Синтаксическая стилистика 21 страница

Стилистические казусы могут возникнуть и в результате образного сближения двух понятий, обозначаемых существительными разного рода. Так, иронические замечания вызывает перифраза «матерь городов русских, как называют часто Киев, неизвестно почему переделывая его в женщину' .

В особых случаях при олицетворении писатель может изменить грамматический род существительного (предпочитая диалектные или просторечные, а также устаревшие формы), если в стилистике образа есть для этого основание. Так, у В. Распутина в «Прощании с Матерой» дается поэтическое описание знаменитой лиственницы, точнее, лиственя:

Матёру, и остров и деревню, нельзя было представить без этой лиственницы… Она возвышалась и возглавлялась среди всего остального, как пастух возглавляется среди овечьего стада, которое разбрелось по пастбищу. Она и напоминала пастуха, несущего древнюю сторожевую службу. Но говорить «она» об этом дереве никто, пускай пять раз грамотный, не решался; нет, это был он, «царский листвень» - так вечно, могуче и властно стоял он на бугре в полверсте от деревни, заметный почти отовсюду и знаемый всеми.

Варианты форм рода

Стилистическая оценка форм рода имен существительных связана и с другой важной проблемой практической стилистики - правильным употреблением в речи существительных, у которых форма рода неустойчива. В их составе можно выделить несколько групп.

I. Существительные, у которых разные формы рода сосуществуют, не различаясь стилистически: жираф - жирафа: …Далеко на озере Чад изысканный бродит жираф (Гум.). - У меня была жирафа, я кормил ее из шкафа (Барто). Варианты разного грамматического рода при этом могут принадлежать к одному и тому же функциональному стилю, например научному: морф - морфа, перифраз - перифраза или носят общеупотребительный характер: вольер - вольера, лангуст - лангуста, клавиш - клавиша, скирд - скирда, ставень - ставня. Чаще всего в этих случаях варьируются формы мужского и женского рода встречается как исключение: плес - плесо, кайло - кайла.

II. Существительные, у которых одна из параллельных форм архаизовалась: антитеза - антитез; зал - зала; фаланстер - фаланстера; санаторий - санатория; фильм - фильма. Вышедшие из употребления варианты теперь отсутствуют в словарях или даются с пометой (уст.), но мы встречаем их у писателей: Он берет чужую идею, приплетает к ней ее антитез, и каламбур готов (Дост.). Такие существительные представляют интерес и для современных авторов, стремящихся к архаизации речи при описании прошлого.

III. Существительные, у которых родовые варианты отличаются стилистической окраской: рельс - рельса (прост.); туфля - туфель (прост.); метаморфоза - метаморфоз (спец.); повидло - повидла (диал.). Обращение к таким существительным может быть оправдано стилистической задачей. Например, в басне С. Михалкова употребление в мужском роде существительного мышь придает речи сниженную окраску: Кот Тимофей - открытая душа - коту Василию принес в зубах мыша. Нарушение литературной нормы в подобных случаях может стать и средством речевой характеристики героя: Зараз в один секунд кончаю; Товарищ Нагульнов! Обожди, не подымай оружию (Шол.).

К разным формам рода нередко принадлежат и словообразовательные варианты существительных, как правило, тоже отличающиеся стилистической окраской: планшет - планшетка, мочало - мочалка, браслет - браслетка. Употребление их в художественной речи придает ей непринужденно-фамильярную окраску: Вон наша домушка стоит, самая крайняя (Триф.); …В кинотеатре 'Маяк', самой плохой кинушке в Москве, он увидел фильм «Красные дьяволята» (Наг.).

Особые трудности вызывает определение рода несклоняемых существительных иноязычного происхождения. Известно правило, по которому к мужскому роду следует относить все несклоняемые одушевленные существительные: кенгуру, какаду, шимпанзе, однако если контекст указывает на самку, они могут быть употреблены и как существительные женского рода: Кенгуру несла в сумке детеныша. Неодушевленные же несклоняемые существительные, согласно этому правилу, должны относиться к среднему роду: депо, кашне, кино, такси. Но следует отметить, что такое деление не охватывает всех случаев употребления заимствованных несклоняемых существительных, среди которых есть и немало слов женского: авеню, бери-бери, салями, колибри, иваси, кольраби, цеце. Кроме того, общему правилу не подчиняются многие существительные, которые осознаются как слова мужского рода благодаря их семантической близости к синонимам или родовым наименованиям мужского рода: арго [жаргон], антраша [прыжок], банджо, [инструмент], бенгали [язык], пенальти [удар], сирокко [ветер], эмбарго [запрет]. Получается, что исключений из правила больше, чем слов, которые его иллюстрируют.

