Фетишизм в детстве

Двусторонность кажущегося извращенным поведения как средства защиты и как выражения сексуальных потребнос­тей становится еще отчетливей там, где речь идет о «фетишиз­ме» детей. Эта тема нашла обширную разработку в психо­аналитической литературе (подробную библиографию см. у Ме-литты Сперлинг, 1963, «Фетишизм у детей»). Несмотря на неко­торые различия во мнениях, большинство авторов едины в том, «что детский фетишизм хотя и похож на взрослый», но так назы­ваемый фетишизм детей «принадлежит к процессу, который в некоторых случаях приводит к взрослому фетишизму, а в других нет» (там же). Вульф (1946) особенно защищает это мнение, когда говорит, что «эти патологические явления... на преэдипальном этапе не более чем реакции ребенка на ограниченные или не­удовлетворенные инстинктивные побуждения» или что «фетиши­стское поведение хотя и бывает частым у детей», основополага­ющие психологические отношения «отличаются, однако, от взрос­лого фетишизма». Высказывания обоих авторов (как и предше­ствующие рассуждения) не оставляют никакого сомнения, что нецелесообразно использовать одно и то же описание для детс­ких и взрослых форм проявления и тем самым создавать оши­бочное впечатление, что за одинаковыми внешними проявления­ми можно найти одинаковую метапсихологическую структуру.

Дети и взрослые имеют здесь общую тенденцию заполнять большим количеством нарциссического или объектного либидо определенные объекты, собственные или чужие части тела. На основе этого заполнения вещь (или часть тела) начинает играть роль частичного объекта (или объекта опорной потребности) и становится незаменимой для рассматриваемого индивида. В ана­лизе взрослых фетишистов обычно нетрудно найти бессознатель­ное значение фетиша. Фетиш многих мужчин — это символ во­ображаемого пениса фаллической матери, с которым связано

77Q

сексуальное возбуждение. Фетиш пассивных гомосексуалистов — это, как говорилось раньше, фаллос (пенис) отца, заменяющий собственную мужественность индивида. В последнем случае воз­можность сексуального возбуждения (и удовлетворения) также связана с видом фетиша, его поиски являются навязчиво-невроти­ческими, и там, где он недосягаем, гомосексуалист чувствует себя пустым, кастрированным и страдает от сексуальных лишений.

Фетиш взрослых не оставляет, стало быть, никаких сомне­ний в его значительной роли в их сексуальной жизни: он явля­ется несомненным центром, вокруг которого сконцентрированы все сексуальное возбуждение и все возможности его отведения. Иначе обстоят дела у ребенка, где объект фетиша может при­нимать самые различные значения и служить самым различ­ным целям Оно или Я в зависимости от достигнутой генетичес­кой ступени. Например, для грудного ребенка любой предмет (соска) или часть тела (палец) могут быть незаменимы и пере-полненны либидо при условии, что они выполняют две задачи: создавать оральное удовольствие и уменьшать страхи расстава­ния у ребенка (страх одиночества, страх потери любви) путем подтверждения ненарушимого доставления удовольствия. Согла­сно Вульфу (1946), значение фетиша заключается в это время в том, что он может напоминать «тело матери и в особенности материнскую грудь». Этот род фетиша замещается на следую­щей ступени каким-либо мягким предметом, игрушкой, подуш­кой, кончиком одеяла и пр., который заполняется нарциссичес-ким или объектным либидо и в качестве «переходного объекта» (Винникотт, 1953) создает мост между собственным телом ре­бенка и матерью как персоной внешнего мира. Согласно Вин-никотту, "ступень переходного объекта принадлежит «нормаль­ному эмоциональному развитию» и заложена в самом ребенке, а не в действиях матери. Согласно Мелитте Сперлинг (1963), речь здесь идет о «специфическом нарушении эмоционального развития и его патологическом проявлении», при котором вина ложится на бессознательные чувства и установки матери.

«Переходные» или «фетишизированные» объекты играют осо­бенную роль при вечернем засыпании, где они помогают ре­бенку отвлечь свой интерес от внешнего мира, т. е. подготавли­вают и делают возможным состояние сна. Многие дети не в состоянии заснуть и растеряны, если по какой-либо причине потеряны, находятся вне досягаемости и т. п. столь важные для них вещи. В таких случаях многие матери послушно идут на поиск этих вещей, чтобы положить конец плачу ребенка.

