Учебное пособие 50 страница

Но о какой коммуникации идет речь? Ясперс считает, что научно–технический прогресс, новые информационные средства привели к общению людей на основе ложных принципов. Подлинное объединение людей возможно только через "экзистенциальную" коммуникацию, основанную на взаимной любви и доверии. При этом надо отдавать себе отчет в том, что в человеческой природе заложено иррациональное зло.

Цель и смысл истории – стремление к единству. Но "единство истории как полное единение человечества никогда не будет завершено". Получается, что история в целом не имеет смысла. Но есть некий иной смысл истории. "Быть человеком – значит быть свободным; стать подлинным человеком – это смысл истории".

В заключение отметим, что в рассуждениях Ясперса просматривается некий специфический мотив: он не призывает вообще отстраняться от эмпирического мира, в котором мы живем, но жить как бы с постоянным чувством страха, помня о возможной утрате всего, чем мы живем, с чувством своей конечности.

Зачинателем экзистенциализма во Франции был писатель, драматург, философ Габриэль Марсель (1889–1973). Но определяющим философским направлением во Франции экзистенциализм становится после книги "Все и ничто" Ж.П. Сартра. Характерно, что французские экзистенциалисты ведут активную литературно–художественную деятельность (они авторы драм, новелл, романов, мемуаров). Это способствовало распространению их идей в широких кругах людей, особенно молодежи и деятелей культуры.

Марсель открыто порывает с рациональностью. Необходим отказ от науки. Вера во всемогущество науки – вредная иллюзия; наука неспособна объяснить, улучшить или спасти мир. Научное знание не решает проблем внутренней жизни, не способно выявить подлинные ценности. Марсель говорит: Я не могу назвать, определить, сформулировать, кто Я есть. Мое бытие – это не рациональная проблема, подлежащая объективно–научному анализу, а моя личная тайна. Философия должна отмежеваться от научности. "Философская доктрина, совершенно несостоятельная по отношению к науке, может тем не менее обладать положительной ценностью". Более того, только такая философия и может обладать ценностью.

Марсель говорит о двух мирах, существующих как бы в разных измерениях: 1) мир, постигаемый абстрактным мышлением, мир науки, мир "объективности" и 2) мир экзистенциальный, постигаемый эмоционально окрашенной интуицией. "Не следует забывать, что если превосходство науки состоит в том, что она для всех, то этому сопутствует тяжкое метафизическое возмездие; наука для всех только потому, что она ни для кого в отдельности".

Марсель различает "проблемы" и "таинства". Проблема находится в сфере логического, здесь Я подходит к чему–то, как находящемуся вне и независимому от него. Но здесь возникает сложная ситуация. "Я, вопрошающий себя о бытии, изначально не ведаю, есть ли я вообще, ни тем более что я есть… Так проблема бытия растекается, углубляясь в субъект, задающий вопрос. Тем самым он отрицает себя как проблема, переплавляясь в тайну".

Решение онтологической тайны следует искать не в сфере логического, а в стихии духовных ценностей – веры, надежды, любви. Таинство не противопоставляет субъект объекту, Я и не–Я, стирает грань между "вне меня" и "во мне". Физика изучает проблемы, а метафизика – мир таинств, это "рефлексия, нацеленная на таинство". На место научно–познавательного отношения субъекта и объекта Марсель ставит некое эмоциональное "сочувствие", "соучастие". "Быть – это быть любимым" – характерная формула Марселя.

Любовь к людям покоится на любви к богу и отношении к другим как "детям божьим". "Братство" людей – это братство во Христе. Отношение человека к богу имеет эмоциональный, интимный характер, основываясь на вере, надежде, преклонении, не нуждаясь в рациональном обосновании.

Бога нельзя мыслить – "мыслить веру" – значит уже не верить. Поэтому критика со стороны атеистов не относится к тому миру, в котором обнаруживается бытие бога. "Для атеиста бога действительно нет, ибо атеист, не любя бога, не находится в том положении, в каком обнаруживается его существование". "Бог не парит на твоем горизонте, а дремлет внутри тебя…Если ты убегаешь от себя, твоя тюрьма будет бежать за тобою вслед, и на ветру, сопровождающем твой бег, будет становиться все теснее. Если же ты углубляешься в себя, она расширится, становясь раем".

