Макроэкономическое равновесие 5 страница

– Вопрос, – продолжил я, когда он договорил, – в том, какой у нас будет статус? В смысле… не будем же мы сверкать значками ОВН, правда?

– А у нас нет значков, – сказал он. – Это я тоже обсудил с президентом и получил для отряда «Эхо» разрешение называться специальным подразделением службы внутренней безопасности. Насколько хорошо вы знакомы с их протоколом?

– Более или менее.

– Прошлой ночью я позвонил своему другу в легкой промышленности, и соответствующие костюмы привезут к половине седьмого. Удостоверения уже присланы с курьером, они у сержанта Дитриха.

– Похоже, вы не любите даром терять время, а?

– Не люблю, – ответил он и повесил трубку.

Я улыбнулся и покачал головой. Так вот оно как, играть в высшей лиге.

Дитрих, которого я немедленно разыскал, выдал мне удостоверения личности для каждого и список с именами тех, кого мы собирались допросить.

Грейс я нашел в трейлере с компьютерами и рассказал ей о разговоре с Черчем.

– Как он добился такого влияния на президента? В смысле… кто такой Черч?

Грейс покачала головой.

– До меня доходили обрывки слухов… Будто за последнюю пару лет он давил на многих людей в Вашингтоне. И извлекал из этого выгоду.

– В смысле… шантажировал кого‑то?

– Как говорится, он знает, где собака зарыта. И может манипулировать сильными игроками, используя их в своих целях.

– Хорошо, что он с нами. – Я помолчал. – Он ведь на нашей стороне, правда?

– Господи, надеюсь, что да.

– Как он вляпался в такую грязь?

– Могу только высказать догадку, – сказала Грейс, выразительно поднимая бровь, и кивнула в сторону сложного нагромождения компьютеров, которые занимали все помещение.

– «Ясновидец»?

Она пожала плечами.

– Разве не логично? Великолепный способ сунуть нос в чужие дела, не оставляя следов. Это одна из уникальных и самых опасных особенностей данной программы.

С «Ясновидцем» Черч может пролезть в Пентагон, прочитать там любые файлы, а потом выйти, и ни единой записи о взломе не сохранится. Я видела, как он это делает.

– Ну и ну. – Я уставился на компьютер, словно передо мной была лампа Аладдина. – Ты слышала когда‑нибудь выражение: «Если бы это попало не в те руки, миру пришел бы конец»? Так вот, оно здесь очень подходит.

– Еще как. Всего у нескольких человек имеется доступ к программе, причем его каждый раз надо запрашивать лично у Черча. Это не шутка, и хотя «Ясновидец» на самом деле остается невидимкой для чужих компьютеров, все поиски и операции фиксируются на жестком диске Черча.

– Выходит, Большой Брат действительно следит за тобой, – задумчиво протянул я.

– Постоянно.

– А этот человек спит когда‑нибудь?

– Боже, да я ни разу не видела, чтобы он зевнул. Мне кажется, он киборг.

– Надо сказать, я бы не слишком удивился. Вдруг что‑то особенное содержится в его ванильных вафлях?

Она взяла отпечатанный листок.

– Вот фамилии директоров агентств, которые направляли своих людей в ОВН, и примерно половина из них приедет сегодня в Пенсильванию по случаю открытия Колокола, либо в качестве гостей, либо по службе. Поскольку там будут первая леди, жена вице‑президента, супруги пяти конгрессменов и больше сотни членов конгресса, меры безопасности повышенные. Большинство шефов обязаны лично удостовериться, что их индейцы никому не позволят снять скальп ни с одной важной шишки.

– Я в курсе, с самого начала был посвящен в детали. Но какая в том польза для нас?

– Президент, по настойчивой просьбе мистера Черча, переговорил со всеми директорами, передавая их в наше полное распоряжение. Можно устроить общее заседание или переговорить с каждым по отдельности.

– Во время такого события? – хмыкнул я.

– Ну… нам придется выбирать момент, – признала она.

Я был настроен скептически.

– Все это здорово, но как мы станем их допрашивать, когда кругом будут сплошные речи и митинги?

– Открытие мемориала продлится два часа.

– Отлично, – сказал я. – Ладно, по коням.

Глава 92

Эль‑Муджахид.

Мотель «Моторуэй».

