Пример 2. Культурно принятый диагноз

Метод

Принципы

РЕФЕРЕНТНЫЕ ГРУППЫ

Клиенты могут быть солидарны с убеждениями и установка­ми многих различных типов групп: культуры, расы, субкуль­тур, религии, языковой группы, государства, религиозных сект и политических партий. Из-за того что потенциальных групп так много, определить, почему клиент принимает В одной груп­пы, а не другой, очень тяжело. Социологи в качестве объясне­ния предложили понятие «референтной группы». Это не та груп­па, в которой человек рождается и вырастает или в которой он находится по мнению других, это группа, с которой человек сам себя идентифицирует. Таким образом, клиент может быть ирланд­ским католиком, с восточного побережья, принадлежащим к среднему классу, мог вырасти в либеральном, демократическом семейном укладе, но мысленно отождествлять себя с древневос­точной идеологией, которую он изучил, занимаясь Дзен и кун­фу. Референтная группа — это мысленный дом, в котором живет клиент.

1. Составьте список групп, с которыми ваш клиент себя ассоци­ирует или мысленно чувствует себя их частью.

2. Как клиент моделирует то, чему учит группа?

3. Перечислите центральные убеждения этих групп — какие В отделяют их от других групп.

4. Нарисуйте схему, отражающую сходства между этими груп­повыми убеждениями и идеями клиента.

Пример 1. Ксенофобия

Негативный аспект многих референтных групп — вселяемый ими страх в тех, кто находится вне этой группы. Этот страх ассоци­ируется с ксенофобией (от греческих слов xenon, что значит «чужой, посторонний», и phobia — «страх»). Вместе они обозначают преуве­личенный и устойчивый страх или неприязнь к иностранцам и не­знакомцам. Несмотря на то что он кажется тривиальным, страх этот значимый. Ксенофобия — один из наиболее распространенных куль­турных страхов, и определенно один из наиболее разрушительных.

Наши клиенты приводили массу примеров, когда они станови­лись объектами ксенофобии других людей. Студентам колледжей восточного побережья говорили: «Вы не научитесь ничему в учеб­ных заведениях на западе. Образование там варварское. Западнее Аллеганских гор нет никакой культуры».

Нашим клиентам с запада говорили: «Люди с восточного побе­режья — это интеллектуальные снобы, напыще нные, чванливые, избалованные и абсолютно неискренние».

На юге ксенофобия принимает форму: «Проклятые авантюрис­ты-янки. Идите туда, откуда пришли, если вы знаете, что хорошо для вас», — в то время как клиентам с севера говорили, что на юге все фанатики, провинциалы, неотесанная деревенщина.

В Техасе клиенты сталкиваются с ксенофобией, которая выра­жается как противопоставление Техаса остальным 49 штатам, или «Техасцы против федератов», как они это преподносят. В Колорадо люди недолюбливают техасцев, или равнинных жителей, как они их называют (и любого, кто не из горной местности). В Вашингтоне и Орегоне у некоторых людей на бамперах есть наклейки, гласящие: «Кто не из штата — убирайтесь домой!», а приезжих калифорнийцев предупреждают, чтобы они не ездили с калифорнийскими номерами. Подобные сказки о ксенофобии можно рассказать в отношении страны происхождения, религии, политической партии — ее можно найти везде. Как терапевты мы можем обнаружить ксенофобию в нормальной гордости за людей, похожих на самих клиентов, в есте­ственном, непатологическом «болении» за свою команду. Но в этой гордости за себя может скрываться чудовищный вред. «Другие», «незнакомцы», «иностранцы», «они» воспринимаются как злые, по­рочные и недоброжелательные. Это приводит почти к религиозному отвержению людей, которые выглядят и ведут себя по-другому. От этого презрения берут начало предрассудки, фанатизм и дискри­минация, которые вызвали львиную долю несчастий на нашей пла­нете. Помощь клиенту в распознании ксенофобии (его собственной и других) как ключевого страха может оказаться хорошим подспо­рьем в создании более беспристрастной и спокойной системы убеж­дений.

Культурная референтная группа также учит клиента, какого рода эмоциональные проблемы допустимо иметь. Допустимой может быть реакция приспособления ко взрослой жизни, но гораздо ме­нее допустимыми — сексуальные расстройства или значительный психотический эпизод. Расстройства, принятые культурно, меняют­ся с течением времени, поскольку каждое десятилетие порождает свои диагностические причуды.

В конце шестидесятых и начале семидесятых многие клиенты страдали от того, что можно назвать экзистенциальной тревогой. Они жаловались на отсутствие смысла в жизни. Они искали ответы на вопросы типа: «Зачем я здесь? В чем смысл жизни?» Многие потеряли веру в такие традиционные институты, как правительство, семья и религия, и шли на терапию, сбитые с толку — «плавая в бессмысленном космосе», как говорили некоторые. В результате они впадали в мистические религии и культовые группы, чтобы най­ти некоторое ощущение смысла.

В середине и конце семидесятых наши клиенты жаловались на трудности во взаимоотношениях. Были ли у них неудачные отноше­ния, или у них не было интимных отношений вообще, клиенты жало­вались на одиночество и нехватку близости. Поскольку происходи-.' ли радикальные изменения в понимании женской и мужской роли,, клиенты путали, что было мужественностью, а что — женствен-' ностью, и от этой путаницы страдали их отношения.

В начале и середине восьмидесятых проблемы клиентов изме­нились снова. Клиентов больше интересовало не отсутствие смыс­ла в жизни или личной близости, а то, что они могут не добиться успеха. «Разве это не будет ужасно, если я не достигну успеха?» — могли бы спросить они. Их пугало, что у них будет не та марка машины или они не попадут в нужную программу М.В.А. Для таких клиентов успех понимался как владение деньгами, властью и мете-риальными благами.

В девяностых многие из наших клиентов выражали что-то типа страха неодобрения: клиенты боятся, что не понравятся другим, боятся, что фасад, за которым они скрываются, недостаточно хо­рош и что люди могут увидеть за маской их настоящую личность. Некоторые примеры этой озабоченности: «Я могу не произвести впечатления на людей. Я могу опозориться. Будет ужасно, если люди не одобрят меня и не будут меня уважать».

Когда мы спрашиваем клиентов, какую из двух следующих аль­тернатив они предпочтут — знание или видимость знания, смелость или видимость смелости, достижение или видимость достижения, близость или видимость близости, — поражающее число клиентов выбирали видимость. Они смущены этим, но защищают себя, гово­ря: «Какое имеет значение то, что у вас есть все это, но никто этого не признает? Вам не будет никакой от этого пользы».

Жизнь возвращается на круги своя; со временем, возможно, будет значительно больше клиентов с экзистенциальной тревогой.

Они будут жаловаться на отсутствие смысла в жизни. Они будут искать ответы на вопросы типа: «Зачем я здесь? В чем смысл жиз­ни?» Многие потеряют веру в такие традиционные институты, как правительство, семья и религия, и придут на терапию, сбитые с толку — «плавая в бессмысленном космосе», как будут говорить некоторые. В результате они будут впадать в мистические религии и культовые группы, чтобы найти некоторое ощущение смысла.

Дата добавления: 2014-11-20