Главное для личности – внутренняя свобода, свобода выбора. Но все же есть реальные пределы, на которые наталкивается свобода личности. Мое "Я" является лицом и личностью. Как лицо Я – часть общества, материальный, наблюдаемый извне предмет. Марсель критикует "индустриальное общество". Развитие техники превращает человека из субъекта в объект, из "Я" в вещь, из деятеля – в функцию, из "бытия" в "обладание". Этот процесс усиливается благодаря коллективизации и социализации.

Как личность, Я – неповторимое, своеобразное, духовное бытие. Важнейшее условие подлинного существования – критически дифференцированное отношение к "готовым" социальным нормам, официальным ценностям и лозунгам. Общепринятые нравственные представления – это лжесущности, которые отстранили человека от самого себя, присвоили его свободу. Боясь лишиться определенного значения в обществе, человек следует навязанным ему извне нравственным предписаниям. Истинную нравственность можно человеку спасти только путем самого бескомпромиссного размежевания с этими предписаниями. Естественно, что не всякому под силу такое размежевание. Поэтому каждый волен выбирать: оставаться ли ему самим собой или отказаться от своей свободы, своего Я.

Марсель противопоставляет личность массам. "Массы, движимые в сущности чисто механическими законами, существуют и проявляют себя вне плана рассудка и любви…, ибо массы – это сниженно человеческое; они представляют собой деградацию человеческого. Было бы явным противоречием думать, что воспитание масс возможно. Только индивидуум, точнее говоря, личность, поддается воспитанию: вне этого остается место лишь для дрессировки".

Личность – антипод общества. Но, когда личность это сознает, когда личность ищет абсолютные нравственные ценности (а они существуют в боге), смерть представляется естественным исходом. И Марсель пропагандирует идею, что смерть важнее жизни, что умершие реальнее живых. Он ведет скрытую полемику с Бальзаком. Герой "Шагреневой кожи" испытывал мучения от сознания того, что исполнение каждого его желания приближает к смерти. Марсель же утверждает, что приближение смерти – счастье для человека, его главная надежда. Вера в бога – последний оплот личности.

Жан–Поль Сартр (1905–1980) родился и умер в Париже. С 1924г по 1928г. учился в Эколь Нормаль Супериор, в 1929г. получил диплом по философии. С 1931г по 1933г. – учитель гимназии в Ле–Гавр. В 1933–34 гг. получил стипендию Института Франции; в Берлине изучает концепции Гуссерля, Шелера, Хайдеггера, Ясперса. С 1937г по 1939г – преподаватель философии в Пастеровском лицее в Париже. В последующем занимается свободной литературной деятельностью. В 1945г основал журнал "Новое время". Жена – писательница Симона Бовуар. Известные работы Сартра – "Бытие и ничто. Очерк феноменологической онтологии" (1943), "Критика диалектического разума" (1960).

В онтологии Сартр утверждает два вида бытия: бытие–в–себе и бытие–для–себя. Бытие–в–себе – это нечто, которое невозможно охарактеризовать категориями качества, причины, времени и др. о нем можно сказать лишь одно – "это есть". Бытие–для–себя – это сознание. Бытие–для–себя – диалектично, в нем есть качественное многообразие, жизнь, движение, активность, отрицание. Бытие–в–себе как бы оттеняет бытие–для–себя, образуя как бы темный фон, на котором действует бытие–для–себя.

Бытие–в–себе не порождает бытие–для–себя, но содержит его возможность. Возникает вопрос: как? В бытии–в–себе есть некая "неуловимая трещина", "неустойчивое совпадение" с собою, "разреженность", а отсюда – возможность выхода за свои пределы, появления сознания как "свидетеля бытия–в–себе".

Сам мир, материя у Сартра – "объективация человеческой деятельности". Материя – "противо–человек". Само по себе как "инертная объективация", материальное бытие антидиалектично. Но индивид вносит движение, развитие, жизнь в "практически инертное поле бытия". Сартр делает акцент на активности субъекта. Субъект сам формирует свой мир.

