Предложения и проекты революционных демократов

а) А. И. ГЕРЦЕН О «ПРИСТУПЕ» К КРЕСТЬЯНСКОЙ РЕФОРМЕ

Отрывок из статьи «Через три года», написанной Герценом после полу­чения известий о рескриптах Назимову (20 ноября 1857 г.) и Игнатьеву (5 декабря 1857 г.). Статья была напечатана в № 9 «Колокола» от 18 февраля 1858 г. Она служит примером тех колебаний Герцена между демократизмом и либерализмом,,о которых говорит Ленин - (Соч., т. XV, стр. 464—469). Надо, однако, отметить, что опубликование рескриптов радостно приветствовал даже Чернышевский (см. его статью «О новых условиях сельского быта». Полное собрание сочинений, т. IV, СПБ, 1906). В Дальнейшем Герцен резко изменил своё мнение о возможности осу­ществления реформы в интересах крестьян силами царизма (см. доку­менты на стр. 79—81).(А И Герцен, Полное собрание сочинений и. писем, под ред. М. К. Лемке, т. IX, Петроград 1919, стр. 126—128.)

Ты победил, Галилеянин!, и нам легко это ска­зать, потому что у нас в нашей борьбе не замешано ни само­любие, ни личность. Мы боролись из дела, — кто его сделал, тому и честь...

... Имя Александра II отныне принадлежит истории; если бы его царствование завтра окончилось, если б он пал под ударами каких-нибудь крамольных олигархов, бунтующих защитников барщины и розог, — всё равно. Начало освобождения крестьян сделано им, грядущие поколения этого не забудут!

Но из этого не следует, чтоб он мог безнаказанно остано­виться. Нет, нет, пусть он довершит начатое, — пусть полный венок закроет его корону. Гнилое, своекорыстное, дикое, алчное противодействие закоснелых помещиков, их волчий вой не опа­сен. Что они могут противопоставить, когда против них власть и свобода, образованное меньшинство и. весь народ, царская воля и общественное мнение?

И пуще всего общественное мнение. Лишь бы теперь нашим плантаторам и их противникам позволено было вполне выска­заться, помериться... И тут, как во всём, поневоле бьёшься в другое великое иско мое современной России — в гласность. Гласность их казнит прежде, нежели дойдет дело до правительственного бича или до крестьянского топора...

...Что касается до, нас, — наш путь, вперёд назначен: мы идём с тем, кто освобождает и пока он освобождает; в этом мы последовательны всей нашей жизни. Как бы слаб наш голос ни был, всё же он — живой голос, и как бы наш «Колокол» ни был мал, всё же его слышно в России, и потому скажем ещё раз, что мы убеждены, что Александр II не равнодушно примет приветствие людей, которые сильно любят Россию, но так же силь­но любят и свободу, «которым не нужно его бояться и которые для себя лично ничего не ждут, ничего не просят».

Но ничего не прося, они желали бы, чтоб Александр II ви­дел в них представителей свободной русской речи, противников всему, останавливающему развитие, во всём, ограничивающем независимость, — но не врагов! Они потому этого хотят, что им стало, дорого мнение освободителя крестьян.

«Ты победил, Галилеянин!»

б) Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ О СЕЛЬСКОЙ ОБЩИНЕ

Отрывок из статьи Н. Г. Чернышевкского по поводу книги ба­рона А. Гакстгаузена «Исследование внутренних отношений народной жизни и в особенности сельских учреждений в России». В книге Гакстгау­зена описана была русская сельская община. Статья Чернышевского была напечатана в № 7 журнала «Современник» за 1857 г. и представляет собой подцензурное изложение взгляда Чернышевского на общину как на заро­дыш коллективных форм производства в будущем социалистическом строе. В 1858—1859 гг. в ряде статей в «Современнике» Чернышевский макси­мально использовал легальную печать для защиты крестьянских интере­сов.. Несмотря на свои ошибки в утопической оценке общины как заро­дыша социализма, Чернышевский был подлинным революционным демократом, идеологом крестьянской революции (см. Ленин В.И. Полн. Собр. Соч., Т. XV. С. 144).

(Чернышевский Н.Г. «Studien...», Полное собрание сочинений т. III, Петроград, 1918, стр. 303, 307 - 308, 309.)

