Рубинштейн С. Л. 6 страница

Учитывая все это, необходимо: 1) преобразовать эксперимент изнутри, чтобы преодолеть искусственность традиционного эксперимента; 2) дополнить экспе­римент другими методическими средствами. Для разрешения тех же задач: 3) вводятся методические варианты, являющиеся промежуточными формами между экспериментом и наблюдением, и другие вспомогательные методы.

Своеобразным вариантом эксперимента, представляющим как бы промежу­точную форму между наблюдением и экспериментом, является метод так назы­ваемого естественного эксперимента, предложенный А. Ф. Лазурским.

Его основная тенденция сочетать экспериментальность исследования с естественностью условий — весьма ценна и значима. Конкретно эта тенденция у Лазурского в его методике естественного эксперимента реализуется следую­щим образом: при методе естественного эксперимента экспериментальному воз­действию подвергаются условия, в которых протекает изучаемая деятельность, самая же деятельность испытуемого наблюдается в ее естественном протекании.

Например, предварительным анализом обнаруживается значимость различ­ных предметов школьного обучения, их влияние на проявление тех или иных психических процессов ребенка, которые затем изучаются в естественных усло­виях школьной работы по данному предмету. Или предварительно устанавли­вается, в какой игре особенно ярко проявляется та или иная черта характера; затем в целях изучения проявления этой черты у различных детей они вовлека­ются в данную игру. В процессе этой игры исследователь наблюдает их дея­тельность в естественных условиях. Вместо того чтобы переводить изучаемые явления в лабораторные условия, стараются учесть влияние и подобрать есте­ственные условия, соответствующие целям исследования. В этих соответственно подобранных условиях подлежащие изучению процессы наблюдаются в их ес­тественном протекании, без всякого вмешательства со стороны экспериментатора.

Мы вводим в наши исследования по психологии ребенка другой вариант естественного эксперимента. А. Ф. Лазурский избегал непосредственного воз­действия на ребенка в интересах «естественности». Но в действительности ре­бенок развивается в условиях воспитания и обучения, т. е. определенным обра­зом организованного воздействия на него. Соблюдение естественных условий развития поэтому никак не требует устранения всякого воздействия вообще. Воздействие, построенное по типу педагогического процесса, вполне естествен­но. Мы и вводим его в эксперимент, реализуя таким образом новый вариант «естественного» эксперимента, который должен, по нашему мнению, занять центральное место в методике психолого-педагогического исследования ребенка.

Мы изучаем ребенка, обучая его. Мы не отказываемся для этого от экспери­ментирования в пользу наблюдения за педагогическим процессом, а вводим элементы педагогического воздействия в самый эксперимент, строя изучение по типу экспериментального урока. Обучая ребенка, мы стремимся не зафиксиро­вать стадию или уровень, на котором находится ребенок, а помочь ему продви­нуться с этой стадии на следующую высшую стадию. В этом продвижении мы изучаем закономерности развития детской психики.* <...>

*См. сб. «Ученые записки кафедры психологии Гос. пед. ин-та им. А. И. Герцена» Т. 18, 34 и 35

Система основных психологических методов, в совокупности своей позволя­ющих разрешить все стоящие перед нею задачи, развернута в своих основных звеньях. В этой ориентировочной характеристике методов даны, конечно, лишь общие рамки. Каждый метод, чтобы стать действительным средством научного исследования, должен явиться сначала результатом исследования. Он не форма, извне накладываемая на материал, не внешний только технический прием. Он предполагает знание реальных зависимостей: в физике — физических, в психо­логии — психологических.

Рефлексологический метод в физиологии, который служит средством физио­логического исследования, был построен на предварительном открытии и изуче­нии рефлексов; он и результат и средство изучения закономерностей рефлек­торной деятельности — сначала результат и лишь затем средство; точно так же ассоциативный эксперимент опирается на учение об ассоциациях. Поэтому каж­дая психологическая дисциплина имеет свою методику, отличную от методики других; методы психологии животных отличны от методов психологии челове­ка: отпадает самонаблюдение, и преобразуются другие методы. И каждая от­дельная проблема имеет свою специальную методику, предназначенную для ее изучения. В связи с определением предмета психологии здесь намечены только основные виды методов и общие принципы их построения.