Сознание желает видеть конечную основу только в самом себе. Это неизбежно приводит к враждебному противостоянию миру. "Конфликт – это изначальный смысл бытия–для–другого". Сознание обречено на постоянное беспокойство, выход за свои пределы, бегство от самого себя.

"Существование" (экзистенция) заключает в себе сознание и отрицание. Отрицание (как устремление, тяготение, влечение) имеет ярко выраженную эмоциональную окраску: сюда включаются отсутствие, неприязнь, отвращение, сожаление, тревога, беспокойство и т. д. "Человек есть существо, благодаря которому в мир приходит отрицательность". Сартр пишет, что человеку свойственно домогаться несбыточного, преследовать иллюзорную цель и, естественно, испытывать разочарование, обнаруживая нереальность своих надежд. Поэтому существование человека – "бесплодная страсть". В работе "Бытие и ничто" (которую иногда называют "библией современного экзистенциализма") Сартр говорит о пропасти между идеалом и действительностью, намерением и результатом. Бытие – это то, существует и вызывает неудовольствие, а ничто – идеал, к которому мы стремимся и который постоянно отодвигается и всегда недостижим. Исполнение желаний вскрывает пустоту, ложь, скрытую под внешней оболочкой событий.

Сартр разделяет и противопоставляет "бытие–для–себя" и "бытие–для–другого". Мое бытие должно быть отвоевано у другого. "Я" отделен от другого как субъект от объекта. И, в то же время, "Я" есть то, как меня видит другой. Герой романа "Отсрочка" Даниэль говорит:

"Я преобразую для своего использования и к твоему величайшему негодованию глупое и преступное высказывание вашего пророка – "Я мыслю, следовательно, существую", которое заставило меня столько страдать, так как чем больше я мыслил, тем меньше казался себе существующим, и я говорю: меня видят, следовательно, я существую. Я не могу больше выносить ответственности за свое вязкое течение: тот, кто меня видит, заставляет меня существовать; я таков, каким он меня видит. Я обращаю к ночи мое ночное и вечное лицо, я встаю как вызов, я говорю Богу: вот я. Вот я такой, каким вы все меня видите, такой, какой я есть".

"Я" есть то, как меня видит другой. Но эта картина мне недоступна, и существует подозрение, что "Я" в ней – просто объект. Восприятие же другого как объекта – это равно уничтожение его человеческой сущности. В финале получается, что "Я" – и субъект, и объект. Модусы "бытия–для–себя" – "иметь", "делать" и "быть". Модусы "бытия–для–другого" – трояки – здесь – "любовь", и "индифферентность", и "ненависть".

Сартр утверждает своеобразную "философию свободы". Свобода выражает разрыв с необходимостью. Существование личности – ряд ее поступков. Человек сам выбирает свое будущее и не может ссылаться на объективные обстоятельства (эта идея – сквозная в романе "Тошнота"). Есть, правда, один особый случай – я не могу отвечать за то, что родился. Я "заброшен" в мир. Но после этого я начинаю отвечать за себя, я свободен и ответственен.

Свобода всегда единична, для каждой конкретной ситуации. Свобода – в поисках самого себя, в выборе самого себя, своего предметного мира. Этот выбор экзистенциален. Речь идет о выборе в "критических" ситуациях, и нет возможности избежать выбора. (Это не выбор типа: взять с собой зонтик или нет, выходя из дома). Свобода – есть выбор своего бытия: человек таков, каким он себя выбирает. Человек свободен независимо от реальной возможности осуществления своих стремлений. Свобода – в самом устремлении, в возможности выбирать свое отношение к данной ситуации.

Сартр рассуждает о соотношении свободы и любви. Любовь – это не только покушение на свободу другого, но и проект того, как сделать себя любимым. Любящий вынужден пойти навстречу предмету своей любви и как бы раствориться в его бытии. Любимый требует от любящего отказа от своей свободы, но если это происходит, любящий превращается в пассивный, неинтересный предмет.

