Речь адвоката А. Куприянова по делу о дорожно-транспортном происшествии, повлекшем смерть потерпевшего

Ваша честь!

Госбвинитель нам сейчас рассказал, что и того подсудимый Титов не соблюл, и этого не предвидел… Он якобы даже по полосе встречного движения умудрился проехать.

Вменение этого абсурдного нарушения через 12 дней после начала процесса является иллюстрацией того, как легко прокурор «разбрасывается» бездоказательными обвинениями. Напомню, что в месте ДТП потоки транспорта противоположного направления разделены ограждением.

Поэтому первое, на что я хочу обратить внимание суда, и что вовсе не было видно из обвинительного заключения.

Главной предпосылкой и единственной непосредственной причиной ДТП стало противоправное поведение пешехода Коростылева. Именно Коростылев нарушил сразу несколько пунктов ПДД 1.5, 4.3, 4.5. Хотя этот факт и без специальных познаний очевиден любому водителю, его подтвердили выступавшие в судебном заседании эксперты по безопасности движения Дианов и Хренов.

Коростылев переходил проезжую часть рядом с подземным переходом. Он не уступил дорогу идущему транспорту. И в силу того, что Коростылев находился в состоянии «тяжелой алкогольной интоксикации» (л.д. 44), он вообще не отдавал себе отчета в своих действиях.

Верховный суд в Преамбуле Постановления Пленума № 50 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с нарушением правил безопасности движения…» (в ред. 25.10.1996г.) указал, что «если имело место нарушение правил безопасности движения со стороны потерпевшего» суд не должен принимать решение «без учета характера нарушения». Это относится и к гражданскому иску, о котором я скажу в конце.

Позволю себе еще раз проанализировать элементы состава преступления и обратить внимание суда на все объективно существующие данные, которые, на мой взгляд, с правовой стороны не дают возможности суду согласиться с по-человечески понятной позицией супруги погибшего: «Раз мой муж погиб, значит, виноват водитель!» А фактов, указывающих на невиновность подсудимого или, как минимум, на недоказанность его вины, немало.

Титов обвиняется в том, что «следовал со скоростью, которую выбрал без учета характера организации движения». Этот вывод следствия не основан на материалах дела и даже опровергается ими. Разрешенная скорость в месте ДТП – 80 км/час, что подтверждается соответствующим знаком, установленным рядом с местом ДТП.

У знака нет таблички, ограничивающей его действие во времени или по каким-либо иным условиям дорожного движения. Согласно закону «О безопасности дорожного движения» «безопасность дорожного движения – состояние данного процесса, отражающее степень защищенности его участников от дорожно-транспортных происшествий и их последствий». Защищенность пешеходов в нашем случае была «на высоте», т.к. имеющийся подземный переход на 100% защищает пешехода от ДТП. Поэтому выбор водителем скорости на этом участке вообще не может иметь отношения к безопасности пешехода в рассматриваемых условиях организации дорожного движения. Пешехода там просто не должно было быть и учитывать его появление водитель не должен.

Таким образом, если орган, ведающий организацией движение на этом участке дороги, принял решение о полной безопасности для движения скорости 80 км/час, то это относится к движению и в темное время суток, и по мокрому асфальту. На это правило прямо указывает Примечание к п. 10.2 ПДД.

О мокром асфальте скажу особо. Полоса движения автомобиля подсудимого действительно была полита поливальной машиной (остальные сухие), т.е. увлажнена. Не имелось ни луж после ливня, ни гололеда, ни иных признаков, говорящих водителю о возможных эффектах аквапланирования или потери управления на льду. А мокрое состояние дорожного покрытия подразумевается обычным режимом организации движения, т.к. в Москве мокрый асфальт имеет место чаще, чем сухой. Кроме того, параметры торможения современных исправных автошин на сухой дороге не существенно отличаются от тех же параметров на дороге мокрым покрытием (см. Приложение 5 в кн. В.А.Иларионов «Экспертиза дорожно-транспортных происшествий» Москва, «Транспорт», 1989г.) и ответ на вопрос адвоката эксперта Дианова в суде. Если бы ездить по мокрому асфальту в пределах диапазона скоростей 60-100 км/час было бы действительно опаснее, чем по сухому, то в Москве дороги не поливали бы, а сушили вентиляторами. Наоборот, как указал в суде свидетель защиты – эксперт по безопасности движения с 29 летним стажем научной, экспертной и практической работы Хренов, после полива в большинстве случаев коэффициент сцепления с дорогой увеличивается, поскольку поливальная машина мощной струей смывает с асфальта пленку масла с пылью.

