Помрачение душевных сил и способностей

От Адама мы наследовали искажение образа Божия.

«Как в мертвом распложаются черви, — говорит святой Симеон Новый Богослов³, — так в душе, лишившейся бо­жественной благодати, будто черви расплодились — зависть, лукавство, ложь, ненависть, вражда, брань, злопа­мятство, клевета, гнев, ярость, печаль, месть, гордыня, спесь, тщеславие, немилостивость, лихоимство, хищение, неправда, неразумная похоть, шепотничество, пересуды, завиствования, спорливость, поношения, осмеяния, славо­любие, клятвопреступничество, клятьбы, богозабвение, дерзость, бесстыдство и всякое другое зло, Богу ненавист­ное. Так что человек перестал уже быть по образу и подо­бию Божию, как создан вначале, а начал быть по образу и подобию диавола, от которого всякое зло».

«Лукавый осквернил и увлек к себе всего человека, душу и тело, — говорит святой Макарий Великий⁴, — и облек че­ловека в человека ветхого, оскверненного, нечистого, бого-борного, непокорного Божию закону, — в самый грех, чтобы не смотрел уже, как желательно человеку, но видел лукаво и слышал лукаво, и ноги его поспешали на злодеяние, и ру­ки делали беззаконие, и сердце замышляло лукавое».

Таким образом человек весь растлился — по уму, по сердцу и по воле. История божественная и человеческая доставляет нам многочисленные примеры.

Объюродение разума и потеря им духовного мышления. Об этом в Библии говорится во многих местах, но я приве­ду только несколько: Рим. 1, 21-23; 8, 5; 1 Кор. 2, 14; 2 Кор. 3, 14;4,4;Еф. 4, 18.

Здесь речь идет, конечно, не о том «безумии», которым хвалится апостол Павел и за которое люди гнали его всю жизнь, а Бог прославлял (1 Кор. 4, 10; 2 Кор. 11, 1, 16). Христианин знает, что гений и талант суть великие дары Божий, подаваемые для того, чтобы человек ими принес пользу обществу — пользу не в понимании «мира сего»,

-229-

а в том смысле, как ее понимает Церковь. Но талантливые люди, возгордившись своим талантом, как раз часто и становятся богоотступниками и неверами; а так как удаление от Бога есть смерть для души и помрачение разума, то они порой сходят с ума или делают в угоду своей страсти нечто такое, на что и обыкновенный смертный не решится. В этом сказывается отчасти наказание Божие и вразумление человечеству, чтобы оно, видя своих «богов» в скотском состоянии, покаялось и обратилось к истинному Господу и к творению добродетелей, а отчасти проявляется и естественное следствие ненормальной умственной и душевной деятельности.

Вот несколько примеров того, как может объюродеть гений. Гоббс в Бога не верил, но бесов чрезвычайно боялся. Вольтер, как говорит Макерб, возвращался домой в дурном настроении духа, если слышал в деревне ворон, каркающих слева. Байрон считал пятницу тяжелым днем и т. д., и т. п.

Извращение чувства и воли (Рим. 7, 18-25)⁵.

Но, замечу мимоходом, не настолько мы стали бессиль­ны по грехопадении, чтобы не иметь возможности противо­стоять греху.

«Самовластна душа, — говорит святой Кирилл Иеруса­лимский⁶, — посему диавол подстрекать может, а прину­дить против воли не имеет власти. Внушает он тебе мысль о любодеянии; ежели захочешь, то примешь ее, если же не захочешь, то не примешь. Ибо ежели бы ты любодейство­вал по необходимости, то к чему приготовил Бог геенну? Ежели бы по природе, а не по свободе делал ты добро, то к чему приготовил Бог венцы неизъяснимые? Кротка овца, но она никогда за кротость свою не увенчается, потому что кротость ее происходит не от свободы, но от природы».

Однако, несмотря на это, человек охотнее предпочитает быть рабом диаволу, чем свободным в Боге, и в лучшем слу­чае в нем легко уживаются одновременно «ангел» и «сви­нья», по выражению Поля Верлена, знаменитого поэта Франции и в то же время одного из блудливейших ее сыно­вей, допившегося до страшных болезней и дошедшего до противоестественных пороков. Слово его в данном случае должно быть ценно, но мы приведем его ниже. Сейчас же я продолжу сухой перечень гениев и талантов, которым их ге­нии и таланты не помогли быть честными, скромными, це­ломудренными или хотя бы просто порядочными людьми.