Наблюдения показывают, что при определении рода несклоняемых иноязычных слов мы опираемся на родовые понятия или синонимы лишь в тех случаях, когда заимствованное слово недостаточно освоено родным языком. При этом возможны колебания, в результате чего возникают варианты. Не случайно иногда выделяют группу слов, которые употребляются в формах двух родов: авто, арго, бибабо, бренди, виски. Формы рода таких слов, не подкрепленные словарными пометами, но мотивированные семантическими связями слов в языке, не представляются резким нарушение нормы. И только при употреблении несклоняемых иноязычных существительных, обозначающих лиц, форма рода должна строго соответствовать полу - милая леди, белокурая френкен, утомленный кули, веселый кабальеро, юная мисс. Как двуродовые выступают слова визави, протеже, инкогнито: Мой (моя) визави оказался (оказалась) веселым спутником (веселой спутницей).

Употребление личных несклоняемых существительных в форме среднего рода порождает комизм: Это бы еще ничего, - инкогнито проклятое (Г.).

5.1.3.2.

Стилистическая характеристика категории числа

Формы числа имени существительного также могут проявлять стилистическую активность в определенных речевых ситуациях. Повышенной экспрессивностью обладают формы единственного числа, так как у них особенно часто развивается метафорическое значение, несвойственно существительным множественного числа, что отмечал еще А.И. Ефимов: бревно, ворона, дуб, индюк, квочка, лиса, медведь, осел, петух, пила, тюфяк и под. В редких случаях перенос значения сохраняется и во множественном числе: Ослы! Сто раз вам повторять? (Гр.)

Существительные единственного числа могут употребляться в собирательном значении, и тогда эта грамматическая форма указывает на нерасчлененное множество предметов: К нему [анчару] и птица не летит, и тигр нейдет (П.); Всякого зверя и в степях и в лесах было невероятное количество (Акс.). Такое образное употребление форм единственного числа придает речи афористичность и эмоциональность: Превосходная должность - быть на земле человеком, сколько видишь чудесного… (М. Г.). В конструкциях, имеющих устойчивый характер, отмечается народно-разговорный оттенок, порой придающий речи ироническую окраску: Но что там хорошо, так это купец! Всем купцам купец. Уж коли угостит тебя, так угостит! (Ч.).

Употребление существительных единственного числа в обобщенно-собирательном значении свойственно и публицистической речи. Часто этот стилистический прием используется в заголовках газетных и журнальных статей, названиях рубрик: «Агроном и поле», «Русское поле», «Для чего человек учится?», «Через сердце художника», «Читатель предлагает». Однако именно в газетах можно наблюдать и стилистически не оправданную замену формы множественного числа единственным, придающим высказыванию разговорно-просторечную окраску: Огурец в этом году не уродился.

В художественной речи можно встретить случаи употребления существительных в единственном числе, не соответствующие современной языковой норме, их следует отнести к грамматическим архаизмам: Раздался смех и даже аплодисмент, хотя и немногочисленный (Дост.).

Встречается и дистрибутивное употребление формы единственного числа существительных, указывающее на то, что названный предмет относится к нескольким лицам или предметам: Бунтовщики потупили голову; Повелено брить им бороду (П.). Такая замена единственным числом множественного вполне допустима и специальной стилистической нагрузки не несет. Однако смешанное употребление форм числа в подобных случаях создает нелогичность: Люди шли, обвязавши носы и рты платком (правильнее нос и рот платком или: носы и рты платками). Практическая стилистика рекомендует избегать дистрибутивного употребления форм единственного числа в научном и официально-деловом стилях, чтобы исключить разночтения.