Наличие знака «Подземный переход», как показал эксперт Хренов, дополнительно информирует водителя о том, что в этом месте пешехода можно не ожидать.

Автомобиль подсудимого двигался с общей скоростью потока. На это в судебном заседании указали подсудимый Титов и свидетель Орлов. Поэтому, как показали в суде эксперты Дианов и Хренов, водитель без необходимости не имел права, двигаясь в левом ряду, выбрать скорость меньшую, чем скорость потока. Такое снижение запрещено ч. 3 п. 10.5 ПДД, т.к. подсудимый создал бы помехи движению остальных автомобилей, а никакой необходимости в этом у него не было.

Таким образом, можно утверждать, что скорость, с которой следовал автомобиль подсудимого – 80 км/час, была избрана водителем в полном соответствии с требованиями разд. 10 ПДД, а именно соответствовала организации движения и дорожным условиям на этом участке дороги.

Скажу и о контроле над движением автомобиля, которого, по мнению обвинения, якобы у подсудимого не имело места. Очевидно, что скорость 80 км/час для легкового автомобиля – это та скорость, которая вполне позволяет контролировать его движение. Поэтому обвинение Титова в обратном голословно и не основано на материалах дела. Такая скорость вдвое меньше допустимой для автомобиля этого типа (см. Инструкцию к автомобилям ВАЗ 2108). Этот факт подтверждается и тем, что после ДТП подсудимый смог экстренно остановиться в своем ряду без заноса, без столкновений с другими транспортными средствами, т.е. он вполне контролировал движение своего автомобиля.

В силу вышесказанного отпадает и включенный в обвинение признак «заведомости». Титов обвиняется в том, что он «заведомо поставил себя в условия, при которых не был в состоянии обеспечить безопасность движения, в результате чего совершил наезд…» (Об. зак. л.д.78).

Стороной обвинения Титову вменяется неосторожная вина (ст. 26 УК РФ) в форме «легкомыслия» (ч. 2 ст. 26 УК РФ), а в преступной «небрежности» (ч. 3 ст. 26 УК РФ) он не обвиняется.

Но для полноты картины есть смысл разобраться и в том, имела ли место со стороны подсудимого преступная небрежность? Имело ли место преступное бездействие?

Иначе говоря, нам надо ответить на вопрос: «Достаточно ли внимательно Титов смотрел по сторонам?»

Каждый участник движения, в т.ч. и пешеход, обязан знать и соблюдать правила дорожного движения (п. 1.3 ПДД). Каждый обязан выполнять эти правила. В правилах нет указаний, что водитель обязан ожидать нарушения правил другими участниками движения, в т.ч. пешеходами. Именно поэтому в правилах не написано «водитель обязан обнаружить опасность». Правила говорят только об опасностях, «которые он в состоянии обнаружить» (п. 10.1 ПДД). Эта формулировка ПДД указывает правоприменителю на тот факт, что данная оценка (был в состоянии - не был в состоянии) всегда весьма субъективная категория. Она прямо привязана к личности водителя.

Тут нельзя стричь всех «под одну гребенку». Один водитель в состоянии обнаружить, а другой в тех же – не в состоянии. Как говорит психология, такие различия могут иметь место для разных водителей даже в одних и тех же дорожных условиях. Кто исследовал личность водителя Титова? Никто!

Но прежде, чем исследовать субъективную возможность, а без этого признать вину нельзя, следует разобраться в объективной возможности обнаружения пешехода. Это вовсе не одно и тоже.

Объективной невозможностью предотвратить ДТП – назовем ее «геометрической» - является невозможность своевременно увидеть пешехода из-за загораживающего пешехода препятствия или соответственно наезд ввиду недостатка времени для экстренного торможения из-за позднего обнаружения пешехода. При отсутствии «геометрической» возможности субъективную невозможность конкретного водителя обнаружить пешехода можно уже не исследовать.

