Чистая культурная деятельность

§ 28.

Уровень К-2, на котором культура представляется своими формами, также нуждается в сохранении и трансляции, поэтому в культуре должен возникнуть механизм, обеспечивающий такое сохранение, т.е. уровень К-3 (см. Схему 3).

Схема 3.

Уровень К-3 в культуре – это работа с культурными формами, в процессе которой культурные формы выделяются или создаются, упорядочиваются и систематизируются, тем самым становятся осознанными в культуре. В ходе этой деятельности культурные формы сохраняются сами и благодаря этому сохраняют и передают накопленный в культуре опыт, который в свою очередь позволяет воспроизводить нужную сообществу деятельность.

Уровень К-3 – это уровень собственно культурной деятельности, которая направлена на выделение и осмысление культурных значений, на утверждение их как значений, на их определение. Тогда, когда кто-нибудь говорит: «Делай, как я», и демонстрирует свое действие, это указание – «Делай, как я!» – и становится культурной деятельностью по выделению такой культурной формы как образец и одновременно осмыслением значимости для сообщества той деятельности, которую индивид демонстрирует.

Несомненно, что уровень К-3 разнообразен и сложен по своему конкретному проявлению в системе культуры. Но если выделить главное во всякой культурной деятельности, то можно сказать, что, в конце концов, культурной деятельностью выступает всякое определение значимости чего-то в жизни человека, которое выражается в способности выделить, определить, отделить, значимое от не значимого, провести границу между приемлемым и неприемлемым, между «ДА» и «НЕТ», в конце концов, в способности отрицания (отказа) и утверждения (принятия). Результатом культурной деятельности как таковой («чистой» культурной деятельности или «чистой» культурной способности, которая априори предшествует всякой конкретной культурной деятельности) является выделение из нерасчленности чего-то определенного, разделение неопределенности на значимые и различающиеся феномены. Культурная деятельность о- предел -ивает нечто, вы- дел -яет нечто, проводя границы между ним и иным, и тем самым о- предел -яет его, указывает его пределы, дает ему определенность. Отделить, выделить, провести границу – предполагает узрение небытия данного бытия, выступает «утверждением как отрицание», по выражению Гегеля. Культурное явление всегда отличается от всех других явлений, оно существует в поле отрицания, «отталкивания», которое придает ему его неповторимую определенность, так как каждое культурное явление всегда уникально (см. § 11.1.). Культурная деятельность и организует это «отталкивание», ограничение, в процессе которого определяется и конституируется феномен культуры. Поэтому всякое культурное бытие (сама культура как бытие) держится, говоря языком онтологии, благодаря преодолению небытия, или ограничению.

Абстрактными формами проявления культурной деятельности как такой выступают вопрошание-ответствование и утверждение-отрицание. Вопрос возникает в ситуации недостаточности и выявляет, осознает эту недостаточность, которая должна заполниться ответом: в простейшем случае недостаточность означает незнание, а в более сложных – прозрение нового. Вопрошание – форма постижения небытия и форма существования незнания. Ответ заполняет пропасть ничто бытием, за которое отвечающий ответственен. Так культурная деятельность вопрошания-ответствования конституирует значимое бытие.

В этом же процессе порождения значимого бытия участвует и другая форма культурной деятельности – утверждение-отрицание. Ут­вер­жде­ние пред­по­ла­га­ет от­ри­ца­ние не толь­ко как свою про­ти­во­по­лож­ность, но как свое ло­ги­че­ское обос­но­ва­ние: ут­вер­жде­ние оп­ре­де­лен­но­го бы­тия тре­бу­ет ос­мыс­ле­ния его не­бы­тия, что и про­яв­ля­ет­ся в ак­те от­ри­ца­ния на­лич­но­го бы­тия, от­ка­за от не­го. Имен­но в аффирмации-не­га­ции об­на­ру­жи­ва­ет­ся зна­че­ние, поэтому способность отрицания-утверждения – «Аffirmo ergo est; negito ergo valet» («Утверждаю, следовательно, есть; отрицаю, следовательно, значит [имеет значение, смысл]») – можно рассматривать как универсальную культурную способность, благодаря которой возможна культура и культурные феномены. Это трансцендентальное начало культуры. Чтобы любой культурный феномен явил свое бытие, должен свершиться, исполниться человек утверждающий. Я-культурное, affirmo-negito (я утверждаю, я отрицаю) составляет субстанциальный акт культуры. Он должен быть присоединен к любому объективированному культурному явлению, чтобы это явление стало культурным феноменом. Конечно, культура существует в измерении произведений человеческой деятельности и тех институтов, которые обеспечивают их трансляцию во времени и пространстве. Конечно, нет культуры без книг, картин, театральных постановок, кино-телефильмов и шоу, без библиотек, театров, оркестров, издательств и т. д. Но книга и картина, концертное исполнение и театральный спектакль и т. д. для своего появления, и для своей реализации (актуализации) требуют деятельной активности человека, принятия-непринятия их людьми.

