Географ глобус пропил 5 страница

падая на воду, странно исчезал. Служкин стоял, курил и разглядывал высокий и массивный нос

ближайшей самоходки, у которой в клюзах торчали якоря, словно кольцо в ноздрях быка.

На дорожке из снегопада появился маленький заснеженный человек, и Служкин с

удивлением узнал в нем Машу Большакову из девятого "А".

- Маша, ку-ку, - окликнул он ее.

- Ой, Виктор Сергеевич!.. - Маша даже испугалась.

- Ты чего здесь делаешь?

- К папе ходила. Мама просила ему записку отнести.

- Это не тебя там у проходной Овечкин дожидается?

- Меня, - покраснев, созналась Маша.

- Э-эх, жаль, - вздохнул Служкин. - А я хотел проводить...

- До проходной еще далеко, - кокетливо ответила Маша.

Они медленно пошли рядом, не глядя друг на друга. Наконец, не выдержав, Маша

подняла на Служкина глаза и улыбнулась:

- А вы что здесь делаете, Виктор Сергеевич? Только не врите.

- Да ничего не делаю. Шляюсь. Чего мне тут делать? Хожу и вспоминаю времена, когда

сам девочек дожидался.

- А почему на заводе?

- Ну... как сказать... Хотел увидеть один теплоходик, про который есть что вспомнить.

"Озерный" называется.

- Я в кораблях не разбираюсь... А что у вас за история, Виктор Сергеевич, которую вы

вспоминаете?

- История моей последней школьной любви, - важно пояснил Служкин.

- Расскажите, - лукаво улыбаясь, предложила Маша.

- Ой, Машенька, - заныл Служкин. - Это история очень старая. Она длинная и

скучная, со слезами и мордобоем. Тебе будет неинтересно.

- Очень интересно, Виктор Сергеевич! - горячо заверила Маша.

- Ну, ладно, - довольно согласился Служкин и полез за сигаретами. - Было это в июне,

когда я окончил десятый класс и шли выпускные экзамены, - начал он. - Дружил я тогда с

одноклассницей. Красивая девочка была, но характер - спаси господи! Вздорная, склочная,

задиристая - хуже Ясира Арафата. Звали ее Наташа Веткина, а кличка - просто Ветка.

Дружили мы давно, однако ничего особенного: так, гуляли, болтали, в кино ходили, целовались

потихоньку. А тут как дошло до всех, что скоро навсегда расстаемся, так и заводиться начали,

нервничать. Ну, я-то еще с детства мудрый был, лежал себе спокойненько на диване. А Ветка,

видно, решила под конец урвать кусок побольше и завела роман с другим нашим

одноклассником. Звали его Славкой Сметаниным, а кличка была, конечно, Сметана. Он был

парень видный, отличник, но нич-чегошеньки собой не представлял. Смотрю, в общем, это я:

Ветка со Сметаной каждый день туда-сюда рассекает. Что, думаю, за блин? Попытался я Ветке

мозги прочистить, она и ляпнула мне: не суйся, мол, и катись отсюда. Я, понятно, разозлился

благородно. Ну, думаю, жаба, ты у меня покукарекаешь еще.

И вот был у нас экзамен по химии. Подхожу я это утром к школе и вижу, что Ветка со

Сметаной под ручку прется. Я сразу понял: сегодня точно чья-то кровь будет пролита. Химичка

нам кабинет открыла и куда-то ушла. Ветка тоже учесала. Сидим мы в кабинете вдвоем: я и

Сметана эта дурацкая. Я злость коплю. Сметана тетрадку свою с билетами читает. А надо

сказать, что в кабинете том был здоровенный учительский стол. Сверху кафелем выложен,

чтобы кислотой не попортить, а сбоку большой стеклянный вытяжной шкаф с трубой наверху.

