Возникновение риторики

Восходящий и нисходящий порядок построения речи.

1. Нисходящая/ восходящая аргументация.

Эти способы аргументации различаются по тому, усиливается или ослабевает аргумент к концу выступления.

Нисходящий арг. заключается в том,что вначале оратор приводит наиболее сильные, а завершает просьбой, побуждением, выводом.

Восходящая арг. предполагает, что накл чуств усиливается к концу выступления.

Главное различие восх. и нисход. аргуменций в том, что в нисходящей убывает, а в восходяещей возрастает накал к крнцу речи.

Для публичной речи более свойствена восходящая аргументация.

Очень часто используется градация.

Градация – это риторическая фигура,состаящая в таком расположении слов, при котором каждое следующее слово содержит более сильное значение,благодаря чему создаётся нарастание производимого впечатления. Таким образом, аргументы располагаются по восходящей.

В древнем мире, риторика сыграла значительную роль в общественной жизни древних Афин и Рима.

В условиях, когда устное слово было почти единственным средством самовыражения, когда только успешные публичные выступления могли изменить политические события, когда решение в суде основывались на устной речи, когда, наконец, красноречие могло открыть путь к славе, чести и богатству, заинтересованность многих людей в овладении красноречием было легко объяснить.

Уже в III веке до нашей эры в Афинах, а чуть позже в Риме и начал строить школы риторики, в которых люди могли бы подготовить себя к работе в правительстве и государственной службе.

Древняя риторика представляла собой не только школу для красноречия, высокого ораторского искусства, но это была сложная система, в том числе включавшая в себя основы логики, этики, философии, языкознания и поэзии. Высшее совершенство красноречия было достигнуто благодаря усилиям София, профессионального оратора, учителя философии и риторики, и автора многих речей.

Софистами стали назваться первые его ученики, которые учились говорить красиво, правильно, обосновать свои мысли и, уметь опровергнуть своих оппонентов в споре. Благодаря деятельности софистов, и появилась риторика, которая является в некотором роде искусством слова.

Древние софисты владели блестящим мастерством логических доказательств, искусством спора, изучали философские проблемы, знания и стремились к постижению философии и риторики. Вскоре, однако, в ущерб истине они начали злоупотреблять своим искусством и знаниями и начали использовать приёмы, которые позже получили название софистика.

Это название сохранилось до сих пор и употребляется в обычно в негативном контексте, обозначая логически правильные рассуждения, не имеющие практического смысла, либо искажающие объективное положение дел.

Причины возникновения риторики как науки
Любовь к красивому слову, пространной и пышной речи, изобилующей разнообразными эпитетами, метафорами, сравнениями, заметна уже в самых ранних произведениях греческой литературы— в «Илиаде» и «Одиссее». В речах, произносимых героями Гомера, заметно любование словом, его волшебной силой— так, оно там всегда «крылатое» и может поражать, как «оперенная стрела». В поэмах Гомера широко используется прямая речь в ее наиболее драматической форме— диалога. По объему диалогические части поэм намного превосходят повество­вательные. Поэтому герои Гомера кажутся необыкновенно словоохотливыми, обилие и полнота их речей порой воспри­нимается современным читателем как растянутость и изли­шество.
Сам характер греческой литературы благоприятствовал раз­витию ораторского искусства. Она была гораздо более «устной», если так можно выразиться, более рассчитанной на непосредст­венное восприятие слушателями, почитателями ли­тературного таланта автора. Привыкнув к печатному слову, мы не всегда отдаем себе отчет в том, какими большими преиму­ществами обладает живое слово, звучащее в устах автора или чтеца, перед словом написанным. Непосредствен­ный контакт с аудиторией, богатство интонации и мимики, пла­стика жеста и движения, наконец, само обаяние личности ора­тора позволяют добиться высокого эмоционального подъема в аудитории и, как правило, нужного эффектна. Публичная речь — это всегда искусство.
В Греции классической эпохи, для социального строя кото­рой типична форма города-государства, полиса, в его самом развитом виде —рабовладельческой демократии, создались осо­бо благоприятные условия для расцвета ораторского искусства. Верховным органом в государстве, —по крайней мере номиналь­но — было Народное собрание, к которому политический дея­тель обращался непосредственно. Чтобы привлечь внимание на­родных масс (демоса), оратор должен был представить свои идеи наиболее привлекательным образом, убедительно опро­вергая при этом доводы своих противников. В такой ситуа­ции форма речи и искусство выступающего играли, пожалуй, не меньшую роль, чем содержание самой речи. «Тем могу­ществом, которым обладает на войне железо, в политической жизни обладает слово»,— утверждал Деметрий Фалеркий.
Практическими потребностями греческого общества была рождена теория красноречия, и обучение риторике стало выс­шей ступенью античного образования. 3дачам этого обучения отвечали создаваемые учебники и наставления. Они стали по­являться с V века до н. э., но до нас почти не дошли. В IV веке до н. э. Аристотель уже пытается обобщить теоретические достижения риторики с философской точки зрения. Согласно Аристотелю, риторика исследует систему доказательств, при­меняемых в речи, ее слог и композицию: риторика мыслит­ся Аристотелем как наука, тесно связанная с диалектикой (т. е. логикой). Аристотель определяет риторику как «способ­ность находить возможные способы убеждения относительно каждого данного предмета. Он де­лит все речи на три вида: совещательные, судебные и эпидиктические (торжественные). Дело речей совещательных—скло­нять или отклонять, судебных — обвинять или оправдывать, эпидиктических—хвалить или порицать. Здесь же опреде­ляется тематика совещательных речей—это финансы, вой­на и мир, защита страны, ввоз и вывоз продуктов, законо­дательство.

