Публицистический стиль вчера и сегодня

В последние годы широкое признание получила типология функциональных разновидностей языка, предложенная академиком Д.Н. Шмелевым. По этой классификации традиционный термин «стиль» применяется по отношению только к официально-деловой, научной и публицистической разновидностям языка. Язык художественной литературы и разговорная речь находятся на противоположных полюсах национального языка, примерно на одинаковом расстоянии от названных выше стилей.

С точки зрения точности обозначения (терминов), отказа от смысла в неявном выражении официально-деловой и научный стили имеют много общего и относятся к разряду строгих (в отличие от нестрогой разговорной речи, а также языка художественной литературы).

Особое промежуточное положение между строгими и нестрогими функциональными разновидностями языка занимает публицистический стиль. Известный языковед В.Г. Костомаров, анализируя язык газет, показал, что в нем соединяются две противонаправленные тенденции: тенденция к стандартизации, свойственная строгим стилям, и тенденция к экспрессивности, характерная для разговорной речи и для языка художественной литературы. По словам В.Г. Костомарова, «к максимуму информативности стремятся научный и деловой стили… К максимуму эмоциональности приближаются некоторые бытовые и поэтические тексты… Газетное изложение не терпит ни той, ни другой крайности: в первом случае не было бы эмоционального воздействующего эффекта (скучно, неинтересно), во втором – необходимой фактографичности (на одних чувствах)».

Исследователи всегда отмечали высокую «проницаемость» публицистического стиля, его плотное соприкосновение с другими функциональными разновидностями языка. Как правило, именно через СМИ в язык и письменную речь входит все новое, и наоборот, со страниц газет, из радио- и телеэфира начинается жизнь многих неологизмов и новых речеупотреблений.

Жанровая многообразность публицистического стиля также обеспечивает его языково-стилистическую «многоголосность» – от книжной, официальной до разговорной и даже просторечной. Именно содержание обусловливает то или иное отношение к действительности, способ отбора и освещения фактов. Все жанры публицистики объединяются системой публицистического стиля, что связано с общностью задач и целей жанров публицистики.

То, что публицистический стиль, как и язык художественной литературы, отличается своеобразной многостильностью, вызывает у исследователей закономерный вопрос о целостности публицистического, и особенно газетного, стиля. Не лишенным основания оказывается нередко высказываемое сомнение в существовании особого, единого публицистического, в том числе газетного, стиля, а также представление об отсутствии в русском языке специальных публицистических и газетных средств. «Однако, - как пишет М.Н. Кожина, - последние заключения допустимы лишь в определенном аспекте и до известных пределов». Помимо этого, по словам М.Н. Кожиной, «в узко системно-языковом аспекте, без учета аспекта функционального, специфических «газетимизмов» в русском языке, действительно, не так много, однако они все же есть. Если же учитывать особенности функционирования языковых средств и их контекстуальные стилистические значения и окраски, то существование газетного стиля не вызывает сомнений».

К внутристилевым чертам публицистического стиля исследователи традиционно относят информативную насыщенность речи, конкретность, фактографичность, логичность, лаконичность, экспрессивность и эмоциональность изложения.

Информативная функция публицистического стиля, его логичность и фактографичность обусловливают широкое использование в текстах информационных предложений, сообщающих о каком-либо событии или факте. Такие черты публицистического стиля, как экспрессивность и эмоциональность, объясняют использование лексико-фразеологических и синтаксических средств выразительности.

