Духовное просвещение. ХVIII век называют веком «просвещенного абсолютизма»

ХVIII век называют веком «просвещенного абсолютизма». Преемники Петра I продолжали его политику развития просвеще­ния. Не обойдена была вниманием правительства и духовная школа, которая до самого конца столетия оставалась становым хребтом народного образования в России.

Архиепископ Феофан (Прокопович), влияние которого в Си­ноде в правление Анны было почти неограниченным, не жалел усилий, чтобы как можно скорее осуществить программу пере­стройки духовного образования, намеченную в «Регламенте». В 1730-е годы в Духовных школах был введен более полный ла­тинский курс по образцу Киевской Академии. Школы, сумевшие внедрить такой курс, получали название Семинарий, а остав­шиеся с одним только славяно-русским обучением стали считать­ся низшими училищами.

К концу 30-х годов в России насчитывалось 17 семинарий, в царствование Елизаветы число их выросло до 26. И обучалось в них уже около 6000 учащихся. Но полный курс, кроме двух академий, введен лишь в 8 семинариях: первой высший богос­ловский класс открыла Харьковская Семинария, которую назы­вали еще и коллегией, вслед за ней ¾ Невская в Петербурге, Троицкая в Сергиевой Лавре, Казанская, Новгородская, Псковская, Тверская и Смоленская. В Тобольской, Рязанской и Нижегородской семинариях выпускники завершали обучение философским классом, в остальных ¾ риторическим. Из неполных семинарий лучших учеников направляли доучиваться в академии и полные семинарии.

Главным недостатком семинарского образования оставался его схоластический, формальный характер, оторванность от приходской жизни, от храма. Преподавание велось на латинском языке. Много сил ученики тратили на заучивание латинских во­кабул и штудирование латинской грамматики, от которой было мало проку выпускнику, когда он выходил на поприще пастырс­кого служения. И все же эти бесконечные зубрежки не пропада­ли даром, они развивали и память, и устные, и умственные спо­собности учеников, изучение латинской словесности расширяло их кругозор, основательное знание латинского языка открывало доступ к европейской богословской и светской науке.

Школьная дисциплина была весьма суровой. За провинности семинаристов секли розгами. И даже наставники не свободны были от телесных наказаний. Средства семинариям отпускались скудно и нерегулярно. Ректору часто не на что было починить полуразвалившиеся классы, общежития были тесными и холодными, не хватало дров для их отопления. Иногда из-за недостатка средств школы закрывались на неопределенный срок. Учителям выдавались нищенские жалования, а семинаристы, своекоштные и даже казеннокоштные, добывали себе пропитание уроками, пе­репиской бумаг, а то и подаяниями. В Киеве студенты зарабаты­вали гроши распеванием псалмов и кантов, произнесением «предиков» и декламацией виршей, разыгрыванием комедий.

В правление Екатерины II в школьном деле происходили важные перемены. В Семинариях было поколеблено господство латинского языка: больше внимания стали уделять преподава­нию греческого, древнееврейского и новых языков. Расширился круг общеобразовательных дисциплин, вышедший за пределы классических тривиума и квадривиума: в учебные планы стали включать географию, историю, физику. Во всех семинариях были открыты высшие философский и богословский классы.

До середины ХVIII века богословие и философия преподава­лись в семинариях киевскими учителями, и в традициях Киевс­кой Академии. Богословие изучали по конспектам Иоасафа (Кроковского), в которых сказывалось влияние Фомы Аквината и Беллармина. Философия преподавалась по польским учебникам, где все строилось на системе Аристотеля. Во второй половине века в преподавании философии произошел поворот от Аристотеля к новейшим немецким мыслителям Лейбницу и Вольфу. В богослов­ских курсах католические влияния сменились засилием новой протестантствующей схоластики. Образцом для преподавателей стали служить киевские лекции Феофана (Прокоповича). В семи­нариях пользовались также компиляциями и конспектами, состав­ленными по системам Буддея, Гергарда и других протестантских теологов. Георгий (Конисский) и Гавриил (Петров), впоследст­вии видные архипастыри, читали богословие в строго православ­ном духе, но их лекции не были напечатаны и на первых порах не оказали заметного влияния на семинарское преподавание.