Формы множественного числа имен существительных также могут становиться стилистически активными в определенных контекстах. Немаркированное употребление этой грамматической формы часто бывает связано с эмоциональностью, экспрессией высказывания. Например, форма множественного числа может указывать не на множество предметов, а на один, выделяя его, однако, особой экспрессией: Вы тут обедали, а нас по милициям водили (Мак.) - речь идет об одном отделении милиции. Еще пример: На Дальнем Востоке и в Маньчжурии белогвардейские восстания, товарищ. Мы не имеем времени отправлять какие-то экспедиции с буддами (Вс. Ив.) - имеется в виду одна экспедиция, везущая статую Будды. Подобное экспрессивное употребление множественного числа характерно и для живой разговорной речи: Чему вас только в институтах учат!; Нет у меня времени по театрам расхаживать.

Яркую экспрессию заключают в себе формы множественного числа существительных-имен собственных, и прежде всего фамилий, при образном их переосмыслении в результате антономасии. Так, говорят: держиморды - о людях с грубыми, полицейскими замашкам; помпадуры - об администраторах-самодурах; донкихоты, ловеласы. При этом трансформация числа придает таким существительным значение нарицательных (что отражается в графическом их отражении: они пишутся со строчной буквы).

Стилистическое значение получают и географические названия, употребленные во множественном числе, которое также приводит к их переосмыслению и созданию соответствующего экспрессивного ореола: Мы не допустим новых освенцимов!; А сколько их, майданеков, на польской земле! (из газ.)

Формы единственного и множественного числа в современном русском языке часто варьируются. Во многих случаях возможны обе формы - и единственное, и множественное число, но множественное подчеркивает обширность охватываемого пространства: До горизонта желтел песок пустыни. - До горизонта желтели пески пустыни. Экспрессивному употреблению множественного числа во втором примере можно противопоставить чисто информативное, не допускающее вариантов: В углу двора насыпан песок.

Множественное число отвлеченных существительных подчеркивает интенсивность действия, силу проявления признака: морозы, холода, ветры, придает им особую значимость: А зимних праздников блестящие тревоги (П.); Зима роскошествует. Нет конца ее великолепьям и щедротам (Инб.). Поэтому в художественной речи очень часто можно встретить замену единственного числа множественным как более экспрессивным: А воды уж весной шумят (Тютч.); Разливы рек ее, подобные морям (Л.). При этом некоторые существительные во множественном числе получают и дополнительные смысловые оттенки, например времена - это не просто отрезок времени, а длительный срок, исторический период, отдаленная эпоха; ср.: Осень подходит. Это любимое мое время (П.); Времен очаковских и покоренья Крыма (Гр.); Бывали хуже времена, но не было подлей (Н.).

Отвлеченные существительные во множественном числе нередко указывают на конкретные проявления качеств, действий: Он стал перечислять красоты родной страны (Каз.). Существительные, обозначающие эмоции, настроения, ощущения, во множественном числе получают оттенок конкретности и интенсивности проявления чувства: ужасы войны, радости и печали первой любви. Некоторые устойчивые сочетания с формой множественного числа существительных этого типа имеют разговорно-просторечную окраску: на радостях, в сердцах, завидки берут.

Отдельные случаи замены единственного числа существительных множественным у писателей прошлого оцениваются сейчас как грамматические архаизмы. Так, в минувшем веке при вежливом обращении было возможно употребление личного существительного во множественном числе по отношению к собеседнику: Пустите, ветреники сами, опомнитесь, вы старики (Гр.). Со временем такая трансформация форм числа получила лакейский оттенок; ср.: Виктор Иванович, какие вы умники!

Некоторые существительные в современном русском языке изменили форму числа, ср.: Позвольте вас попросить расположиться в этих креслах (Г.); Каждый день создавал он для меня новые карьеры и планы; Разумеется, все это были одни клеветы (Дост.). Современный читатель воспринимает такие грамматические формы как архаизмы, но для автора обращение к ним не имело никакого стилистического значения.

