Собака Шопенгауэра

Собачья преданность

Шопенгауэр и садовник

Четвероякий корень

Нет моногамии

Шопенгауэр не видел в моногамии никакой добродетели, напротив, считал ее противоестественной. «В молодости, – писал он, – мужчине требуется слишком много, а с годами все меньше. Женщине же наоборот. Потому большинство мужчин в молодости распутники, а к старости рогоносцы».

Первый труд Шопенгауэра (за который он получил степень доктора) назывался «О четверояком корне закона достаточного основания». Только что вышедшую книгу он сразу же с гордостью показал матери, тоже писательнице, с которой в те времена был очень дружен (вскоре от этой дружбы не осталось и следа). Прочтя название, мать поморщилась: – Что это еще за четвероякий корень? Или ты написал пособие для аптекарей?

Шопенгауэр, как известно, считал, что в основе мира лежит воля. Эта воля выражена в каждой вещи (и, разумеется, в каждом человеке), и через них обращается к нам, но чтобы услышать ее зов, нужно отрешиться от себя. Полностью отказаться от собственной воли. Другими словами, чтобы постичь тайну бытия, нужно преодолеть тесные границы собственной личности и превратиться в нечто вроде «мирового ока».

Сафрански рассказывает, как однажды, гуляя по Дрезденскому ботаническому саду, Шопенгауэр надолго застыл у клумбы с цветами и благоговейно их разглядывал, словно внимая одному ему слышным голосам. Приметив странного господина, садовник подошел к нему и поинтересовался, кто он и что, собственно говоря, делает возле клумбы.

– Кто я такой? – переспросил Шопенгауэр. – Если бы вы мне сказали, я был бы вам очень благодарен.

У Шопенгауэра был неуживчивый характер. Неудивительно, что за всю жизнь он так и не обзавелся друзьями. Впрочем, самого философа это нисколько не волновало. Наоборот, он видел в отсутствии друзей повод для гордости. «Тот, кто оценивает ближнего по количеству друзей, ничего не смыслит в человеческой природе, – утверждал философ. – Дружба не медаль за особые заслуги! Собаки преданы тому, кто их ласкает и кормит. Так и с людьми. Много друзей у того, кто умеет вовремя потрепать по загривку, будь он даже сто раз негодяем».

Шопенгауэр до конца своих дней оставался неисправимым мизантропом. С возрастом он окончательно превратился в старого брюзгу, который легче находил общий язык с псом по кличке Бутц, чем со своими собратьями по виду. С собакой философ обращался куда лучше, чем с людьми, и порой беседовал с ней так, будто животное понимало его слова. Разумеется, время от времени он сердился на пса. И в сердцах бросал ему самое страшное оскорбление: «Человек!»

Дата добавления: 2014-11-25