ГЛАВА III. ИСТОРИЯ ПСИХОЛОГИИ

История развития западной психологии

Психология и очень старая, и совсем еще молодая наука. Она имеет за собой тысячелетнее прошлое, и тем не менее она вся еще в будущем. Ее существование как самостоятельной научной дисциплины исчисляется лишь десятилетиями; но ее основная проблематика занимает философскую мысль с тех пор, как суще­ствует философия. Годам экспериментального исследования предшествовали столетия философских размышлений, с одной стороны, и тысячелетия практи­ческого познания психологии людей — с другой. <...>

Психология в XVII-XVIII вв. и первой половине XIX в.

Новая эпоха как в философской, так и психологической мысли начинается с развитием в XVII в. материалистического естествознания.

Если для каждого этапа исторического развития можно вскрыть преем­ственные связи, соединяющие его как с прошлым, так и с будущим, то некото­рые периоды, сохраняя эти преемственные связи, все же выступают как пово­ротные пункты, с которых начинается новая эпоха; эти периоды связаны с бу­дущим теснее, чем с прошлым. Таким периодом для философской и психологи­ческой мысли было время великих рационалистов (Р. Декарт, Б. Спиноза) и великих эмпириков (Ф. Бэкон, Т. Гоббс), которые порывают с традициями бо­гословской «науки» и закладывают методологические основы современного на­учного знания.

Особое место в истории психологии принадлежит среди них Р. Декарту, идеи которого оказали особенно большое влияние на ее дальнейшие судьбы. От Декарта ведут свое начало важнейшие тенденции, раскрывающиеся в дальней­шем развитии психологии. Декарт вводит одновременно два понятия: понятие рефлекса — с одной стороны, современное интроспективное понятие созна­ния — с другой. Каждое из этих понятий отражает одну из вступающих затем в антагонизм тенденций, которые сочетаются в системе Декарта.

Один из основоположников механистического естествознания, объясняющий всю природу движением протяженных тел под воздействием внешнего механи­стического толчка, Декарт стремится распространить этот же механический идеал на объяснение жизни организма. В этих целях он вводит в науку понятие рефлекса, которому суждено было сыграть такую большую роль в современной физиологии нервной деятельности. Исходя из этих же тенденций, подходит Де­карт к изучению аффектов — явлений, которые он считает непосредственно связанными с телесными воздействиями. Так же как затем Б. Спиноза, который с несколько иных философских позиций тоже подошел к этой излюбленной философско-психологической проблеме XVII в., посвятив ей значительную часть своей «Этики», Декарт стремится подойти к изучению страстей, отбрасы­вая религиозно-моральные представления и предрассудки, — так, как подходят к изучению материальных природных явлений или геометрических тел. Этим Декарт закладывает основы механистического натуралистического направления в психологии.

Но вместе с тем Декарт резко противопоставляет в заостренном дуализме душу и тело. Он признает существование двух различных субстанций: мате­рия — субстанция протяженная (и не мыслящая) и душа — субстанция мыс­лящая (и не протяженная). Они определяются разнородными атрибутами и противостоят друг другу как независимые субстанции. Этот разрыв души и тела, психического и физического, становится в дальнейшем камнем преткнове­ния и сложнейшей проблемой философской мысли. Центральное место займет эта психофизическая проблема у Б. Спинозы, который попытается снова объединить мышление и протяжение как два атрибута единой субстанции, при­знав соответствие «порядка и связи идей» — «порядку и связи вещей», а душу идеей тела.

Заостренный у Р. Декарта дуализм — раздвоение и отрыв духовного и мате­риального, психического и физического, который Спиноза пытается преодолеть, приводит к борьбе мировоззрений, разгорающейся после Декарта, к созданию яр­ко выраженных систем механистического материализма или натурализма, с од­ной стороны, субъективизма, идеализма или спиритуализма — с другой. Матери­алисты (начиная с Т. Гоббса) попытаются свести психическое к физическому, духовное к материальному; идеалисты (особенно ярко и заостренно у Дж. Берк­ли) материальное — к духовному, физическое — к психическому.