Я все прикинул, обмозговал, потом встал, тетрадку у Сметаны из рук хвать, на этот стол скок,

да и запихал ее в трубу. Сметана озверела, сперва за мной между парт погонялась, потом

полезла в шкаф за тетрадью. И только она в вытяжной шкаф проникла, я тут же подскочил,

дверку у шкафа закрыл и запер со всей силы на шпингалет. А после вышел из кабинета и дверь

защелкнул.

Вот и время экзамена наступило. У кабинета толпа мнется. Подгребает экзаменационная

комиссия, открывает дверь, вваливается в кабинет... А там этот дурак на столе в стеклянном

шкафу сидит, как обезьяна в аквариуме. Учителя сразу в визг, остальных со смеху скосило. И

главное - шпингалет никто открыть не может, так я его засобачил. Пока слесаря искали,

полшколы в химию поржать прибежало. А мне же, чудотворцу и выдумщику, ни слова не

говоря по химии трояк впечатали и с экзамена под зад коленом. Я не стал переживать, только

радовался, когда вспоминал, как Ветка позеленела.

Маша смеялась. Ободренный, Служкин заливался соловьем.

- Тем же вечером сижу я дома, вдруг звонок в дверь. Я только дверь открыл, а мне Ветка

сразу по морде тресь!.. Но я - воробей стреляный, я сразу присел. И она со всего размаха

рукой по косяку как засадила, аж весь дом вздрогнул! Тут на грохот моя мама в коридор

выбегает. А мама моя страсть любила, когда в гости ко мне девочки приходят. Схватила она

Ветку и на кухню поволокла. Сразу чай, конфеты, все такое. Говорит мне: познакомь, мол,

Витя, с девушкой... Меня, естественно, черт за язык дернул. Такая и сякая, говорю, моя

невеста. От этих слов Ветка чуть не задымилась. Ну, чай допила, с мамой моей попрощалась

культурно и ушла, а на меня и не взглянула. Так, думаю, Виктор Сергеевич, ожидает тебя бой

не ради славы, ради жизни на земле.

Служкин сделал паузу, закуривая. Маша, улыбаясь, ждала продолжения. Они пошагали

дальше. Сигарета во рту у Служкина дымила, как крейсерская труба.

- В день выпускного бала вручили нам в торжественной обстановке аттестаты. Дальше в

культурной программе значилось катание на теплоходе. Загнали нас, выпускников, на этот вот

"Озерный". Здесь дискотека, шведский стол, прочая дребедень. Погода просто золотая! И

поплыли мы, значит, на прогулку. В салоне музыка играет, все пляшут. А Ветка, зараза, всю

дорогу только со Сметаной и танцует. Если же я ее приглашаю, то мне непристойные вещи

руками и пальцами показывает. Отозвал я ее в сторонку и спрашиваю: что такое? Она вместо

ответа сорвала у меня с головы бейсболку и за борт кинула. Совсем обидно мне стало, ушел я.

А когда вернулся обратно в салон, где банкет бушевал, то взял со стола банку с майонезом и сел

рядом со Сметаной. Раз уж Ветка со мной не хочет, то со Сметаной не сможет. Улучил я

момент, когда Сметанин, скотина, за колбасой потянулся и зад свой приподнял, и вылил ему на

стул полбанки. "Теперь, - говорю, - твоя фамилия не Сметанин, а Майонезов", - и ушел. А

Сметанин как приклеился к месту. Ветка его тащит танцевать, а он только улыбается и говорит,

что нога болит.

Тут пароход наш причалил к берегу, чтобы мы, значит, в лесочке порезвились. Сошел на

берег и я. Через некоторое время подруливает ко мне Ветка: вся цветущая, улыбается. Отойдем,

говорит, на минутку. Ну, отошли мы, и далеконько отошли. Только остановились на полянке,

она и набросилась на меня, как Первая Конная на синежупанников. Разворачивается и с маху

мне в челюсть р-раз!! Я только зубами лязгнул. А с другой стороны уже вторая граната летит. Я

Веткину руку успел поймать. Тут и я со злости стукнул ее в поддыхало - она пополам

согнулась. Жалко мне ее стало, дуру. Поднял я ее, отряхнул, извинился и обратно потащил.

