МГБ — всадник без головы

А теперь пришло время заполнить купюры в «письме Рюмина Сталину» от 13 ноября 1952 года.

«При расследовании дела Абакумова, а особенно дела террористов врачей я понял, что крайние меры в таких случаях необходимы и что мой взгляд, укреплявшийся мнением товарища Игнатьева С Д., неправильный.

После этого я вынашивал мысль о том, что мне необходимо написать в ЦК свои предложения, так как товарищ Игнатьев такого вопроса не решал и не хотел идти с ним в ЦК. В данном случае из-за боязни того, что мой поступок кому-то не понра-

вится, я не осуществил своих намерений, но, как и всегда бывает, нас не стали ждать и справедливо поправили».

То, что письмо — подделка, ясно и так, а теперь понятно и зачем она, эта подделка, понадобилась. С ее помощью главным противником пыток в МГБ представляли Игнатьева — который-де пошел на крайние меры лишь под нажимом ЦК. Датировать этот документ трудно, но поскольку, вразрез с общепринятой легендой, Рюмин в нем выставлен противником пыток, он довольно ранний. Может быть, с его помощью на июльском Пленуме 1953 года восстанавливали Игнатьева в ЦК? Должны же были для этого предъявляться какие-то основания!

Ну, а дальше все пошло просто. Рюмина сделали ответственным за применение пыток, а Игнатьева изобразили невинной жертвой, вынужденной подчиняться грубому насилию со стороны Сталина и обманутой подлыми чекистами, — все сразу! 27 марта 1953 года он «написал объяснительную записку» на имя Берии. Возможно, записка действительно принадлежит перу Игнатьева - почему бы и нет? Его докладные и фабриковать не надо, после 1953 года Семен Денисович был вполне доступен, так что мог написать и подписать любые бумаги.

Записка эта, кажется, так и не опубликована, известна лишь в отрывках - но и отрывки впечатляют. Например, когда речь заходит о Егорове, Сталин спрашивает:

Цитата 8.10. «Надели ли на него наручники? Когда я доложил, что в МГБ наручники не используют (???!!! — Е. П.), Сталин пришел в ярость, проклял меня на грубом языке, которого я до сих пор никогда не слышал (ну прямо анекдот про поручика Ржевского: «Пап а, кесь ке се жоп а?» - Е. П.), назвал меня идиотом, добавив: "Вы политически слепы, вы не чекист, вы никогда не сделаете это с врагами (но мы ведь сделаем это, ребята?! — Е. П.), и вам не следует действовать так, как вы действуете", и потребовал, чтобы все, что он приказывает, выполнялось без вопросов, точно и аккуратно, и что ему следует докладывать об исполнении его приказов незамедлительно».

«Отзыв» Сталина о Рюмине:

«Я неоднократно говорил, что Рюмин — честный человек, коммунист, он помогает Центральному Комитету раскрыть

серьезные преступления в МГБ, но он, бедный парень, не нашел у нас поддержки, и это из-за того, что я назначил его вопреки вашему протесту ("тогда за что же бедняжку из органов выгнали? Поставили бы министром, раз Игнатьев не справляется! - Е. П.)».

Сталин о «деле врачей».

«С конца октября 1952 г. тов. Сталин все чаще и чаще в категорической форме требовал от меня, тов. Гоглидзе и следователей (А Рюмина куда дели? — Е. П.) применять меры " физического воздействия в отношении арестованных врачей, не признающихся во вражеской деятельности. "Бейте/— требовал он от нас, заявляя при этом, — вы что, хотите быть более гуманными, чем был Ленин, приказавший Дзержинскому выбросить в окно Савинкова?(А мы-то, по серости своей, полагали, что Савинков был арестован уже после смерти Владимира Ильича. Но товарищу Сталину, конечно, виднее... — Е. П.) У Дзержинского были для этой цели специальные люди-латыши, которые выполняли такие поручения. Дзержинский не вам чета, но он не избегал черновой работы, а вы, как официанты, в белых перчатках работаете. Если хотите быть чекистами, снимите перчатки. Чекистская работа, это —мужицкая, а не барская работа" ( Яче-то не поняла: у официанта что — барская работа? Потому что в перчатках? Как не вспомнить Честертона, в одном из рассказов которого посетители элитного клуба носили зеленые фраки, чтобы их не перепутали с лакеями. — Е. П.)».

«К концу января 1952 года почти во всех разговорах с тов. Сталиным я слышал не только острую брань, но и угрозы приблизительно такого характера: "Если вы не раскроете террористов, американских агентов среди врачей, то вы будете там, где сейчас находится Абакумов", "Я не МГБ-шник. Я могу требовать и прямо заявлять вам об этом, если вы не выполняете моих требований", "Мы будем управлять вами как баранами" и т. д.»

Звучит-то как: боевые бараны партии! Оценили?

Та же цена и «заявлениям Гоглидзе» от 25 марта 1953 года.

Цитата 8.11. «Почти каждый день товарищ Сталин проявлял интерес к ходу расследования дела врачей и дела Абакумова, Шварцмана, разговаривая со мной по телефону? и иногда

вызывал меня к себе в кабинет. Товарищ Сталин, как правило, разговаривал в сильном раздражении, постоянно выражал неудовлетворенность ходом расследования. Он ругался, грозился и. как правило, требовал, чтобы заключенных избивали: "Бейте их, бейте их смертным боем"».

Аналогичные вещи Игнатьев утверждал и относительно «мингрельского дела»... но я уже устала приводить эти примеры.

А теперь — о том, что было на самом деле. В реальности применение «физических методов» в ВЧК — ОГПУ —НКВД — МГБ было запрещено. Сами методы, естественно, применялись. Время от времени жалобы по этому поводу пробивались сквозь низовой бардак и доходили до высокого начальства. Возникал очередной скандал, в ходе которого Сталин требовал карать виновных, «невзирая на лица». В качестве финального аккорда появлялся внутриведомственный документ, вроде следующего (подчеркивание принадлежит Сталину.):

Дата добавления: 2014-11-25