Времена и нравы

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава 11. Цветовая модель времени

Искусству цвета абсолютно недостает,

во всяком случае, в настоящее время,

элемента времени.

Вильгельм Оствальд

11.1. С чем сравнимы времена

Согласно воззрениям Платона (Гос., Х 617 е), времена поделены богами на прошлое, настоящее и будущее. При этом, к настоящему приложима правая, а к будущему — левая рука одной из богинь человеческой судьбы. Следует отметить, что практически во всех традиционных культурах «правое» — это правильное, праведное, справедливое. «Левое» же — неизвестное, непонятное, пугающее, поскольку неизвестное будущее человеку кажется таким же пугающим непонятным, как и левое или черное.

Действительно, чернота ночи пугает человека, часто не меньше, чем чернота будущего, в то время как в прошлом (как и в правой руке богини или в белом цвете) все ясно, все определено, все реально. Как мы видели выше, по Фромму, ясность существует только относительного прошлого, а относительно будущего ясно только, что когда-нибудь да наступит смерть.

В этом смысле весьма информативными мне кажутся ритуальные барабаны буддийских монастырей. Их следует вращать лишь по часовой стрелке, «чтобы время не пошло вспять». Действительно, согласно данным исследователей, [dccclv] «значительная часть буддийских ритуалов была направлена на закрепление космологических и социальных установок, переводящих сознание из рамок традиционного китайского циклического миросозерцания в структуру однонаправленной космологической модели… Временн?ю протяженность космологической модели… можно представить как бы «искривленной», причем настоящее оказывалось в точке «перегиба», поскольку временной масштаб основных космологических явлений … расширялся в прошлом и будущем и «сжимался» в настоящем».

Говоря иными словами, здесь возникает образ такой проеции кругового движения на плоскость, на которой прошлое и будущее как бы отдаляется от нас, но расширяется; а прошлое приближается, но при этом сжимается. То есть мы находимся как бы в центре этого круга, а прошлое и будущее охватывают нас справа и слева, теряясь позади нас. С этим образом в христианской иконописи, пожалуй, можно сопоставить принцип обратной перспективы в отображении пространства. Однако здесь мы говорим о времени. Итак, если адепт крутит священный барабан влево, то и двигается вместе со временем, усиливая его космическую активность в настоящем времени, как этого и требует ритуал.

Следует признать, что при всем своем желании у человека не существует возможности осознать будущее, поскольку оно как черное - само ничего не излучает и не отражает, а, как заметил бы античный эмпирик, огненный взгляд его души поглощает без остатка. Относительно же осознания прошлого с его фроммовской ясностью имеет смысл говорить потому, что властными методами на белом фоне прошлого можно изобразить практически любую концепцию, требуемую правителями для ее исторического осознания массой.

Согласно полученным принципам, представим хроматическое соотношение между временами как правое = праведное = белое — справа; левое = неправедное = черное — слева; серое = сумме черного и белого — посередине. Общим объектом для этих соотношений оказывается ахроматическая ось: черный-серый-белый, что позволяет конкретизировать ее свойства, представив расширение значком «меньше»: черный < серый < белый. Сравнение рассмотренного соотношения "взглядов" с периодами времен (как более или менее ясного — светлого — в прошлом и совсем черного в будущем) дает окончательный результат: будущее < настоящее < прошлое.

Сссылаясь на Кандинского, Ева Геллер считает, что белый является началом, а черный — концом [dccclvi]. В самом деле, время течет из белого прошлого в черное (непознаваемое) будущее. Это — объективная картина мира, которую всем своим существом ощущал Кандинский. И которую совершенно безапелляционно отрицают американские прагматики, вероятно, все еще находящиеся под воздействием расистской ненависти к Черному цвету.

Вместе с тем, античные мыслители утверждали, что «начала — белое и черное, а прочие цвета возникают от их смешения». Обращаясь к сопоставлению цветовых сублиматов и времен, можно получить, что серый цвет настоящего образуется из смешения черного и белого, будущего и прошлого. Сублимат — хроматическая характеристика архетипа, позволяющая выявить его семантику по функциям, феноменологически проявляющимся в предпочтительных цветах и других характеристиках хроматизма. Отсюда, казалось бы, вытекает похожее на закономерность следствие, что не существует настоящего без прошлого и будущего.

