Еремей парнов инфернальные связи 10 страница

Колдуны мастера изобличать воров, но способы этого изобличенья, описываемые в колдовских руководствах, ужасно странны; они основаны и на явно суеверных обрядах, и в то же время на молитвах и призваниях имени Божьего. Предпочитаем не описывать их в подробности.

Наконец, что касается до мора, напускаемого колдунами на людей, то такие случаи в Средние века считались самыми обыкновенными их подвигами. Так, у Бодена рассказывается о том, как в 1536 году в пьемонтском городе Казале колдунья ходила из дома в дом, и куда ни войдет, там после ее визита навивается мор людей. Ее, конечно, схватили, судили. На допросе она показала, что орудовала не одна, а целой компанией в сорок ведьм. Они гуртом сварили какую-то мазь, которой натирали дверные скобы; и кто брался за них, тот вскоре умирал.

Нечто подобное было в Женеве в 1563 году. Там ведьмы напустили на народ чуму, продолжавшуюся семь лет. В Риме еще во времена консулов однажды казнили 170 ведьм; их казнили, как отравительниц, но средневековые писатели утверждали, что римляне просто-напросто не умели еще отличать ведьм, не изощрились в этой тонкости и по своему невежеству привяли ведьм за обыкновенных уголовных преступниц.

Нам остается еще рассказать об оборотнях, являющих собой в большинстве случаев несомненный продукт колдовства в потому подлежащих нашему рассмотрению.

Чаще всего человек превращается почему-то в волка; этим странным существам придано даже особое название почти у всех народов, причем в самое название входить слово «волк» или явный его корень. У славян они называются волкулаками, вилколаками, вовкунами, врикодлаками и т.д. По объяснению Афанасьева, все эти слова происходят от «волк» и «длака», т.е. руно, шерсть. Немцы их называют Verwolf, англичане — Warevolf (Wolf — «волк»), французы — loup-garou (loup — «волк»), греки — ликантропами («волко-человек»).

Старые писатели не все верили в волков-оборотней, иные пытаются доказать, что есть, дескать, такая особая болезнь, нечто вроде черной меланхолии, при которой больные сами глубоко убеждены в том, что они превращены в волков, а это их побуждает во всем подражать волкам. Так, по ночам они рыщут на кладбищах и в пустых местах. Гулар приводит свидетельство какого-то ученого врача, который уверял, что у него были такие больные и что ему удавалось их вылечить. Тот же Гулар сообщил еще рассказ о другом, тоже больном, полусумасшедшем. Иное время этот человек отличается здравым умом, а потом вдруг впадает в экстаз и объявляет себя волком. Таких рассказов существует немало, но тут мы имеем дело, очевидно, с тронувшимися.

Оговариваясь, что такие недужные существуют, Гулар, однако, утверждает, что есть и такие люди, которые кознями лукавого превращены в настоящих волков и в таком виде являются людям. Дьявол обладает достаточной силой, чтобы осуществить такое превращение. Благочестивые демонологи старого времени верили в оборотней и в доказательство их непреложности приводили библейские примеры: Навуходоносора, жену Лота.

В старину полагали, что Ливония кишит волками-оборотнями. Это были люди, и они делались волками только на святках, а остальное время года оставались людьми. Вот как совершалось это превращение. На второй день Рождества по стране ходил хромой мальчик, очевидно, слуга в рассыльный сатаны; он кликал и сзывал всех оборотней, и они толпами сбегались на его зов и шли за ним. Кто из них медлил и отставал, тех подгонял кнутом особый посланец дьявола, огромный человек; кнут его был сплетен из железных звеньев. Кто отведал этого кнута, у того надолго оставались знаки от него. И вот по дороге все эти люди, которых гонят в поля и леса, один за. другим оборачивались в волков. Выйдя в поля, они кидались на стада скота (зимой, в Литве?..) и, как подобает волкам, резали и пожирали скотину; однако, им строжайше было возбранено нападать на людей. Когда это стадо оборотней подходило в реке, вожатый своим страшным кнутом ударял по воде (в те времена европейским писателям было очень простительно не знать о том, что наши реки зимой скованы льдом), вода расступалась а оборотни проходили носуху. Так бродили оборотни двенадцать дней, а потом их снова оборачивали в людей и распускали всю команду по домам до следующего Рождества.

