Дальнейшее развитие и модификация тревоги I

И

Моя гипотеза о младенческой депрессивной позиции основана на фундаментальных психоаналитических концепци­ях, касающихся ранних стадий жизни, т.е. на теориях первич­ной интроекции и преобладания орального либидо и канниба-листических импульсов у маленького ребенка.. Эти открытия Фрейда и Абрахама коренным образом содействовали достиже­нию понимания этиологии душевных расстройств. Развивая эти концепции и применяя их для понимания психики, необходи­мость чего возникает в детском анализе, я- пришла к понима­нию сложности ранних процессов и переживаний и их.влия­ния на эмоциональную жизнь младенца; это, в свою очередь, позволило пролить свет на этиологию душевных расстройств. В частности, я пришла к выводу о существовании чрезвычайно тес­ной связи между инфантильной депрессивной позицией и фе­номеном скорби и меланхолии²⁰.

Продолжая работу Фрейда по исследованию меланхолии, Абрахам обнаружил одно из коренных различий между нормаль­ной скорбью, с одной стороны, и ненормальной скорбью — с дру-

²⁰ Вопросу связи маниакально-депрессивной позиции с маниакально-деп­рессивными состояниями, с одной стороны, и нормальной печалью — с другой, посвящены мои работы: «Факторы, содействующие психоге­незу маниакально-депрессивных состояний» и «Скорбь и ее взаимосвязь с маниакально-депрессивным состоянием».

гой (см. примечание № 3). В случае нормальной скорби лич­ность достигает успеха в формировании потерянной любимой личности внутри своего Эго, в то время как при меланхолии и патологической скорби этот процесс не заканчивается так ус­пешно. Абрахам также описал некоторые из фундаментальных факторов, от которых зависят удача или неуспех данного про­цесса. В случае, если каннибалистические импульсы слишком сильны, интроекция потерянного любимого объекта терпит не­удачу, что приводит в результате к болезни. В состоянии нор­мальной скорби субъект также стремится восстановить утрачен­ную любимую личность внутри своего Эго, и это ему удается. Происходят не только, как подметил Фрейд, пересмотр и реин­вестиция удержаний (катексисов), связанных с потерянным лю­бимым объектом, но и в ходе этого процесса формирование ут­раченного объекта внутри психики субъекта.

В моей работе «Скорбь и ее взаимосвязь с маниакально-деп­рессивными состояниями» я выразила следующее мнение: «Мой опыт приводит меня к выводу, что хотя и правда то, что созда­ние личностью потерянного объекта любви внутри себя являет­ся характерной чертой нормальной скорби, однако в первый раз этого не происходит; но благодаря работе скорби имеет место восстановление этого объекта, как и всех других любимых внут­ренних объектов, которые ощущаются младенцем как утрачен­ные». Всякий раз, когда возникает печаль, нарушается ощуще­ние надежного обладания любимыми внутренними объектами, так как это воскрешает ранние тревоги, связанные с повреж­денными и уничтоженными объектами, с разбитым вдребезги внутренним миром. Чувство вины и тревога преследования — младенческая депрессивная позиция — реактивируются в пол­ную силу. Успешное восстановление внешнего любимого объек­та, о котором скорбел ребенок и интроекция которого усилива­лась благодаря скорби, означает, что любимые внутренние объекты реконструированы и вновь обретены. Следовательно, тестирование реальности, характерное для процесса скорби, яв­ляется не только средством возобновления связей с внешним миром, но и средством воссоздания разрушенного мира. Скорбь, таким образом, включает в себя повторение эмоциональных си­туаций, пережитых ребенком в депрессивной позиции. Находясь под давлением страха потери любимой им матери, ребенок пы­тается решать задачу формирования и интегрирования своего внутреннего мира, постепенного создания хороших объектов внутри себя.

Одним из основных факторов, определяющих исход утраты любимого объекта, а также будет ли потеря (из-за смерти или по другим причинам) объекта любви приводить к маниакально-депрессивным расстройствам или она будет нормально преодо­лена, является, на мой взгляд, мера успешности преодоления деп­рессивной позиции на первом году жизни и успешность обра­зования внутри психики младенца интроецированных любимых объектов.