4 июля

Воин сидел на краю кровати, в хлопчатобумажных штанах и майке, которая открывала громадные плечи, бычью шею, рельефные мускулы на руках. Он снял повязки, чтобы дать возможность гостям рассмотреть его лицо: шрам тянулся пунцовой линией, в окружении зеленых и багровых синяков.

На диване устроились двое. Они не сводили глаз с эль‑Муджахида. На лице Ахмеда, брата Амиры, отражалась тревога за шурина. Рядом вытянул ноги молодой негр. На нем были очки в металлической оправе и аккуратная куфия. Джон Норман родился двадцать шесть лет назад в западной части Филадельфии. Окончил театральное отделение университета Темпл, где специализировался на сценическом гриме и костюмах. После выпуска он работал на Бродвее, а полтора года назад случай свел его с муллой афроамериканского происхождения, который познакомил его с основами учения великого пророка, а затем и с более радикальной доктриной эль‑Муджахида. Теперь Джона звали Салим Мохаммед. Он был полностью поглощен новым знанием и спустя несколько месяцев постепенно перешел от изучения Корана к специализированным занятиям по фундаменталистской политике. Подавляемый годами гнев вскипел и начал выплескиваться наружу, когда он увидел записи, в которых эль‑Муджахид разоблачал вмешательство Запада в культуру и религию Ближнего Востока. В отличие от многих собратьев по вере Салим сразу же проникся убеждением, что необходимы самые экстремальные меры, чтобы защитить последователей единственного истинного Бога. Хотя Салим обладал утонченной внешностью художника, в его груди билось сердце солдата Веры.

В тусклом освещении гостиничной люстры он казался совсем юным, однако Воин заметил в его глазах знакомый огонек и обрадовался. Эль‑Муджахида немного забавлял молодой человек, однако в то же время он испытывал гордость за него. Его восхищала глубина преданности чернокожего мусульманина. Почти час они обсуждали священные тексты и вместе молились. Теперь же, скатав молитвенные коврики, сидели и разговаривали. Эль‑Муджахид снял рубашку и повязки, чтобы Салим все как следует разглядел.

– Можешь справиться с этим? – спросил Воин.

– Да. Легко. Особой сложности тут нет, – Салим взглянул на Ахмеда. – Мне казалось, ты просил меня сделать что‑то трудное?

Тот покачал головой.

– Я сказал: кое‑что важное.

– Необходимо спрятать все, – отрывисто проговорил эль‑Муджахид, – шрам, синяки.

Салим искренне улыбнулся.

– Дай мне час, и я гарантирую, что никто не заметит твоей раны. У меня на квартире есть все необходимое.

– Великолепно.

Они назначили время встречи, и молодой человек ушел, потрясенный тем, что видел самого эль‑Муджахида. Один из людей Ахмеда тайком последовал за ним, хотя преданность Салима сомнений ни у кого не вызывала. Когда дверь за ним закрылась, Воин натянул рубаху и застегнул на все пуговицы.

– Теперь Голь знает, что я спасся от его убийц и мы забрали детонатор, – сказал эль‑Муджахид. – Если он настоящий мужчина, то отойдет в сторону. Должно быть, он совершенно сбит с толку таким поворотом событий. – Он помолчал. – Где то, что прислала Амира?

– Андреа установила все неделю назад и спрятала очень ловко. Никто не узнает, – произнес Ахмед, имея в виду свою американскую подружку, принявшую ислам несколько лет назад.

– Какую версию прислала Амира? Я испытывал в деревне седьмое поколение, и оно производило сильное впечатление.

– Десятое поколение.

– Десятое? – ахнул Воин.

Ахмед улыбнулся.

– Моя сестра амбициозна, а ее гнев на Западного Сатану велик. Она не особенно много сообщает в своей зашифрованной записке, но говорит, что теперь дыхание Господа сотрет Америку с лица земли.

Эль‑Муджахид пробормотал молитву.

Ахмед кивнул на чемодан, который принес с собой.

– Тут твои документы, одежда, оружие… Как только Салим покажет обещанный фокус, ты сможешь ходить среди них и никто тебя не узнает. Все уже на месте, брат, Андреа будет там, чтобы убедиться, что работа идет гладко. – Он помолчал и уже не в первый раз нервно облизал губы. – Осталось еще одно. Моя сестра кое‑что переправила через личные каналы Голя, посылка вчера вечером прибыла с курьером через международную службу доставки особо опасных грузов в больницу в Трентоне, Нью‑Джерси. Сопроводительные бумаги и формы были безупречны, поэтому никто ничего не заподозрил. Моя сестра такая умная.

