Теории власти и революции Мишеля Фуко

Принцип власти и воли к власти для Фуко является синонимом отчуждения и репрессии органических жизненных энергий, которые он отождествляет с "революцией" и "сексуальностью". Власть, воплощенная в языке, для Фуко – это инстанция подавления жизни и функциональная ипостась капитала. Грамматические правила языка он трактует как отражение правовых запретов, связанных с политической и социальной регламентацией сексуальности. Иерархия для Фуко уже есть "зло" сама по себе, иерархическая организация грамматики – рода, спряжения, подчинения и т.д. – отражает систему репрессии и подавления, внедряет ее в человека с детства, готовит почву для " пенитенциарного "^* общества, стремящегося заведомо "исправить", "перевоспитать", "излечить" и "наказать" человека (т.е. получить контроль над его "естественными" проявлениями, воплощенными в "сексуальных желаниях").

Фуко подробно разбирает модели власти: власть мужчины над женщиной, богатого над бедным, начальника над подчиненным, взрослых над ребенком, врача над пациентом, учителя над учеником, удачливого над неудачливым, красивого над некрасивым, полноценного над неполноценным, полноправного над ущемленным в правах, умного над умалишенным, надзирателя над преступником и т.д. Во всех случаях, он становится на сторону "дополнения", развивая идею о таком видоизменении самой стихии власти, которое вернуло бы ее к качественному состоянию изначальной "сакральной общины" (при том, что таковыми признаются лишь "докастовые" примитивные культуры). В своих книгах Фуко тщательно разбирает, как властный дискурс постоянно скользит по линии функциональных отождествлений: больные приравниваются к преступникам, женщины к грешникам, дети к неполноценным и т.д. Во всех случаях преобладает изначальная установка власти на учреждение повсюду иерархических отношений – подавления и контроля, которые пропитывают язык и политику.

Сам Фуко идеологически (как и все "новые левые") стоит на стороне "объектов власти", т.е. "обездоленных" и "угнетенных". Но при этом – в отличие от многих более прямолинейных мыслителей – он с большим вниманием относится к игре властной инстанции со своим антиподом. Так, он обнаруживает сублимированную сексуальность в репрессивной правовой системе буржуазной морали, во влечение к духу масс со стороны автократии и т.д.

Линию использования языка для революционного преобразования общества развивает Ролан Барт. С его точки зрения, "язык есть фашизм", так как несет в себе жесткую иерархическую структуру. План революции Барт видит в "новом Вавилоне", "смешении языков", в создании особой формы "речи", которая состояла бы из непонятных звуков, отдельных слогов, обрывков фраз, бессвязных замечаний, шума природных и случайных явлений и т.д. Только такой язык, по Барту, соответствует "духу революции" и низвергает репрессивные функции грамматики.

Дата добавления: 2014-11-25