История социологии

развивающегося опытного знания и, следовательно, высшие иде­алы, наиболее нас волнующие, во все времена находят свое выра­жение лишь в борьбе с другими идеалами, столь же священными для других, как наши для нас»¹.

Эмпирическая наука, упорядочивающая эмпирическую дейс­твительность, не может научить тому, что человек должен делать, она указывает только на то, что он может, что он хочет и как он может что-либо сделать. Научному исследованию прежде всего доступно рассмотрение используемых человеком средств для ре­шения поставленной цели. Социальная наука оценивает лишь то, насколько рационально что-либо делается, она указывает, можно ли осуществить то или иное действие, а если можно, то как надо это делать. Она не определяет истинность целей и идеалов, не уста­навливает их иерархию и не указывает на необходимость следовать тем или другим. В этом и состоит веберовский принцип свободы от оценки, который позволяет социологии не утратить своей научно­сти и не стать основой какой-либо идеологии или масштабного социального проекта, претендующего на воплощение.

Расхождение с предшествующей социологической традици­ей находит продолжение и в решении Вебером вопроса о природе социальной действительности. Для Вебера сфера социальной дейс­твительности — это сфера смыслов и ценностей, а не сфера жест­кой материальной необходимости, как, например, в марксизме или структурном функционализме органицистского типа. Социология, будучи эмпирической наукой, не является, однако, позитивной на­укой, такой как физика, химия или биология. Социология — это одна из наук о культуре, она имеет дело со смыслами, значениями и ценностями, а не с природными объектами. «"Культура", — пишет Вебер, — есть тот конечный фрагмент лишенной смысла мировой бесконечности, который, с точки зрения человека, обладает смыс­лом и значением»².

Вебер формулирует трансцендентальную предпосылку всех наук о культуре. Она состоит в понимании того, что мы являемся людь­ми культуры и обладаем способностью и волей, которые позволяют нам сознательно занять определенную позицию по отношению к миру и придать ему смысл. Каким бы этот смысл ни был, он ста­новится основой наших суждений о различных явлениях совмест­ного существования людей и заставляет нас относиться к ним как к чему-то обладающему значением.

¹ Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. 352-353.

² Там же. С. 379.

СОЦИОЛОГИЯ ГЕРМАНИИ 371

Формулируя трансцендентальную предпосылку наук о культу­ре, Вебер определяет тем самым, во-первых, природу социальной реальности как сферы смыслов и осмысленного человеческого по­ведения и, во-вторых, методологию социального познания как ме­тод понимания. Позитивной разработке этих проблем Вебер пред­посылает критику предшествующей социологической традиции.

Прежде всего Вебер подвергает критике точку зрения «натура­листического монизма», как он называет методологическую пози­цию естественнонаучного познания и предшествующей социоло­гии, принявшей эту позицию. Для «натуралистического монизма» существенным в явлениях может быть только «закономерное», т.е. общее, а «индивидуальное», т.е. частное, может быть принято во внимание только в качестве иллюстрации к закону. Познание в рамках натурализма ориентировано на установление закономерных связей, к постижению и выявлению которых можно прийти по­средством объективного (свободного от ценностей) и рационально­го (свободного от случайностей) метода. Этот метод обеспечивает монистическую картину действительности в виде некоей «системы понятий, метафизической по своей значимости и математической по форме»¹. Эта позиция, как подчеркивает Вебер, характеризует естественные науки со времен древних греков. Натуралистический предрассудок весь XIX век господствовал и в науках о культуре. Приверженцы этого предрассудка в науках о культуре исходят из того, что мы постоянно переживаем связи человеческих действий в их непосредственной реальности и поэтому можем, как они по­лагают, прояснить их с аксиоматической очевидностью и открыть таким образом лежащие в их основе «законы». Формулирование непосредственно очевидных законов есть единственная, по их мне­нию, форма познания, а построение системы абстрактных понятий и формальных положений, аналогичных тем, которые существуют в естественных науках, — единственное средство духовного гос­подства над многообразием общественной жизни.

Вебер категорическим образом отвергает этот подход. Он счи­тает абсолютно бессмысленной идею, будто целью, пусть даже от­даленной, наук о культуре должно быть создание замкнутой систе­мы понятий, в которой действительность можно будет представить в некоем окончательном членении и из которой она затем опять может быть дедуцирована. Это невозможно в силу смысловой и ис­торической природы культурной действительности. Вебер пишет: «Бесконечный поток неизмеримых событий несется в вечность.