Действительно, если предположить, к примеру, что будущее — первоначало и ни из чего не возникает, то что тогда можно сказать о настоящем. Маловероятно, к примеру, изменить что-либо в будущем, так как будущее еще будет подлежать осознанию. С другой стороны, в истории культур хорошо известны подмены биографий культурных героев (правителей), что, казалось бы, говорит о возможности изменения прошлого, несмотря на то, что оно уже прошло.

И, тем не менее, объективный ход истории и развития культуры свидетельствует о субъективном характере этих подмен, уничтожаемых временем. Следовательно, остается предполагать возможным вариантом первоначала серый цвет неприметного настоящего, определяемого реалиями всех цветов спектра — разноцветными реалиями человеческого существования или кругом цветов, оппозиционным к ахромной временной оси в хроматической модели времен.

11.2. Ось времени

Вообще говоря, смысл ахромных цветов впервые позволяет наглядно изобразить ось времен для процесса познания[dccclvii]:

Будущее Настоящее Прошлое

ß--------------------------------------------------ß---------------------------------------------------------ß-----

ß--------------------------------------------------ß---------------------------------------------------------ß-----

Черный Серый Белый

Хроматическая ось времени

Обсуждая эту модель в «Цветопсихологии», Г. Э. Бреслав[dccclviii] направляет ось времен вправо с сохранением временных значений цветов, хотя уже в «Хроматизме мифа» я отчетливо представил связь прошлого с пониманием, осознаванием, запоминанием, то есть с материализацией идей настоящего[dccclix]. Это объясняется тем, что во многих культурах «правое» всегда и во всем основывалось на «правильном, праведном, справедливом, то есть понятном нашему сознанию. Из всех же времен только прошлое может быть понятным, по крайней мере, доступным пониманию.

В то же время незаметное для сознания настоящее — лишь «миг между прошлым и будущим». И ни понять, ни осознать его в обычных условиях невозможно — оно будет осознано только со временем, то есть в прошлом. Будущее же вообще не может быть ни осознано, ни понято. И этим оно весьма похоже на «левое», которое во всех культурах считалось чем-то неправильным, неверным, непонятным, и отсюда — настораживающим, а то и — пугающим. Поэтому-то я всегда подчеркивал, что будущее может быть сопоставлено только с левым полуполем зрения во внешнем пространстве.

Однако левое полуполе зрения связано с правым полушарием головного мозга. Информация же правого полушария всегда образна, всегда менее материальна и опредмечена, чем «прозрачная» информация левого полушария (опредмечивающего, вербализующего, материализующего и «понимающего» информацию). Проще говоря, с позиций перерабатываемой интеллектом информации в правом полушарии находится априорно неосознаваемое будущее[dccclx] тогда как в левом — апостериорно осознаваемое прошлое.

Еще более упрощая это представление, можно сказать, что наше сознание базируется на прошлом, тогда как подсознание — на настоящем и будущем времени. Отсюда во внутреннем пространстве, то есть в интеллекте, будущее находится справа, а прошлое — слева. И в этом смысле Г. Э. Бреслав совершенно прав. Но эта (если можно так сказать, медицинская) трактовка скорее имеет отношение к психологическому полю субъекта, чем к полю объективного (астрономического) времени, в котором проходит развитие человечества.

Аналогичную тенденцию можно видеть и в концепции З. Фрейда, согласно которой, неприемлемая для сознания информация вытесняется в подсознание и далее в бессознание. Так, и по трактовке Г. Э. Бреслава, информацию мы получаем из прошлого, а не из будущего, что не совсем верно, поскольку, на мой взгляд, информация настоящего находится в будущем. Прошлому ее еще надо будет опредметить Для того чтобы она стала понятной, правильной информацией. И вместе с тем, археология и история доказывают, что информация находится и в прошлом. Об этом же говорит и народная мудрость: «Любое новое — это хорошо забытое старое».

Для адекватного представления этих различий вернемся к священным барабанам буддийских монастырей. Так как астрономическое время проходит из будущего через настоящее в прошлое, то, согласно движению священного барабана по часовой стрелке, будущее в миросозерцании буддистов находится слева, а прошлое справа. И это движение вполне отвечает энтропийным процессам внешнего мира. Если же мы направим барабан вправо, то быть может, и в самом деле, обратим время вспять, то есть получим некую производную — от этого обращения вспять — негэнтропийную составляющую, в самом деле имеющую существенное значение для медицины. Однако это предположение основано на учете чисто энергетических представлений. Для хроматизма же более важно рассматривать информационно-энергетические составляющие, связанные и с ахромными, и с полихромными цветами.