К особым стилевым признакам публицистического стиля можно отнести следующие:

- на фонетическом уровне – подчиненность интонации семантико-синтаксическому заданию, сочетание полного (книжного) типа произношения с элементами неполного (разговорного); элементы ритмизации (см. подробнее Бернштейн С.И. Язык радио. – М.: Наука, 1977. – 44 с.);

- на лексическом уровне – преимущественное использование публицистической неоценочной и оценочной лексики (социально-оценочной и лексики, не являющейся социальной); широкое употребление общекнижной понятийной лексики (особенно слов общественно-политического звучания);

- на морфолого-словообразовательном уровне – широкое использование форм родительного падежа существительных (особенно отглагольных), существительных собирательных или с собирательным значением, образований от иностранных и интернациональных слов, наречий, произведенных от многосложных слов, а также аббревиатур, или сложносокращенных слов;

- на синтаксическом уровне – простота синтаксических конструкций, упорядоченность строя предложения, частая инверсия членов предложения, являющихся логическим центром фразы; использование элементов поэтического синтаксиса (риторический вопрос, анафора, эпифора, градация и др.) и разговорного синтаксиса (эллипсис, присоединение, вопросо-ответная форма и др.).

Отбор лексико-фразеологических и морфолого-синтаксических средств языка должен соответствовать жанровой специфике произведения публицистики. Например, хроникальная информация, подразделяющаяся на хронику, короткую информацию (заметку), интервью, отчет, путевые заметки, зарисовки, библиографическую информацию, фотоокно, рассказывает только о самом факте, отвечая на вопросы «где?», «что?», «когда?» и не описывая подробностей. Репортаж соединяет в себе документальность, объективность и протокольность с эмоциональностью и живописностью изображения, что проявляется в эффекте присутствия автора. Различны по своим языково-стилистическим чертам очерк (жанр, близкий к художественной литературе), в котором особо проявляется авторское «Я», фельетон, памфлет, в основе которых – сатирическое отношение к действительности и прямая оценка отрицательных фактов, а отсюда – широкое использование эмоционально-экспрессивных языковых средств.

Кроме того, специфика стиля определяется общностью образа автора, авторского отношения к излагаемому. В публицистике автор-создатель произведения и его авторское «Я», как правило, совпадают. Форма же выражения авторского «Я» в разных жанрах может быть различной. Например, в радио- или телеочерке автор более индивидуализирован, конкретен; специфичен образ автора в фельетоне и т.д. В корреспонденции и комментарии обычны приемы комментирования. Своеобразен образ автора в интервью: здесь он может трансформироваться каждый раз по-особому, приспосабливаясь к интервьюируемому персонажу. В информационном сообщении не проявляется авторское отношение к излагаемому.

Образ автора определяет также отбор языковых средств и общую стилистическую тональность содержания. Например, в репортаже с образом автора связано широкое использование разговорной лексики как оценочного, изобразительного средства. Индивидуализирован и язык ведущего в прямом эфире.

Особенной экспрессией и специфичностью в газете обладают и названия рубрик, также заголовки и зачины текстов. Они выполняют, кроме прочих, рекламную функцию. Во многом от заголовков и зачина зависит, прочтет ли читатель данную публикацию или не обратит на неё внимания. В них активизируется новизна выражения, в частности, используются те разновидности словосочетаний и синтаксических конструкций, которые не являются широко употребительными в других сферах общения. Кроме того, в этих заголовках и рубриках активно употребляются как нейтральные языковые средства, так и оценочные слова; они могут иметь структуру трансформированных фразеологизмов, крылатых слов и выражений, расчлененных типовых конструкций, семантически переосмысленных, обновленных клише и т.п.

В публицистическом стиле весьма ощутима тенденция к расширению и обобщению значения слова (в частности, специальной лексики, терминов), а также связанная с этим метафоризация (приобретение словом позитивной или негативной оценочности). Как правило, оценочность обогащает семантику слов. Следует отметить и такое явление, как освоение, введение в общее употребление новой иноязычной лексики.

Таким образом, можно сказать, что для публицистики, в идеале, характерна глубина содержания, высокая информативность (интеллектуальная и эмоциональная информация), выражение авторского «Я» (которое фактически совпадает с производителем речи), точность, лаконичность и разнообразие языково-стилистических средств.