Выходим мы наконец на берег - и что же? Пароход-то наш - ту-ту! - уплыл! Так и остались

мы в лесу.

- И что, на выпускной бал не попали? - изумилась Маша.

- Нет, конечно. Я сориентировался: до ближайшей пристани километров десять. А что

делать? Потащились. Пока через всякие буреломы лезли, как Дерсу Узалы, уж вечер наступил,

погода испортилась, дождь хлынул. Вымокли. Но тут нам повезло. Шли мимо какого-то

котлована, и там на краю экскаватор стоял. Не торчать же нам под дождем всю ночь! Залезли в

кабину. Я в кресло сел, она ко мне на колени хлопнулась. Обогрелись, обсохли. Я Ветку

конфетами угостил, которые на банкете по привычке со стола стырил. Ветка вроде отмякла. И

тут как давай мы с ней целоваться! Всю ночь напролет целовались! Только вот задницей своей

толстой она мне все ноги отсидела - это меня и сгубило. Часа в четыре утра, как светать

начало, порешили мы снова в путь тронуться. Ветка первая из кабины выскочила. И пока я

разминал занемевшие ноги, она схватила какую-то палку и всунула ее в ручку дверцы -

заперла меня, значит, в кабине, змея! А сама спокойно одна пошагала.

Я орал-орал, дверь таранил-таранил - ничего не выходит. Тогда осерчал я, вырвал

какую-то железяку и разбил окно. Выпрыгнул, да неудачно. Упал на дно котлована и вывихнул

ногу. Ну, беда! Выполз наверх, рыча, выломал себе дубину суковатую и с ней поковылял, как

Мересьев. Ветку догнать уж и не мечтал.

Доплелся до деревни, пришел на пристань. Ветки нигде нет. А, думаю, хрен с тобой,

старая дура. Купил билет, тут "ракета" подходит. Погрузился я, сижу, гляжу. И вижу, что как

черт из табакерки появляется на пристани моя Ветка и начинает уламывать контролершу, чтоб

ее без билета на борт взяли. Денег-то на билет у нее нету! Я, как благородный человек, с

парохода долой - и в кассу. И пока я на своих полутора ногах ковылял, "ракета" наша

стартовала! Следующая только через пять часов. А мы с Веткой уже устали как сволочи, даже

ругаться сил нет. Ушли мы за деревню, нашли песчаную косу, купались, загорали. Ветка

тихая-тихая была, виноватая, добрая. В конце концов дождались мы следующей "ракеты", сели.

Ветка всю дорогу спала у меня на плече. Приплыли, сошли на берег родной. Лодыжка моя

распухла, болит, еле ступаю. С грехом пополам довела меня Ветка до дому, всю дорогу

поддерживала. У подъезда стали прощаться. И только я хотел поцеловать ее напоследок, она

ка-ак пнет меня в больную ногу! Я на спину брык, заорал и ногами засучил. А она убежала.

Больше мы с ней не виделись.

Служкин замолчал.

- Никогда?.. - с сочувствием, осторожно спросила Маша.

- Никогда, - грустно подтвердил Служкин.

Маша задумалась. Они вдвоем уже подошли к наплавному мосту. Маша покачала головой

и призналась:

- Вы так рассказывали, Виктор Сергеевич, - я будто кино смотрела. Никогда бы не

подумала, что так бывает...

- А так и не бывает, - улыбнулся Служкин. - Я все сочинил, чтобы тебе скучно не

было.

Маша остолбенела. Служкин, улыбаясь, погладил ее по голове.

- Дальше иди одна, а я постою, - сказал он. - А то меня Овечкин приревнует.

Градусов

Прозвенел звонок. Служкин, распихав плотную кучу девятого "В", толпившегося у двери

кабинета, молча отпер замок и взялся за ручку. Ручка была мокрая. Вокруг восторженно

заржали.