– Это верно. Что же внутри?

Ахмед улыбнулся.

– Ну… на упаковке сказано, что это образцы материалов для бактериологических исследований. Что‑то касающееся паразитов растений. Большую часть посылки в самом деле занимают привезенные из индийской лаборатории Голя двадцать четыре пробирки с зараженными образцами, зато две из них содержат нечто совсем иное. – Он выдержал паузу и повторил: – Совершенно иное, слава Аллаху.

– Скажи мне…

– Она послала нам двенадцатое поколение Сейф аль‑Дина.

– Разве нам нужно еще? Я думал…

Ахмед покачал головой.

– Это не оружие, брат. Если десятое поколение – меч, то двенадцатое – щит.

Воин казался смущенным, но затем все понял и облегченно вздохнул, напряжение покинуло его.

– Слава Аллаху, да будет благословенно Его имя.

Ахмед придвинулся ближе и пожал эль‑Муджахиду руку.

– У нее получилось! – произнес он взволнованным шепотом. – У нас есть антидот. Амира сделала то, что никому еще не удавалось сделать… она создала лекарство от болезни. Мы исполним обет, и тогда умрут только безбожные американцы, а мы… мы, брат мой, будем жить!

Комната поплыла перед глазами, и эль‑Муджахид соскользнул с кровати на колени. Уже долгие недели он готовил себя, умственно и духовно, к самоубийственной миссии. Он принял волю Аллаха, по которой должен умереть от Сейф аль‑Дина, когда обратит его против неверных псов. Ничтожная цена за то, чтобы нанести смертельный удар врагу. Пусть океан разделит пустыню, в которую превратится проклятый континент, и остальной мир. Но теперь… теперь!

Он прижался пылающим лбом к полу и восславил Аллаха, рыдая от радости, от осознания того, что Всевышний избрал его и позволил продолжить битву за установление Его истины на земле. Рай – чудесное обещание, но эль‑Муджахид был истинным воином, он сожалел, что придется покинуть поле сражения так рано. Слезы навернулись и на глаза Ахмеда. Он опустился на колени рядом с другом, и они молились вместе. Оба знали: предстоит немалая работа, но ничто уже не остановит Сейф аль‑Дин.

Ничто.

Глава 93

Склад ОВН, Балтимор

Суббота, 4 июля, 6.44

Мы погрузились в две машины – новенькие бронированные внедорожники «БМВ‑Х6», которые были оснащены, словно автомобили Джеймса Бонда, видеоаппаратурой спереди и сзади, потайными отсеками, спутниковой связью и даже пулеметами, спрятанными за фальшивыми противотуманными фарами. Черч действительно любил игрушки.

– А кресло с катапультой есть? – спросил я, когда мы с Грейс садились в первый автомобиль.

– Вот ты смеешься, а в «порше кайенн» у нас есть возможность катапультирования для водителя или пассажира.

– Правда? – Я захохотал и постарался изобразить Шона Коннери. – Меня зовут Леджер. Джо Леджер.

Она окатила меня ледяным взглядом.

– Только попробуй назвать меня Пусси Галор или Холли Гудхед, я тебя пристрелю и выброшу труп на обочину!

– Да я и не собирался, – сказал я, после чего добавил вполголоса: – Мисс Манипенни.

– Я серьезно. Помрешь в канаве.

Я изобразил, как застегиваю рот на молнию. Все мы были в темных костюмах, белых рубашках с красными галстуками, на лацканах – значки с изображением американского флага. Выдали и наушники. Чертовски впечатляет, и все это ради двенадцати часов работы. Я‑то могу надеть и готовый костюм, но вот для Банни надо шить на заказ. Да уж, сколько у Черча связей! Должно быть, здорово иметь друзей в разных «отраслях промышленности». Когда‑нибудь я обязательно выясню, кто, черт побери, этот Черч.