Депрессивная позиция тесно связана с коренными измене­ниями в либидинозной организации ребенка, так как в течение этого периода — около середины первого года — ребенок дости­гает ранних стадий прямого и инвертированного Эдипова ком­плекса²¹. В данной работе я ограничиваюсь только отчетом о ран­них стадиях Эдипова комплекса. Эти стадии характеризуются важностью той роли, которую все еще играют в психике ребен­ка частичные объекты, в то время как уже наличествуют отно­шения к целым объектам. Кроме того, все еще преобладает оральное либидо, хотя генитальные желания, возрастающие под воздействием фрустрирующих переживаний в отношении к ма­тери, переносятся с материнской груди на отцовский пенис²².

Генитальные желания младенцев обоих полов объединяются с оральными желаниями, результатом чего становится в равной мере и оральное, и генитальное отношение к пенису отца. Ге­нитальные желания также направлены и на мать. Желания мла­денцем отцовского пениса тесно связаны с ревностью по отно­шению к матери, поскольку ребенок чувствует, что она получа­ет желаемый им объект. Эти разнородные эмоции и желания у обоих полов являются основой как прямого, так и инвертиро­ванного Эдипова комплекса.

Другим аспектом ранних Эдиповых стадий является суще­ственная роль, которую играет «внутренняя сторона» матери и собственная «внутренняя сторона» в психике ребенка. В тече­ние предшествующего периода, когда преобладали деструктив-

²¹ Я даю более детальный обзор развития Эдипова комплекса в моей ра­боте «Психоанализ детей», особенно в ее 8-м разделе, а также в стать­ях «Ранние стадии Эдипова конфликта» и «Эдипов комплекс в свете ранних тревог».

²² Как пишет Абрахам в «Кратком изучении развития либидо» (1924), «дру­гим моментом, который следует отметить в связи с частями тела, кото­рые были интроецированы, является то, что пенис постоянно прирав­нивается к женской груди и что другие части тела, такие, как пальцы, ноги, волосы, испражнения и ягодицы, могут в определенных условиях символизировать эти два органа вторичным путем».

ные импульсы (параноидно-шизоидная позиция), младенец стра­стно желал проникнуть в материнское тело и вступить во вла­дение его содержимым, что по сути своей является желанием преимущественно оральным и анальным. Это стремление все еще действует на следующем этапе (депрессивная позиция), но с ростом генитальных желаний оно все больше направлено на отцовский пенис (приравниваемый к ребенку и фекалиям), ко­торый, как чувствует ребенок, всегда содержится в материнс­ком теле. Одновременно с этим оральные желания по отноше­нию к отцовскому пенису приводят к его интернализации, и этот переведенный во внутренний план пенис в качестве как «хоро­шего», так и «плохого» объекта начинает играть важную роль во внутреннем объектном мире ребенка.

Ранние этапы развития Эдипова комплекса обладают вели­чайшей сложностью: здесь сводятся в одну точку желания, про­исходящие из различных источников; желания эти направлены как на частичные, так и на целые объекты; желаемый и нена­видимый ребенком отцовский пенис существует для него не толь­ко как часть тела отца, но и одновременно ощущается ребенком как существующий внутри материнского тела.

Дает о себе знать зависть, которая свойственна оральной жадности. Моя аналитическая работа дает мне доказательства того, что зависть (перемежающаяся с чувствами любви и удов­летворения} первоначально направлена на кормящую грудь. С началом развития Эдиповой ситуации к этой первичной завис­ти добавляется ревность. Чувства ребенка в отношении обоих родителей, кажется, протекают следующим образом: в то время, когда ребенок фрустрирован, у него появляются бессознатель­ные фантазии о том, *гго отец или мать обладают желаемым объектом, которого он, ребенок, лишен,— грудью матери, пени­сом отца — и обладают им постоянно. В силу интенсивности эмо­ций и жадности маленьких детей им свойственно приписывать родителям состояние постоянного обоюдного удовлетворения оральной, анальной и генитальной природы.