- Это не мы харкнули на ручку! Мы не знаем кто! - закричали сразу с нескольких

сторон.

В кабинете Служкин положил журнал на свой стол и долго, тщательно вытирал ладонь

тряпкой, испачканной в мелу - чтобы видели все. Потом посмотрел на часы. От урока прошла

минута сорок секунд. Значит, остается еще сорок три минуты двадцать секунд.

Заложив руки за спину, как американский полицейский, Служкин стоял у доски и ждал

тишины. В общем-то это ожидание было не более чем жестом доброй воли, ритуалом. Для

зондер-команды этот ритуал был китайской церемонией. Зондер-команда гомонила. Служкин

выждал положенную минуту.

- Ти-ха!! Рты закрыть! Урок начинается! - заорал он.

Он двинулся вдоль парт, глядя в потолок. Не расцепляя рук за спиной, до предела

напрягая голосовые связки, он начал:

- Открыли! Тетради! Записываем! Тему! Урока! Машиностроительный! Комплекс!

Кто-то действительно открыл тетрадь, но шум лишь увеличился: Служкин говорил

громко, и девятиклассникам приходилось перекрикивать его, чтобы слышать друг друга.

Служкин, надсаживаясь, гнал голый конспект, потому что рассказывать или объяснять что-либо

было невозможно. Интонации Служкина были такие, что после каждой фразы хотелось

крикнуть: "Ура!"

Пять минут... Десять... Пятнадцать... Диктовка конспекта - это еще цветочки. А вот что

начнется при проверке домашнего задания!.. Двадцать минут. Время. Служкин прощально

посмотрел в окно.

- Так, а теперь вспомним прошлый урок. Вопрос: "Какие основные отрасли

производства в нефтехимическом комплексе?"

Гам как на вокзале. И тогда Служкин нырнул в омут с головой.

- Сколько можно орать!!! - орал он. - У вас четверть заканчивается!!! Одни двойки!!!

И никто слушать не желает!!!

Пока Служкин неистовствовал, на первой парте рыжий и носатый Градусов азартно

рассказывал соседу:

-...а у него тоже на "липе", но синие. Я его спрашиваю: ты, дурак, где брал?

После общей морали Служкину полагалось найти и растерзать жертву. Служкин бухнул

классным журналом по парте перед Градусовым.

- Помолчи!!! - взревел он. - Я битый час добиваюсь тишины, а ты рта не закрывал!!!

Ты лучше меня географию знаешь, да?!! Давай отвечай, какие основные отрасли

нефтехимического комплекса?!!

- Я это...- соображал Градусов. - Я болел на прошлом уроке...

- Встань, я стою перед тобой! - грохотал Служкин.

Градусов неохотно совершил странное телодвижение, перекосившись в

полустоячем-полулежачем положении.

- Раз на том уроке не был, так на этом слушать должен!!!

- Да ч-щ-що ваша география...- презрительно прошипел Градусов, постепенно приходя

в себя после первого замешательства. - Слушал я!..

- Это не моя география, а твоя география! - теснил Служкин. - Я свою географию

десять лет назад всю выучил! Чего ты слушал? Только что я про Тюменскую область говорил

- назови мне хоть главный город там!..

- Эта... Моек...- опять сбился Градусов.

- Два!!! - торжествующе рявкнул Служкин.

- Вам же хуже, - хмыкнул Градусов, валясь обратно за парту. - Все равно исправлять

будете...

- Там посмотрим! - Служкин схватил классный журнал. - Фамилия?

И это был его тактический просчет. Теперь он мог Градусову хоть голову отрубить, но

только не одолеть его. Градусов приосанился.

- Забыл, - ухмыльнулся он.

- Как его фамилия? - обратился Служкин к классу.

И это был второй тактический просчет, потому что в конфликт ввязывался весь класс.