Выводы экспертов о «геометрической» возможности своевременного обнаружения водителем потерпевшего тесно связано с тем временем, которое по расчетам экспертов, подсудимый имел в своем распоряжении.

Но эксперты следствия не учитывали следующего. Имеет право, водитель следить за спидометром? Как показал в суде эксперт Дианов он даже обязан это делать - для контроля скорости. Взгляд на спидометр с уяснением его показаний в темное время суток занимает не менее 1 секунды.

Имеет право водитель поглядеть в зеркало заднего вида? Имеет, говорит тот же эксперт – еще минимум секунда долой! Но водитель имеет право и в боковые зеркала посмотреть! Глянул водитель вперед на свою полосу – никакой опасности. Ну, еще на соседнюю полосу посмотрел. Все едут дисциплинировано. А пешеходов тут быть не должно и смотри себе назад: контролируй дорожную обстановку. Но эти законные действия водителя объективно снижают возможное время наблюдения водителем потерпевшего пешехода.

Подсудимый Титов показывал, что он часто смотрит в зеркала заднего вида и, скорее всего, смотрел туда перед наездом. Что в деле опровергает версию защиты о том, что из периода времени, рассчитанного в экспертизе следствия как время, в течение которого водитель должен был бы успеть обнаружить пешехода, следует вычесть законное время обозрения зеркал заднего вида? Сколько в этом случае секунд на обнаружение непредвиденной опасности остается у водителя?

Уберите из экспертизы следствия эти две-три "законные" секунды и она сильно «покачнется», Можно сказать, "рухнет". Но она обрушится и без названных допущений. Негодная у следствия последняя экспертиза. Чистая «арифметика» может быть и правильная, а вот исходные данные негодные. О дефектах методики я подробно говорил в начале процесса. Не случайно эксперт защиты - свидетель Хренов показал, что он применил в своих расчетах ту же методику, что и следствие, только для облегчения суду сравнимости результатов. Сегодня методика, примененная экспертами следствия, безнадежно устарела. Прошу суд при постановлении приговора вернуться к аргументам защиты, высказанным в первый день процесса. В данной речи я только конкретизирую те же доводы, не повторяя их.

До столкновения подсудимый не тормозил. Он последовательно, с первых объяснений и весь процесс утверждает, что пешехода до момента столкновения не видел. Думаю, ни у стороны обвинения, ни у суда нет никаких сомнений в том, что это так и было.

Правда, на взгляд защиты, все другие «цифровые» показания данные самим подсудимым на предварительном следствии и фактически уличающие его, не могут быть в силу ч. 1 ст. 276 УПК РФ быть отнесены к допустимым доказательствам. В части содержащихся в них конкретных цифр все они были основаны лишь на догадке подсудимого.

Подсудимый до ДТП не задумывался над этими цифрами, не запоминал их. Подсудимый в своих показаниях на следствии и даже в суде, видимо от волнения, некоторые цифры приводил вовсе несуразные. Например, говорил о том, что ехал рядом с фурой, ограничивавшей ему обзор справа более 10 минут, чего на этом участке дороги не могло быть даже технически. Напомню: в 2 минутах езды находится сужение дороги у поста ГАИ на въезде в город.

Место столкновения в своих первых показаниях Титов перенес в десять раз дальше от очевидного ориентира, чем было на самом деле. Поэтому нельзя учитывать как достоверные и остальные данные им цифры, которые человеку и зафиксировать, и запомнить гораздо труднее. Как указано в письме Института Психологии РАН, полученном по запросу защиты и приобщенном судом к уголовному делу, человек не в состоянии так точно определить столь малые размеры и дистанции в ходе быстротечного ДТП, как это якобы определили на предварительном следствии все свидетели и подсудимый.

Как я уже говорил в своем подробном выступлении в начале процесса, грош цена всем эти «точным» до полуметра метра цифрам. Свидетель Орлов, на показаниях которого, в том числе основана экспертиза следствия, еще находясь на месте ДТП собственноручно записал, что автомобиль Титова после столкновения проехал «метров восемь-десять и остановился», а по экспертизе остановочный путь подсудимого объективно был почти в 10 раз больше (л.д. 55) Как же можно доверять остальным показаниям Орлова?

Особенно это касается скорости автомобиля, шедшего впереди машины свидетеля – большегрузной фуры с прицепом или положения относительно этой фуры автомобиля подсудимого.