Для подготовки широко образованных учителей архиереи посылали семинаристов слушать лекции в открывшемся в 1755 году Московском университете. В 1788 году митрополит Гавриил преоб­разовал Невскую семинарию в Главную семинарию, которая стала готовить преподавателей для других Духовных школ. В Московс­кой Академии и Троицкой Семинарии благодаря участию митропо­лита Платона уровень образования поднят был выше уровня Ки­евской Академии.

С усилением влияния ученых монахов великорусского про­исхождения было связано смягчение нравов в семинариях, новые ректоры и наставники стали поговаривать об отмене телесных наказаний. Во всяком случае применялись они реже прежнего. Улучшилось обеспечение семинарий. В 1784 году были введены новые и постоянные оклады для семинарий, хотя они по-прежнему оставались недостаточными. Ректорский оклад составлял тогда 300 рублей в год, учительские ¾ от 30 до 150 рублей, а на содержание студентов Академии полагалось от 7 до 15 рублей.

Существенным недостатком духовного образования было отсутствие общей системы, единого руководства. Каждая семи­нария зависела исключительно от своего епархиального архие­рея. Академии отличались от семинарий не столько учебными программами, сколько уровнем образования. Так же, как и се­минарии, они включали все классы, начиная с низших.

Академии и семинарии были не только школами, в которых готовили пастырей, но и очагами богословской науки. Важней­шей богословской работой ХVIII века явилось исправление и но­вое издание славянской Библии, которое было исполнено науч­ными силами Духовных школ. До середины столетия в употребле­нии было московское издание 1663 года, перепечатанное с Острожской Библии и ставшее большой редкостью. Мысль о переизда­нии новой исправленной славянской Библии принадлежала митро­политу Новгородскому Иову, который сам собирался приняться за этот великий труд.

В 1712 году Петр I поручил исправление Библии Ректору Московской Академии архимандриту Феофилакту(Лопатинскому) и иеромонаху Софронию(Лихуду) вместе со справщиками Печат­ного двора. Общее наблюдение за исправлением было возложено на митрополита Стефана. В основу своей работы справщики по­ложили текст LХХ ¾ Септуагинту, но они пользовались и другими греческими переводами, а также Вульгатой и Мазоретской редакцией. К 1720 году работа была закончена, но печатание исправленного текста задержалось надолго.

В 1735 году Синод постановил перенести печатание Библии из Москвы в Петербург, под смотрение архиепископа Феофана. Одновременно велено было заново пересмотреть труд прежних справщиков. В Петербурге исправлением славянской Библии занимался архимандритСтефан (Калиновский), но с возведением его в сан епископа Псковского редакторская работа опять за­стопорилась.

В 1741 году Синод распорядился снова перенести печатание Библии в Москву. В Москве за исправление текста принялись префект Академии архимандритКирилл (Флоринский) и архиманд­ритФаддей (Кокуйлович). К 1743 году труд их был завершен и Синод приступил к рассмотрению исправленного текста, но и само рассмотрение оказалось весьма сложным и кропотливым де­лом. Была образована особая комиссия, в которую включили иеромонахаИакова (Блонницкого) и вызванных из Киева учени­ков великолепного знатока еврейского языка и священной фило­логии Симона (Тодорского) ¾иеромонаховВарлаама (Лящевского) и Гедеона (Слонимского). В рассмотрении текста Библии комис­сия ближе всего сошлась с трудами первых справщиков во главе с архимандритом Феофилактом (Лопатинским). Книги Товит и Иудифь были заново переведены с греческого языка. Третью кни­гу Ездры исправили по Вульгате. Все исправления старого сла­вянского текста были изложены в особой рукописной книге, а краткий обзор этих исправлений поместили в предисловии к Биб­лии. В 1751 году исправленная славянская Библия была напечатана. В 1756, 1757 и 1759 годах последовали переиздания. В истории это издание получило название Елизаветинской Библии.

