История отечественного государства и права 18 страница

Казахская семья не являлась хозяйственно-обособленной ячейкой, она была связана с родственными семьями. Обычное право, опреде­ляя круг родственников, исходило из принципа экзогамии* до седьмо­го колена родства. Семьи, входившие в круг экзогамного родства, со­храняли хозяйственное и общественное единство. Имущественные и иные споры внутри этой семьи не были подсудны бийскому суду.

* Экзогамия — обычаи, запрещающий браки между мужчинами и жен­щинами одной и той же общественной группы, рода, фратрии.

Главой семьи считался отец, муж; жена (жены), дочери и даже мате­ри были ограничены в правах. Муж и отец распоряжался всем имущес­твом семьи, но не в ущерб интересам семьи, рода. Так, отец имел право наказывать сына, но не мог лишать его права на выдел (енши), обязан был выдать дочь замуж с приданым, выплатить кун за преступление сына. Глава семьи не имел права завещать имущество членам другого рода. Нормы обычного права защищали интересы семьи и всего рода. При жизни мужа наравне с ним могла распоряжаться имуществом и жена, но не в ущерб детям и мужним родичам. Вдова распоряжалась имуществом до достижения сыновьями совершеннолетия и при условии проживания среди родичей мужа.

В несколько более привилегированном положении находилась стар­шая жена — байбише; при наличии веских оснований с разрешения суда аксакалов она могла оставить мужа и уйти к своим сородичам (торкинам). Такого права не имела молодая жена (токал). В основном же обычное право не предусматривало правового ограничения прав младших жен, они были принижены морально, поскольку чаще всего были незнатного происхождения. Однако право и обычаи предусматри­вали возрастание калыма за вторую и последующих жен, если они были выходцами из привилегированных семей.

Обычным правом регламентировалось и правовое положение де­тей. Нормами обычного права не ущемлялись имущественные права второй жены и ее детей. Разграничивались права сыновей и дочерей, законнорожденных, усыновленных и детей, рожденных от рабынь. Дочь, выданная замуж, не могла претендовать на наследство родителей и род­ственников; родители могли засватать дочь, не спрашивая ее согласия; незамужней дочери причиталась половина наследственной части, по­лагающейся сыну. Разграничивались права выделенных и невыделен­ных сыновей. Невыделенный сын зависел от воли отца, иски сыновей с требованием выдела рассматривались аксакалами. Размер выде­ленного имущества не регламентировался. Основным (коренным) на­следником считался младший сын (кеньже), он получал все оставшееся имущество отца после выделения старших сыновей. Усыновленные дети приравнивались к родным детям усыновителя. Дети, усыновленные из другого рода, имели право только на часть наследства и могли вернуть­ся в свой род.

Незаконнорожденными обычное право считало детей невест, ра­бынь, наложниц, вдов и замужних женщин, родивших в результате связи с посторонними лицами. Дети, родившиеся у засватанной де­вушки от ее жениха или у рабыни от хозяина, а также у вдовы от братьев покойного мужа, считались «членами семьи своего отца». Незаконно­рожденные дети были бесправны, после смерти матери переходили в ее отцовский род, где также были отверженными. Дети, родившиеся от раба и свободной женщины, считались свободными, но должны были «находиться в услужении у того семейства, к которому принад­лежал отец их», т. е. оставались полусвободными.

Обычное право регламентировало право внуков (немере), прав­нуков (шобере). Внуки и правнуки от сыновей пользовались правом членов отцовского рода, внуки от дочерей (жиен) как члены другого рода или семейства не могли претендовать на имущество отца или братьев матери. Жиены не имели правовых обязанностей по отноше­нию к родственникам матери.

Обычное право знало древний институт тамырства.* Люди из раз­ных родов заключали договор тамырства, по которому они станови­лись друзьями-братьями, обязывались взаимно помогать, считались как бы членами семейства. Этот договор мог быть в определенных случаях прекращен. В случае нарушения условий тамырства дело раз­биралось в суде биев, который мог применить различные имуществен­ные санкции.

* Тамыр — буквально «корень», «кровеносный сосуд».