Боден в своей «Демономании» приводит несколько случаев подлинного превращения людей в волков. Он указывает авторов, свидетельства которых, для него, без сомнения, весьма внушительны; все они ручаются, что люди-волки существуют, что их ловили, изобличали, судили, как вошедших в сношения с нечистой силой, и сжигали. Иные авторы утверждают, что видали оборотней самолично. Один, какой-то Ульрих Мельник (может быть, Мюлер?), ручается, что один из величайших королей христианского мира (хотя и не называет его) был знатным волшебником и часто превращался в волка. Какой-то прокурор рассказывал Бодену, что он судил человека, которого поймали в виде волка. За этим волком охотились и ранили его стрелой в ногу. Он после того перекинулся в человека, но стрела так и осталась у него в ноге, он с ней лежал больной в постели. Стрелу эту признал тот охотник, который стрелял в волка, да и сам ликантроп принес повинную, так что прокурор считал случай несомненным.

В Доле, в местном парламенте, судили некоего Гарнье (сообщает тот же Боден). Он в образе волка напал на двенадцатилетнюю девочку, умертвил ее, загрыз зубами, съел у ней бедро и руку и часть ее мяса принес своей жене. Еще до того он, в том же волчьем образе, напал на другую девочку, но тогда ее от него отбили подоспевшие люди; он сам в этом признался. После того он еще убил и съел третьего ребенка, а попался уже на четвертом. Его судили и сожгли.

В Безансоне предстали перед парламентом двое оборотней — Бюрго и Верден. Оба они прежде всего повинились в том, что отреклись от Бога и предались сатане. Оба они ходили в какое-то таинственное место, куда то на берег, и там, держа в руках зажженные свечи из зеленого воска, горевшие бледно-синим огнем, совершали служение дьяволу. Потом чем-то натирались и обращались в волков, причем приобретали неимоверную быстроту ног; в этом естестве они предавались амурам с волчицами. Бюрго покаялся, что убил мальчика, будучи в волчьем образе, и намеревался его съесть, да помешали подоспевшие люди; зато оба благополучно загрызли и съели четырех девочек.

Однажды объявился оборотень в Падуе. Он рыскал в виде волка; его изловили и обрезали ему лапы, а он перекинулся в человека, и у этого человека оказались отрезанными руки и ноги.

В Верноне в 1556 году судили целую толпу колдунов-оборотней, но они превращались не в волков, а в котов; в таком виде они обычно собирались в каком-то старом покинутом замке. Однажды четверо или пятеро смельчаков задумали переночевать в этом замке. Ночью на них напала несметная толпа кошек. Началась отчаянная битва. Все люди были жестоко перецарапаны, а один даже загрызен до смерти. Но и люди поранили много кошек. И вот после того среди окрестных жителей вдруг обозначилось множество раненых людей. Эго, конечно, и были колдуны. и молва прямо на них указывала. Но — странное и почти необычайное по тому времени дело — местные судьи почему-то сочли все это происшествие, т.е. главным образом превращение людей в кошек, невероятным и не нашли оснований возбуждать дело. Можно утверждать, что эта черта и была самой замечательной и удивительной во всем происшествии.

Вот отцы инквизиторы, те были куда внимательнее и проникновеннее, нежели светские судьи. Под Страсбургом был такой случай. На крестьянина, пахавшего в поле, напали три кошки. Обороняясь от них, пахарь всех их избил и обратил в бегство. И вдруг после того в деревне оказались три жестоко избитые бабы. Надо заметить, что эти бабы первые и подали жалобу на того крестьянина, утверждая, что он их избил. Обжалованный же утверждал, что они напали на него в виде кошек. И отцы инквизиторы, к которым попало в руки это дело, поняли, что прав крестьянин, и дошлые ведьмы не отвертелись от законного возмездия.

Однажды императору Фердинанду I донесли, что в числе его подданных есть некий поляк, великий колдун, который может, в числе разных других чудес, превращать себя в разных животных. Он был призван к императору и показал все свои фокусы. Между прочим, он, натершись какой-то мазью, внезапно превратился в лошадь на глазах многочисленной толпы придворных; из лошади он перекинулся в быка, потом во льва. Император был так испуган этими чудесами, что велел немедленно выгнать кудесника.