¹ Вебер М. Избранные произведения. С. 384.

372 История социологии

Во все новых образах и красках возникают проблемы культуры, волнующие людей; зыбкими остаются границы того, что в веч­ном и бесконечном потоке индивидуальных явлений обретает для нас смысл и значение, становится «историческим индивидуумом». Меняются мыслительные связи, в рамках которых «исторический индивидуум» рассматривается и постигается научно.... Система наук о культуре, даже просто в качестве окончательной и объектив­но значимой фиксированной систематизации проблем и областей знания, которыми должны заниматься эти науки, — бессмыслица. Результатом подобной попытки может быть лишь перечисление многих, специфически выделенных, гетерогенных и несовмести­мых друг с другом точек зрения, с которых действительность яв­лялась или является для нас «культурой», т. е. значимой в своем своеобразии»¹.

В ситуации «хаотичности», текучести, подвижности, исто­ричности и «многопричинности» культурной действительности единственным средством внести в нее определенность, «зафик­сировать» ее является процедура отнесения к ценности, которая и становится основным средством познания в социальных науках, моделью каузального объяснения. Отнесение к ценности стано­вится основным средством познания, поскольку в сфере культуры любое индивидуальное событие определяется множеством самых разнообразных причин, а в самих вещах, как подчеркивает Вебер, нет признака, который бы позволил вычленить из них единственно важную часть.

Порядок в этот хаос вносит только то обстоятельство, что ин­тересной для нас и имеющей смысл и значение является в каждом случае лишь часть индивидуальной действительности, та часть, что соотносится с ценностными идеями культуры, которые мы в дан­ный момент прилагаем к действительности. Только определенные стороны действительности, которым мы приписываем общее куль­турное значение, представляют для нас познавательную ценность и являются предметом социологического объяснения. «Что стано­вится предметом исследования, — пишет М. Вебер, — и насколько глубоко это исследование проникает в бесконечное переплетение каузальных связей, определяют господствующие в данное время и в мышлении данного ученого ценностные идеи»². Отнесение дейс­твительности к ценностным идеям, придающим ей значимость, выявление и упорядочение окрашенных этой значимостью компо-

¹ Вебер М. Избранные произведения. С. 383.

² Там же. С. 384.

СОЦИОЛОГИЯ ГЕРМАНИИ

нентов действительности — это и есть социологическое исследова­ние. Социологию интересует качественная окраска событий, к тому же в ней речь идет о роли духовных процессов, «понять» которые в сопереживании — совсем иная задача, чем та, которую решают естественные науки с помощью точных формул. Вебер считает, что интерпретирующее объяснение по сравнению с объяснением, ос­нованным на наблюдении, отличается большей гипотетичностью и фрагментированностью полученных посредством «понимания» выводов, но тем не менее именно оно является специфическим методом социологического познания.

Отправным пунктом интереса в области социальных наук слу­жит действительная, т.е. связанная с индивидом и его действием, структура окружающей нас социокультурной жизни в ее универ­сальной связи и становлении. Любое функциональное, отправля­ющееся от целого конструирование понятий, принятое в позити­вистской социологии, служит лишь предварительной стадией ана­лиза, польза и необходимость которого очевидны для Вебера, но собственно социологическое эмпирическое исследование всегда начинается с вопроса о том, какие мотивы заставляли и застав­ляют отдельных «функционеров» и членов данного «сообщества» вести себя таким образом, чтобы подобное сообщество возникло и продолжало существовать. Такой подход естественным образом предполагает, что объектом исследовательского интереса не может быть некое целое, например класс, нация и т. п. Объектом интереса может быть только осмысленное индивидуальное, человеческое действие, соотнесенное с ценностными идеями.

Вебер, очевидно, практически зеркально переворачивает методологическую позицию в социологии в сравнении с естест­вознанием и позитивистской социологией. Целью исследования является не нахождение общих законов, а понимание и объяснение индивидуального человеческого действия. Однако это не означает, что социология отказывается от цели выявления закономерностей социального мира или от построения каузальных связей. Вебер ра­дикальным образом пересматривает принцип каузального объясне­ния в социологии, а также само понятие закона.

Дата добавления: 2014-10-31