В 1720-1730 годы богословская мысль в России была сос­редоточена на полемике вокруг «Камня веры» митрополита Сте­фана. Почитателю и ревностному защитнику богословских взгля­дов Местоблюстителя архиепископу Феофилакту (Лопатинскому) в этой полемике противостоял протестантствующий теолог архие­пископ Феофан. Спор закончился для святителя Феофилакта тюрем­ными узами. Его противник восторжествовал в борьбе за церков­ную власть, стал одним из всесильных временщиков и подручным Бирона. Но в Духовной школе, несмотря на эту его победу, вплоть до середины века преобладало направление оппонентов Феофана.

Перелом произошел во второй половине века, когда бого­словская система Феофана стала вытеснять влияние латинизиро­ванной школы. К последователям Феофана принадлежали ректор Московской Академии архимандритФеофилакт (Горский), впослед­ствии епископ Коломенский, митрополит Киевский Самуил (Миславский). По Феофану составлен был вышедший в 1802 году на ла­тинском языке «Компендий богословия» ректора Киевской Акаде­мии Иринея (Фальковского), который современники считали луч­шим руководством по богословию.

В экзегетике незаурядным явлением стали толкования на отдельные библейские книги митрополита Гавриила (Петрова). По своему времени замечательным справочником была «Симфония» на Священное Писание, составленная иеродиаконамиГерманом и Модестом(1773 г.). Классическим руководством по пастырскому богословию стала «Книга о должностях пресвитеров приходских», написанная епископомСмоленским Парфением и архиепископомГеоргием (Конисским) и изданная впервые в 1776 году. По этой «книге» готовили себя к пастырскому служению воспитанники духовных школ не только ХVIII, но и XIX века. Архиепископ Ге­оргий (Конисский) был также известным ученым в области цер­ковной истории. Он великолепно знал церковную и гражданскую историю родного ему западно-русского края. В конце века по­явились первые исторические труды Евгения (Болховитинова), ставшего впоследствии митрополитом Киевским.

Совершенно особое место в духовной литературе эпохи за­нимали творения святителя Тихона Задонского, который в век засилия инославных влияний, в век школьного богословия, с характерной для него искусственной книжной схоластикой, был верным выразителем святоотеческой традиции опытного и живого аскетического богословия.

Среди деятелей церковного просвещения одной из самых ярких личностей в екатерининскую пору был митрополит Москов­ский Платон(Левшин). Родился он в 1737 году в семье дьячка из подмосковного села. Блестяще окончив Московскую Академию в 1758 году, он стал учителем риторики в Троицкой Академии. Пос­ле принятия пострига и рукоположения в сан иеромонаха был назначен ректором Семинарии. О годах, проведенных в стенах древней Лавры, митрополит Платон вспоминал как о лучшей поре своей жизни.

Его связывала здесь тесная дружба со столь непо­хожим на него по складу ума и характера наместником Лавры архимандритом Гавриилом(Петровым), впоследствии, как и он, удостоившимся сана митрополита. Отец Гавриил был молчалив, сдержан, задумчив, суров к себе и требователен к другим, а его друг отличался живым, впечатлительным характером, общи­тельностью и остроумием.

Редкий проповеднический дар молодого монаха сделал его имя известным всей Москве. Когда Троице-Сергиеву Лавру посе­тила Екатерина II, с приветствием к ней обратился ректор Се­минарии. Его слово поразило императрицу высоким ораторским искусством. Екатерина спросила проповедника, зачем он пошел в монахи. «По особой любви к просвещению», ¾ ответил Платон. «Но разве нельзя в мире пещись о просвещении своем?» ¾ уди­вилась Екатерина. «Можно, но не столь удобно, имея жену, де­тей и окруженному суетою мирскою».

Ответ понравился царице, и она пригласила отца Платона в Петербург, назначив его законоучителем наследника и придвор­ным проповедником. В 1766 году архимандрит Платон был назначен наместником Троице-Сергиевой Лавры, а еще через два года воз­веден в сан епископа и введен в состав Синода. В 1775 году преосвященный Платон переведен с Тверской на Московскую ка­федру, а в 1787 году возведен в сан митрополита.