В качестве системного обеспечения я прихватил старый добрый сорок пятый калибр, сунув его за пазуху, а два запасных магазина – за пояс. У правой лодыжки прикрепил маленький удобный «смит‑вессон», модель 642, «эарвейт сентенниал», револьвер тридцать восьмого калибра – самый практичный из всех. Еще у меня был «рэпид респонс фоулдер», тактический складной нож, который можно преспокойно вешать на карман. Легкое движение – и выскакивает трехдюймовое лезвие, короткое, зато более чем эффективное в руках опытного воина. Я прекрасно владею ножом и всегда предпочитаю скорость длине клинка. При таком вооружении я ощущал себя разодетым в пух и прах по случаю вечеринки, учитывая, что мы собирались всего лишь допросить правительственных чиновников, а не штурмовать Бастилию. Только я из тех парней, которые не знают более мудрого совета, чем девиз бойскаутов «Будь готов!».

Грейс выглядела очень мило в костюме, который не только позволял скрыть оружие, но и замечательно подчеркивал притягательные изгибы фигуры. Быть не может, что это готовое платье. Майор Кортленд слегка подкрасилась, на губах блестела чрезвычайно соблазнительная розовая помада. Макияж наверняка сделан профессионалом, но вот помада – я был уверен на все сто – личный выбор для совершенно иной повестки дня… Я надеялся, что во мне говорит не мужское эго и не плотское желание.

А вслух произнес:

– Замечательно выглядишь, майор. – И лучезарно улыбнулся. Это была лучшая улыбка в моем арсенале. Однако Грейс никак не отреагировала. Ее выдержка заслуживала всяческой похвалы.

Она спокойно сказала:

– На всякий случай пристегнись ремнем.

Правда, в этой фразе можно было отыскать пятьдесят разных значений.

Когда мы подъезжали к главным воротам Склада, я увидел, как на пороге появился Руди, который тоже был одет агентом безопасности. Грейс притормозила. Он открыл заднюю дверцу и залез в машину.

Я повернулся к нему.

– Хеллоуин будет только в октябре.

– Ты еще веселишься, – проворчал он и кинул мне в руки бумажник с удостоверением. Я заглянул в книжечку.

– Рудольфо Эрнесто Санчес Мартинес, доктор медицины. Агент особого назначения, служба безопасности Соединенных Штатов, – прочитал я. – Это что, шутка?

– Ага, анекдот. И только мистер Черч знает, в чем его соль.

Грейс улыбнулась.

– Вы произвели на мистера Черча сильное впечатление, доктор.

– Просто Руди, – поправил он.

– Ладно. Он сказал мне, что на днях ты просто разобрал его по косточкам.

Я изумился.

– Он в этом признался?

– В подробности не вдавался, но, судя по его виду, Руди здорово в нем покопался.

– Любопытно, – произнес Санчес. – Джо… Черч хочет, чтобы я был рядом, когда ты будешь задавать вопросы.

– Да никаких проблем, лишь бы нам не вляпаться во что‑нибудь еще… – Я не стал договаривать.

– Тогда я побегу и спрячусь, не переживай, ковбой. Я любовник, а не солдат.

Грейс окинула его оценивающим взглядом.

– Могу поспорить, ты сумеешь за себя постоять.

И снова ее слова можно было понять по‑разному. Руди в ответ изящно склонил голову и откинулся на сиденье.

– У тебя есть оружие? – спросил я. По просьбе Руди я пару лет назад, вскоре после того, как он начал работать полицейским психиатром, учил его стрелять. Он считал, что пациентам пойдет на пользу, если врач будет лучше понимать власть – и настоящую, и придуманную, – которую дает огнестрельное оружие.

– Ты же знаешь, как я стреляю, ковбой. Разве я могу применять оружие на публике?

– Действительно, это будет не в интересах публики.

– Тогда зачем спрашиваешь?

Грейс переключила скорость, и мы выехали со Склада. За нами следовала машина с отрядом «Эхо». Когда мы уже мчались по шоссе 1‑95 на север, в сторону Филадельфии, Руди поинтересовался:

– А настоящая служба безопасности будет знать, что мы ряженые?

Грейс пожала плечами.

– Только если возникнет необходимость и мы сами им скажем. Наши удостоверения настоящие, подписанные президентом.

Руди восхитился:

– Ух ты! – Он не голосовал за президента. Однако то, что олицетворял этот человек, для каждого американца значило больше, чем любая личность, стоящая во главе какой‑либо организации. Больше, чем все начальники, вместе взятые. Политические взгляды совершенно не влияли на тот пиетет, какой внушали президент США и его кабинет. – Широкие полномочия, ничего не скажешь!