Язык публицистики, функциональный публицистический стиль – основной в средствах массовой коммуникации, в радио- и телепередачах. В целом он характеризуется использованием семантически значимых языковых единиц, экспрессивно-модальных форм, сближением книжной речи с разговорной (демократизация языка), лаконичностью, точностью, ясностью, доступностью.

События последних пятнадцати лет в России, кардинально изменившие путь её исторического развития, едва ли не в первую очередь отразились на СМИ, которые в условиях свободы слова буквально обрушили на читателя, слушателя, зрителя шквал свежих новостей, неожиданных ежедневных разоблачений и срочных комментариев. И все это сопровождалось и сопровождается потоком новых слов и новой речи, очищенной от запретов, порой обновленной, но нередко и засоренной массой плохо переваренных заимствований, неправильных употреблений и т.п.

Многие процессы, происходящие в современном обществе и отражаемые языком прессы, можно объяснить как реакцию на газетное однообразие и шаблон недавнего прошлого, как отрицание его, отталкивание от него. Интересно посмотреть, каково направление развития языка сегодняшней прессы и чем оно определяется.

Как известно, одна из основных закономерностей газетной речи – социальная оценочность языковых средств. Газета не бесстрастно информирующий орган, но трибуна, формирующая общественное мнение. Следует отметить, что смена идеологической парадигмы в обществе не отменила действия принципа социальной оценочности. Он продолжает действовать и формирует, как и в прошлом, важнейший разряд лексики газеты – концептуальную лексику, своеобразные ключевые слова, общественно-политические термины газеты. Концептуальная лексика – это политический словарь газеты, без которого она не может существовать. Так, для периода 1986-1990 годов можно отметить такие ключевые концептуальные слова, как перестройка, гласность, застой, прорыв (см. подробнее: Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. Из наблюдений над речевой практикой масс – медиа. – М., 1994).

Для более позднего времени в качестве концептуальных широко используются: демократизация, демократические преобразования, реформы, курс реформ, реформаторы, рынок, рыночная экономика, правовое государство, гражданское общество, общественное согласие, примирение и др. (см. подробнее: Солганик Г.Я. Газетные тексты как отражение важнейших языковых процессов в современном обществе (1990 – 1994 гг.) // Журналистика и культура русской речи. – М.: МГУ, 1996. – С. 13 – 25).

Интересна судьба терминов коммунистической идеологии, которые отсутствуют либо совсем, либо употребляются в отрицательном или ироническом смысле. Фактически они превращаются в историзмы. Характерно для данного периода появление большого количества экономических терминов (кредиты, налоги, инфляция, рынок, транш, клиринг, маркетинг, кризис и др.).

В целом оценочность новой концептуальной лексики более сдержанная, мягкая, только еще складывающаяся. Например, трудно сказать, сформировалась ли новая оценочная окраска у слова элита, ранее негативно-пренебрежительная. Ср.: политическая элита, российская элита, партийная элита, парламентская элита, деловая элита, интеллектуальная элита, армейская элита и др. Судя по контекстам, намечается нейтрализация негативной оценочности у этого слова.

Развитие оценочности, изменение её, вообще многообразные виды оценки весьма актуальны для газетной лексики, но особенно для разряда концептуальных слов, так как отражают её семантическое развитие, тесно связанное с формированием в обществе определенного отношения к тем или иным политическим, идеологическим реалиям, явлениям, событиям.

Значительные изменения происходят в газетной оценочной (не концептуальной) лексике. Исчезает (или резко сокращается) употребление подчеркнуто оценочной (как позитивной, так и негативной) лексики типа вехи, флагманы полей, уверенная поступь, узы дружбы, форум, братский, пульс, с одной стороны, маяк, правофланговый, судьбоносный, запевала, и клеймить позором, пригвоздить к позорному столбу, клика, акулы (бизнеса), стервятник, хамелеон, с другой стороны.