Произносимые им проповеди и речи производили одинаково сильное впечатление и на благочестивых простолюдинов, и на светское общество, и на ученых. На благодарственном молебне в Петропавловском соборе по случаю победы под Чесмой архипастырь произнес сло­во, в конце которого сошел с солеи, подошел к гробнице Пет­ра Великого и обратился к нему с патетическим призывом: «Встань теперь, великий монарх, Отечества нашего отец». Впечатление, произведенное этим словом и, особенно, эффект­ным ораторским приемом, было настолько живым и сильным, что насмешливый граф К.Г. Разумовский с юмором шепнул своему соседу: «Чого вин его кличе? Як встане, то всих нас достане!» Это слово по приказанию Екатерины было переведено на иност­ранные языки и сделано имя преосвященного Платона известным в Европе.

Святителю нередко приходилось встречаться с приез­жавшими в Петербург европейскими знаменитостями. И беседуя с ними, он проявлял великолепную эрудицию и редкое остроу­мие. Знаменита его беседа с энциклопедистом Дидро. Извест­ный атеист сказал собеседнику:

- Знаете ли, отец святой, фи­лософ Дидро говорит, что нет Бога.

- Это ещё и прежде него сказано, ¾ спокойно заметил митрополит.

- Когда и кем? ¾ изумился французский гость.

- Давид сказал: «Рече безумен в сердце своем: несть Бог. А вы то же говорите устами».

Остроумный и мудрый ответ святи­теля привел в замешательство философа, и тот, как говорят, обнял архипастыря.

Жизнь вблизи двора не погасила искреннего и сердечного благочестия митрополита Платона. Он свято хранил иноческие обеты и был покровителем монашества. Мудрый архипастырь мно­го трудов положил на устроение православных монастырей в своей епархии. Им был основан Лаврский скит в Вифании. По­кровительствуя монашеству, святитель вынужден бывал часто сталкиваться с чрезвычайно влиятельным духовником Екатерины и недругом монахов протоиереем Иоанном Памфиловым, тем самым вызывая раздражение и недовольство императрицы. Не трепетал он и пред скорым на гнев и опалу императором Павлом. При ко­ронации Павла митрополит остановил царя, хотевшего войти в алтарь со шпагой на боку словами: «Здесь приносится бескров­ная Жертва. Отыми, благочестивый государь, меч от бедра тво­его». И царь послушался иерарха, который некогда был его законоучителем. Последние годы жизни престарелый архипастырь провел в родной Вифанской обители. На его долю выпало пере­жить 1812 год в конце которого, дождавшись изгнания францу­зов из Москвы, он мирно скончался.

Митрополита Платона недаром называли «Петром Могилой Московской Академии». При нем Спасская Академия и Троицкая Семинария переживали подлинный расцвет. Его содействием под Москвой была устроена еще одна ¾ Вифанская Семинария. Святи­тель много заботился о том, чтобы поднять культурный уровень духовенства. Он хотел, чтобы духовный чин в России стоял на вершине европейской культуры.

Митрополит Платон занял прочное место и в истории рус­ской богословской науки. Среди многих его сочинений особенно значительны «Сокращенная христианская богословия», изданная в 1765 году, три Катехизиса ¾ для детей, для народа и для свя­щеннослужителей, а также «Краткая российская церковная исто­рия» (1805 г.). В богословских воззрениях митрополита Плато­на историки обнаруживали характерный для его эпохи перевес нравственно-практического учения над догматикой ¾ так назы­ваемый «моралистический уклон». Его Катехизисы упрекали в расплывчатости догматических, и особенно, эклезиологических определений, связанной с влиянием лютеранского пиетизма. Уп­реки эти справедливы. Но сердечность богословской мысли мит­рополита Платона, его искреннее благочестие, его стремление сблизить богословие с жизнью, наконец, естественный и выра­зительный язык его сочинений делают их замечательными памятниками отечественной духовной литературы.

Дата добавления: 2014-11-18