Право как меновое отношение: некролог о праве 6 страница

Ведь для государства (в его отличии от простого классового насилия, диктатуры и т. д.) необходимо наличие соответствующего минимума объективно всеобщего права, оформляющего политиче­скую власть как абстрактно всеобщую, равнозначную для общества в целом и всех его членов публичную власть.

Диктатура пролетариата — это завоевание, удержание и ис­пользование пролетариатом (во главе и через коммунистическую партию) политической власти. Это не новое право и не новое госу­дарство, а радикальное и самое последовательное, насколько это вообще возможно, отрицание всего предшествующего (т. е. по сути и фактически — буржуазного) права и государственности для ре­волюционного движения к неправовому и безгосударственному ком­мунизму. И если Маркс в "Критике Готской программы" и Ленин в "Государстве и революции" и говорят о каком-то остаточно-госу-дарственном характере диктатуры пролетариата, то это концепту-

210 Раздел Ш. Марксистская доктрина и социалистическое правопонимание

ально последовательно лишь постольку, поскольку подобные суж­дения высказываются в контексте представлений о сохранении по­сле пролетарской революции буржуазного "равного права" до его полного отмирания. А буржуазное право, отмечал Ленин, предпо­лагает неизбежно и буржуазное государство, так что при комму­низме в течение известного времени в силу сохранения буржуазно­го права остается "даже и буржуазное государство — без буржуа­зии!"¹.

По данной концепции, диктатура пролетариата — это государ­ство в той мере и постольку, в какой мере и поскольку вообще сохра­нятся право (в виде соответствующего буржуазного права). И даже буржуазный характер такого государства определяется, как это вид­но из слов Ленина, буржуазным характером сохраняемого права.

В действительности, как мы знаем из исторического опыта, диктатура пролетариата не стала ни "буржуазным государством — без буржуазии", ни вообще государственно-правовой, публичной формой организации политической власти. Ликвидация частной собственности на средства производства, их социализация, не гово­ря уже о монополизации при диктатуре пролетариата всей полити­ческой власти в руках правящей коммунистической партии, полно­стью исключали возможность сохранения буржуазного "равного права" в том виде, как это предполагали Маркс и Ленин.

Буржуазное право, но совсем в другом смысле и значении, чем это имели в виду Маркс и Ленин, было вынужденно (в силу того, что "военный коммунизм" не привел, вопреки большевистским ожи­даниям, к доктринально спрогнозированному коммунизму) допу­щено диктатурой пролетариата в силу как раз отступления от со­циализма в сторону частнособственнических (буржуазного и мел­кобуржуазного) укладов. Это практически доказывало абсолютную несовместимость социализма и права (неизбежно — буржуазного права в силу отсутствия пролетарского права как права), посколь­ку допущение права (буржуазного права при нэпе) было лишь не­избежным следствием вынужденного допущения несоциалистиче­ских укладов, требовавших правовых форм опосредования. Между тем ясно, что Маркс и Ленин говорили о буржуазном праве при коммунизме для правового опосредования (регуляции) не отноше­ний буржуазного сектора после пролетарской революции, не бур­жуазных товарно-денежных отношений производства и рыночного оборота, а лишь самих социализированных отношений — отноше­ний в сфере распределения в условиях уже ликвидированной част­ной собственности, отмены товарно-денежных отношений и рынка, обобществленности средств производства и т. д.

Получилось как раз наоборот: буржуазное право было допу­щено (и вообще возможно) лишь вне социализированных отноше-

¹ Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 33. С. 99.

Глава 1. "Новое право": основные направления интерпретаций

ний. Временное допущение буржуазного права при нэпе означало не буржуазное право и "буржуазное государство — без буржуа­зии", а буржуазное право для буржуазии (для узкого, строго кон­тролируемого диктатурой пролетариата круга товарно-денежных, частно-правовых отношений) при политической власти пролетариа­та, которая также и при нэповской "рецепции" некоторых институ­тов частного (но не публичного) права оставалась неправовой дик­татурой, а не государством, не публичной властью.

Пашуканис же трактует перспективы нэповского буржуазного права в духе "отмирания" того фактически не состоявшегося бур­жуазного "равного права", о котором говорили Маркс и Ленин. По­мимо всего прочего, это диктовалось ведущей марксистской идеей его книги о наличии внутренней связи между общественными отно­шениями в форме товара и основными понятиями и характеристи­ками в области частного и публичного права. Разумеется, он как последовательный марксист стремился этот негативный марксист­ский подход к праву как к буржуазному явлению (это марксист­ское правопонимание в виде правоотрицания) распространить не только на право до пролетарской революции, но и на все послеок­тябрьское право. Это последнее, по логике такого марксистского подхода, вообще не может быть небуржуазным (пролетарским, со­циалистическим и т. д.) правом; оно может быть правом, лишь бу­дучи именно буржуазным правом, т. е. тем, что подлежит социали­стическому отрицанию.