Уровень К-3 завершает уровневое членение культуры, он не требует особых механизмов своего воспроизводства, так как, яв­ля­ясь дея­тель­но­стью, ис­поль­зу­ет все те ме­ха­низ­мы вос­про­из­вод­ст­ва, ко­то­рые име­ет уро­вень Д. Здесь про­ис­хо­дит как бы возвращение, замыкание всей системы культура-деятельность на саму себя, возвращение ее к исходному началу, но на другой основе – на основе личностной деятельности.

§ 28.1. Конкретные виды культурной деятельности

Негация-аффирмация и вопрошание-ответствование представляют абстрактную культурную деятельность, в которой обнаруживается чистая логика культурной способности как таковой. Эта логика реализуется во всем многообразии конкретных видов культурной деятельности – в творчестве художников и ученых, в религиозных деяниях, в нравственных исканиях личности, в различных проявлениях продуктивной деятельности, в деятельности обучения и воспитания и т.д. Эти конкретные виды культурной деятельности утверждают конкретные области культурного бытия.

Наличие в культуре данных видов культурной деятельности имеет свои онтологические основания в структуре чистых культурных форм (§26). Логика культурных форм порождает принципы организации всего многообразия культурных образований. Она указывает на логику развития основных культурных образований, которые обычно выделяются, в так называемой, духовной культуре – искусство, религия, мораль и т.п. Содержательные и формальные возможности каждой из основных категорий культуры позволяют увидеть в них культурные зародыши морфологии культуры.

Остенсивная культурная форма как форма демонстрации, требующая непосредственного контакта индивида с содержанием явления, представленного в этой формой, дает начало мифу и искусству. Художественная форма искусства, его образность вырастает из демонстрации. Конечно, искусство не сводится только к демонстрации (показу, представлению и т.п.), оно как целая область культуры знает и нормы, и ценности, и принципы, но в основе его сущности все-таки лежит либо подражание, мимезис, о котором говорил еще Аристотель, либо некая демонстрация – хотя бы демонстрация какого-то языка или изобретательности художника. Эстетическая ценность вещи, поступка, ситуации и эстетическая значимость художественного реализуется только через слияние воспринимающего и воспринимаемого, только через непосредственное чувствование воспринимающим (зрителем) содержания, которое в эстетическом явлении дается. Нельзя красоту только знать, ее нужно чувствовать, в нее нужно вжиться. А это и есть модальность (требование) остенсивной категории культуры. Французский эстетик-феноменолог М. Дюфренн писал в этой связи о существовании a priori аффективного, которое позволяет человеку входить в непосредственный чувственный контакт с предметом, эмоционально переживать его, что составляет обязательное условие эстетического восприятия[95]. Это a priori аффективного, которое имеет свои корни также и в природных характеристиках человека (инстинкт подражания – импринтинг), входит в структуру сознания человека как результат интериоризации опыта непосредственного контакта с культурой в остенсивных формах ее существования. Сам смысл эстетического восприятия мира заключается в том, что мир раскрывает человеку его неповторимость и индивидуальность. Способность увидеть данное (предмет, ситуацию, человека) как неповторимое и в то же время как явление мира, как целый мир, реализуется в эстетическом восприятии мира. А конкретность, неповторимость, данность единичности, но в ее отношении к общности, – это и есть свойство остенсивных форм культуры. Поэтому, возникая в поле возможностей демонстрации, искусство культивирует в культуре саму способность переживания конкретности и контакта с ней, развивая все аспекты эстетического (чувственно-конкретного) восприятия мира.