Ахромные цвета, моделирующие ось времен, проактически во всех построениях располагаются вертикально, тогда как насыщенные полихромные цвета — горизонтально и со всех строн охватывают ахромную ось в точке средне-серого, моделирующего настоящее. Поэтому только хроматическое сочетание этих трактовок дает основание для вертикального направления в пространстве временной оси. Только при таком построении все известные на сегодняшний день опытные и теоретические данные удовлетворительно укладываются как на ось времен, так и на ось светлот в цветовом теле, к чему в итоге я и пришел в «Хроматизме мифа».

11.3. Времена и гендер

Согласно представлениям В. А. Геодакяна, временная ось биологического развития также направлена вверх (от прошлого к будущему). Вместе с тем, В. А. Геодакян как исследователь полового, а не гендерного диморфизма, не учитывает триадного построения интеллекта. Согласно его концепции, мужской пол является авангардом эволюционного развития, а женский — арьергардом[dccclxi]. То есть мужской пол находится как бы ближе к будущему (вводящему какие-то изменения в соответствии с возникающими потребностями), а женский — к прошлому (сохраняющему результаты, достигнутые мужским полом).

Иначе говоря, мужское подсознание творчески открывает неизвестные ранее условия для нормального обитания популяции в изменяющейся внешней среде. Женское же сознание фиксирует эти условия и сохраняет их для потомства. Но здесь практически не учитывается вклад женского бессознания, без которого никакая эволюция не была бы возможной. Выше мы видели, что именно женское бессознание характеризуется черным цветом пугающего будущего. Не зря же многие мужчины — особенно американцы — делятся с друзьями (и безусловно с психоаналитиками) своими ощущениями страха перед женским всепоглощающим свойством сексуальности. Итак, если мы сопоставим полученные результаты, то получим следующую схему вертикального расположения оси времени, параллельную как оси светлот в цветовом теле, так и гендерной оси развития:

Прошлое — Белое — женское сознание,

Настоящее — Серое — мужское подсознание,

Будущее — Черное — женское бессознание.

Здесь наглядно показано, что информация передается каким-то (неизвестным еще науке образом) из женского бессознания через мужское подсознание к женскому сознанию. То есть именно от черного (по своим информационным свойствам) будущего через незаметность серого настоящего к сохраняющему белому прошлому. Не зря же вплоть до возникновения иудаизма древние поклонялись исключительно женскому божеству — богине.

И, как правило, это была богиня любви (Астарта, Афродита, Венера и другие). И храмовые жрицы этой богини всегда были одеты в белое. И всегда исполняли роль храмовых проституток. То есть осуществляли функции именно бессознания женского, черного бессознания «женщины в белом». Женщины, которая каким-то непонятным образом, давала, дает и будет давать осуществление информации в будущем. Осуществление уже мужским подсознанием в настоящем с тем, чтобы ее сознание хранило в себе это прошлое.

Наверное, только бездушный компьютер не может не восхищаться этой удивительной «логикой» женского интеллекта. Логикой триад. Поэтому-то, несмотря на любую религию, мужчины поклонялись, поклоняются и будут поклоняться женщине. И в тоже время, испытывать логический страх перед ее возможностями олицетворять и будущее, и прошлое.

Бессознание, передаваемое черным цветом, который непосредственно связан с непознаваемостью будущего (необузданного черного коня, по Платону, или пугающего неизвестного, по Фромму, или черной нитью магии, по Фрезеру и др.), по-видимому, и есть основной источник предвидения будущего, то есть антиципации. Обычно к бессознанию принято причислять интуицию, которая, как известно, большей частью констатируется у женщин. Объясняется это тем, что именно в женском интеллекте, как правило, доминирует бессознание при измененных состояниях интеллекта. Вспомним, к примеру, что существуют пифии, сивиллы, жрицы, предсказательницы, гадалки, — все это отнюдь не мужчины. В нормальном состоянии у женщин доминирует сознательный компонент интеллекта в силу их оптимальной социализации.