Эти сексуальные теории являются основанием для комби­нирования младенцем родительских фигур следующим образом: мать, содержащая в себе пенис отца или всего отца; отец, со­держащий в себе грудь матери или всю мать; родители, нераз­дельно слитые в половом сношении²³.

Концепция комбинированных родительских фигур более подробно рас­смотрена в работе «Психоанализ детей», в частности в 8-м разделе этой работы.

Кроме того, такие фантазии способствуют изобретению ре­бенком «женщины с пенисом». В дальнейшем, вследствие пере­ведения во внутренний план, ребенок образует подобные ком­бинированные родительские фигуры внутри себя, и это служит доказательством фундаментальной для многих ситуаций тревоги психотической природы.

По мере развития более реалистичного отношения к роди­телям младенец начинает воспринимать их как обособленных персонажей, т. е. примитивно комбинированные родительские фигуры теряют свою силу²⁴.

Эти достижения тесно связаны с депрессивной позицией. У обоих полов страх утраты матери, первичного любимого объек­та, иначе говоря, депрессивная тревога, содействует возникно­вению потребности в заменителях. С этой потребностью ребе­нок прежде всего обращается к отцу, интроецированному уже на этой стадии как «целостный» объект, в надежде получить удов­летворение.

Таким образом, либидо и депрессивная тревога в некоторой степени отклоняются от матери, и этот процесс распределения стимулирует объектные отношения, а также ослабляет интенсив­ность депрессивных чувств. Ранние стадии «прямого» и «ин­вертированного» Эдипова комплекса, следовательно, влекут за собой облегчение тревоги младенца и помогают ему преодолеть депрессивную позицию. В то же время, однако, возникают но­вые конфликты и тревога, поскольку эдипальные желания по отношению к родителям, включающие зависть, соперничество и ревность, чувства, которые на этой стадии все еще мощно под­креплены орально-садистическими импульсами, теперь пережи­ваются по отношению к двум людям, любимым и ненавидимым одновременно. Преодоление этих конфликтов, впервые возника­ющих на ранних стадиях Эдипова комплекса, является частью процесса модификации тревоги, который растянут и охватывает младенчество и первые годы детства.

²⁴ Способность ребенка одновременно радоваться отношению к обоим ро­дителям, которая противоречит его желаниям разделить их, вызывае­мым ревностью и тревогой, является важной особенностью его душев­ной жизни и зависит от того, насколько ощущает ребенок родителей а качестве сепарированных индивидуальностей. Более интегрированное отношение к родителям, основывающееся на этой способности и отли­чающееся от компульсивной потребности обособить родителей друг от друга и этим предотвратить их половые отношения, подразумевает возросшее понимание их отношения друг к другу и является предпо­сылкой появления у младенца надежды на то, что он сможет свести их вместе и удачно объединить.

Подведем итог: депрессивная тревога играет жизненно важ­ную роль в раннем развитии ребенка, и нормой является за­вершение инфантильных неврозов где-то к сроку около середи­ны первого года жизни, что сопровождается модификацией депрессивной тревоги и тревоги преследования. Однако фунда­ментальные шаги в преодолении депрессивной позиции совер­шаются, когда ребенок формирует «целостные» объекты, т. е. в течение второй половины первого года, и вполне обоснованным будет утверждение, что если эти процессы были удачны, то за­ложена одна из важнейших предпосылок нормального развития. В этот период снова и снова активизируются тревога преследо­вания и депрессивная тревога, как, например, в переживании прорезания зубов и отлучения от груди. Это взаимодействие между тревогой и физическими факторами является одним из аспектов комплексного процесса развития (включающего также все эмоции и фантазии ребенка) в течение первого года; в некоторой мере это затрагивает и всю жизнь человека.

На всем протяжении этого раздела я подчеркивала, что пре­поны в объектных отношениях и эмоциональном развитии име­ют ступенчатую природу. Факт постепенного развития депрес­сивной позиции объясняет, почему эффект, который она оказы­вает на младенца, не возникает внезапно²⁵.

Мы также не должны забывать о том, что одновременно с переживанием депрессивных чувств происходит развитие мето­дов противодействия им. Это, на мой взгляд, является одним из коренных различий между ребенком, переживающим тревогу пси­хотической природы, и психотиком-взрослым. В то время, когда ребенок переживает эту тревогу,- уже работают процессы, кото­рые должны привести к_;ее модификации (см. примечание № 4).

