Национальный банк РК: начало

Я родился в Алма‑Ате и живу здесь всю жизнь. Но поскольку места работы я периодически менял, то менялись и мои маршруты внутри родного города. В 1998 году на работу и с работы (тогда это была компания «Дойче Банк секьюритиз Казахстан») я ходил по улице Тулебаева. Она представляет собой довольно уединенное место, и обычно его хочется миновать поскорее. В то утро я тоже шел довольно бодро, как вдруг увидел, что, ориентируясь явно на меня, рядом паркуется к тротуару большущий джип. Из него моментально выскочили два по‑бойцовски стриженых молодца. А за ними еще один мужчина, этот – уже явно хозяйского вида и не спеша. Внешность его не показалась мне приятной.

Речи, однако, понравились еще меньше. Адресуясь непосредственно ко мне, он спросил:

– Простите, если не ошибаюсь, вы – Григорий Александрович Марченко?

Ну я же мужчина! Пришлось подтвердить верность озвученной гипотезы.

Краем глаза я заметил, что дом, возле которого мы беседовали, обнесен не по ситуации высоким забором. На улице, разумеется, ни души. Словом, идеальная обстановка для задушевной разборки. А что такое разборка и как она проходит, знали все: в те времена тотального дефицита единственным, чего хватало с избытком, была как раз криминальная хроника.

Разговор наш (не назову его лично для себя увлекательным) тем временем продолжался.

– Видите ли, Григорий Александрович, – снова отнесся ко мне человек из джипа, – я – хозяин банка, у которого вы в девяносто пятом году отозвали банковскую лицензию.

Я кивнул. В общем, все дальнейшее было уже понятно, хотя пока и не в деталях.

– Сразу после отзыва лицензии я очень на вас рассердился. Очень сильно. И лично на вас, Григорий Александрович.

Я опять кивнул – а как еще реагировать?

– Но потом, – продолжал бывший банкир, – я перестал сердиться. Потому что узнал: лицензии отозваны сразу у многих банков. Значит, дело не в плохом отношении лично ко мне. Просто началась игра по новым правилам. А с системой нет смысла бодаться. Так что теперь, Григорий Александрович, у меня нет к вам претензий. Готов даже признать, что в действиях и Нацбанка, и лично ваших есть смысл. В общем, всего вам доброго. Успехов, здоровья – оно вам, думаю, сильно понадобится.

С этими словами он попрощался, загрузился в джип.

И – уехал!

В тот момент я еще не понял, что наше сердечное прощание (уж с моей стороны оно абсолютно точно было сердечным) является своего рода смысловой кульминацией всего того, что лично для меня было связано с годами работы в Национальном банке Республики Казахстан.

А начиналось все с того, что наша уже обкатанная на вводе тенге группа в частичном составе – четыре из пяти – в 1994 году собралась вновь, уже в Национальном банке. Что, в общем, было справедливо: ведь в стратегии введения национальной валюты мы предлагали сделать определенные вещи, в том числе по реформированию банковского сектора.

Появление в стране национальной валюты по факту означает, что Центральный банк этой страны получает независимость, причем полную. Но самостоятельность – это в первую очередь ответственность. Приходится отвечать за текущее состояние дел в финансовой сфере (никого не волнует, кто именно это положение создал), решать массу конкретных проблем, анализировать, поддерживать и контролировать работу огромного механизма, от которого зависит благополучие всех граждан страны.

Работая над введением тенге, мы проговаривали какие‑то значимые общие вещи. Что хорошо бы запустить нормальную систему кредитования экономики, в которой кредиты выдает не ЦБ, а коммерческие банки. Что должен возникнуть и нормально развиваться рынок государственных бумаг. И так далее. Но единой, расписанной по пунктам, программы реформирования и самого Национального банка, и банковской системы у нас тогда еще не было.

Названные вопросы (а в придачу другие!) выползали на свет постепенно, по мере того как мы работали. И это были именно вопросы, без готовых ответов. Как раз из поэтапно вырабатывавшихся ответов потом выстроились реформы. Однако в самом начале пути реформами – именно как единым комплексом – никто заниматься не планировал. Просто накопился целый ряд текущих проблем. Сначала в области денежно‑кредитной политики – в первый период своей работы зампредом НБК я отвечал именно за нее. Потом меня «перебросили» заниматься банковским надзором. А в департаменте надзора как раз собралась группа людей, стремившихся что‑то в банковской системе менять. Плюс ко всему там имелся консультант Стивен Гилберт, который уже год работал в Казахстане, но особого креатива до той поры не выдавал. Потом у него, видимо, накопилась критическая масса идей, и он пришел ко мне как к руководителю с конкретными предложениями. А если мне предлагают что‑нибудь по делу пореформировать, то я обычно такую идею принимаю без особых проволочек.