В современном русском языке, и в первую очередь в публицистическом стиле, возрастает продуктивность форм множественного числа существительных, для которых ранее нормой считалась только форма единственного числа. Это относится прежде всего к отвлеченным существительным: вредности, данности, зависимости, мощности, недосказанности, отвлеченности, очевидности, одинаковости, повседневности, реальности и др. Как свидетельствуют исследования, сейчас нельзя назвать ни одного суффикса отвлеченных существительных, который не допускал бы возможностей образования форм множественного числа. При чем это связано с грамматическим, семантическим и стилистическим переосмыслением тех существительных, которые в традиционной грамматике отнесены к группам слов, имеющим только единственное число.

Однако важно отметить, что стилистическая маркированность таких форм осознается лишь в тех случаях, когда коррелятивные формы единственного и множественного числа не признаются регулярными, а это в публицистической речи случается довольно редко при общей высокой частотности употребления отвлеченных существительных во множественном числе. Экспрессивно, например, употребление необычного множественного числа в таком контексте: Лейпцигский памятник битв народов, в котором бездарность Вильгельма и угодничество архитектора соединили уродства всех империализмов мира… (из газ.).

В научном стиле, профессиональной речи весьма распространены формы множественного числа существительных, употребляемых в специальном значении: мощности, скорости, режимы, ремонты, энергии; ср.: Физика высоких энергий и космических лучей; нефти, масла мраморы, черноземы, торфы, корма. Эти формы множественного числа являются стилистически немаркированными, но могут осознаваться как функционально прикрепленные: Большое внимание мы уделяем внедрению высокоурожайных сортов сильных пшениц; Продукция эта - бензины, дизельные или котельные топлива, битумы различных марок, сжиженный топочный газ (из газ.).

5.1.3.3.

Стилистическая характеристика вариантов падежных форм

Развитие русского склонения представляет собой живой, активный процесс. Это приводит к появлению вариантных окончаний, получающих определенную экспрессивную окраску и дающих возможность стилистического отбора. Кроме того, отдельные существительные (некоторые географические названия, имена, фамилии, иноязычные слова) могут склоняться факультативно, а это создает условия для функционально-стилевого закрепления изменяемых и неизменяемых форм. Маркированные падежные окончания нередко становятся источником речевой экспрессии в художественной речи, что также представляет стилистический интерес.

Падежные формы в современном русском языке многозначны, отсюда - широкий простор и для стилистического выбора разнообразных оттенков грамматических значений русских падежей. Однако представление о выразительных возможностях падежей было бы неполным, если бы мы не учитывали стилистических оттенков вариантов падежных окончаний.

От основных окончаний вариантные отличаются тем, что встречаются лишь в небольших разрядах слов или в отдельных словах, в то время как основные окончания свойственны большинству слов, относящихся к данному склонению. Вариантные окончания могут иметь особые оттенки в значении падежной формы: В лесу раздавался топор дровосека (Н.) - окончание -у указывает на место действия; Актер прославился исполнением главной роли в 'Лесе' Островского - окончание -е указывает на объект; могут отличаться стилистической окраской, функционально-стилевой закрепленностью: клапаны (общеупотр.) - клапана (спец.); в отпуске (лит.) - в отпуску (разг.). А бывает и так, что вариантное окончание отличается и оттенком в значении, и стилистической окраской. Например, у Пушкина в 'Евгении Онегине' вариантное окончание, имеющее значение объекта, в то же время воспринимается как устаревшее: Взлелеяны в восточной неге [ножки], на северном, печальном снеге вы не оставили следов.

Наибольший стилистический интерес вызывают те вариантные формы, у которых развились разнообразные стилистические оттенки. В этом отношении ведущая роль в русском языке принадлежит именительному падежу множественного числа существительных. В этой форме наряду с традиционным окончанием -и (-ы) широко используется новое - -а (-я), и для большого количества слов оно стало уже ведущим: векселя, вензеля, кителя, тополя, флигеля, штабеля и др. Сферой распространения форм с флексией -а (-я) стала профессиональная речь и просторечие, откуда они проникают в художественные и публицистические произведения. Это дает интересный материал для стилистических наблюдений. Вспомним слова из песни В. Высоцкого: Мы говорим не «штормы», а «шторма»… «Ветра» - не «ветры» - сводят нас с ума.

