Секреты модельной общаги 2 страница

«На верхней койке?» — подумала я, пока она открывала дверь в спальню.

Лора щелкнула выключателем и поманила меня за собой. Спальня оказалась такой же убогой, как и гостиная, только раз в пятьдесят меньше. Сюда умудрились втиснуть целых три двухъярусные кровати. Между ними застрял комод на шесть ящиков, из которых торчали цветные юбки, брюки, джинсы. Пространство между койками заполняли чемоданы, ворохи одежды и всевозможная обувь, так что было не повернуться. Такая спальня скорее подходила лилипутам, и от одной только мысли, что здесь живут шесть девушек баскетбольного роста, со мной случился легкий приступ клаустрофобии.

— Дом, милый дом, — произнесла Лора. — Ничего, скоро привыкнешь. Вон твоя койка. — Она указала на незастеленный матрас на верхнем ярусе слева. — Уверена, твоя комната дома была побольше.

Она действительно была побольше, причем намного, к тому же мне не приходилось ее с кем-то делить.

— Надеюсь, у тебя не слишком много вещей, — заметила Лора.

Я со стыдом осознала, что привезла с собой почти все модные тряпки — по крайней мере, по меркам Виргинии и Майами, — которые мне удалось втиснуть в чемоданы.

— Агентство обращается с нами как с королевами, да? — рассмеялась Лора и ушла по своим делам.

Я еще раз оглядела спальню и вскарабкалась на свою койку. Она немилосердно скрипела, пока я на ней устраивалась. В ту минуту я даже не подозревала, как часто в этой комнате будут скрипеть матрасы.

Первая ночь в общаге для моделей, вероятно, заслуживает того, чтобы попасть в историю как самая спокойная за все время моего пребывания там. Конечно, Светлана и еще одна девушка, которой меня даже не представили, ввалились, спотыкаясь, в пять утра, но, по крайней мере, они не привели с собой компанию и отключились сразу, как только их головы коснулись подушек, — видимо, порядком набрались. В ту ночь все спали крепко — вернее, все, кроме меня.

Я вертелась, как на раскаленной сковородке, — сна ни в одном глазу. Но буду честной: моя бессонница объяснялась вовсе не тем, что я перемалывала какой-то сложный вопрос, и даже не беспокойством, удастся ли мне стать моделью здесь, в Нью-Йорке. Просто спать, когда ноги свешиваются с кровати, крайне неудобно. Видимо, стремясь сэкономить несколько долларов, в агентстве заказали кровати нормального размера, заставив меня извиваться ужом в попытке уместиться на матрасе.

Около шести утра сквозь жалюзи начало пробиваться солнышко, и я, совершенно измученная, отправилась в ванную. Когда я вернулась в спальню на цыпочках, чтобы никого не разбудить, то чуть не расхохоталась в голос — хорошо, мне сил не хватило. В утреннем свете я разглядела пять остальных моделей: они спали, как ангелы, и у каждой ноги свисали сквозь алюминиевые прутья кроватных спинок. Так я узнала одно из профессиональных неудобств, которое приходится терпеть честолюбивым моделям.

На следующий день я стояла перед агентством, ежась под неподвижным взглядом его окон. Мне казалось, они меня оценивают, пусть даже слегка, но, скорее всего, моя паранойя объяснялась бессонницей. Я ничего не делала — просто стояла на улице в Сохо среди несущейся мимо толпы законодателей моды, туристов и художников; изредка меня задевала по ноге сумка от Marc Jacobs, и ее владелец спешил дальше на какую-то несомненно очень важную встречу. «Сейчас или никогда», — подумала я и смело шагнула ко входу, а оказавшись внутри здания, зашла в лифт, который отвез меня на нужный этаж.

В агентстве мне предстояло получить расписание на ближайшие пару дней и вытерпеть процедуру обмера, повторявшуюся потом еженедельно.

Открыв первую дверь, я оказалась в приемной, где на кофейном столике были со вкусом разложены журналы мод. Обстановка современная, стильная. Можно было бы считать эту комнату обычным первоклассно отделанным помещением, если бы не гигантское окно в главный зал агентства — и ты мог все видеть, и тебя видели. Какой- то высокий, хорошо одетый мужчина увидел, как я вошла, и знаком подозвал к двери главного зала, потом быстро подошел ко мне с широкой улыбкой на лице и расцеловал в обе щеки, как принято у французов.

— Привет, я Люк, один из администраторов. Рад знакомству, Хизер. В этой рубашечке ты выглядишь просто фантастично. Такая худенькая!