Консультанты, вообще говоря, бывают разные. Большинство западных консультантов, известных мне, – люди абсолютно недееспособные. Гилберт оказался приятным исключением. Сдружившись, мы периодически говорили даже, что занимаемся гилбертизацией нашей банковской системы. При создании любой системы существует огромный объем чисто методологической работы. Все эти инструкции – их же писать надо! И если человек знает, как это делается, потому что сам их внимательно читал и применял на практике, то работать с ним в команде очень правильно и полезно. Гилберт свое дело знал на высоком профессиональном уровне. Также, что очень ценно, он имел опыт организации пруденциального надзора именно в выбранной нами за эталон американской модели надзора, модели FDIC (но о банковском надзоре будет речь чуть ниже).

И процесс пошел. Для того чтобы реализовать наши замыслы по реформированию системы банковского надзора, пришлось вначале создать соответствующую законодательную базу. Выбрать правильные бенчмарки. Прописать нормативы, много чего еще сделать. И в результате первый этап банковской реформы состоялся.

Примерно так же потом получилось с пенсионной реформой. Да это и общий принцип: когда доделываешь одно действительно нужное дело, жизнь подталкивает сделать вдогон к нему второе, потом третье. И постепенно создаются хорошие и довольно масштабные вещи. Но не по теории, а по ходу жизненной практики что ли. Осмысливать ход перемен, их глубину и взаимную связанность, строить длинные стратегии приходится без отрыва от решения тактических задач, строго параллельно. Во всяком случае, так было у нас.

Так вот, при работе по введению тенге мы проговаривали какие‑то общие вещи, касавшиеся назревших изменений в банковской системе. Теперь нам самим и предстояло их реализовать.

К тому моменту, когда наша команда окончательно сложилась, ее состав выглядел так:

Даулет Сембаев, председатель Национального банка;

Ураз Жандосов, первый заместитель председателя правления Нацбанка;

Кадыржан Дамитов, зампред Нацбанка;

Григорий Марченко, зампред Нацбанка;

Наилия Абдулина, департамент бухгалтерского учета;

Валентин Назаров, советник.

Скажу со всей определенностью: если бы наша команда не сложилась вначале в рамках рабочей группы по введению национальной валюты, то в Казахстане не случилось бы тех финансовых реформ, последовательность и смысл которых я сейчас пытаюсь описать. Три основных реформатора – Сембаев, Жандосов, Марченко – там именно и собрались, и сработались. А если б не собрались, то все шло бы по‑другому. Может быть, лучше и даже значительно лучше – но все равно иначе. Во всяком случае, так именно, как получилось в реальности, точно бы не повторилось.

К тому моменту, когда мы в течение 1994 года собрались в Национальном банке, банковская система Казахстана, безусловно, уже проделала определенную эволюцию в правильном рыночном направлении, то есть от одноуровневой к двухуровневой. Двухуровневая система устроена таким образом, что коммерческие банки (второй уровень) могут оперативно собирать у населения и организаций «излишки» денег и перенаправлять их в отрасли экономики, испытывающие нехватку инвестиционных ресурсов. Причем в условиях конкуренции комбанки совершают работу «переливания» с учетом интересов всех участников – и вкладчиков, и кредитуемых. В свою очередь, Центральный банк (первый уровень) контролирует в качестве регулятора процесс перераспределения денежных потоков, а также выполняет ряд функций, важных для состояния государственных финансов. Вся система в целом работает быстро, эффективно и прозрачно. Деньги, эта кровь экономики, нигде не застаиваются, «тромбы» не образуют, а напротив, бодро снабжают все нуждающиеся в «питании» участки экономического организма.

Одноуровневая же система (которая действовала в СССР и, соответственно, в союзной Республике Казахстан) имеет с рынком мало общего: государство неторопливо перекладывает деньги из одного своего кармана в другой, как само захотело. О прозрачности такой системы говорить по определению неуместно.

Что касается эффективности государственных структур (в частности, принадлежащих государству банков), то это вопрос более сложный. Неверно считать, что на государственном предприятии менеджмент однозначно и во всех случаях работает заведомо хуже, нежели в частном бизнесе. Фирма, принадлежащая государству, вполне может управляться хорошо. В организации любого типа все, что относится к области управления, в конечном счете упирается в людей. Хотя сравнивать министерство и рыночную структуру методологически неправильно: следует проводить сравнительный анализ компаний одной и той же национальной принадлежности, с одинаковой формой собственности.