Но еще существеннее для психологии, чем заложенное в системе Декарта дуалистическое противопоставление души и тела, психического и физического, та новая трактовка, которую получает у Декарта самое понимание душевных явлений. У Декарта впервые оформляется то понятие сознания, которое стано­вится центральным понятием психологии последующих столетий. Оно корен­ным образом отличается от понятия «душа» (псюхе) у Аристотеля. Из общего принципа жизни, каким оно было у Аристотеля, душа, дух превращается в специальный принцип сознания. В душе совершается раздвоение жизни, пере­живания и познания, мысли, сознания. Декарт не употребляет термина «созна­ние»; он говорит о мышлении, но определяет его как «все то, что происходит в нас таким образом, что мы воспринимаем его непосредственно сами собой».* Другими словами, Декарт вводит принцип интроспекции, самоотражения созна­ния в себе самом. Он закладывает, таким образом, основы интроспективного понятия сознания как замкнутого в себе внутреннего мира, которое отражает не внешнее бытие, а самого себя.

* Декарт Р. Начала философии. Ч. I, § 9 // Избр. произв. М., 1950. С. 429.

Выделив понятие сознания из более широкого понятия психического и со­вершив этим дело первостепенного значения для истории философской и психо­логической мысли, Декарт с самого начала придал этому понятию содержание, которое сделало его узловым пунктом философского кризиса психологии в XX в. Механистическая натуралистическая трактовка человеческого поведения и элементарных психофизических процессов сочетается у Декарта с идеалисти­ческой, спиритуалистической трактовкой высших проявлений духовной жизни. В дальнейшем эти две линии, которые у Декарта исходят из общего источника, естественно и неизбежно начинают все больше расходиться.

Идеалистические тенденции Декарта получают дальнейшее свое развитие у Н. Мальбранша и особенно у Г.Лейбница. Представление о замкнутом в себе внутреннем мире сознания превращается у Лейбница в общий принцип бытия: все сущее в его монадологии мыслится по образу и подобию такого замкнутого внутреннего мира, каким оказалось у Декарта сознание. Вместе с тем в объясне­нии душевных явлений, как и в объяснении явлений природы, Лейбниц самым существенным образом расходится с Декартом в одном для него центральном пункте: для Декарта все в природе сводится к протяженности, основное для Лейбница — это сила; Декарт ищет объяснения явлений природы в положениях геометрии, Лейбниц — в законах динамики. Для Декарта всякое движение — результат внешнего толчка; из его системы выпала всякая внутренняя актив­ность; для Лейбница она — основное. С этим связаны недостаточно еще осоз­нанные и освоенные основные его идеи в области психологии. В центре его психологической системы — понятие апперцепции. Он оказал в дальнейшем существенное влияние на И. Канта, И. Ф. Гербарта и В. Вундта. У Г. Лейбница же в его «бесконечно малых» перцепциях, существующих помимо сознания и рефлексии, впервые намечается понятие бессознательного.

Интуитивно- или интроспективно-умозрительный метод, который вводится Декартом для познания духовных явлений, и идеалистически-рационалистиче­ское содержание его учения получает дальнейшее, опосредованное Лейбницем, но лишенное оригинальности его идей, продолжение в абстрактной рационали­стической системе X. Вольфа («Psychologia empirica», 1732, и особенно «Psychologia rationalise, 1740). Продолжение идеи Вольфа, дополненное эмпириче­скими наблюдениями над строением внутреннего мира, получает свое выраже­ние в сугубо абстрактной и научно в общем бесплодной немецкой «психологии способностей» (И. Н. Тетенс); единственное ее нововведение, оказавшее влия­ние на дальнейшую психологию, это трехчленное деление психических явлений на разум, волю и чувство.