Из упомянутых трех жанров публичной речи в классиче­ской античности наиболее важным был жанр совещательный, или, иными словами, политическое красноречие.

В эпидиктических речах содержание часто отступало перед формой, и некоторые из дошедших до нас образцов ока­зываются ярким примером искусства ради искусства. Одна­ко далеко не все эпидиктические речи были бессодержатель­ными. Историк Фукидид включил в свое сочинение надгроб­ное слово над телами павших афинских воинов, вложенное в уста Перикла. Эта речь, которую Фукидид с таким искусством вплел в ткань своего громадного исторического полотна, пред­ставляет собой изложенную в высокохудожественной форме политическую программу афинской демократии эпохи рас­цвета. Она является бесценным историческим документом, не говоря уже о ее эстетическом значении как памятника ис­кусства.

Особенно распространенным жанром в древности были су­дебные речи. В жизни древнего грека суд занимал очень боль­шое место, но весьма мало походил на современный. Института прокуроров не существовало, обвинителем мог выступить каж­дый. Обвиняемый защищался сам: выступая перед судьями, он стремился не столько убедить их в своей невиновности, сколько разжалобить, привлечь их симпатии на свою сторону. Для этой цели применялись самые неожиданные, на наш взгляд, приемы. Если обвиняемый был обременен семьей, он приводил своих детей, и те умоляли судей пощадить их отца. Если он был вои­ном— он обнажал грудь, показывая рубцы от ран, полученных в боях за родину. Если он был поэтом—он читал свои стихи, демонстрируя свое искусство (такой случаи известен в биогра­фии Софокла). Перед громадной с нашей точки зрения судей­ской коллегией (в Афинах нормальное число судей было 500, а всего суд присяжных, гелиэя, насчитывал 6000 человек!) дове­сти до каждого суть логических доводов было делом почти без­надежным: гораздо выгоднее было любым способом подейство­вать на чувства. «Когда судьи и обвинители — одни и те же лица, необходимо проливать обильные слезы и произносить ты­сячи жалоб, чтобы быть с благожелательностью выслушанным»,— писал опытный мастер и знаток проблем риторики Дионисий Галикарнасский.

В условиях запутанного судебного права, судиться в древ­них Афинах было делом нелегким, к тому же не все обладали даром слова, чтобы расположить к себе слушателей. Поэтому тяжущиеся прибегали к услугам лиц опытных, а главное, обла­давших ораторским талантом. Эти люди, ознакомившись с су­ществом дела, составляли за плату выступления своих клиен­тов, которые те заучивали наизусть и произносили на суде. Та­ких сочинителей речей называли логографами. Бывали случаи, когда логограф составлял одновременно речь и для истца и для ответчика — то есть в одной речи опровергал то, что утверждал в другой (Плутарх сообщает, что однажды так поступил даже Демосфен)

Античная эпоха дала миру великих ораторов: Перикла (490-429 до н. э.) и Демосфена (384-322 до н. э.), Сократа (469-399 до н. э.) и Платона (427- 347 до н. э.); она дала миру Марка Туллия Цицерона. В эту эпоху возникла и наука риторика.