... Этот общинный дух.мы вовсе не расположены считать каким-нибудь таинственным качеством, исключительно свой­ственным славянской или, великорусской натуре. Мы просто полагаем, что вследствие исторических обстоятельств, надолго за­державших Россию в состоянии, близком к патриархальному быту, он сохранился у нас довольно неприкосновенным, между тем как давно исчез из обычаев тех племён Западной Европы, которые более нашего участвовали в историческом движении. Итак, сохранение его у нас есть следствие невыгодных обстоя­тельств нашего исторического развития. Но как самые хорошие вещи имеют свою дурную сторону, так и самые дурные вещи— свою хорошую. Наша историческая неподвижность послужила источником многих бедствий и в нашем прошедшем, и отчасти в настоящем; она причина нашей малой образованности, нашей бедности, нашей лени и т. д. Но среди всех этих пагубных след­ствий нашей неподвижности есть также нечто иное, и прежде бывшее небесполезным, но при настоящем развитии экономического движения в Западной Европе, — движения, в котором на­чинаем принимать участие и мы, становящееся чрезвычайно важ­ным и полезным. Экономическое движение в Западной Европе породило страдания пролетариата. Мы нимало не сомневаемся в том, что эти страдания будут исцелены, что эта болезнь «не к смерти, а к здоровью», но переносить настоящие свои страда­ния для Западной Европы всё-таки тяжело, и врачевание этих страданий требует долгого времени и великих усилии. У нас, принимающих ныне участие в экономическом движении Европы, сохранилось противоядие от болезни, соединённой с этим дви­жением на Западе, и мы поступили бы очень нерасчётливо, если бы по нелюбви к патриархальности вздумали отступиться от него в такое время, когда ода оказывается чрезвычайно пригод­ным для предохранения нас от страданий, видимых нами на Западе...

...Было время, когда общинное владение могло казаться не представляющим особенных выгод, как теперь представляется не имеющим особенных выгод обычай уральских казаков не де­лить землю на участки. Но как могут прийти обстоятельства, когда этот обычай уральских казаков сделается выгодным для их благосостояния, так уже пришли обстоятельства, в которых общинное владение оказывается очень выгодным для благосо­стояния русского- народа. Эти обстоятельства, как мы уже много раз говорили, заключаются в характере, принимаемом эко­номическим развитием. В Западной Европе уже оказалось, что если при новейшем развитии силы капитала вся земля, принад­лежащая нации, обращена в частную собственность, переходя­щую из рук в руки по закону безграничной конкуренции капита­лов, то большинство земледельцев превращается в пролетариев, то-есть, переставая иметь собственное хозяйство, делается сосло­вием батраков, выход из которого чрезвычайно труден даже для отдельных лиц, не только для целого сословия...

...Выше мы говорили только о благотворности общинного вла­дения землёю, которого потребность ощущается в настоящее время повсюду в России чрезвычайно сильным образом; ни вче­рашним, ни завтрашним ныне сыт не будешь: мы заботимся о настоящих потребностях, а не о том, что было нужно триста лет тому назад, или будет нужно через триста лет вперёд. По­тому, мы ничего не говорили об общинном союзе для производ­ства работ, потребность которого, конечно, со временем будет чрезвычайно сильна в России, как теперь уже чрезвычайно сильна в Западной Европе. Теперь эта потребность чувствуется в России ещё не повсюду; но общинный дух, сохранившийся у нас благодаря общинному владению землёю, так свеж и си­лен, что общинное производство работы, это дело столь трудно исполнимое на Западе, у нас без всяких хлопот делается там и в тех случаях, когда становится нужно...

...Неистощимую, вечно живую и свежую почву всех возмож­ных улучшений представляет наше общинное владение землёю; неистощимый запас национального благосостояния и государ­ственного процветания находится в нём...

в) Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. «МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ РЕШЕНИЯ КРЕСТЬЯНСКОГО ВОПРОСА»

Отрывки из статьи, напечатанной в октябрьской книжке «Современ­ника» за 1859 г.. (Н. Г. Чернышевский, Полное собрание сочинений, т. IV, Петроград, 1918, стр. 528—548.)

1. Можно ли поставить принудительным правилом перенесение усадеб.

Известна чрезвычайная привязанность- крестьян к местам своих жилищ. Сами помещики знают, что принуждать крестьян к переселению значило бы идти против их чувств. По закону, принуждённое переселение составляет один из видов наказания за уголовные преступления: возможно ли подвергать такой судьбе миллионы людей по произволу? Переселение само по себе, хотя бы и добровольное, соединено с разрушением всего хозяйственного обзаведения переселяющихся. Нет таких посо­бий, которые были бы достаточны для покрытия убытков пере­селения, когда оно должно совершаться огромными массами. Ни у помещиков, ни у правительства не достанет средств на воз­награждение крестьян за потерю времени и имущества при пере­селении. Притом, для многих эгоистов принуждённое переселе­ние послужило бы поводом к приобретению притеснительных вы­год. Переселяющимся крестьянам были бы отведены поселения в местах неудобных, на участках самых дурных; вместо удо­бренной земли, занимаемой усадьбами, крестьяне получили бы песок, солончак, болота. Мы уже слышали предположения о по­стройке деревень на таких местах, где даже нет текучей воды. Два переселения равняются пожару, по народной поговорке. Принуждённое переселение; было бы разорением для крестьян, было бы нарушением гражданского права, возмутило бы самые заветные привязанности человека: привя1занность к родовому жи­лищу и к месту, где схоронены отцы.