Браки по обычному праву заключались по нормам, сходным с регу­лированием имущественных сделок. Возраст вступления в брак жен­щин нормами не устанавливался. Договор о браке заключался родите­лями, нарушение их воли со стороны невесты или жениха каралось сурово, вплоть до «предания смерти». Брак считался юридически со­стоявшимся после уплаты калыма (калынмал) — вознаграждения, вы­купа за невесту. Смерть невесты или жениха не освобождала стороны от выполнения договора — выдавалась замуж другая дочь или жени­хом выступал брат покойного. Нормы обычаев не определяли количес­тво приданого, но кибитка, головной убор (саукеле) должны находить­ся в числе приданого (жасау).

Размер калыма нормами обычного права подразделялся на три раз­ряда, границы которых не были твердо установлены. Наиболее часто повторялись в нормах права такие размеры калыма: высший калым равнялся 77, средний — 47, низший — 17 лошадям. Как размер, так и состав калыма менялись. Если в XVII в. в высший калым кроме скота включались ружье, кольчуга, скакун, раб и рабыня, то в XIX в. калым уменьшился, допускалась уплата калыма вещами, деньгами, уплата по частям, уплата символического калыма из нескольких голов скота.

Расторжение браков по адату допускалось по воле мужа в случае неверности жены или ее «непочтительности». В этом случае муж от­правлял жену к ее родителям, «снабдив лошадью и частью приданого». Если муж решил развестись с женой без ее вины, то должен был отпус­тить ее вместе с детьми, возвратив приданое.

Бесправие женщин ярко проявлялось в институте аменгерства. По этому пережитку левирата* вдова по истечении года после смерти мужа могла выйти замуж за одного из братьев мужа, именовавшихся аменгерами. Норма адата считала аменгером старшего брата покойного, но если вдова предпочитала младшего, то последний платил выкуп обойденному брату.

* Левират — брачный обычай, свойственный, как правило, народам на патриархальной стадии первобытнообщинного строя, по которому вдова могла вступить во вторичный брак только с кем-либо из членов рода по­койного мужа.

Дети, имущество покойного переходили к аменгеру. В случаях без­детности вдовы она переходила к аменгеру с кибиткой и приданым, а остальное имущество передавалось наследникам. При отсутствии братьев покойного вдова выходила за ближайшего родственника. В исключительных случаях вдове могли разрешить выйти за посторон­него, но она лишалась родительских прав на детей, а ее избранник платил выкуп аменгеру. Институт аменгерства исходил из того пред­положения, что невеста, купленная за калым, являлась собственностью засватавшего ее рода, поэтому, став вдовой (жесир, ясыр), она не мог­ла распоряжаться ни своей судьбой, ни детьми, ни имуществом. Вдо­ва, имевшая детей и не пожелавшая выйти замуж, распоряжалась иму­ществом до совершеннолетия детей.

Наследования по завещанию и усмотрению наследодателя казахс­кое обычное право не знало.* Имущество и скот наследовали дети, братья, родители, ближайшие родственники, а также жены. Вдова мог­ла получить в наследство 1/8 часть, а незамужние дочери — половину от доли сыновей. Обычаями регламентировалось наследование дочерь­ми (при отсутствии сыновей), наследование выделенными и невыделен­ными сыновьями, детьми от старших и младших жен. В случае смерти жены, не имевшей детей, часть приданого возвращалась ее родителям.

* В XIX в. упоминаются так называемые духовные завещания лиц, име­ющих право отчуждать свое имущество, однако наследодатель мог заве­щать только треть имущества, оставшуюся после удовлетворения законных наследников.

Ата-мурасы, т. е. имущество, приобретенное по наследству, у каза­хов считалось наиболее надежной формой собственности в отличие от собственности, приобретенной путем калыма, барымты.

Уголовное право. В казахском обычном праве особенно много норм было посвящено наказаниям за преступные деяния. При этом своеобра­зие хозяйственной жизни, особенности феодализма наложили глубокий отпечаток и на уголовное право того периода. В казахском адате отсут­ствовали общие понятия преступления и наказания. Почти до XIX в. у казахов вместо понятия «преступление» употреблялись понятия «дур­ное дело», «дурное поведение». Формально под преступлением в обыч­ном праве понималось нанесение преступником материального и мо­рального ущерба потерпевшему. Фактически же здесь подразумевались лишь те действия, которые причиняли вред экономическим и полити­ческим интересам класса феодалов и нарушали установленный право­порядок.