Многие ученые "точно" определяют место и время рождения риторики. Считают, что это Сицилия в V в. до н. э.: именно к этому периоду относится свержение сиракузской тирании, сопровождавшееся многочисленными тяжбами и спорами, предполагающими искусство убеждать. Другие стремятся быть еще "точнее": называют 427 г. до н. э. - время прибытия основателя риторики - Горгия (483-376 до н. э.), уроженца сицилийского города Леонтины, в Афины [5]. Разумеется, здесь не обходится без преувеличений, ибо всякое хорошее дело всегда находит своих предшественников. Говорят, что Горгий вышел из школы ритора Лисия из Сиракуз (459-380 до н. э.), а тот, в свою очередь, был учеником уже упомянутого нами Коракса. Но как бы там ни было, риторика получила широкое распространение сначала именно в Греции, с V по II в. до н. э. Само это слово греческого происхождения. Оно восходит к греч. "ритор" ("оратор"), откуда и риторика ("искусство подготовки и произнесения публичной речи"). Написание "риторика" появляется в России уже у Аввакума.

Оценивая состояние риторики в средние века, нужно сказать, что она страдает тем же главным пороком, что и античная. Ее рецепты не дают закономерного эффекта на практике. "Добросовестные ученики" по-прежнему спрашивают: почему успех достигается только очень талантливым или очень хитрым оратором (они могли бы обойтись и без риторики!), в то время как обыкновенные честные люди (даже с ее помощью) не могут увлечь за собой своих слушателей. Однако в эту эпоху авторитет риторики еще высок: жизнь не предъявляет к ней особенно больших требований, ибо на смену античному миру, знавшему по преимуществу конфронтационное, судебное и парламентское красноречие, не связанное с противостоянием коммуникативных установок, а носящее преимущественно коммуникативный или информационный характер, риторика все больше растворяется в искусстве произносить проповеди - гомилетике, и, естественно, ее авторитет поддерживается мощным авторитетом церкви.
Кризис риторики начинается вместе с Возрождением, с воскрешением судебного и парламентского, с появлением торгового красноречия, полемической заостренностью академического, с возникновением "моды" на яростную письменную полемику (например, между Лютером и Эразмом Роттердамским). Но рост реальных потребностей еще раз обнажает практическую несостоятельность претензий риторической науки. Потеряв опору в гомилетике, она ищет ее в практике художественной речи, и на первых порах это приносит успех: риторика обогащается мощными течениями живой национальной речи, пытается уйти от мертвой латыни старых учебников. В конце XVI в. в Англии появляются быстро ставшие популярными "Сад красноречия" Генри Пичема [17], "Искусство английской поэзии" Джорджа Путтенхема [18]. Во Франции в этом же направлении идут искания всемирно известного поэта и теоретика классицизма Никола Буало (1636-1711) - в его знаменитом труде "L'art poetique" [19]. Обогащается и теоретическая риторика. Так, в это время у английских стилистов появляется важное понятие амплификации как особой группы риторических средств [20]. И хотя это понятие, к сожалению, было оценено далеко не сразу, по существу оно позволило завершить деление, начатое античной риторикой, и объединить в рамках фигур мысли, амплификации и тропы. Но сближение с теорией художественной речи приносит риторике лишь временный успех, ибо художественная речь подчиняется своим законам.

Здесь уместно сделать небольшое отступление и снова обратиться к сравнениям. Оратор и аудитория как бы видят на предполагаемом экране один предмет, но оратор думает, что видит его яснее. И он вооружает аудиторию "очками" (фигурами, тропами), чтобы она лучше разглядела отдельные детали. Напротив, писатель и читатель с самого начала стоят перед пустым и широким экраном: на нем должно отразиться множество условных реальностей. И художественная речь начинается с того, что автор проецирует на экран множество идущих друг за другом картин. Писатель и читатель смотрят их вместе. Тут может отсутствовать то, что нельзя разглядеть невооруженным глазом. Иными словами, оратору нужна прежде всего усиленная изобразительность, а художнику в первую очередь - обычная. Фигуры и тропы нужны и оратору, и писателю. Но разные и по-разному. Поэтому фигура и троп не могут быть вырваны из художественного текста и механически приспособлены к понятийному аппарату риторики и практическим потребностям убеждающей речи. По мере того как это становится ясным в эпоху Просвещения, кризис риторики усугубляется.