Орлов наблюдал описанные им объекты с расстояния 40 метров под очень острым углом: всего в 2 градуса (тангенс = 0.02). Расстояние между объектами, которые он описывал, было всего два метра, да еще ночью. При этом Орлов специально эти объекты не наблюдал, а ехал, не ожидая ДТП, по своим делам,

И при таких условиях в показаниях, явно написанных за Орлова следователем, Орлов, показывает космическую точность. Он показывает, что ВАЗ ехал на уровне бензобака фуры. Да откуда же Орлов, не видя со своей точки зрения ни кабину, ни бензобак фуры (он ехал строго сзади фуры в 3 ряду) мог это узнать? Водитель, едущий за грузовиком, не может видеть даже длину всего автопоезда.

Причем в своих первых показаниях Орлов указал «возможно, это был КАМАЗ», а на более позднем допросе уже категорически - «следовал грузовой автомобиль КАМАЗ». Ну, не мог Орлов знать марку грузовика!

К счастью для подсудимого в судебном заседании свидетель Орлов давал правдивые показания. Орлов, отвечая на вопросы стороны защиты, подтвердил очевидные любому добросовестному стороннему наблюдателю факты:

- на автомобиль подсудимого Орлов обратил внимание лишь после аварии;

- поток транспорта в левом ряду двигался со скоростью более высокой, чем соседнем, в котором двигался Орлов;

- данные о длительности совместного движения в 10 минут относятся только к автомашине самого Орлова и идущей впереди него фуре и не относятся к движению автомобиля подсудимого;

- фура и свидетель тормозили перед аварией;

- достоверно скорость движения своего автомобиля Орлов указать не может;

- погрешность всех цифр, которые указывает Орлов весьма значительна и оценивается самим свидетелем в 20-30%. Местами же ошибка составляет до 10 раз (например, при определении тормозного пути подсудимого)!

- свидетель Дарченко был сильно пьян;

- потерпевший, когда его наблюдал свидетель, шел шатаясь.

Однако в стельку пьяный Дарченко (л.д. 32), на допросе у следователя показывает уникальную точность измерения невооруженным глазом и указывает параметры, позже переданные на экспертизу в метрах и даже в сантиметрах.

Напомню: скорость движения потерпевшего свидетель Дарченко определил до десятой доли километра, но вот огромной фуры он не заметил вообще. У него в показаниях на месте фуры был легковой автомобиль. Следователь перенес «точные показания» Дарченко, данные им в отношении легкового автомобиля, на грузовик и «глазом не моргнул»! Ценного в показаниях свидетеля Дарченко только одно: он показывает, что до момента наезда автомобиль подсудимого не наблюдал, хотя смотрел в сторону потерпевшего. Из этого можно сделать вывод – автомобиль был загорожен от него фурой. Все неустранимые сомнения должны толковаться в пользу подсудимого.

Правильно оценив собранные доказательства, следователь мог бы экспертизу и не проводить. Она, по мнению защиты, не нужна, если есть показания очевидца.

Считаю, что в судебном процессе установлено: у обвинения не осталось ни одного доказательства реального местонахождения автомобиля подсудимого до момента его остановки. Нет доказательств его скорости движения. Нет доказательств его относительной скорости по сравнению со скоростью рядом идущего транспорта. Ничего достоверного нет! Даже длина автопоезда загораживающего обзор не ясна, а поэтому при экспертизе должна была приниматься максимальной.

Любая цифра из любых показаний любого свидетеля и подсудимого, полученная на следствии, которая доступна для инструментальной проверки, расходится с реальной не менее, чем пять-десять раз. А те, что не имеют иного независимого подтверждения, принимаются стороной обвинения «на веру» как истинные. Мало того, эти непроверенные объективным контролем данные без какой-либо критической оценки транслируются для «геометрических» расчетов эксперту в виде даже несколько «приглаженном» в нужную следствию сторону.

В ходе следствия почему-то вдвое: с 10 до 5.4 км/час уменьшилась скорость пешехода. А это подсудимому очень невыгодные изменения, зато выгодные следствию. Судебно-медицинская экспертиза установила сильнейшую степень опьянения потерпевшего. Мог он при таком состоянии двигаться равномерно прямолинейно? Однозначно нет! А все расчеты экспертизы следствия построены на этой предпосылке, которую опроверг в суде свидетель Орлов.