- Ергин! - закричали Служкину. - Черезвысокозабороногопередерищенко! Воробьев!

Шварценеггер!

- Это я Шв-в... В-воробьев, не ставьте двойку!..

- Ладно, я сам дознаюсь, - заверил Служкин, распахивая журнал. - Агафонов, ставлю

два!

- Вороб... Так, ясно. Горохов!

- Горохов он! Горохов! - заорали с задних парт. - Горохов в больнице лежит! -

закричали девицы. - Чего не признаешься, Градусов?.. Ой!

- Кор-ровы безрогие! - злобно прорычал Градусов девицам.

- Теперь дневник, - выведя в журнале двойку, велел Служкин.

- Дома забыл, - хмуро заявил Градусов и бросил на парту свой портфель-ранец с

надписями и катафотами. - Обыщите, если не верите.

- Не верю, - согласился Служкин.

Отступать ему было поздно - гонор сшибся с гонором. Служкин двумя пальцами поднял

открытый ранец за нижний уголок и высыпал на пол все его содержимое.

- Ни фига себе! - завопил Градусов. - Собирайте мне теперь!..

Служкин носком ботинка откинул пару учебников.

- Тетради нет, учебника нет, дневника и того нет, - брезгливо сказал он. - Иди домой

за дневником, иначе не отдам портфель.

Он демонстративно бросил градусовский ранец на свой стол.

- Т-щ-що это я пойду, мне и тут хорошо, - скривился Градусов, растекаясь по парте, как

тесто.

Служкин обошел его и взял за ухо.

- Руки уберите!.. Уй-я-а!.. - заорал Градусов, вылезая из-за парты вслед за своим

ухом. - Убер-ри, сказал!..

Служкин наклонился к его оттянутому уху и шепнул:

- Только дернись, гад, рожей в стенку суну.

Он провел согнутого Градусова к двери и вышиб в коридор.

- Козел Географ!.. - заорал Градусов оттуда.

- Едем дальше, - мрачно сказал Служкин, запирая дверь. - Итак, какие основные

отрасли в нефтехимическом комплексе?

Будкин

Было воскресенье - день, когда водопроводчики отключают воду. По этой причине Надя

раздраженно громыхала на кухне тарелками, поливая на них из чайника. В комнате на

письменном столе громоздились сцепленные проводами магнитофоны. Будкин, напялив

наушники, что-то переписывал с одной кассеты на другую. В такт неслышной музыке он кивал

головой и открывал рот как будто подпевал. На полу играла Тата: укладывала Пуджика в

коляску.

- Спи, дочка, - говорила она, укрывая кота кукольным одеялком.

Служкин лежал на кровати и проверял самостоятельную у девятого "А". Он прочитал

работу Скачкова и красной ручкой написал в тетради:

"Ты говоришь, что у тебя по географии трояк, а мне на это просто наплевать".

Цитата Скачкову была отлично известна. Служкин подтвердил ее оценкой - 3.

Будкин щелкнул выключателем, снял наушники, встал, потянулся и, перешагнув через

Пуджика, пошел на кухню.

- Когда, Надюша, обедать будем? - ласково спросил он.

- Здесь тебе столовая, что ли? Я на тебя не готовлю!

- Я же один живу... Никто меня не любит, никто не кормит...

- Меня это абсолютно не интересует! - отрезала Надя.

- Ну, я хоть полсантиметрика колбаски скушаю...

Жуя, Будкин вернулся в комнату и сел на кровать к Служкину.

- Пуджик, кс-кс, - позвал он. - Колбасы хочешь? А нету! - И он положил колбасу в

рот. Пуджик проводил ее глазами.

- Будкин, не буди мою дочку! - гневно сказала Тата.

- Ладно, не буду, - согласился Будкин. - Слушай, Витус, дай мне потрепаться твою

синюю рубашку? Мне завтра в гости.

- Возьми, - безразлично согласился Служкин.

Будкин открыл в шкафу дверку и начал рыться в вещах. Вдруг он вытянул длинный

лифчик.

