, 1966). — «Philosophische Rundschau», I968_&, N. 15, S. 147—148.

Logoi — «разум», «разумное», «речь», «слово» (греч.). О «бегстве»,

12*

Дата добавления: 2014-10-23