Бегство к свободе

Знание и свобода поведения

В психологической исследовательской практике не принято сооб­щать о теоретических предпосылках исследования его объекту ни до, ни в ходе эксперимента. <...> Точно так же в психологически инфор­мированном обществе чистая проверка теорий, о которых общество информировано, становится трудно осуществимой задачей. Здесь и заключено фундаментальное различие между естественными и соци­альными науками. <...>

Мое общее предположение таково: искушенность в сфере психоло­гических принципов освобождает людей от поведенческих последствий этих принципов. Она делает индивида крайне чутким к внешним воз­действиям и привлекает его особое внимание к определенным аспектам окружающей среды и собственной личности. Так, знание о невербаль­ных сигналах психологического стресса или разрядки позволяет избе­гать подачи этих сигналов в тех случаях, когда это выгодно субъекту; сведения о том, что люди, попавшие в беду, имеют меньше шансов получить помощь в толпе зевак, могут положительно повлиять на реше­ние предложить свою помощь в подобных обстоятельствах; информа­ция о мотивационном подъеме как о факторе, влияющем на интерпре­тацию событий, может помочь индивиду, переживающему это состоя­ние, принять меры предосторожности. В каждом из приведенных

примеров знание психологических принципов расширяет диапазон аль­тернативных действий, приводя к модификации или постепенному ис­чезновению прежних поведенческих моделей.

Процесс исторического обесценивания психологической теории можно далее проследить, обратившись к анализу присущих западной культуре эмоциональных предрасположенностей. Наиболее важным в данном случае является ощущение общего беспокойства, которое свой­ственно западному человеку при ограничении диапазона его альтер­нативных реакций. <...>

Повсеместное распространение этой усвоенной социальной цен­ности имеет огромное значение для социально-психологической тео­рии с точки зрения сроков ее исторической достоверности. Обосно­ванные теории социального поведения становятся действенным ору­дием социального контроля. Поскольку поведение индивида в той или иной мере поддается предсказанию, он оказывается психологически уязвимым. Окружающие его люди могут изменить внешние условия или собственное поведение в отношении данного индивида, рассчи­тывая получить максимум выгоды при минимальных издержках. <...> Психологическое знание становится, таким образом, грозным ору­жием в руках других. Следовательно, психологические принципы таят в себе потенциальную опасность для тех, кто им подчиняется. Поэто­му стремление к личной свободе может провоцировать такое поведе­ние, которое лишает достоверности психологическую теорию. Чем большей способностью предвидения обладает психологическая тео­рия, тем шире ее социальное распространение и тем более громкой и повсеместной будет общественная реакция.

Общепринятая ценность личной свободы — это не единственный эмоциональный фактор, от которого зависит долговечность социально-психологической теории. Значимой ценностью для западной культуры выступает также индивидуальность или уникальность личности. <...> Психологическая теория с ее номотетической структурой не способна воспринять уникальное событие или явление; она рассматривает инди­видов только как представителей соответствующих классов объектов. Ответная массовая реакция сводится к утверждению дегуманизирую-щего характера психологической теории. Как отмечал в этой связи А. Маслоу, пациенты обычно негодуют, если их начинают классифициро­вать по рубрикам и награждать медицинскими ярлыками. Крайне жест­ко реагируют на попытки психологической дешифровки их поведения и представители различных социальных групп — женщины, негры, со­циальные активисты, жители пригородов, наставники, престарелые. Таким образом, мы пытаемся лишить ценности те теории, которые заманивают нас в ловушку своей обезличенностью. <...>

Дата добавления: 2014-11-08