Понимая под термином «архетип» формирующийся в фило- и онтогенезе культурно-генетический ноумен восприятия (определенные информационные характеристики которого все же могут быть выявлены по его хроматическим свойствам), рассмотрим с этих позиций подсознательную сферу интеллекта. Так, роль творческого подсознания (доминирующего обычно в интеллекте мужчин-творцов), моделируется серым цветом, соответствующим незаметности настоящего, и сводится к умению опредметить, выразить вовне, в произведениях искусства те архетипические характеристики бессознания, которые активизируются в процессе творческой сублимации у мужчин.

И как будущее время нам вряд ли когда-нибудь удастся разделить на какие-либо эпохи, периоды или стадии, так и бессознание женщины вряд ли когда-нибудь поддастся алгоритмизации. Ибо и там, и там — черный всепоглощающий цвет. Как мы видили выше, проблему черного ставил еще Леонардо, утверждая, что белое и черное — это не цвета. И Редону пришлось даже реабилитировать значение черного, по крайней мере, в живописи: Черный — оплот духовного, самый прекрасный цвет, отсутствующий в призме.

В хроматизме цветовое пространство (и внутреннее, и внешнее) принято представлять в виде цветового тела[dccclxii]. Ахромная ось этого тела представляет континуальную шкалу перехода от белых (Б) через серые (Сер) к черным (Ч) цветам, моделируя переход информации из прошлого через настоящее в будущее (см выше). Иначе говоря, ахромная ось представляет собой информационно-временные параметры интеллекта в его социально-семейном аспекте (принципы родства во времени: мать, отец, сын, дочь и т. д.). Ортогонально расположенные к ахромной оси диаметры цветового круга являются оппонентными по своей природе, поскольку каждый из них содержит пару дополнительных (контрастных, в развитии) цветов: П-З, К-Г и Ж-Ф, моделируя этим возможность выбора каждым из потенциальных брачных партнеров адекватного (условиям оптимального гомеостаза и адаптации) супруга для воспроизводства вида и рекреационного сохранения индивида..

Вообще говоря, эти цвета являются архетипическими носителями информации о гендерных функциях потенциальных брачных партнеров. Так, канонизация гендерного смысла этих цветов традиционными культурами показала его тест-ретестовую валидность, то есть неизменность на протяжении тысячелетий и миллиардов «испытуемых». Естественное сочетание законов функционирования интеллекта и цветового тела, позволило создать хроматическую модель интеллекта как открытой системы для внешней (биологической, культурной и социальной) среды.

Каким образом согласуется эта модель с современными представлениями о цвете и интеллекте? В 1966 году Виктор Тэрнер связал «основные цвета с физиологическими выделениями и символикой кросссексуальных обрядов[dccclxiii] Доминик Заан в 1972 г. обратил внимание на разночтения символических значений цвета, связанные с различием цветов кожи и одежды[dccclxiv]. Психолингвистическая модель цветовых универсалий Анны Вежбицкой, опубликованная в 1980 г., основывалась на красном цвете крови, к которой в публикациях 90-х гг. она добавила огонь[dccclxv]. На основе этих и многих других исследований в работе «Хроматизм мифа» (1990) мной была выявлена органическая связь цветовых референтов с основными компонентами интеллекта (психического), реализующаяся на репрезентативном уровне как полового диморфизма, так и жизненно важных для воспроизводства человека гендерных показателей кросссексуальных отношений. На основе этой связи, известных моделей личности и, в частности, модели динамических смысловых систем К. К. Платонова[dccclxvi] и была создана хроматическая модель интеллекта, которая включила в себя практически все известные к тому времени модели и представления о роли цвета в жизни человека.

Своеобразным исключением оказалась модель цветовых универсалий Анны Вежбицкой[dccclxvii], согласно которой, универсальными референтами цвета можно считать лишь внешний мир, поскольку внутренний мир человека субъективен, противоречив и передается другим людям исключительно в вербальной форме концептов. На мой взгляд, и концепты, и чувства, и ощущения цвета потенциально воспринимаемы (см. ниже) и поддаются передаче другим людям через информацию, заложенную в цветовых денотатах одежды, интерьера и т. п. Так например, фокусы (но не границы) основных цветов совпадают для представителей разных культур, по-видимому, в силу совпадения психических реакций и единства фундаментальных (концептуальных, но не обязательно лексикализуемых) моделей, которые основаны на общечеловеческом опыте [dccclxviii].