С другой стороны, тенденция, исходящая от того же Р. Декарта, связанная с его механистическим материализмом, получает продолжение у французских ма­териалистов XVIII в., материализм которых, как указывал К. Маркс, имеет двой­ственное происхождение: от Декарта, с одной стороны, и от английского матери­ализма — с другой. Начало картезианскому течению французского материа­лизма кладет Э. Леруа; свое завершение оно получает у П.Ж.Ж. Кабаниса (в его книге «Rapport du Physique et du Morale chez 1'Homme»), у П. А. Голь­баха и особенно у Ж. О. де Ламетри («Человек-машина»); механистиче­ский материализм декартовской натурфилософии сочетается с английским сен­суалистическим материализмом Дж. Локка.

Радикальный сенсуалистический материализм зарождается с появлением ка­питалистических отношений в наиболее передовой стране того времени — Анг­лии. Английский материализм выдвигает два основных принципа, оказавшие существенное влияние на развитие психологии. Первый — это принцип сенсуа­лизма, чувственного опыта, как единственного источника познания; второй — это принцип атомизма, согласно которому задача научного познания психиче­ских, как и всех природных явлений, заключается в том, чтобы разложить все сложные явления на элементы, на атомы и объяснить их из связи этих элементов.

Умозрительному методу рационалистической философии английский эмпи­ризм противопоставляет опыт. Новые формы производства и развитие техники требуют не метафизических умозрений, а положительного знания природы: на­чинается расцвет естествознания.

Молодая буржуазия, вновь пришедший к жизни класс, чужда тенденций ста­реющего мира к уходу от жизни в умозрение. Интерес к потусторонним сущно­стям метафизики меркнет перед жадным практическим интересом к явлениям жизни в их чувственной осязательности. Устремленная к овладению природой в связи с начинающимся развитием техники мысль обращается к опыту. Ф. Бэ­кон, родоначальник английского материализма, первый в философии капитали­стической эпохи иногда наивно, но ярко и знаменательно выражает эти тенденции.

Тенденции материалистического сенсуализма вслед за Бэконом продолжает П. Гассенди, воскресивший идеи Эпикура. Идеи Бэкона систематизирует Т. Гоббс (1588—1679), который развивает материалистическое и сенсуалистическое уче­ние о психике. Он выводит все познание, а также и волю из ощущений, а ощуще­ние признает свойством материи. У Грббса, по определению Маркса, «материа­лизм становится односторонним». У Бэкона «материя улыбается своим поэтически-чувственным блеском всему человеку». У Гоббса «чувственность теряет свои яркие краски и превращается в абстрактную чувственность геометра». «Материализм становится враждебным человеку. Чтобы преодолеть враждеб­ный человеку бесплотный дух в его собственной области, материализму прихо­дится самому умертвить свою плоть и сделаться аскетом».*

* Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 2. С. 143.

Дальнейшее развитие и непосредственное применение к психологии принци­пы эмпирической философии получают у Дж. Локка (1632—1704).

Критика умозрительного метода, направленного на познание субстанций, в локковской теории познания ведется в интересах поворота от умозрительной метафизики к опытному знанию. Но наряду с ощущением источником познания внешнего мира Локк признает «внутреннее чувство», или рефлексию, отражаю­щую в нашем сознании его же собственную внутреннюю деятельность; она дает нам «внутреннее бессознательное восприятие, что мы существуем».* Самый опыт, таким образом, разделяется на внешний и внутренний. Гносеологический дуа­лизм надстраивается у Локка над первоначальной материалистической основой сенсуализма. У Локка оформляются основы новой «эмпирической пси­хологии». На смену психологии как науки о душе выдвигается «психология без души» как наука о явлениях сознания, непосредственно данных во внутрен­нем опыте. Это понимание определяло судьбы психологии вплоть до XX в.

* Локк Дж. Опыт о человеческом разуме // Избр. философ, произв.: В 2 т. М., 1960. Т. 1. С. 600.