Инфантильный невроз может быть определен как ком­бинация процессов, приводящих к ограничению, преодолению и модификации тревог психотической природы, фундаментальные шаги в модификации тревоги преследования и депрессивной

25 т

1ем не менее признаки повторяющихся депрессивных чувств при бли­жайшем рассмотрении могут быть обнаружены у нормального младен­ца. Тяжелые симптомы депрессии достаточно четко наблюдаются у ма­леньких детей в определенных ситуациях, таких, как болезни, внезап­ное отлучение от матери или няньки или смена пищи.

тревоги являются частью развития, происходящего в течение первого года.

Все аспекты развития, содействующие процессу модифика­ции тревоги и, следовательно, ее перемене, могут быть поняты только в их взаимодействии со всеми факторами развития. На­пример, обретение физических навыков, игровая деятельность, общее интеллектуальное развитие и развитие речи, приучение к чистоте, рост сублимаций, расширение спектра объектных от­ношений, прогресс в либидинозной организации ребенка — все эти достижения неотделимо переплетены с различными аспек­тами младенческого невроза, а в конечном итоге и с модифика­цией тревог и защит, используемых против них. В данной рабо­те я могу только выделить некоторые из этих факторов и пока­зать, как они содействуют модификации тревоги.

Первыми преследующими объектами, внешними и внутрен­ними, как мы уже видели, являются «плохая» грудь матери и «плохой» пенис отца, а также страхи преследования, относящи­еся к взаимодействию внутренних и знешних объектов. Эти тре­воги, первоначально сфокусированные на родителях, находят выражение в ранних фобиях и оказывают сильное влияние на отношение ребенка к родителям. Как тревога преследования, так и депрессивная тревога коренным образом содействуют возник­новению конфликта, вытекающего из Эдиповой ситуации²⁶, а так­же оказывают влияние на либидинозное развитие.

Генитальные желания, направленные на обоих родителей, инициирующие ранние стадии Эдипова комплекса (где-то в се­редине первого года жизни), первоначально переплетены с оральными, анальными и уретральными желаниями и фантази­ями как либидинозной, так и агрессивной природы. Тревоги пси­хотической природы, начало которым дают деструктивные им­пульсы из разных источников, стремятся, в свою очередь, укре­пить эти импульсы, и если они чрезмерны, то это содействует сильной фиксации на прегенитальных стадиях.

Либидинозное развитие, таким образом, на каждом шагу под­вержено влиянию тревоги, так как тревога приводит к фикса­ции на прегенитальных стадиях, снова и снова вызывает рег­рессию к ним. С другой стороны, тревога и вина, а также последствия репарационных тенденций добавляют силы либи-динозным желаниям и стимулируют дальнейшее либидинозное

²⁶ Взаимодействие между тревогами преследования и депрессией, с од­ной стороны, и страхом кастрации — с другой, более детально рассмот­рено в моей работе «Эдипов комплекс в свете ранних тревог».

развитие; благодаря предоставляемому ими опыту либидинозно-го удовлетворения смягчается тревога и удовлетворяется потреб­ность в репарации. Тревога и вина, следовательно, иногда сдер­живают, а временами и усиливают либидинозное развитие. Эти колебания различны не только у разных людей, но и у одного и того же ребенка они могут варьировать в зависимости от слож­ного взаимодействия внешних и внутренних факторов, оказыва­ющих влияние в данный момент.

Во время существования неустойчивых позиций прямого и инвертированного Эдипова комплекса переживаются все ран­ние тревоги. На этих позициях постоянно возбуждаются благо­даря ревности, ненависти и соперничеству как тревога пресле­дования, так и депрессивная тревога. Тревога, сфокусирован­ная на родителях как на внутренних объектах, однако, постепенно преодолевается и ослабевает под действием безопасности, ощущаемой младенцем в отношении к внешним родительским фигурам.