Второй пример, Орлов показывает, что фура тормозила, а следователь это объективно имевшее место обстоятельство (оно проходит и по показаниям Дарченко) исключает и указывает эксперту скорость фуры равной начальной скорости движения автомобиля Орлова: 70 – 75 км/час. Тормозила фура или не тормозила – это человек еще может указать достоверно, а вот точные цифры – никогда. До какой скорости, в конце концов, затормозила фура, каково было замедление, как быстро снижалась скорость? Сегодня больше чем через год после ДТП пытаться «выжать» из свидетелей эти данные значит обманывать самих себя.

Как показывают расчеты свидетеля-эксперта Хренова, только уменьшение скорости фуры против принятой экспертами следствия на 10 км/час без изменения всех иных параметров, на которых основана экспертиза следствия, дают оправдывающие Титова «геометрические» результаты.

Неужели кто-то будет утверждать, что нет допустимой погрешности в 10 км/час при определении скорости фуры со стороны попутного автомобиля? И это в ретроспективной оценке свидетеля, который специально эту скорость измерить не мог. Не мог и не пытался, а вспоминает ее только «апосториори».

Важно и другое. В письме ЦНИИАМ, приобщенном к делу по просьбе стороны защиты в судебном заседании, указано, что спидометр ВАЗ в рассматриваемом диапазоне скоростей может завышать реальную скорость до 8 км/час. Откуда свидетель Орлов черпал знания о скорости своего автомобиля? Он знал ее из показаний спидометра своих «Жигулей», но он мог показывать на 10 км больше, чем была реальная скорость автомобиля. Значит, суд просто обязан принять скорость Орлова не 70, а 62, что опять же оправдывает Титова.

Вряд ли суд может согласиться с позицией обвинения, что погрешностей нигде нет. Какая-то погрешность, какой-то диапазон возможных значений должен учитываться для любого параметра, для любой цифры переданной экспертам. Но все параметры, на которых базируется «обвинительная» экспертиза, даны даже с десятичными знаками после запятой. До десятых метра! В этих условиях эксперт следствия обязан был оговорить условность своих выводов, основанных на информации, которую он, как эксперт, не мог не оценивать как недостоверную. Надеюсь, что за него очевидные каждому выводы сделает суд.

А вот другой эксперт следствия – опытный эксперт ЭКУ ГМВД Куценко, требуемый защите для полного оправдания, вывод сделал еще в мае до возбуждения уголовного дела. Куценко указал, что установить вину Титова по имеющимся в распоряжении следствия данным невозможно: «Эксперт считает необходимым отметить, что установить, мог ли водитель обнаружить пешехода в имевших место дорожных условиях в момент выхода пешехода на проезжую часть возможно лишь экспериментально». Следствие отказалось своевременно использовать этот единственный шанс для объективного исследования обстоятельств ДТП. Но после выводов Куценко никаких новых доказательств вины подсудимого следствием не было добыто. Постановление о назначении экспертизы, выполненной экспертами Диановым и Удовенко по своему содержанию не существенно отличается от Постановления о назначении исследования для Куценко.

В настоящее время прошло уже 12 месяцев после ДТП, а течение времени, как указано в письме Института Психологии АН РФ, резко снижает достоверность показаний свидетелей. Поэтому доказательственное значение эксперимента, если его проводить сегодня, будет невелико. Сама экспертиза Удовенко-Дианова противоречива. Часть расчетов сделана для случая, когда скорости фуры и автомобиля Титова равны между собой и равны 70-75 км/час. Но в деле нет данных, что Титов когда-либо ехал с этой скоростью. В исходных данных для экспертизы зафиксирована скорость Титова – 80 км/час. Поэтому часть расчетов произведена экспертом с применением скорости 80 км/час. Почему эксперт сделал эту "натяжку" очень понятно: иначе никак не получалось такого момента, когда между передними частями автомобилей имели место заданные следователем 0.5 м. А без этого вся обвинительная экспертиза рассыпалась. Но такого момента действительно не было и быть не могло.

Экспертиза Удовенко опровергается и следующими доказательствами, для уяснения которых не требуется специальных познаний. Ниже приводимые расчеты основаны на курсе математики средней школы.