Герой Сартра выпадает из повседневности, он одинок. Только разуверившись во всем, человек понимает, что он свободен и может выбирать.

Мы постольку личности, поскольку совершаем свой, только свой выбор.

Человек ответственен за свою жизнь. У него – "неизбежность" свободного выбора. Любая попытка избежать его – "плохая вера". Проявление "плохой веры" или в стереотипном стиле жизни, или когда человек решает изменить жизнь и не делает этого. "Плохая вера" – форма лжи самому себе. Жить в "плохой вере" – значит существовать как объект.

Выбор свободы приводит к конфликту с другим. Сама свобода приводит к страданию, страху; в этом и заключается экзистенциальное мышление.

Но дело не только в других людях. Сама свобода превращается в мучительную необходимость – от свободы никуда не уйти, человек с необходимостью должен выбирать. Человек "осужден быть свободным". "Абсолютная свобода" оборачивается ответственностью перед самим собою. "Человек, осужденный быть свободным, несет всю тяжесть мира на своих плечах: он ответственен за мир и самого себя как за определенный способ бытия… Каждая ситуация есть моя ситуация, потому что она является отражением моего свободного выбора… Поэтому в жизни нет случайности. Ни одно общественное событие, возникшее внезапно и увлекшее меня, не приходит извне: если я мобилизован на войну, эта война есть моя война, я виновен в ней и я ее заслуживаю. Я ее заслуживаю прежде всего потому, что мог бы всегда уклониться от нее – стать дезертиром или покончить с собой… Если я этого не сделал, я ее выбрал, стал ее соучастником".

В "Критике диалектического разума" Сартр пишет: "Пусть никто не интерпретирует меня в том духе, что человек свободен во всех ситуациях … Я хочу сказать совершенно противоположное, а именно, что все люди рабы, поскольку их опыт жизни имеет место в области практико–инертности и в той степени, в какой эта область с самого начала обусловлена своими недостатками", "Свобода – выбор собственного бытия, и этот выбор абсурден" ("Тошнота"). Хотя человек свободен, Сартр, однако, формулирует некоторое требование: "Все должно происходить так, словно весь мир следит за тем, что я делаю, и сообразуется с этим".

Сартр говорит, что существует "фундаментальный проект" человека – "желание стать богом". Но это проект содержит в себе внутреннее противоречие: "желание стать богом" означает абсурдное стремление соединить несоединимое, т. е. стать "в–себе и для–себя–бытием". "Стать богом" значит достигнуть абсолютной свободы и неограниченной творческой мощи. Но это невозможно, т.к. "фактичность" существования включает в себя "социальность", совместное бытие с другими людьми. Это означает, что сознавая себя свободным субъектом, я одновременно осознаю себя объектом(вещью) для другого. Противоположность "бытия–для–себя" и "бытия–для–другого" представляет собой непреодолимый антагонизм. В пьесе "Взаперти"(1945) герой утверждает: "Другие люди – это ад". "Другой" с его свободой – препятствие, ограничение моей свободы, "скрытая смерть моих возможностей".

Когда я один, нет стыда. Появление другого делает меня объектом. Отсюда – стыд, чувство падения в предметную плоскость. "И каждый – палач другого".

Сартр – атеистический экзистенциалист. Вот характерный эпизод. Герой драмы "Дьявол и господь бог" говорит: "Я умолял, выпрашивал, слал послания к небесам – никакого ответа. Небо ничего не знает, ему даже имя мое не знакомо. Я ежеминутно задавал себе вопрос: что я в глазах бога? Теперь мне известен ответ: ничто, бог меня не видит, бог меня не слышит, бог меня не знает. Ты видишь эту пустоту над нашими головами? Это бог. Видишь эту яму в земле? Это бог. Молчание – это бог. Отсутствие – это бог. Бог – это одиночество людей".

Сартр говорит: если человек свободен и сам себя делает тем, чем он является, то он не зависит от чего бы то ни было. Божественное провидение и человеческая свобода исключают друг друга. "Если бога нет, то мы не можем ссылаться ни на какие ценности или заповеди, узаконивающие наше поведение. Таким образом, в обширной сфере ценностей мы не находим никаких оправданий позади как и никаких воздаяний впереди нас. Мы остаемся одни". Человек – единственный источник, критерий и цель нравственности, каждый отдельный человек. Отсюда императив: пользуясь своей свободой, будь самим собой!