Генитальные тенденции постепенно усиливают свое влияние на взаимодействие прогрессирования и регрессирования, кото­рое в значительной мере подвержено влиянию тревоги. В ре­зультате возрастает способность к репарации, расширяется ее диапазон, а сублимация набирает силу и становится стабиль­нее; на генитальном уровне все это тесно связано с самой кре­ативной потребностью человека. Генитальные сублимации в жен­ской позиции сцеплены, связаны с плодородием, способностью давать жизнь и таким образом воссоздавать утраченные или по­врежденные объекты. В мужской позиции элемент жизнесози-дания подкрепляется фантазиями "об оплодотворении и, следо­вательно, оживлении или восстановлении поврежденной или уничтоженной матери. Гениталии, таким образом, предстают не только как органы созидания, но и как средство починки и вос­создания.

Преобладание генитальных устремлений подразумевает боль­шой прогресс в Эго-интеграции, так как эти устремления при­нимают либидинозные и репарационные желания прегениталь-ной природы, и, таким образом, происходит синтез прегениталь­ных и генитальных репарационных тенденций. Например, способность получать «хорошее», в первую очередь желаемую пищу и любовь от матери и потребность кормить ее в ответ, таким образом восстанавливая ее, является важным условием успешного генитального развития и базисом для оральных сублимаций.

Растущая сила генитального либидо, включающая прогресс способности к репарации, развивается бок о бок с постепен­ным ослаблением тревоги и вины, вызванных деструктивными стремлениями, несмотря на то что в Эдиповой ситуации гени-тальные желания являются причиной конфликта и вины. Из этого следует, что первенство генитальных тенденций подразумевает ослабление оральных, уретральных и анальных направлений и тревог. В процессе преодоления Эдипова конфликта и достиже­ния примата генитальной зоны ребенок обретает способность надежно образовывать хорошие объекты в своем внутреннем мире и развивать стабильное отношение к своим родителям. Все это означает, что он постепенно преодолевает и модифицирует тревогу преследования и депрессивную тревогу.

Есть основания предполагать, что, как только младенец на­правляет свой интерес на какие-либо объекты помимо груди ма­тери — на другие части ее тела, окружающие его объекты, час­ти своего собственного тела и т.д.,— начинается процесс, кото­рый существенно важен для роста сублимаций и объектных отношений. Любовь, желания (как агрессивные, так и либиди-нозные), тревога переносятся с первого и единственного объек­та — с матери — на другие объекты. Развиваются новые инте­ресы, которые замещают собой отношение к первичному объек­ту, Этот первичный объект, однако, существует не только во внешней, но и в интернализированной форме, и это отклонение от прямого направления эмоций и чувств, которые становятся связаны с внешним миром, тесно связано с проекцией. Во всех этих процессах огромное значение имеют функция формирова­ния символов и фантазматическая активность²⁷.

Когда возникает депрессивная тревога, и в частности с на­ступлением депрессивной позиции, Эго испытывает влечение к проекции, отклонению от прямого направления и распределе­нию желаний и эмоций, так же как и вины и репарационных стремлений в пользу новых объектов и интересов. Эти процес­сы, на мой взгляд, являются движущей силой сублимаций в те­чение всей жизни. Предпосылкой успешного развития сублима­ций (так же как и объектных отношений и либидинозной орга­низации) является то, что любовь к первому объекту может быть

²⁷ Я вынуждена воздержаться здесь от детального описания путей, кото­рыми символообразование с самого начала сложным образом тесно свя­зано с фантазматической жизнью ребенка и с модификацией тревоги. Я отсылаю читателя к моим более ранним работам: «Анализ младенцев» (1926) и «Значение формирования символов для развития Эго» (1930).

сохранена, в то время как желания и тревоги должны быть рас­пределены и должна быть изменена их направленность. Если в отношении к первому объекту преобладают обиды и ненависть, опасности могут подвергнуться сублимации и отношение к объек­ту-заместителю.

Другое нарушение способности к репарации и, следовательно, сублимации может произойти, если по причине неудачи в пре­одолении депрессивной позиции подавлена надежда произвес­ти репарацию, или, иначе говоря, если младенец впал в отчая­ние и уже не надеется восстановить любимые объекты.

Дата добавления: 2014-11-16