Но в любом случае принципиальный вопрос управления – мотивация. Если этот вопрос решен правильно, то дальше можно ставить любые задачи, потому что люди будут готовы их выполнять. Вторая важная вещь – количество уровней принятия решений, степень забюрократизированности организации. Ну и наличие хорошего топ‑менеджмента: он должен зарядить людей определенным настроением, уметь повести за собой.

Безусловно, в частной компании все более конкретно, поскольку напрямую привязано к финансовому результату. У людей, которые зарабатывают деньги, не бывает времени на то, чтобы выяснять, кто с кем пьет чай, кто кому улыбается и так далее. В среднем эффективность в частном секторе выше потому, что уровень оплаты труда тоже выше: однозначно, корреляция тут достаточно высокая. Но если создать в государственных структурах адекватную систему мотивации и оплаты труда, то эффективность повысится и там. Пример моего любимого Сингапура это подтверждает: там госчиновники работают неплохо и добиваются для родного Сингапура очень хороших показателей.

Тем не менее вопрос о степени присутствия государства в банковской сфере для экономики переходного типа – один из ключевых. Факты говорят сами за себя: в мире не так уж много стран, где в банковской сфере доминируют государственные банки. Особенно важно, что в зрелых экономиках государственными банками по большей части являются лишь специализированные кредитные учреждения и банки развития. Универсальные коммерческие банки, как правило, имеют статус частных. В ряде исследований констатируется, что преобладание госбанков связано с низким уровнем финансового развития экономики.

Вообще, существует мнение – я его разделяю, – что государственная собственность на банковский капитал сдерживает развитие финансового сектора.

Именно поэтому я всегда был последовательным сторонником идеи приватизации нашего Сберегательного банка – но об этом будет речь чуть погодя.

Так вот, процесс перехода от одноуровневой системы к двухуровневой в Казахстане уже был запущен и, безусловно, привел к определенным результатам.

Решение о создании в Советском Союзе двухуровневой банковской системы было принято еще в период существования СССР, в 1987 году (совместным постановлением ЦК КПСС и Совета министров СССР № 821). Новая система должна была включать центральный (эмиссионный) банк и ряд государственных специализированных банков. Это была так называемая «рыжковская» банковская реформа. По ее ходу республиканские центральные банки (в том числе Банк Казахстана, естественно) наделялись правами министерств союзных республик. Конечно, такая система является всего лишь квазирыночной: в ней, самое главное, отсутствует второй уровень, то есть собственно коммерческие банки, поскольку считать таковыми специализированные госбанки можно лишь относительно. Но затем в 1988 году был принят (тоже еще союзный) закон «О кооперации», который все‑таки дал возможность начать создавать на паевых началах первые кооперативные банки.

В 1990 году Верховный Совет Казахской ССР принял Закон «О банках и банковской деятельности в Казахской ССР». Этот документ был очередным шагом в направлении реальной двухуровневости: в нем устанавливались задачи и функции Центрального банка, а также впервые было дано определение коммерческого банка, описан порядок открытия и прекращения деятельности коммерческих банков. Чуть позже у нас появился и сам национальный Центробанк, поскольку в 1991 году республиканские отделения Госбанка СССР были наделены функциями центральных банков суверенных государств. Таким образом, в то время основы двухуровневой банковской системы в первом приближении уже возникли. Первый уровень был представлен Государственным банком Казахской ССР (в Казахстане он теперь называется Национальным банком) вместе с его областными подразделениями, а второй – коммерческими банками. Часть этих банков создавалась с разрешения Госбанка на основе существовавших в рамках прежней системы специализированных банков. Некоторые из них были переименованы, некоторые – нет. Так, «Промстройбанк» стал «Туранбанком», «Казвнешэкономбанк» – «Алембанком», «Жилсоцбанк» – «Кредсоцбанком», остались с прежними названиями «Казсбербанк» и «Агропромбанк». Республиканский Сбербанк в то время поменял статус, стал «Сбербанком Республики Казахстан», а в 1993 году поменял также и название, был переименован в Народный сберегательный банк РК (по‑казахски банк «Халык»). Другая часть банков учреждалась «с нуля» физическими и юридическими лицами.

Передача полномочий от Госбанка СССР к казахстанскому Госбанку ускорила процесс возникновения коммерческих банков. В 1991 году их было 72, а уже к 1992 году – более 150. Пик пришелся на 1993 год: тогда уже было около 230 коммерческих банков. Но, конечно, на настоящие банки они тогда походили в той же мере, в какой киоск, торгующий мелочевкой, напоминает крупный сетевой универсам.