– Мистер Черч знает… – начала Грейс, но Руди ее перебил.

– Нет, я имею в виду власть, которая дана нашей команде. – Он помолчал. – Нашей восьмерке. – Когда я обернулся, Санчес продолжил: – У нас в ОВН по‑прежнему имеется предатель. Следовательно, один из тех, кто едет во второй машине, может оказаться шпионом, убийцей. Или, хуже того, сочувствующим террористам. – Он помахал «корочкой». – А вот безоговорочный допуск к супруге президента и половине конгресса. Разве это разумно?

Грейс улыбнулась, глядя в зеркало заднего вида.

– Мистер Черч уверен: ситуация будет полностью под нашим контролем.

Все, что ответил Руди:

– Двенадцатый трейлер.

Глава 94

Себастьян Голь.

Провинция Гильменд, Афганистан.

4 июля

Вертолет Голя коснулся земли в двухстах километрах от бункера, недалеко от поста Всемирной организации здравоохранения. Его смотритель, пожилой эпидемиолог по имени Насхиф, охотно одолжил Голю машину, однако предупредил, что путешествовать по афганским пустыням без военного эскорта опасно.

– С нами все будет в полном порядке, – заверил его Голь. – У нас удостоверения Красного Креста и ВОЗ. Они обеспечивают свободный проезд и не в таких местах.

Однако Насхиф настоял, чтобы они взяли шофера, его племянника, который когда‑то участвовал в партизанской войне с Советами. Никакие доводы не могли убедить Насхифа, зато слишком бурные протесты вызвали бы подозрения, поэтому Голь и Тойз неохотно согласились.

Час спустя они выехали из лагеря и направились на запад.

Себастьян в своих отношениях с Тойзом снова занял положение доминирующего самца в стае, хотя время от времени ему вспоминалась пощечина, которую он получил в Багдаде.

– Ступайте с богом! – прокричал им вслед Насхиф. Что заставило их обоих улыбнуться, хотя и по разным причинам.

Глава 95

Филадельфия, Пенсильвания.

4 июля, 9.39

Движение было плотным, когда мы подъезжали к Филадельфии. Здесь ожидался двойной праздник. В Ваковия‑центре, неподалеку от аэропорта, рок‑музыканты собирались дать концерт «Звезды за свободу», и туда устремилось множество машин. А еще полмиллиона желающих направлялись в центр города, к Индепенденс‑молл. Похоже, наступил самый важный, шумный и суетный день в истории Филадельфии.

– Сегодня только и делать, что путешествовать, – пробормотал Руди с заднего сиденья.

– Почти приехали, – успокоила его Грейс, сворачивая с 1‑95 рядом с Пенн‑Лэндинг. Я позвонил заранее и договорился, чтобы нас встретили двое полицейских на мотоциклах и помогли миновать дорожные пробки.

Грейс рассказала, кого именно нам необходимо допросить. В списке значились представители шести агентств, специализирующихся на различных видах безопасности. Больше остальных нас интересовали Роберт Хауэлл Ли, начальник оперативного отдела национальной безопасности ФБР, и Линден Брайерли, глава региональной службы безопасности, непосредственно связанный с Департаментом внутренней безопасности. Они рекомендовали основную часть состава служащих ОВН и благодаря своим связям с военными предлагали кандидатов из всех родов войск. Чтобы не тратить время впустую, мы решили начать с них. Ко всему прочему оба непосредственно отвечали за охрану мероприятий в Центре свободы.

Кроме того, Роберт Хауэлл Ли и его фэбээровцы осуществляли межведомственные связи между местными, федеральными и правительственными отрядами, посланными в помощь. Руководитель отдела, амбициозный человек лет пятидесяти, был непрямым потомком Ричарда Генри Ли – того самого, что прискакал на Первый континентальный конгресс с резолюцией об объявлении независимости от Англии. Предполагалось, что в ближайшем будущем Роберт Ли возглавит Бюро, вполне возможно, его даже выберут начальником службы внутренней безопасности.

Второй, Линден Брайерли, карьерист столь же крупного масштаба, участвовал в самых важных встречах по передаче полномочий Департаменту внутренней безопасности после одиннадцатого сентября. Именно ему поручили оберегать первую леди и сопровождающих ее лиц.