Святой Августин в своей известнейшей книге «Град Господень» говорит, что в Альпийской области встречалась колдуны, которые давали людям, особенно прохожим и проезжим, какой-то особенный сыр. Кто ел этот сыр, тот вдруг превращался в осла или в какое-нибудь другое вьючное животное; ведьмы грузили на него свою кладь, и оборотень послушно вез ее на себе, куда им было надо; после того ведьмы снова обращали оборотней в людей.

Совершенно такая участь постигла одного молодого английского матроса или солдата на острове Кипре. Английский корабль остановился в одной из гаваней острова; человек этот сошел на берег, и как раз злая судьба нанесла его на колдунью; та и превратила его в осла. Он в такой перелицовке сунулся было на свой корабль, но его, конечно, отогнали дубинами. Волей-неволей сему британскому подданному довелось поступить вьючной скотиной к кипрской колдунье. Так бы ему и век свековать в ослах, да во счастью добрые люди обратили внимание на то, что этот удивительный осел затесался в церковь и там начал усердно бить земные поклоны. Дали знать об этом чуде властям предержащим, те умненько расследовали дело, добрались до ведьмы, вынудили у ней признание, и бедный солдатик вернул свое человечье обличье после трехлетнего пребывания в образе осла. Ведьму, конечно, предали сожжению. К сожалению, история эта случилась в очень уж глубокой древности, около 1220 года, что несколько смягчает ее права на достоверность.

Удивительное происшествие рассказывает Кальмэ. Однажды к святому Макарию (Александрийскому?..) привели кобылицу. Приведшие поведали святителю, что эта кобылица — хорошая и честная женщина, ставшая жертвой злого колдуна. Бедная женщина трое суток оставалась без пищи: она не принимала ни людского, ни конского продовольствия. Предъявляли ее раньше к другим духовным лицам, но они не в силах были ничего полезного для нее совершить. Когда ее привели к Макарию, его ученики хотели было сначала удалить пришедших, будучи уверены, что они привели не оборотня, а настоящую лошадь, но Макарий сказал им: «Вы сами звери, если не в силах различить того, что видите. Эта женщина вовсе ни во что не превращена, она только околдована, и всем кажется кобылицей; это дьявольский отвод глаз». И он спрыснул голову женщины святой водой, и все сейчас же увидели, что это не кобылица, а человек. Святитель дал ей поесть и отпустил с миром к мужу.

ДОПОЛНЕНИЕ К I И II ОТДЕЛАМ

Русская чертовщина

Все, что изложено в первых двух отделах, заимствовано нами из области народных преданий, верований и сказаний Запада. Почти все эти верования в том же виде существуют у всех славян, а в том числе и среди нашего народа. Все это мы и сведем в этой большой дополнительной главе. Пользуемся для этого, главным образом, классической книгой А.Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу» и интереснейшим сборником, изданным Императорским русским географическим обществом под заглавием «Труды этнографическо-статистической экспедиции в западно-русский край», экспедиции, снаряженной этим обществом. Материал, собранный в этой книге, особенно интересен по своей свежести. Экспедиция работала в самом конце 60-х годов и собрала, значит, те особенно крепкие и прочные верования, которые существовали в народе почти до последнего времени.

Разумеется, начнем с самого черта и посмотрим, какой вид он принимает в народных представлениях.

В тех случаях, когда он материализируется, как выражаются спириты, черт предстает перед глазами смертных в виде черного человека с когтями, хвостом и рогами, а на задних лапах с копытами. Иногда он является в натуре, т.е. без всякого костюма; но южане, например, малороссы, охотно представляют его во фраке, в виде франтоватого барина, «паныча». Хохлы, как кажется, охотно придают черту внешность немца; фрак, по народным представлениям, костюм немецкий. Народ вообще очень неохотно разговаривает о чертях. По-видимому, существует какая-то смутная боязнь, что всякое упоминание в разговоре о нечистой силе как бы равносильно призванию ее. Помяни черта, он, гляди, и явится, а от этого борони Боже всякого крещеного. Однако из сопоставлений многочисленных сказаний удается вызнать еще кое-какие черты, относящиеся до внешности черта. Так, иные сказания дополняют его костюм; он является франтом не только во фраке, но и в шляпе, сапожках и даже в перчатках. Иные сказания придают ему собачьи или куриные ноги; иные подробно описывают его физиономию: морда широкая, нос длинный, глаза, как раскаленные угли, волосы длинные, черные, жесткие.