Свидетель Дарченко показывает, что Коростылев лишь чудом не попал под автомобиль в 3-ем ряду. От фуры до автомобиля подсудимого Коростылев прошел путь в 2 метра – это объективно подтвержденное расстояние, исходя из ширины полосы движения. Значит, от того момента, как Коростылев ушел с пути фуры, до наезда прошло не менее 1 секунды, даже больше.

Простой расчет

T = S: V

2 м: 5400 м/час х 3600 сек/час = 1.33 сек

Но автомобиль подсудимого проезжал в секунду – 22 м.

S = V x t

80 км/час х 1000 м/км х 1 сек: 3600 сек/час= 80 000: 3600 = 22 м.

Если вычесть согласно показаниям Дарченко, принятым следствием и переданным эксперту, 4 метра бывших от линии движения пешехода до фуры, то получится, что автомобиль Титова отставал от фуры в момент выхода пешехода из-за нее не менее, чем на 18 метров, а реально и больше. Если же допустить, что имели место те расстояния между передними частями рассматриваемых автомобилей, которые приняты следствием и переданы его экспертам, а именно 0.5 м (п.6 л.д. 54), то Титов неизбежно и благополучно разминулся бы с потерпевшим. Ведь его скорость в 20 раз больше потерпевшего, а путь всего в 2 раза больше. Этот простой расчет опровергает цифры, переданные следователем на экспертизу и саму экспертизу.

Кроме того, свидетель Дарченко показывает: «ВАЗ совершил наезд без торможения. Автомобиль ВАЗ я увидел только в момент наезда». Если бы подсудимый ехал так, как следователь представил ситуацию экспертам, то Дарченко обязательно увидел бы автомобиль Титова, ведь Дарченко глазами все время следил за Коростылевым и Титов неизбежно заранее попал бы в поле его зрения. Однако прямые показания Дарченко о том, что фура загораживала Титова, следствие проигнорировало. Еще раз повторю, что пока мы говорим только об объективной «геометрической» невозможности обнаружения опасности водителем Титовым. Не было у Титова такой объективной возможности обнаружить «опасность для движения» – Коростылева. Кроме того, сегодня невозможно добыть достоверных данных об автомобилях, двигавшихся в первом и втором рядах. О том, что они там были, говорит тот факт, что даже тяжелая фура ехала в 3-ем ряду. Фуры выезжают так далеко обычно только тогда, когда обгоняют другие грузовики, движущиеся левее. Это я говорю для того, чтобы у прокурора не возникло желания посчитать, а не мог ли Титов видеть Коростылева, еще тогда, когда не въехал в «тень» известной фуры.

Перейдем, наконец, к возможностям субъективным. Никакая новая экспертиза или эксперименты не помогут стороне обвинения добыть неопровержимые доказательства того, что Титов и субъективно мог обнаружить пьяного Коростылева, бросившегося под колеса его автомобиля, как сказано в обвинительном заключении, «со скоростью быстрого шага».

Этому, кроме фуры, загораживающей обзор вправо, препятствовали и все обстоятельства, на которые указывается в ответе проф. Барабанщикова из Института психологии РАН, а именно

- темное время происшествия (23 ч.);

- ночное время происшествия (с 22 ч. до 6 ч.). Ночью скорость и возможности восприятия снижаются;

- темная одежда потерпевшего;

- наличие движущегося рядом с автомобилем подсудимого со стороны движения потерпевшего массивного автомобиля КАМАЗ, который привлекает внимание водителя, резко снижая возможность обнаружения более отдаленной и меньшей по размеру опасности.

- нахождение в непосредственной близости от места ДТП ярко освещенного рекламного щита, яркость освещения которого значительно превышала яркость уличного освещения в месте перехода потерпевшего и проч.

Все это мы в зале суда своими глазами видели во время просмотра подготовленных стороной защиты видеоматериалов. Помните, как там все мелькало?

О щите, из-под которого вышел потерпевший, причем по показаниям Орлова, находившийся на фоне толпы, ловившей такси, скажу особо. Речь не идет о том, что подсудимый отвлекся от управления, глядя на рекламу, и потому проглядел потерпевшего. Дело в другом. Периферическое зрение человека передает в мозг информацию обо всех объектах, попавших в поле зрения. Но информация о больших ярких объектах передается быстрее и в более полном объеме. На ее фоне, информация о маленьких и темных передается медленнее или вовсе воспринимается мозгом как «шум», помехи. Возможно при отсутствии большого яркого щита, информация о сером малом предмете – человеке, двигавшемся на фоне серой же толпы, могла бы быть мозгом водителя воспринята лучше.