Из всей плеяды английских эмпиристов именно Локк имел бесспорно наи­большее значение непосредственно для психологии. Если же мы присмотримся к позиции Локка, то неизбежно придем к поразительному на первый взгляд, но бесспорному выводу: несмотря на то что Локк как эмпирист противостоит раци­онализму Р. Декарта, он по существу в своей трактовке внутреннего опыта как предмета психологии дает лишь эмпирический вариант и сколок все той же декартовской концепции сознания. Предметом психологии является, по Локку, внутренний опыт; внутренний опыт познается путем рефлексии, отражения на­шего внутреннего мира в себе самом; эта рефлексия дает нам «внутреннее не­погрешимое восприятие своего бытия»: такова локковская транскрипция декартовского «cogito, ergo sum» («я мыслю, значит, я существую»). Вместе с тем Локк по существу устанавливает интроспекцию как специфический путь психо­логического познания и признает ее специфическим и притом «непогрешимым» методом познания психики. Так в рамках эмпирической психологии устанавли­вается интроспективная концепция сознания как особого замкнутого в себе и самоотражающегося внутреннего мира.

Сенсуалистические идеи Локка далее развивает во Франции Э. Б. де Кондильяк (1715—1780), который придает локковскому сенсуализму более ради­кальный характер. Он отвергает, как и Д. Дидро (который выпускает свой трактат по психологии под показательным названием «Физиология челове­ка»), К. А. Гельвеций, Ж. О. де Ламетри, Ж. Б. Р. Робине и другие француз­ские материалисты, «рефлексию», или внутреннее чувство, Локка в качестве независимого от ощущения источника познания. В Германии сенсуалистиче­ский материализм выступает обогащенный новыми мотивами, почерпнутыми из классической немецкой идеалистической философии первой половины XIX в., из философии Л. Фейербаха.

Второй из двух основных принципов английского сенсуалистического мате­риализма, который мы обозначили как принцип атомизма, получает свою конк­ретную реализацию в психологии в учении об ассоциациях. Основоположника­ми этого ассоциативного направления в психологии, оказавшегося одним из наиболее мощных ее течений, являются Д. Юм и Д. Гартли. Гартли закладывает основы ассоциативной теории на базе материализма. Его ученик и продолжатель Дж. Пристли (1733—1804) провозглашает обусловленность всех психических явлений колебаниями мозга и, отрицая принципиальную разницу между психи­ческими и физическими явлениями, рассматривает психологию как часть физио­логии.

Идея ассоциативной психологии получает в дальнейшем особое развитие — но уже не на материалистической, а на феноменалистической основе — у Д. Юма. Влияние, оказанное Юмом на развитие философии, особенно английской, спо­собствовало распространению ассоциативной психологии.

Под несомненным влиянием ньютоновской механики и ее закона притяжения Юм вводит в качестве основного принципа ассоциацию как своего рода притяжение представлений, устанавливающее между ними внешние механические связи. Все сложные образования со­знания, включая сознание своего «я», а также объекты внешнего мира являются лишь «пуч­ками представлений», объединенных между собой внешними связями — ассоциациями. За­коны ассоциаций объясняют движение представлений, течение психических процессов и воз­никновение из элементов всех сложных образований сознания.

Таким образом, и внутри ассоциативной психологии друг другу противостоят материалистическое направление, которое связывает или даже сводит психические процессы к физиологическим, и субъективно-идеалистическое направление, для которого все сводится к ассоциации субъективных образов-представлений. Эти два направления объединяет механицизм. Ассоциативное направление ока­залось самым мощным течением оформившейся в середине XIX в. психологиче­ской науки.