- Витус, а это ты зачем носишь? - озадаченно спросил он.

Лифчик вылетел у Будкина из руки - напротив него, захлопнув шкаф, очутилась

разъяренная Надя.

- Ты чего в моем белье роешься?! - заорала она.

- А мне Витус разрешил...- глупо ответил Будкин.

- Ты что, совсем спятил? - налетела на Служкина Надя.

- Там раньше мое барахло лежало... Спутал он полку.

- Пусть у себя дома путает! - бушевала Надя. - Как хозяин тут всем распоряжается! Я

за него замуж не выходила!

- Так выходи, - хехекнул Будкин и приобнял ее за плечи.

Надя истерично крутанулась, сбрасывая его ладони.

- Убери руки и не лапай меня! Проваливай вообще отсюда!..

- На-дя, - предостерегающе сказал Служкин.

- Что "Надя"?! Пускай к себе уходит! У самого есть квартира! Сидит тут каждый день -

ни переодеться, ни отдохнуть! Жрет за здорово живешь, а теперь еще и в белье полез! Ни стыда

ни совести! Надоело!.. - крикнула Надя, выбежала из комнаты и заперлась в ванной.

Тата молча сидела на полу и переводила с мамы на папу испуганные глаза. Пуджик вылез

из-под кукольного одеяла и запрыгнул к Служкину на кровать. Будкин неуверенно хехекнул и

достал кассету.

- Воды-то в ванной нет...- пробормотал он.

Служкин молчал.

- Я смотаюсь минут на двадцать, - решил Будкин. - Пока она успокоится... К обеду

вернусь.

- Возвращайся, - согласился Служкин. - Но если Надя тебе череп размозжит, я не

виноват.

Хехекая, Будкин оделся и ушел, шаркая подошвами.

"А мне говорят, что Волга впадает в Каспийское море, а я говорю, что долго не выдержу

этого горя, - записал в очередной тетради Служкин. - 4".

Пуджик повертелся рядом с ним, точно утаптывал площадку в сугробе, и свалился, пихая

Служкина в бок и бурча что-то в усы. Тата взялась за кукол.

Надя выскочила из ванной в том же озверелом состоянии. Видимо, отсутствие воды

помешало ей погасить злобу.

- Ты чего молчишь, когда он меня при тебе же лапает? - набросилась она на

Служкина. - Хоть бы слово сказал!.. Муженек!.. Он меня раздевать начнет - ты не пикнешь!..

- Пикну, - не согласился Служкин, глядя в тетрадь.

- Гос-споди, какой идиот!.. - Надя забегала по комнате.

- Надя, там у меня детский сад! - закричала Тата.

- Не трогаю я твоих кукол!..

- Не ори на нее.

- Если бы я знала, какой ты, ни за что бы замуж не вышла!..

- А какой я? - спокойно поинтересовался Служкин.

- Слова от тебя человеческого не дождешься, одни шутки!..

- Без шутки жить жутко.

- Так у тебя кроме шуточек и нет ничего больше!.. Пусто за душой! Ты шуточками

только пустоту свою прикрываешь! Ничего тебе, кроме покоя своего, не нужно! Ты эгоист -

страшно подумать какой!

- Думать всегда страшно...

- Тебя не только любить, тебя и уважать-то невозможно! - не унималась Надя. - Ты

шут! Неудачник! Ноль! Пустое место!

- У тебя лапша пригорит, - ответил Служкин.

- Провались ты со своей лапшой! - взорвалась Надя.

Она умчалась на кухню. Служкин взял новую тетрадь - с обгрызенным углом. Однажды

он уже написал в ней:

"Зачем обглодал тетрадь? Заведи новую. География несъедобна".

Теперь под записью имелся ответ:

"Это не я обглодал, а моя собака".

Служкин проверил самостоятельную, поставил оценку и продолжил диалог:

"Выброси тетрадь на помойку. Можешь вместе с собакой. В третий раз этот огрызок

не приму".