— Спасибо…

Стараясь выглядеть как можно увереннее, я все же покраснела, не ожидая в первую же минуту получить комплимент. Я сразу поняла, что Люк один из тех голубых парней, которого каждая девушка хотела бы иметь своим другом, — щедрый на комплименты, всегда милый и готовый выслушать.

— Кто там пришел? — раздался женский голос из-за самой толстой перегородки в офисе.

Нельзя сказать, чтобы он прозвучал дружелюбно. По спине у меня пробежали мурашки.

— Это Хизер, Рейчел.

— А-а.

Вот и все, что я услышала или увидела (вернее, не увидела) от Рейчел в первый день. Я знала, что она владелица агентства, сама бывшая модель, добившаяся успеха. Но тогда я еще не знала, что она гроза агентства, не женщина, а питбуль в крохотном платьице и на шпильках, которая безжалостно приказывала даже самым худым девушкам, чуть ли не дистрофикам, скинуть пять фунтов, когда до кастинга оставался лишь один день, и которая одним лишь ледяным взглядом давала понять, что разговор окончен. Делая разнос девушкам, она всегда начинала со своей любимой фразы: «Ты думаешь, я добилась всего благодаря тому, что…» Вот, например: «Ты думаешь, я добилась всего благодаря тому, что беспокоилась о таких пустяках, как еда? Перестань реветь». Но зато она получала для девушек работу.

Люк провел меня по офису агентства. Одну стену украшала мозаика, представлявшая собой надутые губки и идеальный скелет, выполненные из множества бесплатных листовок с портретами девушек, работающих в агентстве. На каждой листовке был «фирменный» снимок модели и указывались самые важные данные: имя, вес, рост, размер талии, цвет глаз и т. д. Противоположная стена также была залеплена обложками и разворотами последних журналов, где фигурировали девушки агентства. Все это очень впечатляло. Я подумала: неужели и я скоро займу место на стене славы рядом с какой-нибудь моделью, попавшей на разворот во французском «Vogue»?

Экскурсия закончилась в углу офиса, где я, как бы случайно, оказалась перед весами.

— Пришла пора твоего первого обмера, милая, чтобы знать, как у нас обстоят дела! — радостно произнес Люк, и оттого, что он использовал «нас», я почувствовала себя как на экзамене.

Раздевшись до трусов и лифчика, я встала на весы. Люк взглянул на цифру и сделал несколько записей.

— Прекрасно, прекрасно. Хотя, уверен, мы можем добиться лучшего. Начнем, пожалуй, с пяти фунтов, но будем стремиться сбросить десять, что скажешь? Ты красивая девушка, а будешь еще прекраснее, когда мы подправим твою фигурку! Вспомни, какой ты была в пятнадцать лет.

Все это он произнес с такой очаровательной улыбкой — он действительно знал, как сообщить девушке, что ей нужно сбросить вес, не доводя ее при этом до слез, — что мне сразу захотелось согласиться. Я кивнула, прикидывая, сколько калорий мне потребуется в день, чтобы не упасть в обморок, какое расстояние придется пропахать на беговой дорожке, и, конечно, про спиртное следует забыть (от него слишком быстро набирается вес).

Люк сантиметром снял мои мерки, записал, после чего решительно захлопнул книжечку.

— Ну вот и ладненько! Нам придется попросить тебя приходить сюда каждую неделю, чтобы посмотреть, как мы продвигаемся, хорошо, дорогая?

Я снова влезла в юбку и топ, и дело было сделано. Быстро и безболезненно по сравнению с тем, что творилось в других агентствах, как я узнала позже. Одна модель мне как-то рассказала, что в ее агентстве девушек фотографируют в одном белье, после чего все администраторы собираются за столом, вооружившись красными фломастерами, и начинают на снимке обводить «проблемные зоны». Затем агент усаживает несчастную девушку рядом и обсуждает с ней, как убрать лишний дюйм «жира» с ее бедер. За два дня до кастинга у Донны Каран. Забавно, правда?

Люк вкратце просветил меня, чем я буду заниматься в ближайшую неделю: десятки смотрин, пробных фотосессий, встреч. Смотринами назывались встречи, организованные представителями агентства для редакторов журналов, менеджеров рекламных компаний, фотографов — в общем, всех, кто мог заплатить за мой снимок или заинтересовать в нем кого-то другого. На пробных фотосессиях должны были создать мой портфолио, бесценный альбом, который запечатлеет, какая я модель. А что касается встреч — агентство требовало, чтобы я завязывала контакты с любым и каждым, кто был готов потратить хотя бы долю секунды на мою особу.

Люк вручил мне расписание всех этих встреч — длиннющий список адресов и имен с указанием времени. Он одарил меня улыбкой, призывая «пойти и покорить их всех», а потом глотнул «Витаминной воды».