Основное заключение, которое делает Анна Вежбицкая в результате анализа цветообозначений [dccclxix], состоит в том, что цветовые концепты связаны с определенными универсальными элементами человеческого опыта, которые можно определить как день и ночь, солнце, огонь, растительность, небо и земля. Вместе с тем, далее она замечает: «Наши цветовые ощущения возникают в мозгу, а не в окружающем нас мире, и их природа, по-видимому, в существенной степени определяется человеческой биологией... Для того чтобы говорить об этом восприятии, мы проектируем его на нечто общее в нашем ближайшем окружении» (разрядка моя — Н.С.). Однако что может быть более важным в единственной цели выживания человечества, как не человеческая биология, как не инстинкт продолжения рода, как не оптимальный выбор партнера для реализации этой цели, как не цветовая концептуализация нашего ближайшего окружения в лице потенциально избираемого партнера. И несмотря на то, что сегодня Homo sapiens урбанистически абстрагировался от природы (дня, ночи, солнца, огня и т. п.), ему вряд ли когда-нибудь удастся абстрагироваться от «божественного» концепта цвета, от самого себя, от любви.

Поэтому трудно согласиться с Анной Вежбицкой, которая в критическом контексте цитирует следующий пассаж Кэя и Мак-Даниэля: «Человеческому цветовосприятию присуща определенная структура, которая не выводится из одних только свойств света... Семантика основных имен цвета во всех языках отражает существование общечеловеческих психических реакций». И хотя Вежбицкая справедливо замечает, что язык не может быть «прямо» связан с психическими реакциями, нам кажутся не совсем строгими ее высказывания о том, что связь между представлением цвета в мозгу и языковым представлением о цвете может быть только опосредованной, поскольку путь лежит через понятия. Как она пишет по этому поводу, «данные чувственного восприятия субъективны (даже если они основаны на общечеловеческих психических реакциях), в то время как понятия могут быть общими для всех. Для того чтобы иметь возможность говорить с окружающими о наших субъективных ощущениях, мы должны уметь переводить их вначале в понятия, которые поддаются передаче другим людям».

И несмотря на то, что «цветовое восприятие нельзя выразить словами, мы можем о нем говорить, потому что умеем связывать наши зрительные категории с определенными универсальными доступными человеку образцами (моделями)». В самом деле, такие универсалии Анны Вежбицкой, как «огонь, солнце, растительный мир и небо (так же, как день и ночь)» составляют основные точки референции при анализе объективной стороны цветовых концептов. Однако, на мой взгляд, человек взаимодействовал не столько с природой, сколько с человеком. И эта, принципиально субъективная сторона универсалий имеет весьма существенное отношение к упомянутой цели существования человечества. Поэтому именно психические, кросссексуальные референции цветовых универсалий являются характеристическими в гендерных отношениях людей. Выше мы убедились, что на протяжении тысячелетий эти референции достоверно воспроизводились в истории человеческой культуры. Это и дало основание полагать их надежной основой для создания информационной модели интеллекта.

Глава 12. Семантика взросления

Нет такого понятия, как “средний ребенок”… Есть “модель роста”. Уровень его и интенсивность разная, но модель, тем не менее, одна. Ýëèçàáåò Ïàðêåð Áàðø  

В этом разделе впервые проведена попытка выявления определенных периодов и этапов в процессе взросления человека на основе хроматической модели интеллекта. Однако сразу же подчеркну, что эту периодизацию ни в коей мере нельзя абсолютизировать и / или понимать буквально для какого-либо возраста или этапа взросления. Все это является лишь рабочей схемой, созданной лишь для возможности систематизации опытных данных и экспериментального заполнения имеющихся лакун.

Еще в конце 60-х годов ХХ века Б. Г. Ананьев[dccclxx] оговаривал необходимость сочетать более дробный поперечный возрастной срез с более дифференцированным продольным срезом развития. Именно такое сочетание может дать возможность уловить «пики» (оптимумы) каждой из фаз, ее нижние и верхние границы, дискретные состояния переходов от одной фазы к другой. Для оценки такой возможности далее будут сопоставлены и максимумы кривых, приведенных в книге Ананьева.[dccclxxi], с цветом каждого из компонентов интеллекта[dccclxxii], а также с цветом, характеризующим тип темперамента[dccclxxiii] и т. п. и т. д.