Сфера действия оценочности сравнительно с предшествующим периодом сужается, а степень её выраженности снижается. У журналистов, да и у многих людей не сформировалось своего отношения к непрерывным и часто непредсказуемым изменениям общественной и политической жизни. И тогда на помощь приходит спасительная ирония.

Использование иронии очень характерно для современных газет. Ирония выступает как своеобразное средство непрямой оценки. В некоторых газетах (а в особенности в «Московском комсомольце», о чем пишут многие исследователи) используется и весьма своеобразный вид оценки, получивший название «стеб». По определению словаря И. Юганова, Ф. Югановой «Русский жаргон 60 – 90 гг. Опыт словаря», «стеб – это ёрнически – агрессивное, отчасти парадоксальное поведение, мышление, общение, отношение к чему–либо, соответствующий стиль в литературе, живописи, кино». Вот некоторые заголовки, ярко иллюстрирующие это положение: «Шахрай больше не главный «наци» и не «вице» (материал об отставке вице-премьера С. Шахрая); «Грузия взбесилась» (заметка о заражении 17 тыс. жителей Грузии вирусом бешенства); «Утро неизнасилованных девиц»; «Хохлобаксы сменили цвет. Обрезание по-украински»; «У московских Маугли появилась надежда» и т.д.

Как пишет Г.Я. Солганик, «стеб – это не только стилевая манера, это и определенная мировоззренческая позиция, точнее, отсутствие позиций, когда высмеивается все и вся, когда в лихом разухабистом стиле пишут о политике, катастрофах, убийствах – о самых серьезных вещах, никак не располагающих к шутке или смеху. Такая манера исподволь навязывает агрессивно-нигилистическое отношение ко всем без исключения явлениям – как отрицательным, так и положительным… Независимо от причин его появления стеб – это негативное явление и по содержанию, и по форме. Он нивелирует стилистическую дифференциацию речи (обо всем легковесным, хихикающим языком) и тем самым обедняет речь, воспитывает дурной вкус, аполитичность, агрессивность».

Таким образом, можно сказать, что оценочность как главное качество газетной лексики в современной прессе сохраняется, но принимает несколько иные формы под влиянием меняющихся социальных факторов.

Другая весьма заметная тенденция в языке современной публицистики – тенденция к усилению информативности. Это выражается наиболее ярко в эволюции системы журналистских жанров и в заголовках.

Прежде всего обращает на себя внимание исчезновение со страниц газет наиболее «воздействующих художественно-публицистических жанров – очерка, фельетона, передовой статьи. Не встречаются в чистом виде и такие распространенные прежде жанры, как статья, корреспонденция. Их заменяют материалы, в которых резко усиливается информационное начало, и в которых в той или иной степени проявляются черты уходящих (или ушедших) жанров. Жанровые перегородки упраздняются, происходит эволюция системы жанров, их синтез, что можно объяснить, в частности, выдвижением на передний план информативной функции.

По словам Г.Я. Солганика, о формировании новых жанров говорить пока рано, поскольку результаты этого процесса еще не закрепились. В то же время в формирующихся жанрах заметно усиливается, с одной стороны, тенденция к информативности, а с другой, – личностная интонация. Авторское «Я» приобретает личностные стороны - свойства конкретной личности. Возможно, это реакция на обезличенное, унифицированное «мы» прежних лет, но главная причина видится все же в общественном переустройстве – переходе от тоталитарного общества к демократическому, что, конечно же, не могло не изменить журналистского подхода к явлениям действительности. Как может заметить сегодняшний читатель (слушатель, зритель), авторское «Я» становится более мягким, человечным, раскованным. Позиция журналиста – позиция человека наблюдающего, размышляющего, оценивающего, и это можно считать характерным для современных журналистских текстов.

Как видим, в современной публицистике идет активный процесс формирования новых жанров, который стимулирован тенденцией к усилению информативности.