Местные и областные названия черта бесчисленны. В словаре Даля мы находим следующий ряд синонимов: нечистый, некошный, черная сила, сатана, дьявол, лукавый, луканька, шайтан, шут, шиликун, шиш, шишга, отяпа, хохлик. Затем у Даля же при слове «бес»: змий, кромешный, враг, ворог, вражья сила, недруг, неистовый, лукавый, нечистый, луканька, не-наш, недобрый, нелегкий, нелегкая, нечистая сила, неладный, соблазнитель, блазнитель, морока, мара, лихой, игрец, шут, шайтан, черная, неключимая сила, некошный, ненавистник рода человеческого, наше место свято. Сверх того, каждый особый тип нечистой силы, например, домовой, водяной, леший, тоже имеет многочисленные местные названия. Наконец, отдельные русские племена, например, малороссы, разработали свою особую синонимику. У них черт называется: кадук, дидько, болотянык, морок, мара, дыво, лыхо, бида, бис, черт, дыявол, недолий и облуд.

О происхождении чертей рассказывается много легенд. Наиболее распространенным из воззрений следует, как кажется, считать то, по которому нечистый дух представляется существующим от вечности, как и Сам Бог. Об этом мы должны заключить по ходячим сказаниям о сотворении мира. Древнейшим из этих сказаний Афанасьев считает следующее, которое мы передаем здесь в его основной сути. В начале не было ничего, кроме воды и воздуха. Приняв решение создать землю, Господь призывает нечистого и повелевает ему нырнуть в воду, опуститься до самого дна и захватить оттуда горсть песку во имя Его, т.е. Божие. Лукавый черт, конечно, не слушает повеления Божия и берет песок во имя свое. Но пока он поднимается со дна первобытной водяной бездны на ее поверхность, песок у него из лапы весь выскальзывает до последнего зернышка. Черт вновь ныряет, и снова та же история. Тогда он, наконец, забирает песок во имя Божие и благополучно выносит его на поверхность.

Совместность существования от вечности нечистой силы с Богом подтверждается еще другими сказаниями. У хохлов, например, существует такая легенда о происхождении телеги. Первоначально люди не знали колесных экипажей и потому ездили лето и зиму на санях. Вот черт и пожелал подслужиться им и построил первую телегу. Но ему надо было вести дело так, чтобы Бог ничего не знал и не лишил его плодов его изобретательности. Поэтому он мастерил телегу в величайшей тайне, где-то в глухой избе. Но при этом он жестоко оплошал. Делая телегу, он не рассчитал, что она в готовом виде не пролезет ни в двери, ни в окна. И вот он стоял над своей телегой и думал, как с ней быть. Телега готова, а выкатить ее из избы нельзя. А Бог и тут как тут. Приходит Он к черту, расспросил его про его затруднения, обозвал за недогадливость дурнем и велел разобрать телегу, вывести ее по частям, а потом вновь собрать. Черт послушался, но из разобранных частей, как ни бился и ни потел, не в силах был вновь собрать телегу. Бог, стоя рядом с ним, все время над ним насмехался. Черт, выведенный из всякого терпения, наконец бросил свою телегу и ушел, а Бог призвал архангела Михаила и повелел ему собрать телегу как следует быть.

Итак, по вопросу о первоначальном происхождении черта народ склонен был держаться того мнения. что черт вечен. В ином виде представляется вопрос о размножении чертей. На этот счет существует много сказаний. Чаще всего рассказывается происхождение чертей из воды. Так, например, в Ушицком уезде записано такое сказание. Бог сотворил небо, но земли еще не было, а была только вода. Эта вода приняла вид какой-то мутной пены. И вот в этой-то пене Господь увидал «сатану люцыпера». Черт сидел в этой пене и пищал. Бог сжалился над ним, вытащил его из пены, взял с собой на небо. В то время, когда Бог сеял землю, он разрешил черту сеять камни, и тот насеял их столько, что выросшие из них горы доставали вершинами до неба. Для того чтобы его племя размножилось, черт придумал такой прием. Он умывал себе лапы и, заведя их за спину, отряхивал их. С лап, конечно, во все стороны летели брызги, и каждая капелька воды превращалась в чертенка. И вот почему в народе до сих пор существует поверие, что умывшись не следует отряхивать руки, потому что от брызг родятся черти.