В общем, нам предстояло побеседовать с двумя опытными, облеченными властью политиками и ярыми патриотами. Стоит оплошать, и мы не только перевернем тележку с яблоками, но и спровоцируем такую шумиху, что, наверное, даже сам Черч не сможет спасти ОВН. Это было бы скверно по двум причинам: во‑первых, окажется подмоченной репутация каждого из наших сослуживцев, а во‑вторых, распадется организация, подобных которой под эгидой правительства США – никто не убедил бы меня в обратном! – никогда не существовало, единственное в стране формирование, способное противостоять страшной угрозе, с какой мы столкнулись в последние дни. Одно неверное слово кому‑нибудь из этих парней – и ситуация выйдет из‑под контроля.

Ни малейшего давления, иначе…

– Мы приехали, – объявила Грейс.

Глава 96

Амира.

Бункер, Афганистан

– Он едет!

В главную лабораторию спешно вошел Абдул, и Амира отвернулась от большого стеклянного куба. На ее губах медленно расцвела улыбка.

– Ты слышала? – крикнул он. На ремне, за правым плечом, у него висел «Калашников», а лицо потемнело от гнева.

– Да, Абдул. – Ее голос прошелестел мягко и мечтательно.

– Ну и каков же будет приказ? Мне его убить?

Амира моргнула, раз, другой.

– Убить Себастьяна? – Она вдруг засмеялась, словно Абдул невероятно смешно пошутил, и прикрыла ладошкой рот, как девочка‑подросток. – Он один?

– С ним этот его помощник и еще водитель.

– Отлично. Пусть едут.

– Едут? Едут сюда? – переспросил он, не веря своим ушам. – Амира… он, должно быть, знает, что происходит. Он застрелит нас!

– Застрелит? – Она звонко расхохоталась.

Абдул смотрел на нее в недоумении. Глаза Амиры почти остекленели. Она будто приняла наркотик. Или даже хуже, напилась! Просто немыслимо.

– Ты же не хочешь, чтобы он оказался здесь? Теперь, когда ему все известно?

Она покачала головой.

– Когда он доберется до бункера?

– Через полчаса.

– Собери всех в обеденном зале, Абдул.

– Зачем это? – спросил он, и вдруг мечтательное выражение на лице Амиры изменилось. Абдулу показалось, что на него уставилась рептилия. Он невольно отшатнулся назад.

Губы Амиры искривились. Она снова повернулась, чтобы взглянуть на сотворенных ею монстров. Их было четверо, они царапали изнутри непроницаемые стеклянные стены, их глаза горели, словно черные звезды.

– Ты уже получил приказ, Абдул, – произнесла она, не оборачиваясь.

Он попятился к двери, и гнев в нем боролся с сомнением. Он видел, как Амира приложила к стеклу обе руки, затем прижалась щекой к прохладной поверхности, а чудища толпились с другой стороны, отпихивая друг друга, пытаясь схватить ее.

Абдул побежал.

Глава 97

Центр Колокола Свободы.

Суббота, 4 июля, 10.28

Центр Колокола Свободы расположен на Маркет‑стрит, между Пятой и Шестой улицами Старого города. Я не первый раз стоял здесь в охране, поэтому у меня была возможность за последние полгода как следует изучить планировку здания – главного в комплексе Индепенденс‑молл, который обошелся стране в триста миллионов долларов. Из них тринадцать миллионов составляла доля центра, открывшегося в октябре 2003 года и занимавшего более тринадцати тысяч квадратных футов. Зал, полный воздуха, прекрасно освещенный, очаровывал приезжих любителей истории. Колокол поместили в стеклянную витрину, которая обладает эффектом увеличения, чтобы каждый посетитель – а за год здесь бывает больше миллиона – мог рассмотреть подробности.

Наверное, все мы ощущали некоторый трепет перед этим национальным символом. На экскурсии нам рассказывали, что это на самом деле второй колокол, первый был создан в литейной Уайтчепела в Англии, но треснул вскоре после отлива. Пара лудильщиков – Пэсси Стоу – отлили его заново из сплава меди и олова, с добавлением свинца, цинка, мышьяка, золота и серебра, однако и этот колокол повторил судьбу первого. Мы разглядели фамилии Пэсс и Стоу, оттиснутые на куполе. Руди придвинулся ближе и прочитал надпись: «И объявите Свободу на земле всем жителям ее. – Книга Левит 25,10. Приказом ассамблеи провинции Пенсильванья для Государственного дома в Филадельфии».