Довольно серьезно стали изменяться структура и содержание заголовков. Как следствие усиления информативности происходит принципиальная замена назывных заголовков глагольными. Во многих газетах современные заглавия – двусоставные предложения с глагольным сказуемым. Они сжато выражают содержание материала и своеобразно управляют влиянием и интересом читателя. Близкую к этой функцию выполняют и сообщения–анонсы в начале информационных радио- и телепередач. Вот примеры подобных заголовков: «Сербы наносят жестокий удар по престижу российской дипломатии»; «Цены растут, но медленнее, чем в прошлом году»; «Нынешнее поколение японцев будет жить на вулкане» (из газеты «Известия»).

В заголовках нового типа происходит как бы обнажение, усиление информативной функции, что, возможно, является следствием сознательной направленности употребления подобных заглавий.

Сгущение информативности, как это ни парадоксально, в названии дает положительный эффект, воспринимается как выразительное средство благодаря четкой и лаконичной форме.

Еще одной эволюцией в системе заголовков стало неограниченное увеличение, в отличие от предшествующих лет, числа заглавий, построенных по синтаксической модели какого-либо общественного речения – литературной цитаты, ставшей крылатыми словами, названия книги или кинофильма, строки из популярной песни и т.п. Например: «Луч света в «темном» государстве» («Известия» 26.09.95г.); «Осторожно! Злая гражданка (Она искусала полицейского» («Известия» 23.12.95 г.); «Во глубине московских руд» («АиФ» № 11, 96 г.); «От турбюро до самых до окраин» («Независимая газета» 22.09.94 г.); «Петр Степаненков уполномочен заявить…; «Такие разные судьбы»; «Клинтон, Клинтон, где твоя улыбка?» («Южный Урал» 13.01.99 г.) и др.

Как отмечает Г.С. Шалимова, «в основе такого оформления заголовка лежит стремление пишущего не прямо, открыто выразить содержание публикуемого материала, а сделать это иносказательно, намеком, вызвав у читателя определенные ассоциации с каким-либо явлением, событием или известным произведением, и заинтересовать его, заставляя домысливать недосказанное».

Этот стилистический прием, называющийся аллюзия, заключается в соотнесении описываемого с устойчивым, общеизвестным понятием или высказыванием литературного, исторического или мифологического характера. Общая установка таких заглавий - создание эффекта необычности, нестандартности, стремление заинтересовать читателя, иногда удивить его и тем самым заставить прочесть публикацию.

При оформлении заголовка такого типа необходимо учитывать два момента: способ трансформации устойчивого речения и характер возникающих ассоциаций. Семантика такой преобразованной цитаты, сохраняя связь с исходным высказыванием, должна быть мотивирована содержанием публикуемого материала, а возникающие ассоциации семантически и стилистически оправданными. Нарушение этих требований создает отрицательный эффект и снижает действенность заголовка. Поскольку заголовки–аллюзии обладают богатыми структурно-семантическими и выразительными возможностями, журналисты активно используют их структурно-семантические ресурсы, разнообразят способы преобразования цитаты, изыскивают новые источники устойчивых синтаксических моделей (например, все чаще в заголовках используются рекламные девизы), развивают сложную систему ассоциативных связей и реминисценций. В то же время, как это обычно бывает в языке (и в первую очередь в публицистике), от злоупотребления каким-то новым выразительным приемом, от слишком частого, навязчивого использования какой-либо модели она теряет свои экспрессивные возможности. Чем чаще, регулярнее, «обычнее» становится употребление этих типизированных построений в роли заголовков, тем быстрее они утрачивают свою выразительность. Их экспрессия истончается, затухает и постепенно сходит на нет. Заголовок уже не воспринимается как нечто неожиданное, необычное; на первый план выступает его трафаретность, и сам он превращается в штамп. А штамп, как известно, начинает работать с обратным знаком действия – со знаком минус. Вот несколько примеров из большого списка заголовков, обыгрывающих структуру ленинской статьи: «Нижнекамск как зеркало русской революции» («Известия» 24.11.95г.); «Генерал Лебедь как зеркало русской эволюции» («Известия» 8.08.95г.); «Василий Блаженный как зеркало русской демократии» («МК» 15.11.95г.); «Туалет как узкое место нашего бытия» («Известия» 2.12.95г.); «Война как средство массового общения» («Журналист» № 6, 1995г.) и мн. др.