В XVIII в. в Англии и Франции, правда, еще появляются, но быстро исчезают из научного обихода риторики Г. Хоума, Дж. Кемпбелла, X. Блера, Батте, Лагарпа, Дюмарсе [21] (И-14, 7, 3, 33, 21). К началу XIX в. почти повсеместно риторика в Западной Европе перестает рассматриваться как наука и устраняется из сферы образования. Упадок риторики заходит настолько далеко, что вплоть до наших дней она видится многим людям как синоним красивой, напыщенной, но малосодержательной речи.

Риторика в эпоху Возрождения.

Кризис риторики начинается вместе с Возрождением, с воскрешением судебного и парламентского, с появлением торгового красноречия, полемической заостренностью академического, с возникновением "моды" на яростную письменную полемику. Рост реальных потребностей еще раз обнажает практическую несостоятельность претензий риторической науки.

В конце XVI в. в Англии появляются быстро ставшие популярными "Сад красноречия" Генри Пичема, "Искусство английской поэзии" Джорджа Путтенхема. Во Франции в этом же направлении идут искания всемирно известного поэта и теоретика классицизма Никола Буало. В XVIII в. в Англии и Франции, правда, еще появляются, но быстро исчезают из научного обихода риторики Г. Хоума, Дж. Кемпбелла, X. Блера, Батте, Лагарпа, Дюмарсе.

К началу XIX в. почти повсеместно риторика в Западной Европе перестает рассматриваться как наука и устраняется из сферы образования. Упадок риторики заходит настолько далеко, что вплоть до наших дней она видится многим людям как синоним красивой, напыщенной, но малосодержательной речи.

Современная риторика, отражая наиболее актуальную проб­лему речевого общения в современном мире — проблему обеспечения наилучшего взаимопонимания между людьми, конструктивного решения воз­никающих конфликтов, прежде всего решает задачу объединения участников общения.

Поэтому как не­пременное требование к успешной речи сегодня вводится еще од­но условие — гармонизация отношений говоряще­го и адресата. Гармонизирующая речь — это, воз­можно, речь будущего; в настоящем она представляет собой скорее идеал, к которому нужно стремиться, но идеал вполне осознанный и реально значимый. Потому в наше определение риторики мы и включаем это насущное для всех нас сегодня по­нятие— понятие гармонии. Особенно важно, что гармони­зирующая речь — это риторический идеал, сложившийся в исто­рии отечественной культуры, характерный для русской речевой традиции (подробнее об этом речь пойдет ниже).

Итак, современная риторика — это теория и мастерство эффективной (целесообразной, воздействующей, гармонизирующей) речи.

Современная риторика

Каждый этап развития риторики как науки характеризуется некоторым уточнением её дефиниции: на первый план выносится самая востребованная её часть. Эту закономерность отмечают и рассматривают многие исследователи (К.В.Авеличев, В.И.Аннушкин, Н.А.Безменова, Л.К.Граудина, Ю.В.Рождественский и др.). Так, Н.А.Безменова выделяет три главные группы дефиниций: первая, условно называемая греческой, трактует риторику как искусство убеждения (Платон, Аристотель), вторая (римская) определяет риторику как искусство говорить хорошо: при поиске оптимального результата коммуникации учитывается и её эстетическая характеристика (Квинтилиан); третья группа дефиниций, характерная для средневековья и начального периода эпохи Возрождения, ставит на первое место искусство украшения речи.

Изменчивость термина “риторика” и оценка этой науки в целом обосновывается и сменой стиля общественно–идеологической жизни. Такая точка зрения характерна для Ю.В.Рождественского, В.И.Аннушкина, И.В.Пешкова и др. Обращаясь к истории русской риторики, В.И.Аннушкин выделяет в ней шесть периодов, фиксирующих определённый общественно-идеологический стиль жизни от допетровской Руси до советского периода. При этом каждая новая риторическая теория формирует новый стиль мысли и рассуждения, что в свою очередь отражается на стиле общественных действий.

Исходя из положения, что “история риторики есть история стилей жизни”, нельзя не согласиться с правомерностью постановки стилевой задачи новой риторики: понимание и пользование всеми видами слова, а не только публичной устной речью.

При попытках объяснения неоднозначности дефиниции риторики указывается на изначальную природную двойственность этой науки, представляющей собой соединение творческого теоретического начала и нормативности, догмата канона.

Дата добавления: 2014-11-06