В своих характеристиках общественной жизни Сартр говорит о непознаваемости хода истории, о том, что в человеческой природе заложено иррациональное зло, насилие, вследствие чего мы всегда живем под угрозой войны. И это – наша человеческая судьба.

Близок к экзистенциализму Эмманюэль Мунье (1905–1950) – французский персоналист. В центре его интересов – личность. "Личность – это единственная реальность, которую мы познаем и одновременно создаем изнутри. Являясь повсюду, она нигде не задана заранее".

Личность не следует рассматривать как объект. Она – "живая активность", субъект коммуникации, личность "реализуется познается в действии, каким является опыт персонализации". Личность существует не только в единении с другими личностями, а в порыве к универсальному, к "другому". "Личность существует только в своем устремлении к "другому", познает себя только в "другом" и обретает себя только в "другом".

Морис Мерло–Понти (1806–1961) шел от феноменологии. (Основные работы: "Феноменология восприятия"(1945), "Смысл и бессмыслица"(1948), "Видимое и невидимое"(1964)). Вслед за Гуссерлем Мерло–Понти понимает интенцию как смысловую связь сознания и мира. Феномен – "первичное открытие мира". Мерло–Понти подчеркивает значение телесности человека. Тело – продолжение мира и вместе с тем оно является и "мерой всего", "универсальным измерителем". Благодаря телу человек вторгается в мир, понимает его и дает ему значение. "Видит не глаз и не душа, а тело как открытая целостность".

Первичное восприятие – основа, на которой вырастают все человеческие смыслы и значения. Каждый индивид особым образом реагирует на ту или иную жизненную ситуацию, создавая определенный смысл. Этот смысл передается другому, благодаря чему возникает общее стремление освоить бытие. "Воспринимаемые вещи действительно могут существовать, если я пойму, что они воспринимаются и другими".

От восприятия далее – переход к "поведению". Восприятие и основанное на нем познание определяет интенцию, целенаправленное устремление сознания. И этим устремлением "мое Я бросает меня вне меня". И мир оказывается функцией Я. Мы можем говорить о природе и других людях такими, какими они предстают в актах познания и деятельности. Получается, что определяющим оказывается человеческий или "культурный" мир.

Мерло–Понти говорит, что если бы исчезли люди, то от мира ничего бы не осталось, кроме первозданного хаоса. Перестали бы, например, существовать туманности, изучаемые астрономами, геометрические фигуры, исследуемые математиками, подобно тому, как исчезли бы симфонии Бетховена, если бы некому было их исполнять и слушать.

Мерло–Понти говорит о том, что "все явления обладают двусмысленностью". "Вся жизнь является двусмысленной, и нет никакого средства узнать подлинный смысл того, что происходит". Все противоречиво и нужно понять функционирование противоречий, тип равновесия, который обеспечивает их сосуществование. Противоречивы разум и вера, каждый негатив имеет свой позитив, в истории они постоянно играют роль братьев–врагов. Можно ли преодолеть человеческие противоречия, можно ли создать идеального человека – на этот вопрос нет ответа. "Существование мира и наше собственное существование проблематичны сами по себе до такой степени, что мы навсегда обречены искать решения".

Определяя в конечном итоге свою философскую позицию, Мерло–Понти пишет: "Как бы ни были велики их расхождения, все современные философы сходятся в том, что бытие души или бытие–субъект не является незначительным бытием, что оно, быть может, есть абсолютная форма бытия". И сам Мерло–Понти с этим согласен.

Альбер Камю (1913–1960) родился в Алжире, в семье рабочего. Учитель школы добился для Альбера стипендии для учебы в Алжирском университете. Изучал философию. В 1938г. Камю стал сотрудником новой левой газеты "Алжье републикен". Переехал в Париж, вернулся в Алжир осенью 1941г. Снова переехал во Францию. В годы войны был участником Сопротивления. Познакомился с Сартром. Главные произведения: "Миф о Сизифе"(1943), роман "Чума"(1947), "Бунтующий человек"(1951). Последние годы жизни переживал творческий кризис, ничего не писал. Погиб в автокатастрофе.