На этом мой первый визит в агентство закончился, вот так просто.

Я спустилась на лифте вниз, вышла на улицу и снова взглянула на окна. Они уже не выглядели так зловеще. Всего лишь пять фунтов. А потом еще пять. Не слишком сложно.

Вечером, когда я отправляла родителям письмо по электронной почте, закрыв перед этим несколько окон русских форумов после Светланы, в комнату ворвалась Лора.

Я даже подпрыгнула от неожиданности, с такой силой она грохнула дверью.

— Ублюдки, — пробормотала она, швыряя на пол сумку.

От удара из сумки выкатились мобильный телефон и тюбик помады. Безукоризненное личико Лоры пылало от гнева.

— Что? Что случилось?

Появление Лоры наделало достаточно шума, чтобы прервать разговор Светланы и ее подруги Елены, еще одной русской модели из агентства, которая снизошла в тот вечер до посещения нашего жилища. Ей удалось пробиться наверх, и она достаточно зарабатывала, чтобы снимать приличную квартиру — правда, на двоих, но все же это была квартира, без всяких двухъярусных коек. Уже целый час подружки обсуждали по-русски новую украинскую девушку, которую заполучило агентство. Я узнала об этом, когда Светлана вдруг выросла передо мной, как из-под земли, раздувая ноздри, и затараторила по-английски:

— Эта украинская курва! Ты знать? Светлана и Елена знать, Хизер, она много есть, мало двигаться, она не продержаться в агентстве, Светлана знать. Я думать, она и пить тоже много.

Девушка удовлетворенно затянулась длинной сигаретой «Virginia Slims». Елена закивала, возбужденно облизнув губы, и они продолжили разносить новую модель на клочки. Чем больше светловолосых девушек из Восточной Европы, тем меньше работы для этих двух. Я тогда еще слегка удивилась их злопыхательству, хотя все это было даже безобидно по сравнению с тем, что я увидела позже.

С приходом Лоры бедная модель с Украины получила передышку: обе русские умолкли при эффектном появлении нашей соседки.

— Случилось?! — Лора обвела рукой вокруг себя. — Вот что случилось, Хизер! Сама знаешь, сколько мы платим за эту дыру, и я обратилась к агентству с простейшей просьбой, но они делают вид, что не слышат. Мы живем здесь, и я не хочу, чтобы мы страдали из-за их скупости.

Я попыталась урезонить Лору:

— В общем-то, мы ничего не платим…

— Хизер, очнись! Мы вынуждены платить, как только начинаем зарабатывать хоть какие-то деньги. Они учитывают каждый цент. Помнишь, как мы использовали салфетки вместо туалетной бумаги?

Конечно, я не помнила, ведь я только что здесь поселилась.

— Так вот, мы не должны спорить, чья очередь покупать бумагу, — агентству следует получше о нас заботиться. Я не слишком много требую.

Мы неуверенно покивали. Туалетная бумага. Со стороны происходящее казалось по меньшей мере безумным. Но, видимо, для Лоры это был камень преткновения в вопросе о том, как агентство должно с нами обращаться. Проблема, насколько я ее понимала, заключалась в том, что все девушки, подписавшие контракт с агентством, испытывали перед ним объективный страх: в любой момент агентство могло отказаться от их услуг и отослать домой, если девушки переставали подчиняться. Но Лора, преданная Лора, которая, видимо, действительно прониклась братством тесной общаги, наконец сломалась. Она жаловалась любому, кто соглашался выслушать ее в агентстве, — в основном другим моделям, — и, вероятно, кто-то (надеюсь, не из обитателей общаги) донес на нее одному из агентов, стараясь выслужиться. В результате Лору вызвали в тот день в офис — как она думала, для обычной проверки и обмера.

Из спальни появилась опухшая от сна Кайли: она решила отоспаться на всю катушку, но ее разбудила гневная тирада Лоры. Кайли инстинктивно направилась на кухню в поисках чего-нибудь тонизирующего. Лора продолжила.

— Кто-то доносит. — Она выгнула бровь и оглядела присутствующих. — Я знаю, это не вы, девчонки, но у кого-то в агентстве слишком длинный язык. Сегодня Рейчел вызвала меня к себе под большим секретом и заявила, будто слышала, что я недовольна, как обстоят дела в общаге, и постоянно жалуюсь на отсутствие туалетной бумаги. Тогда я сказала ей, что она все правильно слышала. И знаете, что она ответила?

Я не знала, но догадывалась. Разговоры с Рейчел часто заканчивались слезами, наши хрупкие эго так и хрустели под ее высоченными шпильками.