Виды преступлений. В законах хана Тауке наиболее тяжки­ми и опасными преступлениями считалось убийство, особенно феода­лов, похищение и изнасилование женщины, изобличенное прелюбодея­ние (особенно со стороны жены), повторная кража скота. Однако целый ряд деяний против жизни, здоровья, имущества представителей трудя­щихся классов в казахском адате почти до середины XIX в. не признавался преступным. В адате убийство господином свое­го раба, мужем жены-прелюбодейки, побои и насилия старшин и биев в отношении рядовых членов родовой общины не рассматривались как преступления.

Виды наказаний. В качестве наказаний применялись смерт­ная казнь, выкуп за убийство, штраф, отдача в рабство, телесные и позорящие наказания. Выкупы и штрафы носили откровенно классо­вый характер. Так, если за убийство простого шаруа-крестьянина муж­ского пола полагался выкуп в 1 тыс. баранов, то за убийство предста­вителя феодальной знати — 7 тыс.; за жизнь простой женщины взи­мался выкуп в 500 баранов, а за раба выкуп, равный стоимости охот­ничьей собаки или беркута. При неуплате выкупа за убийство феодала адат предусматривал даже умерщвление убийцы и шестерых его род­ственников. Выкуп можно было уплачивать и другими видами скота — верблюдами, лошадьми, быками и т. д. Можно было с согласия сторон заменять вещами, но за основу брался расчет скотом. За кражу скота или другого имущества, за телесные повреждения (кроме тяжких) и в качестве замены более тяжких наказаний по другим преступлениям на­значалось взыскание скотом (аип). Оно исчислялось главным образом в размере, равнявшемся девяти головам скота. Выкупы и взыскания были не только возмещением потерпевшему и его родичам материального и иного ущерба, но и чрезвычайно обременительным и разорительным для преступника и его рода наказанием. Когда же осужденному нечем было заплатить и родичи отказывались его выручать или также были несостоятельными, обычай разрешал обращать осужденного или его детей в рабство для работы в хозяйстве потерпевшего или даже для продажи на чужбину.

Таким образом, если состоятельный казах или богатый родовой и аульный коллектив могли откупаться скотом, то для бедных каза­хов, бедных аулов и родов система выкупов была одной из причин разорения.

Процессуальное право. Процесс в Казахстане следует признать, очевидно, состязательным, причем рассмотрение гражданских и уго­ловных дел не различалось. Процесс начинался по инициативе жалоб­щика — потерпевшей стороны или истца. Стороны могли примириться в самом судоговорении или до него. Сторона, не явившаяся на судого­ворение после третьего вызова, считалась проигравшей дело. Сам про­цесс проходил устно. Каких-либо протоколов или вообще записей не велось. В качестве доказательств в суде применялись показания свиде­телей, клятвы на священном месте — кладбище или на Коране, вещес­твенные доказательства.

Бий за исполнение правосудия получал часть вознаграждения, ко­торое он присуждал той или иной стороне. В пользу хана обычно выпла­чивали от 1/10 до 1/3 части присужденного взыскания. Судьи имели право штрафовать стороны в процессе за нарушение правил судогово­рения. Штраф также шел в пользу судьи. Таким образом, осуществле­ние правосудия предоставляло господствующему классу материальные выгоды.

Суд биев являлся основной судебной властью. Но не всякий бий-родоначальник мог одновременно быть и бием-судьей. Для этого нужно было хорошо знать казахский адат и зарекомендовать себя в качестве объективного судьи.

Разбирать гражданские и уголовные дела, т. е. выполнять функции судьи (бия), могло юридически любое лицо, обладающее авторитетом, властью и знанием обычаев. Чаще это были влиятельные родоправители или лица, прославившиеся умелым решением судебных дел. Звание бия не была наследственным, официально они не избирались, а выдви­гались в ходе самой практики разбора правонарушений. Однако чело­век, носящий звание бия, должен был фактически обладать властью и авторитетом; чтобы не только выносить решения, но и обеспечить исполнение судебных решений. Поэтому бий должен был сочетать в себе функции родоначальника, судьи, административной власти на местах.