Отмечая значение тех социальных сдвигов, которые совершаются в истории Европы на переломе от XVII к XVIII в., для истории науки, Ф. Энгельс харак­теризует это время как период превращения знания в науку («знание стало наукой, и науки приблизились к своему завершению, т. е. сомкнулись, с одной стороны, с философией, с другой — с практикой»).* В отношении психологии нельзя полностью сказать того же, что говорит Энгельс в этом контексте о математике, астрономии, физике, химии, геологии. Она в XVIII в. еще не офор­милась окончательно в подлинно самостоятельную науку, но для психологии именно в это время были созданы философские основы, на которых затем в середине XIX в. было воздвигнуто здание психологической науки. У Р. Декар­та параллельно с понятием рефлекса впервые выделяется современное понятие сознания; у Дж. Локка оно получает эмпирическую интерпретацию (в понятии рефлексии), определяющую его трактовку в экспериментальной психологии в период ее зарождения и первых этапов развития. Обоснование у английских и французских материалистов связи психологии с физиологией и выявление роли ощущений создает предпосылки для превращения психофизиологических ис­следований органов чувств первой половины XIX в. в исходную базу психологи­ческой науки. Р. Декарт и Б. Спиноза закладывают основы новой психологии аффектов, отзвуки которой сказываются вплоть до теории эмоций Джемса— Ланге. В этот период у английских эмпириков — у Д. Гартли, Дж. Пристли и затем у Д. Юма — под явным влиянием идей ньютоновской механики форму­лируется основной объяснительный принцип, которым будет оперировать психо­логическая наука XIX в., — принцип ассоциаций. В этот же период у Г. Лейб­ница в понятии апперцепции (которое затем подхватывает В. Вундт) намечают­ся исходные позиции, с которых в недрах психологической науки XIX в. на первых порах будет вестись борьба против механистического принципа ассоци­ации в защиту идеалистически понимаемой активности.

* Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 599.

Немецкая идеалистическая философия конца XVIII и начала XIX в. на раз­витие психологии сколько-нибудь значительного непосредственного влияния не оказала.

Из представителей немецкого идеализма начала XIX в. часто отмечалось влияние И. Канта. Кант, однако, лишь попутно касается некоторых частных во­просов психологии (например, проблемы темперамента в «Антропологии»), гро­мит с позиций «трансцендентального идеализма» традиционную «рациональ­ную психологию» и, поддаваясь влиянию в общем бесплодной немецкой психо­логии способностей (главного представителя которой — И. Н. Тетенса он очень ценит), относится крайне скептически к возможности психологии как науки. Но влияние его концепции отчетливо сказывается на первых исследованиях по пси­хофизиологии органов чувств в трактовке ощущений (И. Мюллер, Г. Гельмгольц, см. дальше); однако психофизиология развивается как наука не благода­ря этим кантовским идеям, а вопреки им.

Из философов начала XIX в. — периода, непосредственно предшествовав­шего оформлению психологии как науки, наибольшее внимание проблемам пси­хологии уделяет стоящий особняком от основной линии философии немецкого идеализма И. Ф. Гербарт. Главным образом в интересах педагогики, которую он стремится обосновать как науку, основывающуюся на психологии, Гербарт хочет превратить психологию в «механику представлений». Он подверг резкой кри­тике психологию способностей, которую до него развили представители англий­ского ассоцианизма, и попытался ввести в психологию метод математического анализа.

Эта попытка превратить психологию как «механику представлений» в дис­циплину, оперирующую, наподобие ньютоновской механики, математическим ме­тодом, у Гербарта не увенчалась и не могла увенчаться успехом, так как матема­тический анализ у него применялся к малообоснованным умозрительным по­строениям. Для того чтобы применение математического анализа получило в психологии почву и приобрело подлинно научный смысл, необходимы были кон­кретные исследования, которые вскоре начались в плане психофизики и психо­физиологии.

Подводя итоги тому, что дал XVIII в., вершиной которого в науке был мате­риализм, Ф. Энгельс писал: «Борьба против абстрактной субъективности хри­стианства привела философию восемнадцатого века к противоположной одно­сторонности; субъективности была противопоставлена объективность, духу — природа, спиритуализму — материализм, абстрактно-единичному — абстракт­но-всеобщее, субстанция... Восемнадцатый век, следовательно, не разрешил ве­ликой противоположности, издавна занимавшей историю и заполнявшей ее сво­им развитием, а именно: противоположности субстанции и субъекта, природы и духа, необходимости и свободы; но он противопоставил друг другу обе стороны противоположности во всей их остроте и полноте развития и тем самым сделал необходимым уничтожение этой противоположности».*

* Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 599-600.

Этого противоречия не разрешила и не могла разрешить немецкая идеали­стическая философия конца XVIII и начала XIX в. и не могла создать новых философских основ для психологии.