– В слове «Пенсильвания» есть ошибка, – заметил Скип.

Я покачал головой.

– Это один из нескольких принятых в те времена вариантов написания.

– Сломана же штуковина, – усмехнулся Банни.

Позади нас возвышался второй большой подиум, затянутый тканью со звездами и полосами, под которой находился новый Колокол Освобождения. Поскольку он, как предполагалось, будет звонить в особых случаях, его не закрыли увеличительными стеклами. Время покажет, насколько он устойчив к трещинам.

Оба колокола были эмблемами незапятнанных идеалов демократии и справедливости. Они символизировали все, за что боролся ОВН, за что страдали и погибали его солдаты. Несмотря на множество своих недостатков, отцы‑основатели все же имели добрые намерения. Свобода слова, свобода вероисповедания. Право на жизнь. Разве плохо? Пусть эти политики так и не смогли договориться об отмене рабства и дать равные права представителям разных полов, они хотя бы толкнули пробный шар. Свобода разнеслась по землям, перебралась через океан, и ее голос был услышан во всех странах мира. Если бы не этот храбрый и оптимистичный шаг, мы не стояли бы сейчас все вместе. Мужчины и женщины, черные и белые, уроженцы Штатов и эмигранты, свои и чужие, объединенные единой целью: противостоять ненависти и разрушению. Несмотря на свойственный мне цинизм, я ощущал прилив старого доброго звездно‑полосатого патриотизма.

У меня за спиной Руди произнес:

– Настоящая проверка на искренность, правда?

– Ур‑ра, – негромко отозвался Старший.

– Майор Кортленд? – К нам широкими шагами приближался крупный мужчина в прекрасно сшитом легком костюме угольно‑черного цвета. На загорелом лице цвела улыбка. Я узнал его сразу по описанию Грейс – Линден Брайерли, региональный директор службы безопасности. Мы пошли ему навстречу вдоль подиума, возведенного между двумя экспонатами, – небольшого возвышения, пышно декорированного красным, белым и синим и щетинившегося микрофонами, ни один из которых не был пока подключен. Я проверял.

Грейс представила всех Брайерли и пожала ему руку. Он разок энергично тряхнул ее тонкие пальцы.

– Простите, что вынуждены прикрываться секретной службой, сэр, – сказала Грейс. – Президент решил, что в данных обстоятельствах это будет удобнее всего.

Брайерли нисколько не расстроился.

– Конечно, конечно, я понимаю, – произнес он, хотя вряд ли испытывал восторг.

На его месте мне точно не понравился бы такой поворот событий. Однако он не поднялся бы высоко по карьерной лестнице, если бы вечно ходил с кислой физиономией. Брайерли огляделся вокруг, убеждаясь, что в помещении нет посторонних.

– Я встречался с вашим боссом, мистером Диконом. – Он помолчал, и его улыбка сделалась поистине очаровательной. – Или он мистер Черч? На этот счет, кажется, нет единого мнения.

– Он предпочитает называться мистером Черчем.

– Интересный человек, – заметил Брайерли. – Я пытался узнать его прошлое, но главнокомандующий за это буквально отлупил меня линейкой по пальцам.

Грейс ответила на его улыбку, но ничего не добавила, промолчал и Руди. Я усиленно старался походить на индийского торговца сигарами.

Брайерли подождал секунду, затем пожал плечами.

– Ладно, я все понял. Никаких проблем, майор. Итак, расскажите, чем я могу быть вам полезен?

Мы с Грейс договорились, что она занимается Брайерли, а я – Ли, поэтому она сразу же перешла к делу.

– Сэр, – сказала она, – мы хотели бы обсудить тех кандидатов, которых вы рекомендовали для службы в ОВН.

Улыбка Брайерли несколько померкла.

– К чему это, майор?

Вместо ответа она спросила:

– Что вы можете рассказать мне о тех людях, которым давали характеристики? – Она перечислила одиннадцать имен, включая сержанта Майкла Сандерсона, который служил под началом Дитриха, и младшего лейтенанта Оливера Брауна. Остальных я пока не знал.

Я видел, как Брайерли кинул быстрый взгляд через зал на Олли, затем снова посмотрел на Грейс.

– Может быть, уточните?

– Просто хотим расставить точки над «i», – сказала она мягко.

Дата добавления: 2014-11-25