Местами народ остается уверенным, что в настоящее время черти размножаются так же, как и люди. Они родятся, женятся, только не умирают. Известны народные сказания о людях, которым доводилось присутствовать у чертей на свадьбе. Так, в Литинском уезде рассказывают про двух мужичков-музыкантов, как они попали на свадьбу к чертям. Музыканты шли ночью по большой дороге и повстречали много богатых экипажей, в которых сидели какие-то важные господа. Эти господа остановили музыкантов в пригласили их к себе на свадьбу играть. Договорились о плате, и музыканты согласились ехать. Во время свадебного вира одному музыканту случилось выйти на двор и тут он разговорился с кучером, начал его расспрашивать, что это за господа и кто на ком женится. Кучер ему и объяснил, что это не господа, а черти, а сам он попал к ним в кучера потону, что он утопленник; утопленники обречены на то, чтобы служить чертям. Тот же кучер посоветовал музыканту, когда он вернется назад в комнату, подойти к посудине, стоящей на окошке, обмакнуть в нее палец и этим пальцем потереть себе глаз. Только, говорит, не удивляйся тому, что увидишь, и не пугайся. Когда музыкант все это сделал, он увидал, что нет никакого дома и никаких господ, а что сидит он посреди болота и кругом него прыгают черти. По окончании пира музыкантам дали условленную плату. И в тот же миг все исчезло, а у музыкантов в руках вместо денег оказались черепки. Но у музыканта осталось волшебное свойство видеть чертей тем глазом, который он смочил волшебной водой. И вот однажды на базаре он увидал этим глазом того самого черта, у которого он играл на свадьбе. Музыкант сейчас же приступил к нему и стал требовать свою плату. Черт его завел в какой-то дом и там отдал деньги, но при этом нечистый полюбопытствовал узнать, каким манером музыкант признал его. Наивный мужик ему все и рассказал. Тогда черт ткнул его пальцем в тот глаз, и музыкант мгновенно окривел, а черт сгинул.

Люди могут видеть черта и часто видят. Покойный Г.И.Успенский в одном из своих деревенских очерков замечает, что каждый порядочный мужик видел черта своими глазами по меньшей мере раза два или три в жизни. И каких-то видов не принимает нечистый! Один мужик, рассказывают в Литивском уезде, возвращался зимой под вечер домой с базара, где он продал барашка. И вдруг этот самый барашек попадается ему на дороге. Мужик подумал, что барашек ушел от своего покупателя. Он слез с саней, поймал барашка и начал оглаживать, приговаривая. «О бидна моя овечка, бидна овечка!». Вдруг овечка вырвалась у него из рук, оскалила зубы, с хохотом крикнула: «Бидна овечка!» и исчезла из глаз.

По другому рассказу, хмельной мужик шел себе со свадьбы домой и, проходя по мельничной плотине, увидал возле мельницы попа. Мужик пошел было к нему, чтоб благословиться, но едва ступил шаг, как поп расхохотался и пропал из вида. Очевидно, в обоих случаях людям являлся нечистый.

Пробегая русские народные сказания о чертях, мы видим те же проделки и выходки лукавого, какие видели и в иноземных сказаниях. Приводим примеры:

Вот, например, история, записанная в Грубешовском уезде. Мужик с бабой возвращались домой с базара и по дороге нашли черного петуха со спутанными ногами. Подобрали они этого петуха, принесли домой, посадили на печь. И вот стали они дивиться ночью — отчего это петух в урочные часы не поет? Это их обеспокоило, они встали, зажгли огонь. Взглянув на петуха, они увидели, что перед ним появились целые груды разного хлебного зерна и денег, серебряных и золотых. Мужик сейчас же догадался, что это за петух; он немедленно его взял с молитвой, отнес на речку и бросил с моста в воду. Вода мгновенно забушевала и поднялся такой ветер, что мужика едва не сшибло с ног. Когда же он вернулся домой, то на печке, там, где лежали груды золота и серебра, он ничего не нашел, кроме смолы.