Таким образом, общая тенденция к усилению информативности языка публицистики проявляется в эволюции газетно-журнальных заглавий. Смысл этих изменений – поиски выразительности в подчеркнутой, обнаженной информативности, поскольку выразительно то, что информативно.

Серьезные изменения происходят и в самом строе газетной речи. Прежде всего они обусловлены стремлением уйти от сухого, официально-книжного, обезличенного и унифицированного газетного языка прошлого, обрести свое языковое лицо, свой стиль. Наблюдается явная тенденция излагать мысль, строить сообщение без оглядки на традиции, исходя лишь из характера сообщения и избегая готовых форм речи.

Главный путь преодоления книжности, официозности газетного языка прошлого и обретения своего лица – использование разговорных и (реже) нелитературных средств (просторечие, жаргоны). Как известно, для развития русского литературного языка взаимодействие книжной и разговорной речи на многих этапах было определяющим. Естественно, что эта роль разговорной речи в развитии языка публицистики сохранилась и не уменьшилась и в наше переломное время.

Одни газеты (например, «Известия») умеренно включают в словесную ткань разговорные средства. Здесь очень редки вкрапления разговорно-просторечной лексики, например, Японцы опять выкаблучиваются. Теперь они скрестили телевизор с компьютером (20.05.94).

В целом «Известия» демонстрируют сдержанную стилевую манеру, избегая крайностей сугубо книжного или чисто разговорного языка. Язык этой газеты в основном книжный (но не традиционно стандартно-книжный), в достаточной степени индивидуализированный публицистический язык, соответствующий предмету, характеру сообщения. Разговорные вкрапления мягки, неназойливы, в рамках литературности и хорошего вкуса. Язык газеты в меру живой, раскованный, выразительный.

Другую стилевую манеру представляет язык газеты «Аргументы и факты». Мера разговорности здесь гораздо выше. Это уже не книжно-разговорный, а скорее разговорно-книжный или даже разговорный язык: «Чем кончится эта война, неизвестно. Но может случиться так, что в конце концов Борис Абрамович перегнет палку, или говоря проще, - достукается. Лужков и близкая к нему новая российская номенклатура устроит ему «темную» и не вспомнит о заслугах в борьбе с коммунизмом. Да и дурить избирателей с помощью телевизора долго не удастся» (№ 52, 1999 г.).

Обилие разговорных элементов объясняют как демократизацию языка газеты. Но термин этот слишком широк, и речь, скорее всего, идет о поисках языка, близкого читателю, языка, на котором говорит читатель. Это отчетливо видно в языке интервью, в котором журналист стремится сохранить особенности синтаксиса, фразеологии, лексики собеседника, даже когда его речь не соответствует литературным нормам: «У нас постоянно, в общем-то, происходят, так сказать, такие вещи в общем-то. Допустим предположим, недавно в Москве были запланированы, так сказать, концерты в марте ДК железнодорожников» (№ 17, 1994г.).

Аналогичный принцип сохранения особенностей языка автора реализуется и в письмах читателей: «Они перво-наперво пишут имя и фамилию адресата…» (№ 35, 1995г.). Зачастую в ответах на письма сотрудники газеты стремятся говорить с адресатом его языком, например:

Расскажите, где и почем можно мне,молодому парню, одеться поклевее, в «нелевые» шмотки. Насчет цен не беспокойтесь – деньги у меня есть. Серега Женин, Долгопрудный. – Серега, нет проблем! Наверняка по вкусу тебе придутся джинсы Levis… Джинсовая куртка обойдется тебе в 65 «баксов»…»Парку ты сможешь заиметь, выложив 50 – 200 долларов, кожу – 200 – 500 долларов….