Судебный процесс мог начаться только по инициативе истца или потерпевшего, которые обращались к избранному ими бию; стороны приглашали также по одному посреднику. Бии не имели права отка­заться от разбирательства, если даже одной из сторон были их родствен­ники.

Сроки исковой давности точно не были регламентированы, но суд за давностью мог отказать в иске и примирить стороны, если истец не докажет объективных причин несвоевременного предъявления иска.

Обеспечение явки свидетелей и ответчика ложилось на истца, но бий имел право «вытребовать насильно» отказывающихся от явки на суд.

В зависимости от сложности гражданского иска или тяжести пре­ступления требовались 2 — 3 и более свидетелей. В тех случаях, когда свидетелей по делу не оказывалось (тайное похищение, разбой), суд прибегал к институту присяги. Однако присягали не истец и ответчик, «за них должны присягать люди, известные своей честностью. Если же никто за обвиняемого не присягнет, то он осуждается».

Исполнение решения суда биев возлагалось непосредственно на истца; за уклонение от исполнения судебного решения общественное мнение осуждало не столько самого ответчика, сколько его родичей, родоправителей. При отсутствии развитой системы государственного аппарата судебное решение зачастую добровольно не исполнялось. Поэтому уже в древние времена возник институт барымты как средст­во (способ) обеспечения реализации решения суда или иной законной претензии, не выполняемых ответственной стороной. Барымта озна­чала угон скота виновного, его влиятельного родственника или аула. Угон скота должен был производиться с ведома родоправителя (ста­рейшины) барымтача, количество угнанного скота должно было быть «соразмерно иску», а угнанный скот сохраняться до удовлетворения претензии. Правомерный угон скота не осуждался. Неосновательная же барымта квалифицировалась как хищение, разбой и влекла соот­ветствующие правовые последствия. Барымта считалась неправо­мерной, если не соблюдались некоторые формальные правила: от­крытое предъявление своих претензий виновной стороне, оповеще­ние родственников и родоправителя барымтача о намерении совер­шить барымту и пр.

В политической истории казахов институт барымты занимает за­метное место. Барымта применялась в феодальных междоусобицах, в национально-освободительных и антифеодальньк движениях, и хотя царизм объявил барымту преступлением, лишь после Октябрьской ре­волюции этот институт прошлого был ликвидирован. Барымта и ее особенности наукой изучены пока недостаточно.

* * *

Казахское государство, как видим, заметно отличалось от других феодальных государств на территории нашей страны. Его особеннос­ти определялись кочевым, экстенсивным методом ведения хозяйства, низким уровнем развития производительньк сил.

Своеобразно право феодального Казахстана, основанное преиму­щественно на обычае. Народные обычаи, порожденные веками борь­бы с природой, целесообразные в своей основе, были использованы феодалами в своих корыстных целях, став нормами обычного права.

Глава 15. Образование и развитие абсолютной монархии в России (вторая половина XVII — XVIII в.)

§ 1. Переход к абсолютизму в России

Это было время бурных изменений в российском обществе, госу­дарстве, правовой системе. Оно вызвало противоречивые чувства. Споры XVIII в. перешли в XIX, они ведутся и современными исследо­вателями. Главный предмет споров — проблема абсолютизма: время его возникновения, сущность, социальная природа, периоды разви­тия. Все это породило обширную историографию, как дореволюци­онную, так и советскую.

Дворянские историки стояли на позициях изначальности самодер­жавия на Руси. В. Н. Татищев и Н. М. Карамзин видели его уже в Ки­евском государстве и, разумеется, с момента образования Московско­го государства.

В. О. Ключевский находил самодержавие в Московском государ­стве во всяком случае при Иване Грозном и, пожалуй, даже при его деде Иване III.* Буржуазная государственная школа русских истори­ков (Б. Н. Чичерин), не признававшая объективных экономических законов и их воздействия на развитие государства, отрицала наличие сословно-представительной монархии в России. Она видела абсолютизм у нас уже в XVI в.

* См.: Ключевский В. О. Соч. Т. II. М., 1988. С. 125—126 и др.