Это связано и с тем, что существует слишком много достаточно противоречивых критериев соответствия даже между билогическим и психологическим возрастом, не говоря уже о паспортном и / или социальном и / или культурном соответствии определенному возрасту[dccclxxiv]. Так, например, по замечанию Ю. И. Филимоненко, возраст тела (фактически — паспортный) слишком очевиден, чтобы его можно было не замечать. В отличие от этого, возраст души не имеет объективных внешних критериев и опирается сугубо на субъективную самооценку. По данным этого исследователя, среднегрупповые оценки паспортного (тело) и самооценки субъективного (душа) возрастов совпадают в возрасте 25 лет. В дальнейшем субъективный возраст “души” отстает от паспортного в среднем на 5 лет за кождое последующее десятилетие жизни[dccclxxv]. Тем не менее к настоящему времени в психологии известны многие теории и схемы развития.

Так, согласно теории Зигмунда Фрейда[dccclxxvi], личность проходит в своем развитии несколько психосексуальных стадий. Например, первые стадии ребенок проходит задолго до наступления пубертата, извлекая наслаждение из различных эрогенных зон своего тела. Если на какой-либо из этих стадий ребенок испытывает преувеличенное чувство удовлетворения (или фрустрацию), то может произойти фиксация на потребностях этой стадии.

В отличие от Фрейда, в теории Эрика Эриксона[dccclxxvii] основной акцент сделан на психосоциальных конфликтах, хотя его периодизация формально и основана на периодизации Фрейда. Так, Эриксон полагал, что развитие личности основано на результатах разрешения конфликтов между социальными и сексуальными детерминантами поведения. Теория Эриксона является эпигенетической, то есть в ней каждый последующий период взросления основывается на предыдущем.

Жан Пиаже[dccclxxviii] рассматривал интеллект в процессе адаптации к внешнему миру, при которой осуществляются два взамно дополняющих друг друга процесса: ассимиляция (включение новой информации в уже существующие структуры) и аккомодации (изменение структур согласно требованиям внешнего мира). Для обозначения ментальных структур, обрабатывающих определенного рода информацию, Пиаже использовал понятие «схемы», которое в хроматизме связано с представлениями о компонентах интеллекта как атомарных компонентах функций с их экспериментальной верификацией[dccclxxix].

Джейн Ловингер[dccclxxx] описала процесс формирования Я-концепции в виде последовательных стадий, сменяющих друг друга на протяжении жизни. Согласуя возрастные схемы психоанализа с определенными аспектами теории Колберга и опытными данными, она выделила в качестве объекта изучения смысловые структуры личности, развитие которых определяет основные принципы истолкования внешнего и внутреннего мира. Согласно теории Роберта Кегана[dccclxxxi], комплексный подход к изучению развивающейся Я-концепции должен включать основные положения этих и ряда других теорий развития.

Периодизация Д. Б. Эльконина построена на учете ведущей деятельности ребенка и кризисных этапов векторов этой деятельности. С одной стороны развивается и периодически доминирует мотивационно-потребностная сфера (эмоциональное общение, игровые моменты и т. п.). С другой стороны, по Эльконину, альтернативой им являются интеллектуально-познавательные силы, которые оказываются доминантными в паракризисные периоды.

В архетипической модели интеллекта первый фактор можно выразить через суперпозицию С- и Ид-планов, тогда как второй — Ид- и М-планов. Как мы увидим ниже, эта периодизация была бы наиболее близка к хроматической, если бы имело место более детальное подразделение компонентов интеллекта, то есть выделение в дихотомии биологических и социальных сил по меньшнй мере культурных факторов как относительно независимого компонента.

Г. С. Васильченко и сотрудники[dccclxxxii] подразделяют психосексуальное развитие на определенные этапы с выделением возрастных критических периодов. Так, в этой концепции условно выделяются: парапубертатный период (1–7 лет) с кризисом в 2–4 года; препубертатный период (7–13 лет) с кризисом в 7–8 лет; пубертатный период (12–18 лет) с кризисом в 12–15 лет; переходный период (16–26 лет) с кризисом в 16–24 года; период зрелой сексуальности (26–55 лет) и инволюционный период (51–70 лет) с кризисом после 50 лет.

Выделяя также понятийную, платоничекую, эротическую и сексуальную стадии равития либидо, авторы этой периодизации приходят к выводу, что границы между этими стадиями трудно провести из-за возможности неоднократных возвратов к предыдущим стадиям. С этим можно только согласиться, но тем не менее, как мне кажется, необходимо введение неких “материальных” критериев для выделения этих стадий. В нулевом приближении я предпринял попытку хроматического сопоставления нейрофизиологических данных для большого мозга с его электрической активностью.