Анализируя лексику и фразеологию «Аргументов и фактов», В.М. Лейчик отмечает факт «быстрого реагирования» этой газеты на все новшества в языке, включая неологизмы, в том числе заимствованные. Использование жаргонизмов связано как бы с цитированием из языка соответствующей социальной группы. Исследователь при этом подчеркивает, что вульгаризмы нехарактерны для «АиФ», в отличие от других газет, и также встречаются только в качестве цитат из речи определенных лиц.

Подобные поиски (процессы) в языке газеты, которые Г.Я. Солганик обозначает термином «интимизация газетной речи», сопряжены не только с приобретением, но и с потерями. «Опуская» газетную речь до уровня бытового разговора, газеты тем самым стирают границу между книжным стилем и устно- бытовыми типами речи, снижают статус языка газеты, нивелируют серьезность обсуждаемых тем. Известно ведь, что далеко не для всякого предмета уместна разговорная форма обсуждения. Однако возражать против такой стилевой манеры было бы нерезонно. Современный язык газеты находится в движении, развитии. Описываемая стилевая манера также эволюцинирует».

Обсуждая вопрос использования арго в художественной литературе и прессе, В.Г. Костомаров пишет: «Как бы ни относиться к происходящему, ясно, что в речи изменились, так сказать, пороги смелости, мера допустимости; норма стала более свободной – как в политике, торговле, одежде, танце, поведении и других сферах социальной жизни, так и в общении, в языке». При подобном широком взгляде на пулицистический стиль практически любые лексические и фразеологические единицы могут быть в пределах разумного включены в тексты СМИ, если в том есть функциональная необходимость. Именно так и поступает газета «АиФ».

Что же касается широкого использования грубо просторечных, жаргонных слов в языке публицистики, активизировавшегося в последние годы, то это также объясняется тенденцией к интимизации газетного повествования. «Московский комсомолец», который наиболее ярко воплощает эту тенденцию, ориентируется на особую аудиторию (в данном случае молодежную), что и обусловливает обилие жаргонизмов. Сегодня русский литературный язык оказался под ударом просторечной стихии. Как полагают некоторые языковеды, в литературу и публицистику, освобожденных от цензуры, неудержимым потоком вливается язык улицы.

Однако не следует забывать, что газетно-публицистическая норма шире общелитературной и гораздо терпимее к нелитературной лексике. Обращаясь к пластам национального языка, находящимся вне литературных норм, публицистика перерабатывает, осваивает их и в конечном итоге олитературивает их. Так произошло со словами разборка, тусовка, беспредел и многими другими.

Использование просторечия, жаргонов объясняется жаждой оценочности, поисками экспрессии и в определенной мере соответствует стилистической норме публицистики. По словам В.Г. Костомарова, «сейчас наше общество, вне всякого сомнения, встало на путь расширения границ литературного языка, изменения его состава, его норм».

Однако у этого процесса возможны издержки производства, поскольку чрезмерное насыщение текста жаргонизмами нивелирует, обедняет газетную речь, лишая её многих важных для газеты стилистических регистров. Употребление жаргонизма должно иметь определенное стилистическое задание, иначе оно неудачно.

Таким образом, функционально-стилевые нормы и общестилевые взаимодействуют, определяя развитие литературного языка. В наши дни значительно расширился спектр стилевых манер публицистики, произошла дифференциация газет и журналов, радио- и телеканалов по стилистическому признаку. Наблюдаются радикальные изменения в системе жанров, углубляются и расширяются процессы развития оценочности, использование различных пластов лексики, и в связи с этим происходит становление новой языковой системности публицистики.

Дата добавления: 2014-11-18