Таким образом, очевидно, что все обвинение зиждется только на косвенных доказательствах, тенденциозно отобранных среди равноценных им оправдывающих. Причем обвинительные доказательства весьма низкого доказательственного качества. Взять хотя бы проанализированную выше противоречивую экспертизу следствия, опровергнутую свидетелем стороны защиты - экспертом Хреновым, и противоречащую даже более ранним выводам - эксперта ЭКУ Куценко.

В суде опровергнуты все доказательства обвинения без исключения. Как минимум, следует признать, что от доказательств вины остались одни «неустранимые сомнения».

Защита же считает, что вина подсудимого в нарушении пункта 10.1 ПДД не только не доказана, но четко доказано обратное – подсудимый в сложившихся дорожно-транспортной обстановке действовал правомерно.

Это обстоятельство, доказанное приведенными выше аргументами, дополнительно подтверждается и заключением эксперта Хренова. Хотя и без этого заключения экспертиза, положенная в основу обвинения, опровергнута защитой.

Объективных же данных для проведения новой сколько-нибудь доказательной экспертизы, т.е. экспертизы, которая могла бы иметь категорические выводы, нет. Этот важный факт подтвердил в судебном заседании эксперт Дианов.

Известно, что автоспортсмены, к числу которых относится подсудимый, есть самые дисциплинированные водители. Они обладают особыми навыками автоматического ориентирования в любой дорожной остановке и, если спортсмен прямо говорит, что не видел, а сомневаться в этом у суда нет никаких оснований, значил и не мог видеть. И никакие косвенные доказательства, а особенно из числа тех сомнительных, которые фигурируют в деле, не могут опровергнуть этого прямого утверждения подсудимого.

Это взгляд защиты.

У суда, к несчастью, может быть взгляд отличный от позиции защиты, поэтому считаю необходимым обратить внимание суда на ряд обстоятельств, которые защита просит признать в качестве смягчающих (ст. 61 УПК РФ):

1. Грубо противоправное поведение потерпевшего, явившееся первопричиной ДТП.

2. Новая исключительно положительная характеристика с места работы.

3. Многолетняя бескорыстная работа с детьми в автоклубе. Среди воспитанников подсудимого два чемпиона Европы по автоспорту в различных дисциплинах!

Вообще семья Титовых – удивительная семья. Сын возится с детьми. Присутствующий здесь отец – Почетный донор СССР, спасший жизни тысячам наших сограждан и чуть сам не потерявший сына из-за одуревшего от водки пьяницы.

Не стоит забывать, что подсудимый сам вполне мог погибнуть. И не только он. Потерпевший поставил на грань гибели всех окружающих. На скоростях около 80 км/час любое столкновение может иметь фатальный исход для всех участников.

Если суд, все же придет к заключению о виновности подзащитного, прошу не избирать в качестве наказания лишение свободы.

По существу гражданского иска на сумму 528 тыс. 632 руб.

Я никогда не советую своим подзащитным торговаться из-за денег, если они виновны. Даже в сомнительных случаях не советую, какую бы «липу» не представляли потерпевшие в обосновании своих требований. Виноват - отвечай!

Но сегодня следует констатировать, что из-за безумно пьяного потерпевшего явившегося непосредственной причиной рассматриваемой аварии случайно причастного водителя больше года «тягают» по инстанциям, хотят посадить, да при этом и обобрать.

Попытку гражданского истца получить с подзащитного значительную сумму в компенсацию морального вреда в случае, когда виновник аварии сам потерпевший, а подсудимый вполне мог погибнуть, можно объяснить только полной потерей моральной ориентации.

Ну, тогда уж, будьте добры, пусть все будет по «букве» процессуального закона и Гражданского кодекса!

Представленные документы вызывают серьезные сомнения в своей подлинности и в достоверности понесенных затрат. На взгляд адвоката, представленные доказательства не отвечают признакам допустимости, представляются подложными и не подтверждают расходов Истицы на погребение.