Так, например, мозжечок (малый мозг) лежит в задней черепной ямке, под затылочными долями полушария большого мозга, непосредственно соотносясь с таламусом (зрительными буграми); нижняя поверхность мозжечка образует крышу IV желудочка. В состав мозжечка входит белое и серое вещество. Серое вещество образует кору и четыре центральных подкорковых ядра; вся остальная часть мозжечка состоит из белого вещества[dccclxxxiii]. В хроматизме функции мозжечка предполагаются связанными с относительным доминированием подсознания над бессознанием, что основано на относительно большем числе связей с подкорковыми, чем со спинальными центрами.

В толще полушарий большого мозга находятся боковые желудочки и подкорковые узлы. Дно центральной части (переднего рога) бокового желудочка образует наружный отдел верхней поверхности таламуса[dccclxxxiv], коррелирующего в хроматизме с функциями подсознания для правого и сознания для левого полушарий (Серов, 1990). На рисунке 1 наглядно представлены половозрастные различия прироста мозжечка; на рис. 2 — относительный прирост объема желудочков больших полушарий головного мозга. Экспериментальные данные приведены по работам[dccclxxxv] и далее будут сопоставляться с другими эмпирическими данными.

Рис. 1 и 2 см. Файл: «Рис. Взросление» дос или Ексел

Большинство исследователей считает, что возникновение электрической активности мозга обусловлено главным образом влиянием подкорковых структур. Однако существуют и гипотезы о преимущественно ее корковой генерации[dccclxxxvi]. Я полагаю возможным объединить эти две версии в силу существующих связей между корковыми, подкорковыми, стволовыми и спинальными центрами как распределенными системами (Shepherd, 1987) с тем, чтобы установить корреляцию определенных частот ЭЭГ с компонентами интеллекта в хроматизме.

Поскольку все эти, как и многие другие теории и схемы нередко содержат знбчимые эмпирические данные, далее я буду приводить их в качестве определенного рода критериальных точек социо-, психо- и физиологии для их интерпретации при установлении возможной (или невозможной) связи с теорией хроматизма[dccclxxxvii]. Хроматический же анализ электрической активности мозга будет представлен лишь после сопоставления всех эмпирических данных как возможный критерий адекватности проведенной работы, который исключительно для удобства отделен от остальной совокупности опытных данных.

Процесс перехода от одной возрастной ступени к другой неравномерен, т. к. включает преобразование и последующую фиксацию М-, Ид- и С-планов (и их доминант), что сопровождается конфликтами и противоречиями между ними. В детском возрасте обычно выделяют: “кризис первого года жизни” (дифференциация ритмов электрической активности мозга, то есть возникновение собственно компонентов интеллекта: М-, Ид-, С-); “кризис трех лет” (возможно, подразделение М-плана на само- и право-сознание); “кризис 6–7 лет” (смена доминанты С-плана на Ид-план); “подростковый кризис” 10–11 лет (смена доминанты Ид-плана на Мм-план).

Хроматическая периодизация онтогенеза призвана для интерпретации и предсказания последующих опытных данных на основе закономерностей, существующих и на уровне «атомарных» компонентов интеллекта, которые, в свою очередь, моделируются цветовыми сублиматами. Поскольку многие психологи интересуются инвариантными качествами личности (постоянными характеристиками интеллекта, темперамента, структуры личности [dccclxxxviii]) то в этой главе я попытался свести воедино известные на сегодняшний день инварианты.

В качестве рабочей гипотезы здесь представлена схема функционального онтогенеза человека, в основе которой заложены хроматические критерии переработки информации различными планами архетипической модели интеллекта (АМИ).

Напомню хроматические обозначения «атомарных» компонентов для нормальных условий существования АМИ: сознание — М-план (моделируется зеленым цветом маскулинного самосознания и пурпурным цветом фемининного сверх- и / или правосознания), подсознание — Ид-план (голубой фемининный и фиолетовый маскулинный), бессознание — С-план (желтый фемининный и красный маскулинный), синий и оранжевый цвета являются андрогинными. По теории хроматизма интеллект обоих полов в норме должен пройти все эти цвета для обретения итоговой цельности Я-концепции взрослого человека.

12.1. Детство

Дата добавления: 2014-10-31