— Она в ярости начала на меня орать: «Думаешь, я добилась всего благодаря тому, что беспокоилась о паршивой туалетной бумаге? Ты где, по- твоему, живешь, в отеле "Говард Джонсон"?» — Лора даже притопнула. — Нет, вы подумайте только, «Говард Джонсон»! А потом она заявила, что мы не получим никакой туалетной бумаги, спорить тут нечего, и я могу не жить в общаге, если меня не устраивают условия или само агентство. Нет, нужно действовать, иначе они вообще сядут нам на голову!

Мы все затаили дыхание. Лора осмелилась перечить агентству. Поднять смуту.

— Ну так кто со мной?

Первую секунду после того, как Лора объявила войну, девушки уставились себе под ноги. Служащие агентства были нашими проводниками к успеху, людьми, которые держали наши судьбы моделей в своих руках, решая, кому послать рекламные листовки и на какие кастинги отправить… Разозлить их из-за такого пустяка, как рулон «Charmin», казалось чистым самоубийством.

Но затем заговорила Кайли, почему-то перейдя на дискант и подняв стакан с коктейлем, материализовавшийся у нее в руке.

— Это просто чертова туалетная бумага, понимаете, о чем я? Но мы ее заслуживаем, потому что права человека и прочая лабуда все-таки что-то значат! — объявила австралийка.

Волосы у нее торчали во все стороны из-за того, что она продрыхла все утро и день. Еще немного, и она перешла бы к обращению в ООН.

Елена похихикала немного, совсем чуть-чуть, — видимо, наши неприятности ее забавляли, ей ведь не нужно было ютиться в общаге.

— Вам нужна туалетная бумага? Я могу купить, если у вас нет денег, — сказала она, изображая заботу.

Ее шпильку никто не удостоил ответом. Даже Светлана наградила подругу ледяным взглядом.

— Лора, ты абсолютно права. Моя подруга учится в колледже, и она как-то рассказывала, что у них в общаге полно бесплатной туалетной бумаги, — сказала я.

Светлана закивала — видимо, от мысли о революции в ней начала закипать ее русская кровь.

— Ладно, тогда мы вместе. Или они снабжают нас туалетной бумагой, или им придется ответить, — победно объявила Лора, добившись нашей поддержки на первых порах.

— Да! Но как именно ты предлагаешь достучаться до агентства? — поинтересовалась я.

— Ударим по их больному месту — кошельку. Если мы перестанем ходить на кастинги, то они будут плохо выглядеть в глазах других агентов. А раз мы перестанем получать работу, как тогда им наживаться на нас? Нельзя позволить, чтобы они и дальше обращались с нами подобным образом, я права? — заявила Лора.

— Права! — хором ответили мы.

Вот так началась Битва за туалетную бумагу. Черт возьми, мы ведь модели, мы заслужили туалетную бумагу. История знала и более нелепые революции, чем наша, — загляните в учебники.

Через пару дней после начала Битвы за туалетную бумагу я мчалась в такси по Восьмой авеню со Светланой и клубным агентом, который только что накормил нас обедом на Бонд-стрит. Я сдержала свое обещание Светлане — мы ехали в клубы «Шатер» и «Две семерки», и мое сердце бешено стучало от радостного предвкушения того, что подарит мне вечер.

С тех пор как началась Битва, я не слишком утруждала себя мыслями о бумажных изделиях или революциях, но теперь, на заднем сиденье такси, я не могла думать ни о чем другом. Одной рукой Светлана прижимала к носу комок туалетной бумаги, стараясь остановить кровотечение, а второй массировала загорелое бедро агента поверх штанов от Gucci. В ответ он слабо ей улыбнулся, а потом снова принялся разглядывать в окно мелькающие улицы.

Моя первая неделя в Нью-Йорке пронеслась так же головокружительно, как городские огни, мигавшие за окошком такси, когда оно со скрипом свернуло на Двадцать третью улицу. Агентство все-таки решило оставить меня на контракте, заверив, что никто не отошлет меня обратно в Виргинию и мне не придется выслушивать: «А я ведь тебе говорила». Пройдя процедуру обмера, я отправлялась на бесконечные, сменявшие друг друга смотрины. Я говорила себе, что на самом деле они не считаются кастингами и Лора не будет на меня в обиде за то, что я нарушила солидарность. Я просто там появлюсь — она ведь не ждет, что я буду строить из себя мученицу?