Из практического опыта "военного коммунизма" и нэпа Пашу­канис не мог не знать, что допущенное при нэпе буржуазное право — нечто совершенно другое, нежели то буржуазное "равное право", о котором говорили Маркс и Ленин. Хорошо должен был бы он пони­мать и неправовой (следовательно, и негосударственный, непублич­ный) характер политической власти в условиях диктатуры проле­тариата и строящегося социализма.

Но Пашуканис стремится приспособить свою позицию в во­просах государства, права, власти и т. д. и к складывающимся реа­лиям диктатуры пролетариата (с ее претензией быть одновременно и прямым классовым насилием, и публично-правовой, государст­венной властью, олицетворением "общей воли" всего общества, источником и выразителем особого, пролетарско-классового права и т. д.), и к доктринально-идеологическим предсказаниям марксизма.

Подобное приспособленчество и некритичность, помимо явной непоследовательности в развитии Пашуканисом и другими автора­ми собственных воззрений, неизбежно вели к искажениям двоякого рода: реальная практика (складывавшаяся и развивавшаяся — чем дальше, тем больше — своим путем, хотя и в духе марксизма, но без обещанного им позитива, без наступления спрогнозированных им состояний и достижений) трактовалась под марксистские про­гнозы, а последние — под практику. Так подкреплялась иллюзия

212 Раздел Ш. Марксистская доктрина и социалистическое правопонимание

совпадения и взаимного подтверждения "теории и практики", раз­вертывания социалистического строительства в полном соответст­вии с марксистскими "строго научными" предсказаниями.

Из практической несостоятельности марксистского представ­ления о буржуазно-правовом принципе осуществления обобществ­ленных и централизованных распределительных отношений в ус­ловиях ликвидации частной собственности, рынка и т. д. со всей очевидностью следовало, что социализация средств производства и социализм вообще искореняют саму возможность любого права, самостоятельного хозяйствующего и правового субъекта, независи­мых индивидов, собственно экономических и правовых отношений внутри социалистического общества (или в социализированной части общества, в его социалистическом укладе). Лишь допущение несо­циалистических (буржуазного, мелкобуржуазного, смешанного и т. д.) укладов вновь открывало возможность для действия права в прокрустовом ложе функционирования несоциалистических элемен­тов в условиях диктатуры пролетариата и господства централизо­ванно-властных и плановых начал в жизни всей страны. Отсюда и нэповское право и в целом нэп — как временное отступление с Точки зрения социализации средств производства и общественных отношений.

Такой нэповский вариант возврата к рынку и праву Пашука-нис объясняет следующим образом: "Захват политической власти пролетариатом есть основная предпосылка социализма. Однако, как это показал опыт, планомерно организованное производство и рас­пределение не могут на другой же день заменить собой рыночный обмен и рыночную связь отдельных хозяйств. Если бы это было возможно, то юридическая форма собственности была бы в тот же момент исторически исчерпана до конца. Она завершила бы цикл своего развития, вернувшись к исходной точке, к предметам непо­средственного индивидуального пользования, т. е. стала бы снова элементарным бытовым отношением. А вместе с ней была бы осуж­дена на смерть и форма права вообще"¹.

Иначе говоря, опыт "военного коммунизма" показал, что нуж­ны рынок и право в нэповском варианте, а не в смысле марксист­ских предсказаний об "отмирающем" буржуазном праве при со­циализме для распределения продуктов потребления среди рабо­чих по труду. Но этот нэповский вариант означает развитие (огра­ниченное и временное) буржуазных экономических и правовых от­ношений, т. е. капиталистического уклада рядом с социалистиче­ским. Совершенно ясно, что применительно к нэповскому (буржу­азному) рынку и праву действует иная логика их разрешения и ликвидации (по принципу полезности для диктатуры пролетариата и строительства социализма), нежели в гипотетическом случае на-

¹ Пашуканис Е.Б. Указ. соч. С. 122.

Глава 1. "Новое право": основные направления интерпретаций

личия и "отмирания" буржуазного "равного права", по Марксу. То буржуазное "равное право" для распределительных отношений, об "отмирании" которого говорили Маркс и Ленин, вообще не состоя­лось как факт и никогда не имело места — ни до нэпа, ни при нэпе, ни после нэпа. Пашуканис же и другие марксистские авторы, сме­шивая (сознательно или нет — другой вопрос) нэповское буржуаз­ное право и буржуазное "равное право" из марксистского предска­зания, стали и к нэповскому праву (да и вообще к советскому, про­летарскому праву) применять Марксовы положения об "отмира­нии" совсем другого (и вообще не родившегося) права.