1. Квитанция по форме БО-13 № 451001 от 12 апреля с.г. не имеет обязательного реквизита - подписи приемщика (см. оборот), зато имеет мастичный штамп, якобы свидетельствующий о приеме денежный средств, который на квитанциях данного вида никогда не проставляется.

2. Квитанция к приходному кассовому ордеру № 1246 имеет место в форме, не предназначенной для расчетов с населением, не имеет подписи главного бухгалтера, и расшифровки подписи кассира, дата исправлена с 12 на 14 апреля. Исправления в документах данного вида не допускаются.

В ходе подготовки к судебному заседанию нами был произведен опрос дежурного приемщика ОАО «ТБ и К» в помещении морга № 10 Больницы им. Боткина. Она не подтвердила принадлежность названных документов названной организации и попросила для выдачи официального ответа направить в ОАО «ТБ и К» запрос по юридическому адресу названного АО, который был ею указан. Такой запрос был направлен в адрес ОАО «ТБ и К», но возвращен почтой в связи с истечением срока хранения заказной корреспонденции.

Кроме того, считаем правильным, исключить из суммы, предъявленной к возмещению, ботинки мужские, т.к. в упомянутой выше квитанции уже имеет место обувь похоронная – белые тапочки.

Представляется, что связь второй пары обуви, якобы купленной для погребения, с собственно погребением не доказана, а сами расходы на вторую и особенно столь дорогую обуви не могут быть включены в число компенсируемых согласно ст. 1094 ГК РФ обоснованных расходов на погребение.

Возмещению подлежат лишь понесенные на погребение необходимые расходы. Бремя доказывания необходимости понесенных расходов лежит на лице, требующем их возмещения.

Основой для присуждения компенсации должен быть перечень услуг на погребение, предусмотренный Постановлением Правительства Москвы от 20 ноября 2001 г. N 1045-ПП "О предоставлении гарантированного перечня услуг по погребению на безвозмездной основе"

Представлены к взысканию документы, якобы свидетельствующие о расходах по транспортированию тела для погребения в Липецкую область. В связи с отсутствием документов о захоронении Коростылева в Липецкой области вызывает сомнения и факт такой транспортировки. Транспортировка на столь дальнее расстояние разрешена только в металлических «цинковых» гробах, а в документах описан - деревянный. Предполагаю, что потерпевший был кремирован и захоронен в Москве за государственный счет.

В обоснование заявленных сумм требуются документы о захоронении на конкретном кладбище.

Вместе с тем, понимая необходимость предусмотренной законом для владельцев средств повышенной опасности компенсации справедливых расходов на погребение, подсудимый, выступая в качестве гражданского ответчика, подсудимый готов без всяких оправдательных документов выплатить истице сумму, равную 12 тыс.руб., что значительно превышает сумму, предусмотренную Распоряжение первого заместителя Мэра Москвы в Правительстве Москвы от 13 марта 2002 г. N 106-РЗМ "О ценах и тарифах на услуги, входящие в гарантированный перечень по погребению на платной основе" и в 10 раз превышает сумму, предусмотренную Письмом Минфина РФ от 8 января 1998 г. N 12-05-01/Д.

Предложенная сумма, на наш взгляд, превышает реальные расходы, понесенные при погребении Коростылева, может быть выплачена единовременно и немедленно.

В процессуальном плане при отсутствии надлежащих доказательств, считали бы правильным при любом выводе суда о виновности подсудимого, оставить гражданский иск без рассмотрения и передать в порядке ч. 2 ст. 309 УПК РФ в гражданское судопроизводство.

Резюмируя сказанное, защита констатирует:

По объективной стороне состава преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 264 УК РФ, у обвинения остался доказанным только один его признак, а именно только тяжкие последствия. Остальные признаки объективной стороны стороной защиты опровергнуты. Нарушения подсудимым правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств места не имело.

Если суд все же усмотрит признаки объективной стороны, то по субъективной стороне состава у подсудимого, отсутствует как неосторожная вина в форме легкомыслия, в которой он обвиняется, так и небрежность, в которой он не обвиняется.

В целом же защита просит Титова оправдать в связи с отсутствием в деянии состава преступления по основаниям, предусмотренным п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, а гражданский иск оставить без рассмотрения.

Дата добавления: 2014-10-31