Каковы были бы следствия такого факта? Разорение крестьян отняло бы у них возможность исправно выплачивать выкуп. На­неся громадные убытки крестьянам, истратив огромные суммы на вспоможения им (впрочем, далеко не достаточные для по­крытия их убытков), помещики сами отняли бы у себя возмож­ность получить вознаграждение. Пробудив против себя вражду в окружающей их массе, помещики надолго подорвали бы воз­можность мирных отношений своих к поселянам. Надобно ли говорить о степени приятности и безопасности и даже выгод­ности житейских дел человека, который один остался бы среди сотен и тысяч недовольных им людей?

Принуждённое переселение усадеб было бы очень плохим расчётом со стороны помещиков...

2. Определение надела землёю.

... Почему комитеты признали невозможным освобождение без земли? Потому что национальное чувство было "бы возму­щено таким освобождением, потому что оно непреклонно хочет Охранения земли за крестьянином. Какую же землю хочет со­хранить оно за крестьянином? Ту, которой он теперь владеет, — ту самую землю, в том самом объёме, те самые участки. На­циональное чувство не принимает тут никаких тонкостей и подразделений, никаких обрезываний и переносов. Одно из двух: если можно идти против него, так нечего было [церемо­ниться: зачем было] говорить, что освобождение без земли не­возможно. А если раздражать национальное чувство нельзя, то нельзя и уменьшать нынешнего надела, нельзя и переносить крестьянских участков принудительным образом с одного места на другое: эти уменьшения и перемены были бы точно так же противны национальному чувству, как и освобождение без земли. Не стоит делать дела наполовину; не стоит пожимать че­ловеку руку правой рукой и в то же время давать ему толчки левой: ведь всё равно вы раздражите его, так уже лучше или бейте его обеими руками без всяких дипломатичностей, или со­храните с ним доброе согласие. Если освобождать крестьян с землёю, то сохраняйте нынешний надел; иначе не достигнете своей цели, не удовлетворите национальному чувству...

...Если смотреть на дело с этой стороны, которая одна прак­тична, то надобно не пожалеть [некоторой] части леса, потреб­ной для снабжения крестьян всем нужным. Ведь до сих пор, если был у помещика лес, крестьяне пользовались им, и лишить их этой выгоды значило бы в сущности обрезать настоящий раз­мер их пользования угодьями. На самом деле потери помещику не будет тут никакой: ведь до сих пор не в его пользу, а в поль­зу крестьян росла и стояла та часть леса, которая шла на удо­влетворение крестьянских нужд. Сказать, что я не буду пользо­ваться тем, чем до сих пор пользовались другие, а не я, — тут нет никакого уменьшения моему прежнему пользованию.

Как надобно решить дело о той части леса, которою пользо­вались крестьяне, так надобно решить его и о других угодьях, которыми они пользовались во всех тех имениях, где, кроме па­хотной земли, лугов и леса, есть другие угодья. В серьёзных де­лах не следует играть словами; не следует толковать их в ином смысле, кроме действительного. Что такое в сущности разуме­лось до сих пор под наделом крестьян? Разумелась вся та сумма угодий, которыми они пользовались. Смысл дела лежит в размере пользования, а не в том, как называются известные угодья —- государственными, господскими или крестьянскими. Пользовался угодьем тот, кто им пользовался. Так и должно Остаться относительно лесов, рыбных ловлей и т. п.; иначе сум­ма пользования уменьшилась бы, т. е. уменьшился бы надел.

Если вести освобождение крестьян с целью удовлетворить национальное чувство, надобно вести его так, чтобы национальное чувство действительно было удовлетворено. В большей части поместьев крестьяне не жалуются на нынешний надел, и потому-то надобно принимать его общею нормою. Но был бы нарушен смысл дела, т. е. удовлетворение национальному чувству, если бы надел не был приведён к соответствию с ним в тех по­местьях, где нынешний надел служил причиною справедливых жалоб по своей недостаточности...