В советской литературе проблема российского абсолютизма вы­звала оживленную дискуссию. Большие споры идут по вопросу о вре­мени возникновения абсолютизма в России. Переход к самодержавию как в советской, так и в дореволюционной литературе связывают с различными периодами. Некоторые авторы склонны относить нача­ло его ко времени ИванаIII, именовавшего себя самодержцем.* Этот взгляд разделяют и некоторые современные историки.** Другие связы­вают установление самодержавия с именем Ивана Грозного. Подоб­ного взгляда придерживался еще М.Н. Покровский. На сходных по­зициях стоит С.О. Шмидт. Правда, его концепция своеобразна. С О.Шмидт допускает определенный разрыв в истории абсолютиз­ма Возникнув при Иване Грозном, самодержавие, по его словам, исчезает со смертью этого царя, а затем вновь возникает при Михаиле.*** Своеобразен и взгляд Л. В. Черепнина. Он допускал одновременное сосуществование сразу двух форм государства при Иване Грозном: самодержавия в опричнине и сословно-представительной монархии в земщине.**** Безоговорочно считает Ивана Грозного абсолютным мо­нархом Д. Н. Альшиц.*****

* История СССР. Т. 1. С древнейших времен до конца XVIII в. /Под ред. В. И. Лебедева, Б. Д. Грекова, С. В. Бахрушина. М., 1939, С. 299—300.

** См.: А в р е х А. Я. Русский абсолютизм и его роль в утверждении капитализма в России // ИсторияСССР. 1968. № 2. С. 89.

*** См.: например: Шмидт С. О. Становление российского самодержавства. Исследование социально-политической истории времени Ивана Грозного. М., 1973. С. 311.

**** См.: Черепнин Л. В. Вопросы методологии исторического иссле­дования // Теоретические проблемы истории феодализма. М., 1981. С. 182.

***** См.: Альшиц Д. Н. Начало самодержавия в России. Л., 1988. С. 12—13.

Авторы учебника по истории СССР под редакцией В. И. Пичеты и других начинали историю абсолютизма с Михаила Романова.*

* История СССР. Т. 1 /Под ред. В. И. Пичеты, М.Н. Тихомирова, А. В. Шес5акова. М., 1941. С. 164.; и др.

Некоторые исследователи ведут абсолютизм с реформ Петра I, с начала XVIII в. Н. Б. Голикова, отмечая окончательное утверждение абсолютизма при Петре I, умалчивает о его начальном моменте.* С. М. Троицкий утверждал, что «переход от сословно-представитель­ной монархии к абсолютной начался в XVII столетии и завершился в основном в первой четверти XVIII в.».**

* Голикова Н.Б. Политические процессы при Петре I. М., 1957. С. 3—4.

** Троицкий С. М. Русский абсолютизм и дворянство в XVIII в. М., 1974. С. 24.

Л. В. Черепнин отмечал, что «большинство историков считают возможным говорить о русском абсолютизме не ранее, чем со второй половины XVII в., а его окончательное оформление приурочивают к правлению Петра Первого».* В этой концепции можно видеть победу идеи С. В. Юшкова,** много лет назад создавшего стройную схему сме­ны форм феодального государства и доказавшего, в частности, невоз­можность абсолютизма в России раньше XVII в.

* Черепнин Л. В. Указ. соч. С. 177.

** См.: Ю ш к о в С. В. К вопросу о сословно-представительной монар­хии в России // Советское государство и право. 1950. № 10; Вопросы исто­рии. 1950. №1.

Переход к абсолютизму — явление, разумеется, не одномоментное. Это определенный процесс, занимающий во времени какой-то от­резок.

С вопросом о времени возникновения абсолютизма связана про­блема его сущности. В литературе наличествует противопоставление самодержавия абсолютизму. Под самодержавием понимают внешнюю независимость монарха, например от Орды, его суверенность, а абсо­лютизм сводят к внутреннему полновластию, к господству над под­данными.*

* См.: Черепнин Л. В. Указ. соч. С. 177.

В. И. Ленин считал термины «абсолютизм», «самодержавие», «не­ограниченная монархия» синонимами.* Иногда говорят, что он имел в виду только самодержавие XIX — XX вв., отличая от него самодер­жавие XVII и XVIII вв.** В. И. Ленин действительно различает само­державие в тот или иной век. Разумеется, самодержавие с Боярской думой не то же самое, что самодержавие с Государственной думой. Но, различая самодержавие на разных этапах его развития, В. И. Ле­нин не проводит различия между самодержавием и абсолютизмом. Он ставит вопрос теоретически: «Что такое самодержавие?».