На уровне императивной категории развивается такая важнейшая сфера культуры как религия. И снова следует отметить, что религия в своем культурном функционировании использует и остенсивные формы, и ценности, и принципы, но сама культурная природа религии коренится в императивности – в признании абсолютности требования Абсолюта (отсюда догмат как основное формообразование религии). Идея Абсолюта – одно из фундаментальных достижений культуры и одно из фундаментальных оснований культуры. Нет культуры без признания Абсолюта, ибо культура, основывающая свое бытие на способности человека утверждать значимое для себя бытие, т.е. на свободе человека, способного заявить «Да будет!», должна иметь внутри себя «ограничитель» воле «Да будет!». Он и возникает как развертывание абстрактного содержания императивности в представление об идеальном всепроницающем Начале и Завершении всякого человеческого деяния. Религия как культурное образование разрабатывает, развертывает все возможные смыслы идеи Абсолюта, делая ее достоянием культуры и каждого человека.

На ветви аксиологической категории культуры вырастает мораль. Конечно, и в морали действуют все основные культурные формы для передачи ее содержания. Но именно ценность конституирует мораль как самостоятельную область культуры. Для сферы морали важно противопоставление полюсов добра и зла, справедливого и несправедливого, важно само ценностное решение человека в ситуации выбора. Это особенно ярко проявляется в таких нравственных ситуациях, когда ни одна моральная норма, уже существующая в моральном сознании, не работает. Вспомним эпизод из романа Л.Н. Толстого «Анна Каренина», где Левин на вопрос Кознышева – убьет ли он насильника, если окажется свидетелем нападения на беззащитную женщину – отвечает: «Если бы я увидел это, я бы отдался своему чувству непосредственному; но вперед сказать не могу». Нравственное решение исходит из определенных ценностей, но определяются эти ценности в зависимости от конкретности ситуации самим человеком. Ценности существуют и реализуются в выборе человека. Они возникают в ситуации альтернативности. Дж. Мур убедительно показал, что содержание ценности Добра нельзя свести к чему-то вне этой ценности – к удовольствию, к пользе, к сохранению жизни и т.д., ценность выводится из самой себя[96].

Этот «вывод» возможен только как выбор человеком данной ценности и ручательство за ее содержание поступком, действием. М. Бахтин отмечает: «Не содержание обязательства (ценностей) меня обязывает, а моя подпись под ним, то, что я единожды признал,... мое признание, утверждение – ответственный поступок»[97]. Выбор утверждает ценность, и ценность вызывает выбор. Поэтому тогда, когда в культуре возникает обсуждение альтернативности добра и зла, в культуре формируется представление о ценности. Именно с обсуждением природы добра и выбора в истории античной культуры появляется само понятие ценности. Сократ не только содержанием своих диалогов формировал в культуре античности идею блага как ценности[98], но он утвердил ее и своим выбором смерти.

На ветви культурной категории принципа развивается теоретическое мышление, представленное сначала философией, затем наукой. Философия зарождается тогда, когда мысль находит за видимыми чувственными проявлениями сверхчувственное, умопостигаемое начало – сущность вещи, сущность бытия. Вслед за этим наука, постигая сущностные законы, открывает человеку принципы организации его практической деятельности. Конечно, принципы важны не только, а, может быть, даже и не столько, для культурного функционирования теоретического сознания, сколько для любой иной сферы в культуре (можно говорить о принципах эстетического или художественного сознания, о религиозных принципах, о принципах морали и т.д.), но осмысление принципов в любой деятельности требует работы ума, рефлексивной работы разума, и поднимает сознание данной сферы культуры до уровня мудрости.

Таким образом, логика формальных категорий культуры позволяет увидеть культурную необходимость и собственно культурные корни системы основных видов духовной культуры. Логика культурных форм находит свое проявление в принципах организации всего многообразия культурных образований. В том-то и сила культуры, что, несмотря на все многообразие своего содержания, которое порождается на уровне К-1 многообразием человеческой деятельности, оно на уровне К-2 и К-3 приобретает, благодаря логике форм трансляции культурного (значимого) для человека содержания и культурной деятельности, единый принцип своей компоновки, что придает культуре компактность, обозримость, целостность и эффективность в историческом действии. И здесь еще раз становится видно, что существует взаимосоответствие объективированного и личностного измерения культуры: логика культурных форм объективируется в виды культуры, существующие объективно в форме их произведений (искусство, религия, мораль, философия), и эта же логика обнаруживает себя в упорядоченности духовной жизни личности, определяя ее основные состояния – любовь, вера, надежда, мудрость. Логика культурных категорий и культурного содержания определяет структуру бытия духа, что обнаруживает новое тождество – тождество духа (духовности) и культурного бытия.

Дата добавления: 2014-11-20