В Винницком уезде записано сказание о том, как черти собираются иногда на совет и какую пользу может извлечь из их совещаний человек, которому случайно удается их подслушать. У одного мужика было два сына, и одному из них Бог дал счастье, а другому нег. Когда отец умер, сыновья поженились, и один из них, счастливый, стал очень скоро богат, а другой был страшно беден. Вдобавок у бедняка народилась куча детей, а у богатого их вовсе не было. Случилось однажды, что у бедняка вышел весь хлеб, и чтобы накормить голодных детей, он пошел к богатому брату занять хлеба. Брат дал ему хлеба, но с условием, чтобы тот за это позволил выткнуть у себя один глаз. Бедняку нельзя было колебаться: нужда так его притиснула, что ему пришлось согласиться окриветь, лишь бы добыть хлеба для голодных ребятишек. Прошло несколько времени; бедняку понадобились деньги и он снова пришел к богачу-брату и стал просить у него пять рублей. «Давай я тебе выткну другой глаз, тогда дам пять рублей», отвечал богатый брат. Бедняк вновь согласился и стал совсем слепой. Взял он пять рублей и просит богатого брата: «Коли ты меня ослепил, то будь добр, выведи меня к часовне, а сяду там и буду просить милостыню». Вывел его брат под часовню, оставил там, а сам ушел. А как настала ночь, в то место и слетелись со всех сторон черти держать совет. Слепой и слышал все, что они между собой говорили: «Ты слышал, — спрашивает один черт у другого, — что брат брату глаза повыковырял?». А другой черт на это ему говорит, что слышал и что надо бы ослепленному посоветовать, чтобы он умылся росой до восхода солнца. Слепой это запомнил. Дальше он слышит, как другой черт говорит: «А ты знаешь, брат, что в таком-то селе людям приходится носить воду за три версты?». На это другой черт ответил, что кабы люди в той деревне знали, то они давно бы добыли себе воду, что у них по самой середине села лежит большой камень, и если его сдвинуть с места, то из под него забьет родник. Слепой все это слышал и принял к сведению. Прежде всего перед восходом солнца он промыл себе глаза росой и тотчас прозрел. Потом он пошел в то село, где не было воды, нашел камень, своротил его с места и из под него забила вода. Обрадованные жители дали ему за это сто рублей. Он сейчас же пошел к брату-богачу и отдал ему долг. Брат, видя его зрячим, спросил его — кто, дескать, тебя вылечил и где ты денег достал? Тот рассказал ему все, — как в часовне собрались черти, что они между собой говорили и т.д. Богач соблазнился «попросил брата, чтобы тот ему выткнул оба глаза. Ослепленный богач отправился к той же часовне и засел там на ночь. А чертям только того и надо было; они слетелись со всех сторон, кинулись на него всей гурьбой и разорвали его в клочья.

В Юго-Западном крае деревенское население очень недружелюбно смотрит на своего брата-мужика, внезапно разбогатевшего. По общему убеждению, такое богатство появляется в руках человека не иначе, как при содействии нечистой силы. Замечательно, что таких темных богачей народ зовет фармазонами, т.е. франкмасонами.

Любимым развлечением нечистого является поселение раздоров среди людей, в особенности же среди дружно живущих семейств. Вот, например, какая история записана в Винницком уезде. В одном селе жила примерная семья, в которой никогда не случалось не только ни малейшей ссоры, но даже не раздавалось аи одного грубого слова. Вот и захотелось нечистому во что бы то ни стало помутить эту семью. Одна из женщин этого дома повесила на стенку свои кораллы как раз над ушатом, в который сливались помои. Кораллы нечаянно чем-то задали, они сорвались е колышка и упали в помои, и никто этого не заметил. Помои же потом дали корове и она вместе с ними проглотила кораллы. Через несколько времени хватились пропажи, решили, что вещь украли, и по обычаю отправились к ворожее. Баба-ворожея сказала свекру и его сыну-хлопцу, которые к ней пришли для ворожбы, что им обоим придется у ней заночевать, потому что ворожить она должна по звездам. Мужики остались ночевать. Поужинавши, свекор ушел спать на двор, а хлопец забрался спать на печь, и при том так, что ворожея не заметила этого и не знала, что он на печи. И вот ночью вдруг из-под полу выскакивает черт. Он встал на задние лапы, а передними оперся ворожее на грудь и смотрит ей прямо в глаза своими раскаленными, как угли, глазами. Баба спросила его, — что следует сказать приезжим об их кораллах? Черт сначала рассказал ей все, как оно в действительности произошло, т.е., что кораллы свалились в помои и что их проглотила корова; но он тут же строго-настрого запретил ворожее, чтобы она не смела этого говорить старику-свекру, а сказала бы ему, что невестка сама продала свои кораллы, а деньги пропила. Черт рассчитывал на то, что через это в семействе поселится раздор: свекор и все семейные возненавидят воровку, будут постоянно ее попрекать, и та с горя удавится. А т.к. она в то время была беременна, то, значит, черту достанутся сразу две души. Хлопец во все время этой беседы не спал и все слышал Между тем, утром ворожея объявила свекру, что она ночью смотрела на звезды, и ей было открыто, что кораллы проданы невесткой и деньги пропиты. Черт достиг своей цели: свекор всю дорогу сердился на невестку и уже готов был, вернувшись домой. поднять ругань и ссору; но, по счастью, хлопец все знал, обо всем рассказал семейным. Было решено зарезать корову, и в ней на самом деле нашли пропавшие кораллы.