* См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 4. С. 251 — 252.

** См.: Черепнин Л. В. Указ. соч. С. 177— 178.

Возникновение абсолютизма — явление закономерное, имеющее свои объективные предпосылки. В науке существуют разные мнения по поводу того, являются ли эти закономерности едиными для всех стран или Россия имеет существенные особенности.

Разумеется, что переход к абсолютизму определяется в первую очередь социально-экономическими причинами. Однако спорен во­прос об уровне и характере экономического развития, социально-эко­номических противоречий, которые обусловливают это явление. В ли­тературе имеется тенденция связывать переход к абсолютизму в России с генезисом капитализма.

В классических условиях абсолютизм возник в обстановке серьез­ного развития буржуазного уклада, когда буржуазия уже начала пре­тендовать на власть, и феодальному государству нужно было умерить ее аппетиты.

Среди советских историков спорным является вопрос о времени возникновения капитализма в России. Некоторые авторы ищут его уже в XVI в.* Другие, не идя так далеко, тем не менее отмечают фак­ты, говорящие о зарождении капитализма в России во второй полови­не XVII в. Они указывают даже в деревне XVII в. на определенные ростки капитализма: отдельные землевладельцы нанимали собствен­ных крепостных, порой и за деньги, чтобы стимулировать повышение производительности труда; развивалось крестьянское предпринима­тельство, выводившее крепостных в ряды буржуазии.**

* См.: Маковский Д. П. Развитие товарно-денежных отношений в сельском хозяйстве Русского государства в XVI в. Смоленск. 1963.

** См.: Буганов В. И., Преображенский А. А., Тихо­нов Ю. А. Эволюция феодализма в России. Социально-экономические проблемы. М., 1980, С. 162, 164.

Более заметен был наемный труд в промышленности: «Тульское, устюженское и тихвинское железоделательное производство; москов­ское и псковское меднолитейное дело; нижегородское, ярославское и тобольское кожевничество; судостроение на северных реках, Волге, Каме, Дону, Туре знало в XVII в. наемный труд как явление достаточ­но устойчивое и повседневное».* Не случайно законодательство нача­ла XVIII в. подробно регламентирует порядок отходничества.

* Буганов В.И., Преображенский А.А., Тихонов Ю.А. Указ. соч.С. 198.

Уже с XVII в. отмечаются простая капиталистическая кооперация производства, а также возникновение мануфактур. Некоторые иссле­дователи даже крепостную мануфактуру считают элементом генезиса капитализма.

Этому соответствуют взгляды и на эволюцию надстройки. Еще Б. И. Сыромятников рассматривал начало XVIII в. как первую фазу «переходного» состояния государства к буржуазному.* С точки зре­ния С. М. Троицкого переход к абсолютизму уже означает первый шаг на пути превращения феодального государства в буржуазное.** Тут мы видим сходство со взглядами Б. И. Сыромятникова. С. М. Троицкий, возражая ему по некоторым пунктам, видит тем не менее в формиро­вании чиновничества из разночинцев и в переходе к денежному жало­ванью для бюрократии буржуазные принципы организации государ­ственного аппарата.***

* См.: Сыромятников Б. И. «Регулярное» государство Петра Пер­вого и его идеология. Ч. 1. М. — Л., 1943. С. 3.