-230-

Так, Саллюстий, Аристипп и Сафо были гениальны и по распутству. Мюссе был отвратительно ревнив. «Кар-лейль истязал свою жену, Доницетти мучил всю свою се­мью, у Ж. Ж. Руссо дети были в загоне. Аристотель низко льстил Александру Македонскому, Бэкон торговал право­судием; Генрих Гейне был насмешлив, зол, сварлив; у него были поклонники, но мало было друзей и вовсе не было учеников. Кювье из зависти помешал двум натуралистам опубликовать их великолепные работы по этнографии и зоологии, привезенные ими из кругосветного плавания; их рукописи, хранящиеся в Гаврском музее, еще и поныне приводят знатоков в восторг. Парацельс страдал манией величия. «Знайте, врачи, — обратился он к своей аудито­рии во вступительной лекции, когда его назначили профес­сором в Базеле, — знайте, что мой колпак ученее вас всех, вместе взятых, что у моей бороды больше опыта, чем у ва­ших академий; греки, римляне, французы, итальянцы, я бу­ду вашим королем. Вы за мной последуете, и вы, парижане, и вы, монпеллийцы, и вы, свевы, и вы, кельнцы и венцы... Я буду вашим монархом, вы мне станете чистить сапоги. Моя школа восторжествует над Плинием и Аристотелем, кото­рых будут звать Плинишкой и Аристотелишкой»⁷.

Никто не отрицает того, что и у подобных лиц могут яв­ляться минуты раскаяния, в которые они стараются победить в себе «зверя». Но минуты этой борьбы еще более резко обна­жают скрытое ничтожество гения в духовной области и еще убедительнее свидетельствуют о силе Церкви и религии. И если бы талантливые люди крепко держались за Бога и хода­тайство Небесной Царицы, Богоматери, тогда бы они могли еще надеяться выбраться из тенет греха, но как попытки их в этом отношении слабы — когда только, конечно, бывают, -то р «свинья» в них хозяйничает крепко.

Поэт и теоретик французской поэзии Рене Гиль расска­зывает о своем визите к Верлену весной 1896 года.

«...Я нашел его в церкви. Я узнал его в смиренной фигу­ре, набожно, почти детски молящегося перед алтарем Девы Марии. Я мог наблюдать за ним. Он молился устами и сердцем. Когда я тронул его за плечо, его бледное лицо, в чертах которого была какая-то мистическая лучезарность, показалось мне в высшей степени трогательным — это ли­цо бедного грешника, принесшего свое бремя к стопам Не­бесной Заступницы.

-231-

- Сейчас, — сказал он мне с почти невидящими глаза­ми. — Сейчас. Я кончаю молитву.

Выйдя из церкви, мы пошли наудачу. Постукивая трос­тью, с больными ногами, Верлен шел медленно. Вдруг он остановился и посмотрел на меня.

— Да, да... А ведь вы видели, как я молился... Ну, и что же затем, после?

Я поспешил засвидетельствовать мой восторг и мое пре­клонение перед его книгой религиозных стихов "Sagesse"⁸.

Но дурные мысли уже овладели им.

- Нет, вы не понимаете!.. И притом (он опять перешел в полунасмешливый тон) вы пишете Oeuvre, длинное тво­рение, в котором все согласовано... Ну, и я тоже! Я тоже пи­шу "единое и сложное творение", построенное на прочном основании... В нас, во всех людях, есть два существа, под­держивающие друг друга, но враждебные, ах! как враждеб­ные! — ангел и свинья! Да, решительно свинья! Я написал "La Bonne Chanson"⁹ и "Sagesse". В этом — ангел. Теперь я пишу книгу, которая будет называться "Parallelement", по­тому что надо дать слово и свинье! Придут и другие кни­ги¹⁰, и это тоже будет "параллельно"... Вот мой план. Есть свой план и у меня тоже!»¹¹

Можно от всего этого прийти в отчаяние, если бы не примеры из житий православных святых, показывающие, что нет того состояния греха, из которого нельзя было бы выйти с помощью благодати Божией.

Дата добавления: 2014-10-15