Камю в принципе не отрицает ценности научного познания. Но такие вопросы, как количество измерений пространства и времени, структура атома или Галактики, при всей их научной значимости, не имеют никакого смысла. Мы заброшены в этот космос, в эту историю, мы конечны и смертны, а на вопрос о цели существования, о смысле сущего наука не дает никакого ответа. К тому же сама действительность неразумна, хаотична, в ней господствует случайность, а потому под вопросом истинность научного познания.

"Я хочу, чтобы мне либо объяснили, либо ничего не объясняли. Разум бессилен перед криком сердца. Поиски пробужденного этим требованием ума ни к чему, кроме противоречий и неразумия не приводят. То, что я не в силах понять, неразумно. Мир населен такими иррациональностями. Я не понимаю уникального смысла мира, а потому он для меня безмерно иррационален".

Онтологические и гносеологические проблемы у Камю отходят на второй план; совсем в другом направлении нужно устремить наши поиски. Каково положение человека? Человек существует в мире, который иррационален и чужд ему. Но человек инстинктивно привязан к этому миру. В то же время, осознавая рутину повседневной жизни, человек сталкивается с вопросом: а стоит ли вообще жить? "Есть лишь одна по–настоящему серьезная философская проблема – проблема самоубийства. Решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить, – значит ответить на фундаментальный вопрос философии. Все остальное – имеет ли мир три измерения, руководствуется ли разум десятью или двенадцатью категориями – второстепенно. Таковы условия игры: прежде всего нужно дать ответ".("Миф о Сизифе").

Камю подчеркивает обреченность человека и его смертный удел, беспросветность
, нелепость и трагизм существования. "Семнадцатый век был веком математики, восемнадцатый – веком физических наук, девятнадцатый – биологии, наш двадцатый век является веком страха". Бога нет. И нет никакого объективного смысла жизни, так как дать ей этот смысл некому. Человек одинок и идет к своему неизбежному концу.

В "Мифе о Сизифе" повествуется о том, как Сизиф с невероятными усилиями вкатывает камень почти на самую середину высокой и крутой горы. Но тут камень выскальзывает из его руки, катится обратно с горы. Сизиф неоднократно повторяет свою попытку. Если ему удастся вкатить камень, он получит свободу. Но когда желанная свобода уже близка, происходит неминуемый срыв. Победы не будет. Камю пишет: "Боги приговорили Сизифа поднимать огромный камень на вершину горы, откуда эта глыба неизменно скатывалась вниз. У них были основания полагать, что нет кары ужасней, чем бесполезный и безнадежный труд". И такова жизнь человека.

У человека появляется чувство нелепости жизненной суеты. "Подъем, трамвай, четыре часа работы в конторе или на заводе, обед, трамвай, четыре часа работы, ужин, сон; понедельник, вторник, среда, четверг, пятница, суббота, все в том же ритме – вот путь, по которому легко идти день за днем. Но однажды встает вопрос: зачем? Все начинается с этой окрашенной недоумением скуки… Скука является результатом машинальной жизни, но она все же приводит в движение сознание".

Человек желает ясности видения, честности перед самим собою. Но ему противостоит неразумный, иррациональный мир. Реальность абсурдна. "В этом состоянии абсурда нужно жить. Я знаю, каково его основание: ум и мир, подпирающие друг друга, но неспособные соединиться".

Из абсурда могут быть два выхода. Первый – самоубийство. Если для абсурда необходимы два фактора: человек и мир, то исчезновение одного из них означает и прекращение абсурда. Но – "самоубийство – ошибка". Второй выход – признание абсурда и жизнь в нем. "Абсурд признан, принят, человек с ним смиряется, и с этого момента мы знаем, что абсурда уже нет". "Войну невозможно отрицать. В ней либо умирают, либо ею живут. Так и с абсурдом: нужно дышать им. Усваивать его уроки и воплощать его". Камю говорит, что все виды деятельности, как рутинные, так и творческие, абсурдны. "Творчество есть по преимуществу абсурдная радость". В частности, "ошибочно… полагать, будто произведение искусства может рассматриваться как убежище от абсурда. Оно само абсурдный феномен".