Он сунул тетрадь под кота, как под пресс-папье, и встал с кровати.

- Тата, ты на кухню не ходи, я курить буду, - попросил он.

- Хорошо, - солидно согласилась Тата. - Я буду читать сказку.

Надя стояла у окна и глядела на грязный двор, сжимая в кулачке ложку. Служкин убавил

газ под лапшой и сел за стол.

- Ну, не расстраивайся, Наденька, - мягко попросил он. - Пока еще ничего не

потеряно. Я тебе мешать не буду. Не вышло со мной - выйдет в другой раз. Ты еще молодая...

- Не моложе тебя...- сдавленно ответила Надя.

- Ну-у, я особый случай. Ты на меня не равняйся. У тебя ведь нету столько терпения,

сколько у меня. Я всегда побеждаю, когда играю в гляделки.

- Ты мне всю судьбу поломал. Куда я теперь от Таты денусь?

- Если бы тебе была важна только Тата, ты бы мне не наговорила всего того, что я

услышал.

- Тебе говори не говори, никакой разницы. Ты тряпка.

- Вот и найди себе не тряпку.

- Кого я найду в этой дыре?!

- Ну, кого-нибудь... Мне, что ли, самому тебе нового мужа искать? У меня никого,

кроме Будкина, нет.

- Видеть не могу этого дурака и хама.

- Он не дурак и не хам. Он хороший человек. Только, как и я, тоже засыхать начал, но, в

отличие от меня, с корней.

В прихожей затрещал звонок. Служкин раздавил сигарету в пепельнице и пошел

открывать. Через некоторое время он впихнул в кухню сияющего Будкина. Жестом факира

Будкин извлек из-за пазухи пузатую бомбу дорогого вина.

- Это, Надюша, в качестве моего "пардон", - заявил Будкин, протягивая Наде бутылку.

- О нем поминки, и он с четвертинкой...- сказал Служкин. - Не злись на него, Надя.

Если хочешь, он тебе свои трусы покажет, и будете квиты... Это ведь твое любимое вино?

- Сообразил, чем подкупить, да? - агрессивно спросила Надя.

- Смышлен и дурак, коли видит кулак, - пояснил Служкин, пошел в комнату, повалился

на кровать и открыл очередную тетрадку.

Тетрадка оказалась Маши Большаковой. После безупречно написанной самостоятельной

Служкин прочел аккуратный постскриптум: "Виктор Сергеевич, пожалуйста, напишите и мне

письмо, а то Вы в прошлый раз всем написали, а мне нет". Служкин нащупал под Пуджиком

красную ручку и начертал:

"Пишу, пишу, дорогая Машенька. Читать твою самостоятельную было так же

приятно, как и видеть тебя. 5. Целую, Географ".

Мертвые не потеют

Служкин проторчал на остановке двадцать минут, дрожа всеми сочленениями, и, не

выдержав, пошел к Кире домой.

- Ты чего так рано? - удивилась Кира. Она была еще в халате.

- Выброси свои ходики на помойку, - буркнул Служкин. - Кино начнется через

полчаса.

- Черт, - с досадой сказала Кира. - Ну ладно. Подожди меня тут.

- На лестнице? - разозлился Служкин, ловко выставляя ногу и не давая закрыть

дверь. - Пятый класс для меня уже пройденный этап.

Кира помолчала, разглядывая его.

- Ладно, пройди. Но я тебя не приглашала. Смотри не пожалей.

- Не из жалостливых...- проворчал Служкин, впираясь в прихожую.

- Ну, я объясняла тебе, в кино иду, - уйдя в комнату переодеваться, раздраженно

сказала кому-то Кира.

В комнате послышался хруст дивана, щелканье ременной пряжки, и на порог вышел

атлетически сложенный молодой человек с квадратными плечами.

- Этот, что ли, тут самый крутой? - оглядев Служкина, спросил он.