...В самом деле, если смотреть на размер крестьянского на­дела со стороны выгод помещика, вывод окажется точно такой же, как и тогда, как если смотреть на это дело со стороны требо­ваний национального чувства. Если только помещики захотят сообразить истины, доказанные политической экономией, они сами не захотят уменьшать крестьянского надела. Дело решён­ное, что в России невозможно уничтожить крестьянские земле­дельческие хозяйства, невозможно сделать так, чтобы просто­людины не были сами производителями хлеба на своих участках, а были только наёмными батраками, как в Англии. А если уже крестьянин необходимо остаётся производителем хлеба, то вы­года других производителей, т. е. помещиков, требует, чтобы ему не было необходимости сбивать цену на хлеб вообще. А если крестьянин будет в нужде, он станет продавать свой хлеб в убы­ток себе, стало быть, подрывать цену и на помещичий хлеб. Толь­ко обеспечив крестьянина, помещики обеспечат и своё хозяйство. Рассчитывать иначе было бы очень недальновидным расчётом;

3. Основания и размер вознаграждения.

... Государственная польза требует, чтобы ни одно сословие не терпело напрасных убытков.

Справедливость требует, чтобы выкуп не превышал меры дей­ствительной надобности в нём для помещиков.

На этом основании размер выкупа может быть определён такой, что национальное чувство останется довольно. Если в барщинных имениях, имеющих довольно земли, раз мер выкупа определится такой, чтобы, за вычетом долгов в кре­дитные учреждения, приходилось помещику получить сумму, до­статочную для устройства земледельческого хозяйства с наём­ного платою, помещики не останутся в убытке; напротив, они очень много выиграют, потому что освободятся от долгов, кото­рыми угнетены, сохранят всю часть поместья, от которой зави­села его ценность, и устроят хозяйства более выгодным образом.

Они будут получать доходов больше прежнего. Они изба­вятся от обременительных уплат в кредитные учреждения. По­этому продажная ценность их поместий значительно увеличится, хотя число десятин будет считаться менее, нежели было.

В таких поместьях каждый рубль выкупа есть чистый вы­игрыш для помещика.Средний долг в кредитные учреждения составляет от 55 до 60 рублей на душу. На устройство хозяйства с наёмными работниками нужно наличных денег не более 4 рублей на десятину господской за­пашки, т. е., считая средним числом 33 тягла в 100 душах и 1 3/4 десятины в поле господской запашки на тягло, всего около 175 десятин господской запашки на 100 душ, нужно не более 700 рублей для переделки земледельческого хозяйства в по­местье, имевшем 100 душ.

Таким образом, выкуп от 62 до 67 рублей был бы совер­шенно достаточным для того, чтобы помещики заложенных име­ний не потерпели никакого расстройства в своём хозяйстве; а чистым выигрышем было бы для них освобождение от долга в кредитные учреждения, или, в имениях, чистых от этого долга, получение суммы, равной среднему размеру долга заложенных поместий.

В оброчных поместьях справедливость требовала бы принять основанием оценки для вознаграждения такую величину оброка, которая считается в тех местах необременительною для крестьян. Во многих губерниях эта цифра не выше 15 рублей, в некото­рых ещё ниже; в немногих она доходит до 25 рублей. Среднюю величину для целой империи можно положить около 20 рублей. Считая 33 тягла на 100 душ и капитализируя по 7 1/2%, это со­ставит около 89 рублей за душу.

Само собой разумеется, что если эти 89 рублей употребить на делание обедов, балов, покупку карет и браслет, этих денег окажется мало для жизни. Точно так же не для всех достаточен будет доход, если положить деньги в кредитные учрежде­ния, лечь на диван и курить трубку с длинным чубуком, полу­чая по 5% на свой капитал. Но в наш век никакого капитала не будет достаточно для человека, желающего жить сложа руки. А кто захочет пустить свой капитал в оборот, тот легко получит с него 8% и больше. Значит, из помещиков, владев­ших оброчными, не останется в убытке никто, если сам не за­хочет оставаться в убытке.

Мы не выставляем своих цифр за непременные и окончатель­ные; мы просим только подумать, что при этих или близких к ним цифрах выкупа помещики оброчных имений не останутся в убытке, а помещики тех имений, где существовала господская запашка, будут иметь уже очень значительную выгоду...