Но на этом Камю не останавливается. Идет вторая мировая война. Камю участвует в движении Сопротивления. В его произведениях ставится тема бунта. Тот, ко понял, что "этот мир не имеет значения, обретет свободу". Обрести свободу можно, лишь восстав против всемирного абсурда. Бунт и свобода нераздельны. "Бунт – это одно из существенных измерений человека". ("Бунтующий человек").

"Бунтующий человек" прежде всего восстает против своего рабского удела. Первое бунтарское движение – восстания рабов. Отказ от рабского удела одновременно утверждает свободу, равенство и человеческое достоинство каждого. "По своей видимости негативный, поскольку ничего не создает, бунт в действительности глубоко позитивен, потому что он открывает в человеке то, за что всегда стоит бороться". Но эта форма бунта имеет и негативную сторону – мятежный раб может сам желать сделаться господином, и бунт превращается в кровавую диктатуру.

Другая форма бунта – "метафизический бунт". "Раб протестует против участи, уготованной ему его рабским положением; метафизический бунтарь протестует против удела, уготованного ему как представителю рода человеческого". Это – бунт против самого мироздания. "Метафизический бунтарь заявляет, что он обделен и обманут самим мирозданием". "Метафизический бунт направлен против Абсолюта. Владыка этого мира, после того, как будет оспорена законность его власти, должен быть низвергнут, а его место занято человеком… Но что значит быть Богом? Это как раз и признать, что все дозволено, и отвергнуть любой закон, кроме своего собственного". "Метафизический бунт" ведет к нигилизму, революциям, террору. В его итоге – "небо пусто, земля отдана беспринципной силе".

Камю негативно оценивает современную действительность. Люди во все времена убивали друг друга – это истина факта. Но сегодня подлинную угрозу представляют не преступники–одиночки, а государственные чиновники, хладнокровно отправляющие на смерть миллионы людей, оправдывающие массовые убийства интересами нации, государственной безопасности, прогресса человечества, логикой истории. Камю выступает против революций, он – за временные реформы, в результате которых должна установиться человеческая солидарность, общий для всех людей смысл существования.

Философия экзистенциализма воспринималась современниками как философия разрыва трагически одинокой личностью и обществом, как выражение протеста против угнетения личности, против абсурдной жизни. В этом аспекте от нее отталкивались как ультралевый, так и ультраправый экстремизм.

Обращение этой философии к человеку, смыслу его существования сильно воздействовало на общественную психологию. Здесь большое влияние оказало находящееся под влиянием экзистенциализма искусство (например, сюрреализм и экспрессионизм) и литература. Не нужно забывать, что и сами экзистенциалисты (Сартр, Камю, С.де Бовуар) были заметными фигурами в литературе.

Экзистенциалисты видели цель искусства в том, чтобы оно вызывало иррациональные, бессознательные переживания экзистенции. Характерными чертами искусства, находящегося под влиянием экзистенциализма, являются сосредоточенность на самоанализе, указание на абсурдность бытия, отбор мрачных событий, кризисных состояний души, разрыв между личностью и обществом, отъединение людей друг от друга.

В сюрреализме и экспрессионизме выражается болезненное воображение художника. Натурализм смыкается с формализмом, эротика с религией и мистикой, реальность – с символикой. Посредством галлюцинаций, подавленных порывов (по Фрейду) сюрреалисты освобождают человека от его реальных социальных связей, внушают, что счастья можно достигнуть в каком–то другом мире. В литературе звучат мотивы отчуждения. В основе "абсурдистского" романа и литературы "черного юмора", театра абсурда – человек, осужденный на существование в холодном, враждебном мире. Люди терзают друг друга, не могут освободиться от алчности, жадности, злобы и т.д. а причины всего этого – в самом человеке.

Дата добавления: 2014-11-20