- Вернись и не лезь в бутылку! - одернула его Кира.

В лифте, взяв Служкина под руку, Кира насмешливо сказала:

- Ты, наверное, хочешь спросить, кто это был?

- Я и так знаю. Брат. Или сантехник.

- И как ты к этому относишься?

- Никак. - Служкин пожал плечами. - Атлет объелся котлет.

- Вообще-то он тебе соперник.

- Победила дружба.

Они спустились с крыльца и зашагали по мокрому асфальту. Недавно выпавший снег не

удержался, растаял, а грязь замерзла. Газоны, по которым разворачивались легковушки в

тесном дворе, превратились в барельефы, в черную фигурную лепнину. Студеная поздняя осень

старчески слепла. Туманная морось покачивалась между высокими многоэтажками. С их крыш

медузой обвисало рыхлое и дряблое небо.

- Если тебе все безразлично, давай вернемся, - сердито сказала Служкину Кира,

памятуя об атлете.

- Ты же сама хотела пойти этот фильм посмотреть. Билеты на руках, Будкин вечером нас

встретит. Поздно оглобли поворачивать. И вообще, я же предупреждал, что не люблю

американские боевики...

- А я вот люблю, и будь добр это стерпеть. Только в них и можно настоящего мужика

увидеть.

Они успели приехать вовремя и даже не очень пострадали в автобусе. На щите перед

кинотеатром был изображен летящий в звездном небе мотоцикл с голой девкой верхом.

Гардероб в фойе не работал, вешалки торчали за барьером как рога оленей. В зеркальном,

музыкальном и разноцветно иллюминированном баре красивая продавщица торговала

баночным пивом и сигаретами. По фойе слонялась толпа крепышей в расстегнутых пуховиках.

Крепыши были с девушками; они, угрожающе глядя исподлобья, пили пиво, мяли банки и с

грохотом бросали их в урны.

- Новое поколение выбирает опьянение...- бормотал, озираясь, Служкин. - Молодежь

тянется к культуре: пришла узнать, чем отличается Тинторетто от "Амаретто"...

- Слушай, помолчи, - поморщилась Кира.

Но Служкин на всем скаку остановиться не мог. Они прошли в зал, сели, фильм начался, а

Служкин все еще дребезжал:

- Многомиллионный город терроризирует маньяк-убийца, - подражая интонациям

рекламного ролика, шептал он. - Полицейский-одиночка вступает в единоборство с бандой.

Погони, схватки, каскад головокружительных трюков, настоящие мужчины и прекрасные

женщины - все это в новом американском супербоевике "Мертвые не потеют". В главных

ролях - неподражаемые Реп Паренн и Хруст Реббер...

Сюжет фильма был замысловат. Злобный Маньяк крошил всех подряд, носясь на

мотоцикле во главе Банды. Банда гнездилась на верхнем Этаже заброшенного небоскреба.

Лестницы в нем были взорваны. К себе на Этаж Банда попадала, прыгая с разгона на

мотоциклах с крыши соседнего, тоже заброшенного небоскреба.

- Это главная художественная находка авторов фильма, - прокомментировал ситуацию

Служкин.

Банда поймала Девку и изнасиловала ее. Причем сам Маньяк делал это, привязав Девку к

мотоциклу и носясь по крыше. Потом Банда выбросила Девку вниз со своего миллионного

Этажа. Девка, естественно, шлепнулась в машину с мусором и выжила. Девка пошла

скандалить в полицию. А начальником полиции был брат-близнец Маньяка. Он Девку

арестовал и хотел вернуть огорчившейся Банде, чтобы та все-таки прикончила Девку как

следует. Девку охранял Лучший Друг Полицейского. Когда Банда пришла за Девкой, он в

страшной Битве погиб, защищая жертву, но успел направить Девку к своему лучшему другу -

Полицейскому. Девка застала Полицейского дома одного, он в слезах листал альбом с

Дата добавления: 2014-10-31