...Просим их также подумать о том, признается ли националь­ным чувством хотя какой-нибудь выкуп? Русский народ со­стоит не из экономистов, он не читал Адама Смита. Но пусть честные люди прислушаются к голосу народа, и они узнают, что нация думает о выкупе. Хотите ли знать, что думает нация? Нация спорит о том, что должно быть с господскими полями и лугами: останутся ли они за помещиком или также отойдут к крестьянам? И, заметьте, о выкупе не бывает в.этих спорах и помина. Просим прислушаться к голосу нации и проверить, правду ли мы говорим. При таком расположении национального чувства, что остаётся делать людям, которые желали бы, чтобы помещики получили выкуп не на бумаге только, а на самом деле? Остаётся думать о том, такова ли удовлетворительная для помещиков величина выкупа, чтобы этот выкуп был заплачен не­заметно для крестьян, иначе сказать, такую ли величину имеет этот выкуп, чтобы он мог быть уплачен податью в 3 рубля, т. е. теми рублями, которые составляют разницу между нынешнею казённою податью крепостных крестьян и тою, которою они по освобождении были бы обложены наравне с государственными крестьянами. Нам кажется, что выкуп такой величины безубыто­чен для помещиков оброчных имений и составляет огромный выигрыш, для помещиков имений с господскою запашкою. Про­сим., подумать о такой величине выкупа, потому что только она. может быть примирена с национальным чувством...

....А если требовать выкупа в 150 рублей, народ изнеможет под такою тяжестью, и что тогда будет? Чего ждёт теперь кре­стьянин? Он ждёт воли. Чего ждёт он от воли? Облегчения своей судьбы,. Какое же почувствует он облегчение и поймёт ли он волю, если его заставят платить оброк не меньше или даже больше нынешнего или заставят по-прежнему ходить на барщину? Как поймёт он такое освобождение? Он не поймёт его, он почтёт себя обманутым, — и что тогда будет?

4. Должен ли выкуп земли быть произведён немедленно обязательным образом?

Человек, привыкший рассуждать о житейских делах практи­ческим образом, никак не может сам собою дойти до того, чтобы даже вообразить возможность этого вопроса. Его уму представляются только два способа освобождения¹: или кре­стьяне освобождаются без земли, и в таком случае нет надоб­ности в самом термине «выкуп» — если крестьяне, освобождае­мые без земли, впоследствии приобретут её, это будет обыкновенною покупкою в том самом смысле, как ныне какой-нибудь мещанин или купец покупает дом- или сад у другого; если же кре­стьяне освобождаются с землёю, этим самым уже говорится, что выкуп соединён с актом освобождения и как освобождение про­изводится общею, обязательною мерой, то и переход земли дол­жен быть одновременен с самым освобождением и иметь харак­тер обязательности. Таково понятие людей практических. Только идеализм, чуждый реального взгляда на житейские дела и ли­шённый возможности практического осуществления, может обольщаться средним решением, которое, говоря, что крестьяне освобождаются с землёю, прибавляет: «но выкуп её предоста­вляется добровольному соглашению и может быть отсрочен». Действительно, эта прибавка в сущности значит, что крестьяне освобождаются без земли.

Добровольное соглашение только тогда может быть добро­вольным, когда обе стороны находятся в полной независимости одна от другой. Положение крестьян, хотя бы и освобождён­ных, не таково относительно помещика. Во-первых, крестьян в уезде десятки тысяч, а помещиков — только десятки или сотни; притом даже и эти немногочисленные продавцы привыкли уже сообразоваться в своих действиях с двумя или тремя богатей­шими из своих сотоварищей: каждому известно, что в целом уезде, а иногда и в нескольких уездах общество дворян сле­дует обыкновенно руководству одной, двух, много трёх фами­лий. Крестьянам, по их многочисленности и разрозненности, нет возможности действовать таким же способом. Следовательно, при так называемых добровольных сделках по выкупу земли одна сторона пользовалась бы преимуществом монополии, т. е. вместо свободной сделки было бы совершенное диктование условий выкупа одною стороною. Само собой разумеется, что условия диктовались бы самые невыгодные для желающих ку­пить, и земля Осталась бы в руках помещиков...

5. Можно ли поставить обязательный труд принудительным способом уплаты выкупа?

На этот вопрос ответ легко найти в самом имени того дела, часть которого составляет вопрос о выкупе. Крестьяне освобо­ждаются от крепостной зависимости: в чём же состояла кре­постная зависимость? Основною и единственною законною чер­тою её был обязательный труд. Итак, сохранить обязательный труд значило бы в сущности сохранить крепостное право. На­род не мог бы понять этого иначе и был бы прав. Нет надоб­ности говорить, какие последствия были бы произведены, если бы народ остался при убеждении, что крепостное право уце­лело.

Дата добавления: 2014-11-20