В 1844—1845 гг., когда формируются взгляды К. Маркса, им не только за­кладываются основы общей научной методологии и целостного мировоззрения, но и намечаются специально новые основы для построения психологии.

Еще до того в этюдах и экскурсах, служивших подготовительными работами для «Святого семейства» (1845), имеющих самое непосредственное отношение к психологии и особенное для нее значение, в «Немецкой идеологии» (1846—1847), посвященной анализу и критике послегегелевской и фейербаховской фи­лософии, Маркс и Энгельс формулируют ряд положений, которые закладывают новые основы для психологии. В 1859 г., т. е. одновременно с «Элементами психофизики» Г. Т. Фехнера, от которых обычно ведут начало психологии как экспериментальной науки, выходит в свет работа Маркса «К критике политиче­ской экономии», в предисловии к которой он с классической четкостью форму­лирует основные положения своего мировоззрения, в том числе свое учение о взаимоотношении сознания и бытия. Однако ученые, которые в середине XIX в. вводят экспериментальный метод в психологию и оформляют ее как самостоятельную экспериментальную дисциплину, проходят мимо этих идей нарождаю­щегося тогда философского мировоззрения; психологическая наука, которую они строят, неизбежно стала развиваться в противоречии с основами марксист­ской методологии. То, что в этот период сделано классиками марксизма для обоснования новой, подлинно научной психологии, однако, обрывается лишь вре­менно, с тем чтобы получить дальнейшее развитие почти через столетие в совет­ской психологии.

Оформление психологии как экспериментальной науки

Переход от знания к науке, который для ряда областей должен быть отнесен к XVIII в., а для некоторых (как-то механика) еще к XVII в., в психологии совер­шается к середине XIX в. Лишь к этому времени многообразные психологиче­ские знания оформляются в самостоятельную науку, вооруженную собственной, специфической для ее предмета методикой исследования и обладающей своей системой, т. е. специфической для ее предмета логикой построения относящихся к нему знаний.

Методологические предпосылки для оформления психологии как науки под­готовили главным образом те, связанные с эмпирической философией, течения, которые провозгласили в отношении познания психологических, как и всех других, явлений необходимость поворота от умозрения к опытному знанию, осуществленного в естествознании в отношении познания физических явле­ний. Особенно значительную роль сыграло в этом отношении материалисти­ческое крыло эмпирического направления в психологии, которое связывало психические процессы с физиологическими.

Однако, для того чтобы переход психологии от более или менее обоснован­ных знаний и воззрений к науке действительно осуществился, необходимо было еще соответствующее развитие научных областей, на которые психология долж­на опираться, и выработка соответствующих методов исследования. Эти после­дние предпосылки для оформления психологической науки дали работы физио­логов первой половины XIX в.

Опираясь на целый ряд важнейших открытий в области физиологии нервной системы (Ч. Белла, показавшего наличие различных чувствующих и двигатель­ных нервов и установившего в 1811 г. основные законы проводимости,* И. Мюллера, Э. Дюбуа-Реймона, Г. Гельмгольца, подвергших измерению прове­дение возбуждения по нерву), физиологи создали целый ряд капитальных тру­дов, посвященных общим закономерностям чувствительности и специально рабо­те различных органов чувств (работы И. Мюллера и Э. Г. Вебера, работы Т. Юнга, Г. Гельмгольца и Э. Геринга по зрению, Г. Гельмгольца по слуху и т. д.). Посвя­щенные физиологии органов чувств, т. е. различным видам чувствительности, эти работы в силу внутренней необходимости переходили уже в область психофизи­ологии ощущений.

* Тот же Чарльз Белл явился, между прочим, и автором замечательного трактата о выразительных движениях.

Особенное значение для развития экспериментальной психологии приобрели исследования Э. Г. Вебера, посвященные вопросу об отношении между приро­стом раздражения и ощущением, которые были затем продолжены, обобщены и подвергнуты математической обработке Г. Т. Фехнером (см. дальше). Этим тру­дом были заложены основы новой специальной области экспериментального пси­хофизического исследования.

Дата добавления: 2014-11-18