Составители словарей обычно указывают на закрепление таких форм в профессиональной речи: высыпайте запчастя, фюзеляж и плоскостя. Однако стилистические пометы к вариантным окончаниям этого типа в словарях могут быть разные. Например, в Опыте частотно-стилистического словаря вариантов Л.К. Граудиной и других, ряд слов выделен как (спец.): боцмана, веса, дросселя, промысла, рапорта, ротора, сеттера, хода (судовые); иные - как (техн.): дизеля, кожуха, конуса, пресса, сахара; (морск.): лоцмана; (проф.): мичмана, щелока; немало вариантов имеют помету (разг.): ветра, диспетчера, договора, инструктора, свитера, трюфеля, шофера; реже (прост.): слесаря, токаря. Такое многообразие стилистических помет отражает не столько функционально-стилевое расслоение в употреблении этих форм, сколько недостаточную научную разработанность проблемы.

Итак, стилистическое значение имеет противопоставление падежных окончаний, получивших профессиональную окраску, разговорных форм (которые неуместны в книжных стилях) и просторечных (т.е. сниженных, воспринимающихся как нарушение литературной нормы). В то же время писателям, журналистам, редакторам необходимо учитывать частотность использования тех или иных падежных форм в речи, чтобы правильно оценить их стилистические возможности и отчасти предвидеть их дальнейшую судьбу, разграничивая популярные и малоупотребительные формы.

Другой горячей точкой склонения имен существительных, привлекающей внимание стилистов, является родительный падеж множественного числа, дающий простор разговорным формам. Наиболее активно конкурируют в речи окончания нулевое и -ов, реже - нулевое и -ей. Они получают разговорную окраску в парах: несколько апельсин - апельсинов, гектар - гектаров, грамм - граммов, килограмм - килограммов, мандарин - мандаринов, носок - носков, помидор - помидоров, рельс - рельсов, а также - доль - долей, дядь - дядей, теть - тетей, ясель - яслей. Вариантное окончание -ов обычно более снижено и воспринимается как просторечное, если нормой закреплено нулевое окончание: У них, бают, яблоков моченых страсть как много! (Ал.). Разговорные варианты часто приводятся в словарях с соответствующими пометами; просторечные же, как правило, опускаются.

Некоторые варианты этого падежа архаизовались: свеч - Игра не стоит свеч; закрепились в «высоком стиле»: колена - колен, при (нейтр.) коленей. Все это создает значительную пестроту стилистической окраски форм родительного падежа множественного числа имен существительных.

Стилистически неравноценными могут быть и варианты предложного падежа единственного числа существительных мужского рода. Одни имеют разговорную окраску: в цеху, другие - просторечную: в хору. Однако в большинстве случаев такие варианты отличаются не стилистически, а оттенками в значении: в аду - об аде, значение места и объекта.

Без стилистических помет обычно даются а словарях варианты родительного падежа единственного числа существительных мужского рода: Из темного леса навстречу ему идет вдохновенный кудесник (П.); Я из лесу вышел, был сильный мороз (Н.), выбор которых зависит от различных факторов (например, определение при существительном, его вещественное значение подсказывает старое окончание (-а). В речевой практике можно наблюдать стилистическое использование вариантных окончаний с профессиональным оттенком, что находит отражение и в художественной литературе: - Сколько тебе алебастру потребуется? - спросила Муля (Сем.), но: Камня в горе много: и алебастра белого и желтоватого, и селенита (Ферсм.).

Стабильно сохраняют окончание -у в этой форме вещественные существительные со значением уменьшительности, употребление которых возможно лишь в разговорной речи: - Ну, тогда я вам положу медку, - говорит Валентина Никитична (Рыл.); Нам бы бензинчику, Николай Илларионович, машину заправить (Дв.).

В отдельных случаях вариантные флексии в родительном падеже единственного числа имеют архаический оттенок; обращение к ним может быть обусловлено созданием народно-поэтического колорита. Так, М.Ю. Лермонтов в «Песне про купца Калашникова» заменил в процессе авторедактирования литературное окончание «простонародным», уже тогда имевшим оттенок устарелости: Не таился он свету (первоначально света) небесного.