** См.: Троицкий С.М. Россия в XVIII веке. Сборник статей и пуб­ликаций. М., 1982. С. 19.

*** См.: Троицкий С.М. Русский абсолютизм и дворянство в XVIII в. С. 117 и др.

Другая группа исследователей скептически смотрит на проблему зарождения капитализма в XVII в., отмечая, что в условиях усиления экономических, преимущественно торговых, связей между отдельны­ми районами страны берет начало длительный процесс складывания всероссийского рынка и что все большую роль в экономике страны начинает играть торговый капитал в лице крупного купечества. Они полагают, что торговый капитал не менял существующих производ­ственных отношений, он приспосабливался к ним и использовал в своих интересах. В. И. Ленин, развивая мысли К. Маркса, указывал, что «тор­говый и ростовщический капиталы всегда исторически предшествуют образованию промышленного капитала и логически являются необ­ходимым условием этого образования, но сами по себе ни торговый, ни ростовщический капитал не составляют достаточного условия для возникновения промышленного капитала (т. е. капиталистического производства». * Эти суждения в полной мере применимы к условиям России XVII в. Крупные купцы и предприниматели из их среды стре­мились обзавестись вотчинами, крепостными крестьянами и тем са­мым смыкались с господствующим классом феодалов. Стремлению денежных тузов вложить капиталы в землю поднимающийся абсолю­тизм шел навстречу, законодательно разрешив верхушке купечества, гостям покупать вотчины. Наиболее яркими примерами новоявлен­ных феодалов и одновременно купцов-предпринимателей в XVII в. были Строгановы, позднее, в начале XVIII в., —Демидовы.

* Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 176.

С другой стороны, стремление торгового капитала овладеть про­изводством, подчиняя его торговле, влекло накопление капиталов в этой сфере экономики, что создавало необходимые предпосылки, опре­деленное историческое условие для развития капиталистических от­ношений в будущем.

А. М. Сахаров справедливо отметил, что «Ленин указал на класс, являющийся «руководителем и хозяином» процесса образования фак­тического единства русских земель, формирования всероссийского рынка — класс «капиталистов-купцов», т. е. представителей развива­ющегося торгового капитала...». Тем самым высказывание В. И. Ле­нина отмечает длительный путь перехода к новой формации и являет­ся характеристикой не только XVII в., а всего нового периода русской истории, лишь начинающегося примерно в XVII в.*

* См.: Сахаров Л.М. Россия и ее культура в XVII столетии // Очер­ки русской культуры XVII века. Ч. 1. М., 1979. С. 6 — 7.

Не углубляясь дальше в сущность спора об уровне социально-эко­номического развития России в данный период, отметим только, что даже признание наличия буржуазных отношений в XVII в. еще не оз­начает признания их существенного влияния на возникновение абсо­лютизма в нашей стране. Вряд ли можно говорить в это время о су­ществовании класса буржуазии, способного противостоять уже клас­су феодалов, о том самом «равновесии сил», которое, по известным представлениям, обусловливает возникновение абсолютизма. Русская буржуазия еще не претендует на власть, еще не пытается свергнуть феодалов, поэтому у последних нет необходимости искать в самодер­жавии защиту от нее. С. М. Троицкий полагал даже, что «на раннем этапе становления абсолютизма относительного «равновесия» между дворянством и формирующейся буржуазией не было и не могло быть». Он считает вообще такое равновесие как предпосылку установления абсолютизма скорее исключением, чем правилом.*

* См.: Троицкий С.М. Россия в XVIII веке. С. 11.

Л. В. Черепнин отмечал, что некоторые историки ищут предпо­сылки абсолютизма не в междуклассовой, а внутриклассовой борьбе эксплуататоров, т. е. в соперничестве боярства и дворянства.*

* См. Черепнин Л. В. Указ. соч. С. 177.

Думается, что решающую роль в процессе становления абсолю­тизма в России играла не внутриклассовая борьба и даже не борьба между эксплуататорскими классами. Важнейшей предпосылкой уста­новления самодержавия было классовое сопротивление окончатель­но закрепощенных крестьян, необходимость для феодалов создать крепкую власть, способную держать в узде восстающее крестьянство.

Крестьянская война под предводительством С. Разина, восстание К. Булавина, городские восстания, другие разнообразные народные движения — все это подталкивало феодалов в сторону передачи пол­ноты власти неограниченному монарху. Большое значение крестьян­ского движения как предпосылки установления абсолютизма не явля­ется уникальной особенностью России. Этот фактор сыграл заметную роль, например, и при переходе к абсолютизму в Англии и Германии.* Фактором, ускорившим процесс перехода к абсолютизму, была также военная опасность со стороны соседних государств (Речь Посполитая, Швеция, Турция и др.). Россией не были еще решены некоторые важные исторические задачи: не воссоединены все украинские земли, нужно было пробиться к морям и т. д. Характерно, что из 35 лет цар­ствования Петра I только около года сохранялось состояние полного мира.**

Дата добавления: 2014-10-31