Мелитта Сперлинг спрашивает, каким образом «сам по себе не­нужный предмет может стать важнее, чем мать», и делает вы­вод, что такое смещение может происходить «не без инициати­вы со стороны матери». Используемый Винникотттом контрар­гумент более убедителен: переходный объект удовлетворяет и успокаивает ребенка на основе своего двойного заполнения, кото­рое дает ему возможность служить одновременно аутоэротизму и любви к объекту. Кроме того, переходный объект имеет пре­имущество в том, что он — в противоположность матери — не имеет собственной воли, не уходит и не приходит, что, за неко­торым исключением, не нужно бояться его потери. Утвержде­ние Сперлинг, что «мать служит причиной фетишистского по­ведения и вносит свой вклад в выбор фетиша», позволяет сде­лать вывод, что все усилия матери в этом отношении остались бы безуспешными, если бы обусловленные развитием постоян­ные смены аутоэротики, нарциссизма и любви к объекту не стре­мились в ребенке к такому выходу из положения.

Даже если не учитывать роль фетишизированного объекта для либидного развития, он имеет" много других связей с поли­морфно извращенной сексуальностью ребенка. Прикосновение, ритмическое поглаживание, теребение, потирание о его мягкую поверхность создает чувство удовольствия на коже (кожная эро­тика). Его запах, в особенности специфический, свойственный ему запах тела, доставляет удовольствие, которое принадлежит к анальной сфере; здесь есть также тесная связь с трансвес­тизмом, при котором используемые части одежды и белья дру­гого пола служат фетишем. Во время анального садизма необ­ходим переходный объект, т. к. полная эмоциональная амбива­лентность ребенка может быть на нем вымещена. Во время фал­лической фазы (Вульф, 1946} фетиш, наконец, перенимает роль пениса (собственного, отца или воображаемого пениса матери).

Насколько этот инфантильный псевдофетишизм является предвестником последующего извращения, сказать трудно. Ана­лиз взрослых фетишистов не оставляет сомнений в том, что их фетиш происходит из раннего детства и переходит из этого да­лекого периода без каких-либо изменений во взрослую жизнь. Нога или палец, определенная часть одежды, перчатка, опреде­ленный, исходящий от матери шорох сопровождают индивида на всем его жизненном пути как непременное предварительное ус­ловие для возникновения и отведения сексуального возбужде­ния. Наблюдение и анализ детей показывают, однако, с такой же уверенностью, что инфантильный фетиш встречается несравненно

7К1

чаще, чем взрослое извращение, что может лишь означать, что фетишизированное поведение детей связано с определенной ге­нетической ступенью и в большинстве случаев исчезает, когда ступень преодолена ребенком, т. е. он «вырос» из нее.

В качестве опорного пункта для различения между проходя­щими и длительными формами здесь также служит связанное только с фетишем сексуальное возбуждение, которое отсутствует там, где «переходный объект» служит Я и защитной деятельнос­ти. Фетиш, стоящий в центре инфантильной сексуальной жизни, имеет шанс сохраниться на всю последующую жизнь. Детские случаи этого рода нередко описываются в психоаналитической литературе (см.: Мелитта Сперлинг, 1963; А. Фрейд и С. Дан, 1951, описавшие мальчика четырех с половиной лет, потерявшего ро-дичглрй и попавшего в группу, который получал удовлетворение от навязчивого сосания, навязчивой мастурбации, аутоэротики и фетишизма. «Он выработал привычку сосать мочалки других де­тей, которые висят на крючках в ванной комнате, и концентри­ровал всю свою страсть на этом занятии... Мочалки были его фетишем. Во время сосания он имел обыкновение ритмично по­глаживать мочалкой свой нос, или брал в руки все шесть моча­лок одновременно, или сжимал их между коленями. На прогул­ках он едва мог дождаться возвращения домой, тут же устрем­лялся в ванную комнату с восторженным криком: "Мочалки, мо­чалки!" Его фаллическое возбуждение и фаллическая мастурба­ция были очевидны, фетиш сам по себе не был, однако, фалли­ческим символом. Те же самые мочалки теряли всю свою при­тягательную силу, если они были вымыты, т. е. не имели запаха. Можно лишь сделать вывод, что возбуждающее обстоятельство связано с запахом и, вероятно, с воспоминаниями о ранних ораль­ных удовлетворениях при грудном вскармливании»}.

Дата добавления: 2014-11-16