И все-таки, указывая на стилистическую активность вариантных окончаний существительных в родительном падеже единственного числа, необходимо подчеркнуть, что к настоящему времени особые стилистические оттенки в их окраске утрачены: изжито противопоставление окончаний - «высокого» -а и «презренного» -у, о чем некогда писал М.В. Ломоносов, сравнивая «приличные в высоких жанрах» формы святаго духа, ангельского гласа и допустимые лишь в «низких» - розового духу, птичья голосу. Для современного носителя русского языка окончание -у представляет собой второстепенную вариантную форму, свойственную, прежде всего, устной речи, в письменных же стилях она держится преимущественно во фразеологизмах и в уменьшительных формах . В случаях колебаний, учитывая тенденцию развития форм на -а - -у, практическая стилистика рекомендует предпочитать флексию -а как нормативную, основную форму родительного падежа во всех его значениях и для всех стилей литературного языка.

Варианты окончаний творительного падежа единственного числа у существительных женского рода на -а (-я): водой - водою часто не имеют стилистического значения, они удобны в поэтической речи лишь для версификации; ср.: То было раннею весной (А.К. Т.); Весною здесь пеночка робко поет, проворная, пестрая птичка (Марш.). Однако некоторые варианты архаизовались, и в прозе уже невозможно употребление многих существительных с окончанием -ою, хотя в 20-е годы они еще встречались на страницах газет в обеих формах: демократиею, организациею, выгрузкою, нагрузкою, Россиею, командою, просьбою, цифрою. Вариантные окончания этого типа следует признать грамматическими архаизмами, несмотря на то, что составители словарей не снабжают их стилистическими пометами.

Современные писатели не отказываются от употребления устаревших вариантных окончаний, если они могут придать речи желаемую стилистическую окраску. Например, народно-поэтическое звучание придает речи старая форма именительного падежа множественного числа существительного снег в стихотворении Е. Евтушенко: Идут белые снеги… А в XIX в. у поэтов были еще большие возможности подобного варьирования, ср.: Сюда жемчуг привез индеец, поддельны вины европеец; Вот ива. Были здесь вороты (П.); Бывало, отрок звонким кликом лесное эхо я будил, и верный отклик в лесе диком меня смятенно веселил (Бар.). Кроме того, стилистическое значение имели и такие падежные окончания, которые сейчас представляются нам весьма устаревшими: Перед ним изба со светелкой, с дубовыми тесовыми вороты (П.) - архаизовавшаяся форма творительного падежа; Чего тебе надобного, старче? (П.) - утраченный звательный падеж. Современные авторы уже не используют подобные формы даже как средство стилизации. В то же время у писателей-классиков могут встретиться и такие формы, которые нам кажутся архаическими, но в прошлом веке были вполне допустимы, так что обращение к ним никакой стилистической цели не преследовало, например: Цыганы шумною толпой по Бессарабии кочуют. Пушкин и теоретически старался обосновать свое предпочтение этой форме: «Я пишу цыганы, а не цыгане… Потому что все имена существительные, кончающиеся на -ан и -ян, -ар и -яр, имеют во множественном именительный на -аны, -яны, -ары, -яры….

Такова была литературная норма в пушкинскую эпоху.

Стилистического комментария требует и склонение имен собственных, допускающее в современном русском языке вариантные формы. Нерусские имена: Ирен, Мери, Пабло, Анри; многие иноязычные и славянские фамилии: Гете, Данте, Гюго, Золя, Шоу, а также Войниченко, Короленко, Добраго, Дурново; женские фамилии на согласный: Войнич, Сенкевич - не склоняются. Однако эта норма установилась не сразу, в XIX в. были приемлемы варианты: встречался с Шевченком и с Шевченкой, Коваленки, к Коваленкам. При Пушкине писали: произведения Жоржа Санда (склоняя женский псевдоним), книга, сочиненная Гётем, что, однако, вызвало возражения А.С. Пушкина, который писал: «Иностранные собственные имена, кончающиеся на е, и, о, у, не склоняются… и против этого многие у нас погрешают. Пишут: книга, сочиненная Гётем и проч.». Отголоски этих колебаний влияют на современное употребление таких существительных. В разговорной речи можно встретить склоняемые формы украинских фамилий на -ко, которые признают допустимыми для устного общения. Нередко и случаи нарушения нормы - склонение женских фамилий типа Маринич и, напротив, употребление их без изменения в применении к мужчинам: у студента Маринич, с чем, конечно, согласиться нельзя.