В Винницком уезде рассказывают, что однажды главный черт вздумал сравниться с Богом и для этого повелел своим чертям выстроить высочайшую башню. Черти потом залезли на эту башню и стали оттуда смотреть на весь мир, и при этом хвастались, какие они мастера и какие они могучие. Но Бог во мгновение ока разрушил эту башню, и черти все кувырком полетели с нее на землю. Летели они оттуда сорок дней и сорок ночей, и кто куда упал на землю. тот там с тех пор остался и по тому месту получил название. Черти, упавшие с башни в воду, сделались водяными, упавшие в лес — лешими, упавшие в болото — болотниками, «болотяныками», как их зовут хохлы, упавшие в камыш — «очеретяныками» и т.д. Можно было бы думать, что при этом великом крушении чертовой башни были и такие черти, которые попали в жилые дома и сделались домовыми. Но о таком происхождении домового, сколько можем припомнить, в народных сказаниях не упоминается.

По настоящему, если вникнуть в происхождение домового, то он наверное оказался бы существом весьма невинного свойства. Домовой или, другими словами, домашний дух, покровитель дома, есть не что иное, как дух отдаленного предка тех, кто живет в этом доме. Это благодетельное второстепенное божество. Так, вероятно, домовой понимался вашими предками-язычниками. Но христианство, явившееся на смену древней веры, живо привело к одному знаменателю всех членов прародительского Олимпа и перечислило их в чертей. Таким образом наш милый старенький домовой и сделался чертом, и с течением времени сам народ стал его так понимать. Г.И.Успенский, передавая одну из своих бесед с мужиком-новгородцем по поводу домового, приводит очень решительные и характеристические слова своего собеседника. На вопрос о том, что такое, в сущности, представляет собой домовой, мужик без всякого колебания отвечал: «Да уж обыкновенно мы домового подразумеваем под чертом.

В Переяславском уезде записана такая легенда о происхождении домовых. Шли вместе Бог, святой Петр и черт. Черт и говорит Богу: «Господи, у Тебя слуга есть, а у меня нету». «А разве ты хочешь, чтобы и у тебя был слуга?», — спросил Бог. «Хочу», — отвечает дьявол. «Так ступай же к речке, — повелел ему Господь, — обмакни пальцы в воду и тряхни ими». Черт так и сделал, и как только отряхнул мокрые пальцы и оглянулся назад, то и увидел, что за ним стоит такой же «куцый», как и он сам. Начал черт с великим усердием «трепать» своими мокрыми лапами, и от брызг народилось такое множество чертей, «що лышечко». Оглянулся и Господь, и когда увидел это несметное стадо чертей, то воскликнул: «А будьте вы все прокляты!». Тут все черти и разбрелись по хатам да по горницам.

Но кто пожелает, тот, по народному поветрию, может сам для себя сделать домового, и делается это следующим способом. Случается, что во время ветра у курицы хвост поднимается веером. Вероятно, в народе сохранилось смутное представление о том, что черт, который обычно присутствует в вихрях, налетая на курицу, оплодотворяет ее. У курицы от этого зарождается особое яичко, отличающееся своими крошечными размерами. В народи. оно называется «сносок». Заметим мимоходом, что очень старые курицы нередко несут такие недоразвитые яйца. Так вот такой именно сносок хозяин дома укладывает себе под мышку и носит его девять дней. Тогда из этого яичка вылупляется маленький чертик. Как существо, высиженное человеком, этот чертик, само собой разумеется, становится покорным рабом и слугой своего хозяина, он поселяется в доме и служит его гением-охранителем. В Винницком уезде в народе есть поверие, что такой самодельный домовой имеется доме каждого богатого мужика, который самим своим богатством обязан тому, что обзавелся таким домовым.

Дата добавления: 2014-11-16