После получения Казахстаном независимости перестройка банковской системы продолжилась уже как процесс формирования национальной банковской системы РК. Продолжали возникать коммерческие банки, начала формироваться хоть какая‑то национальная банковская нормативно‑правовая база. Затем, с ноября 1993, в связи с введением национальной валюты на Национальный банк РК сразу легла полная ответственность за функционирование национальной денежно‑кредитной сферы, за банковский надзор и регулирование деятельности коммерческих банков, – в общем, за все и сразу. При этом считать банковскую систему Казахстана по‑настоящему эффективной, по‑настоящему рыночной – до такого положения дел было в тот момент еще очень далеко.

Наша команда пришла на банковское хозяйство в тот момент, когда оно, хотя в значительной мере и вышло изпод контроля государства, однако нормальным рыночным критериям еще не соответствовало. Во‑первых, Национальный банк, хотя и получил полномочия регулятора, однако к тому времени еще не имел практического опыта в части выполнения функций центрального банка, не умел «отвечать за все». А во‑вторых, банки второго уровня тоже еще не были способны осуществлять кредитование экономики правильно, то есть не выпрашивать финансовые ресурсы у ЦБ, а самостоятельно мобилизовывать их на рынке. Вообще, предоставлять клиентам комплекс банковских услуг, являющийся в развитых экономиках стандартным, наши коммерческие банки еще не умели. О таких, обыденных для зрелой экономики, сервисах, как финансовый лизинг, ипотечное или потребительское кредитование, доверительное управление, никто в Казахстане тогда не слышал – все эти явления вошли в нашу жизнь чуть погодя (хотя достаточно быстро). Но на их внедрение понадобилось время и силы. Именно для того, чтобы появились все эти возможности, вообще для того, чтобы банковская система Казахстана стала по‑настоящему рыночной, в самом начале следовало создать фундамент для строительства нового: поменять и законодательную базу, и нормативную базу, и принципы регулирования и надзора, и много еще чего.

Правильная законодательная база – это основа реформ, их исходная точка, это то, без чего в принципе нельзя двигаться и развиваться. Имевшееся на тот момент законодательство, регулировавшее финансовую сферу Республики Казахстан, было далеко не рыночным. Достаточно сказать, что по законодательству 1991 года учредителем Государственного банка Казахской ССР стал Верховный Совет, которому Госбанк обязан был отчитываться о своей работе (в частности, представлять ежегодный отчет и баланс, а также сводный баланс всей банковской системы республики). Потом был период, когда Национальный банк курировался парламентом, и последний, например, давал Национальному банку указание осуществлять эмиссию.

То есть о реальной независимости ЦБ речи не было. В силу того что Национальный банк Казахстана в тот момент ею не обладал, в 1994 году стал, в частности, возможен так называемый межзачет (о нем чуть ниже). Эта претензия к законодательству – отсутствие реальной независимости ЦБ – была существенной, но далеко не единственной. Построить следовало очень многое. Помимо законодательства, нужно было поменять, то есть переписать всю старую советскую нормативно‑правовую базу. Создание нормативной базы само по себе требует значительных и осмысленных усилий. Кроме того, законодательство и нормативы – вещи взаимоувязанные. Для того чтобы менять нормативы, какие‑то общие вещи следует вначале опять‑таки прописать в законе – скажем, право ЦБ устанавливать определенные нормативы. Потом эти нормативы сам же ЦБ также должен будет разработать. При этом устанавливать нормативы следует так, чтоб ни у кого не возникло иллюзий насчет того, что можно (через суд или парламент) отпасовать их в обратную сторону.

Следовало внедрить международные стандарты финансовой отчетности. Создать новую систему банковского надзора. В частности, явно требовалось повысить требования к капиталу: а проводить политику консолидации банковского сектора можно опять‑таки только через нормативную базу. Ведь если регулятор просто дает банкам советы в том смысле, что им полезно было бы укрупняться, то от таких его добрых пожеланий ничего не поменяется.

Нужно было внедрить практику проведения аудита наиболее авторитетными международными аудиторскими компаниями. И так далее.

Все эти задачи относились к разряду стратегических. Но вначале единой программы финансовых реформ не было – она складывалась постепенно, в течение нескольких месяцев, с учетом параметров окружающей среды, по мере того, как вызревало понимание стратегических целей нашей работы. На самом первом этапе ни до чего глобального у НБК «не доходили руки»: надо было заниматься чистой тактикой, в частности, «разруливать» кризис менеджмента.

ПРИЛОЖЕНИЕ К ГЛАВЕ 3

Дата добавления: 2014-11-25