Значительные разночтения наблюдаются в употреблении падежных форм некоторых географических названий. Все русские топонимы, как правило, должны склоняться. Однако в последние десятилетия все чаще употребляются в начальной форме географические наименования на -о: в Одинцово, под Усово, из Голицыно; ср.: Я нынешний год проживаю опять в уже классическом Пушкино (Маяк.). Эта тенденция отражает влияние книжных стилей: вначале несклоняемые формы употреблялись географами и военными, для которых важно дать названия в исходной номинативной форме, чтобы не спутать дублетные названия без окончания: Белов - Белово, Киров - Кирово, Иванов - Иваново, Пушкин - Пушкино.

Об активности процесса варьирования склоняемых - несклоняемых форм таких имен собственных свидетельствуют примеры из газет, журналов, художественных произведений: Мы готовились к Белой Олимпиаде в Сараево; Репортажи из Сараева; Договариваемся, чтобы продлить до Белкино маршрут городского автобуса; Спать в Богатове ложатся рано (Лид.). В то же время следует подчеркнуть, что у русских классиков мы находим только склоняемые формы: в селе Горюхине (П.); В деревню Дюевку (Ч.); В Ястребине завтра ярмарка (Бун.).

Учитывая динамику и активность процесса закрепления в речи перечисленных топонимов в неизменяемой форме, практическая стилистика санкционирует такое их употребление в разговорной речи, в специальной литературе, не рекомендуя, однако, несклоняемые формы для строгого литературного употребления. Но если наименование на -о заключено в кавычки, то в письменной речи оно должно употребляться без изменения: В совхозе «Шарапово», неподалеку от Подольска, под одной крышей разместятся две тысячи коров (из газ.). Стилистически оправдано также употребление в начальной форме нерусских малоизвестных географических наименований, что позволяет исключить разночтения: Асуль, Дырях, Багио, Варгаши, Карагайлы, Маазик, Леншу, Неверли, Нещедро.

Варианты склоняемых - несклоняемых имен существительных в русском языке появляются и при употреблении аббревиатур. В момент освоения их языком (когда новое слово, образованное путем сложения начальных звуков или букв сложного наименования, сохраняет еще оттенок свежести) инициальные аббревиатуры, как правило, не склоняются. Так, известное специалистам с 30-х годов слово БАМ вначале не склонялось: Транссибирская железная дорога будет соединяться с БАМ тремя линиями. Однако со временем многие аббревиатуры уподобляются обычным существительным и начинают изменяться по падежам: Погода нелетная, а меня ждут на БАМе (из газ.).

Стилистический интерес представляют такие аббревиатуры, которые употребляются двояко: в разговорной речи склоняются: Она работает в МИДе, а в книжных стилях используются как неизменяемые: Представитель МИД РФ заявил… Склоняемые варианты подобных аббревиатур имеют разговорную окраску в отличие от книжных, неизменяемых; ср.: работает в ТАССе - по заявлению ИТАР-ТАСС. Однако норма остается жесткой в отношении аббревиатур с гласными на конце: ГАИ, МИМО и тех, которые произносятся по названиям букв: СНГ, ЖКХ (жилищно-коммунальное хозяйство), РКЦ (расчетно-кассовый центр) - их склонение недопустимо.

Особого комментария требует нарушение норм склонения в художественной речи. У писателей прошлого можно встретить устаревшие падежные окончания: Я должен у вдове у докторше крестить (Гр.), а также такие, по которым можно судить об отсутствии строгой регламентации в употреблении тех или иных существительных (чаще заимствованных): На бюре, выложенном перламутною мозаикой, лежало множество всякой всячины (Г.). От подобных случаев непреднамеренного отклонения от нормы следует отличать сознательное употребление писателями нелитературных падежных форм с определенной стилистической целью.

Дата добавления: 2014-11-25