Нэповское (буржуазное) право (и нэп в целом) было допущено по логике вынужденного, временного и частичного военно-револю­ционного отступления от социализма (и "военного коммунизма") в сторону капитализма и по той же революционно-насильственной логике это нэповское буржуазное право вместе с нэпом в целом было ликвидировано на рубеже 20—30-х годов, когда появилась возможность для нового наступления социализма против всех несо­циалистических элементов и укладов в городе и деревне. Тут сле­дует говорить вовсе не об "отмирании", а о прямой насильственной ликвидации (как и в период революции) остаточных, на этот раз легально допущенных уже советской властью, буржуазных эконо­мических отношений и буржуазного права.

Посленэповское же (советское, пролетарское, социалистическое и т. д.) "право", как и донэповское, по сути своей это не право, по­скольку оно было с ликвидацией нэпа лишено тех необходимых пред­посылок и собственно правовых свойств и качеств, которые делали его в рассматриваемую эпоху неизбежно буржуазным правом, т. е. тем, что вместе с буржуазным укладом подлежало уничтожению и было фактически уничтожено. Применение уже и к этому посленэ-повскому "праву" Марксовых представлений об "отмирании" буржу­азного "равного права" и вовсе стало чистой фикцией, с помощью которой поддерживался миф о наличии какого-то особого "отмираю­щего" права и вместе с тем этой особенностью как бы обосновывался и оправдывался его по существу антиправовой характер.

Таким образом, поскольку то буржуазное "равное право", об "от­мирании" которого говорили Маркс и Ленин, так исторически и не появилось, все последующие разговоры об "отмирании" права в ходе строительства социализма и коммунизма были фактически беспред­метными. Действительное же право (а именно дооктябрьское буржу­азное право или нэповское буржуазное право) не "отмирало", а было насильственно ликвидировано вместе с соответствующими социаль­но-экономическими предпосылками и условиями.

Преодоление нэповского буржуазного права Пашуканис свя­зывает с "построением единого планомерного хозяйства"¹. Но пока

¹ Там же. С. 122.

214 Раздел Ш. Марксистская доктрина и социалистическое правопонимание

остается в силе рыночная связь между отдельными предприятия­ми, остается и форма права, в том числе и в отношениях между государственными предприятиями, где "применение принципа так называемого хозяйственного расчета означает образование авто­номных единиц, связь которых с другими хозяйствами устанавли­вается через рынок"¹. Связь между хозяйственными единицами, выраженная в форме стоимости циркулирующих товаров, осуще­ствляется в юридической форме сделок. Этим обусловлено законо­дательство в духе нэповского буржуазного права — "создание бо­лее или менее твердых и постоянных формальных рамок и правил юридического общения автономных субъектов (кодекс гражданский, возможно, также торговый) и органов, практически налаживающих это общение путем разрешения споров (суды, арбитражные комис­сии и т. д.)"².

В отличие от этой буржуазной товарно-правовой формы со­циалистическое начало (и уклад) при нэпе — это "общественная связь между производственными единицами, представляемая в ее разумной незамаскированной (не товарной) форме, — этому отве­чает метод непосредственных, т. е. технически содержательных, указаний в виде программ, планов производства и распределения и т. д., указаний конкретных, меняющихся постоянно в зависимости от изменения условий"³.

Сопоставляя между собой две противоположные тенденции — развитие планового начала и товарно-правовой формы отноше­ний, — Пашуканис отмечает: "Само собой очевидно, что первая тенденция не заключает в себе никаких перспектив для процвета­ния юридического ремесла. Ее постепенная победа будет означать постепенное отмирание формы вообще"⁴.

В условиях диктатуры пролетариата, поясняет Пашуканис, несмотря на допущение рыночного обмена, уничтожается реальная противоположность интересов внутри национализированной про­мышленности, и "обособленность или автономия отдельных хозяй­ственных организмов (наподобие частнохозяйственной) сохраняет­ся лишь как метод"⁵. Поэтому советский уклад, уточняет (в прин­ципе, правильно) Пашуканис в третьем издании своей книги в 1927 г., это не "пролетарский государственный капитализм", как он (в духе известных ленинских положений о "госкапитализме" при нэпе) счи­тал в первом издании 1924 г.⁶.

Отношения между самими госпредприятиями и их отношения с негосударственными хозяйствами Пашуканис характеризует как

¹ Там же.

Дата добавления: 2014-10-31