Хотя большого значения это не имело. Битва за туалетную бумагу длилась в полную силу часов четырнадцать. Спустя всего лишь день после нашей решительной резолюции все девушки потихоньку разошлись по кастингам. Битва превратилась в фарс, участницы прикидывались, будто соблюдают правила, хотя все знали, что никто их не соблюдал. Даже Лора время от времени исчезала с портфолио под мышкой — как она говорила, «проветриться». В общем, нарушая дух, если не букву, нашего пакта, я целыми днями таскалась по смотринам, еле волоча ноги, переходя из одной редакции шикарного журнала в другую, носилась туда и обратно по Авеню высокой моды, [9]не выпуская из рук альбом с фотографиями моих предыдущих показов в Виргинии и Майами. В перерывах между смотринами я проводила время в студиях различных якобы знаменитых фотографов, где делала пробные снимки, чтобы увеличить свой портфолио, так как на большинстве старых снимков я, по общему признанию, была моложе и худее.

Все смотрины проходили более или менее одинаково: короткий разговор, во время которого я старалась ослепительно улыбаться, потом какая- нибудь важная шишка пролистывала мой альбом, меня фотографировали полароидом, затем рукопожатие и «спасибо» на прощание. Некоторые встречи были такими краткими и лаконичными — а приемная просто-таки забита ослепительными девушками, — что мне казалось, будто я произвела ужасное впечатление и после моего ухода администратор, с которым я встречалась, обязательно позвонит в агентство и скажет: «О чем вы думали, посылая сюда эту страхолюдину? Нет, в самом деле, я был о вас лучшего мнения. Дайте этой дикарке упаковку «TrimSpa», [10]и пусть едет обратно в свою пещеру». Но в конце недели агентство сообщило мне, что мою кандидатуру рассматривают для каталога одного универмага, и это, в общем, гарантировало, что какое-то время я еще побуду в Нью-Йорке. Естественно, мне захотелось отпраздновать это событие, но вечер превратился в антипраздник и для Светланы, и для меня. Мы обе побывали на кастингах, где шел отбор на предстоящие дефиле Недели моды, и обе не получили ни одного предложения. Но все проблемы мигом растворяются в городской ночи с нужным количеством алкоголя и веселья…

В кокетливом платье от Betsey Johnson, одолженном у одной из девушек, и паре Светланиных Jimmy Choo, я представляла, что моя первая ночь в клубе пройдет с абсолютным фурором. Глянув перед выходом на себя в зеркало, я поняла, что не один мужчина свернет себе шею, глядя мне вслед, — мне даже стало интересно, сколько их будет.

По вторникам Светлана посещала «Шатер». У нее было целое расписание: в понедельник — «Баттер», во вторник — «Шатер», в среду — «Каин», в четверг — снова «Шатер», в пятницу — «ПиЭм». Суббота оставалась непредсказуемой — либо попытаться пробраться в «Бунгало 8», либо довольствоваться чем-то менее шикарным. Ну а воскресенье, разумеется, день отдыха, как велел Господь, к тому же в большинстве клубов все равно устраивалась ночь для геев. А с понедельника все сначала.

Светлана постигла все азы ночной жизни еще в Москве, где она начинала как модель, приехав в большой город из какого-то унылого городка под Одессой. Ее отец, чиновник из Новгорода, посланный на Украину, умер от инфаркта в возрасте сорока семи лет после распада СССР. Ее русская мать решила остаться на Украине, и они переехали в маленький городок около Одессы, в скромную квартирку, из которой с помощью бинокля можно было даже разглядеть Черное море. В Москве Светлана вспыхнула яркой звездой на модельном небосклоне благодаря своей невероятной стройности, длинным конечностям и уникальным чертам лица, и вскоре русские менеджеры сплавили ее в Нью- Йорк. Не бесплатно, разумеется.

В Нью-Йорке поначалу ей сопутствовал успех Пару раз она участвовала в показах не очень известных модельеров во время предыдущих Недель моды (и то, что ее обошли в этом сезоне, уязвляло в два раза сильнее), но на этом карьера Светланы дала по тормозам. Впрочем, агентство, видимо, не теряло веры в ее стройное тело и костлявое лицо, а потому не расторгало с ней контракт (и продолжало аккуратно вписывать в ее счет тысячи долларов в месяц за короткую койку в нашей общаге. Бедная рослая девушка!).

Светлана, похоже, была знакома со всеми агентами множества «крутых» клубов и никогда не упускала шанса отобедать на халяву в каком-нибудь до смешного дорогом ресторане, где она скорее из вежливости проглатывала пару кусочков морского окуня, после чего сразу исчезала в дамской комнате. Вечер она продолжала в VIP-зале очередного ночного клуба (смотри расписание), поглощая бесплатные напитки. В обычной практике владельцы клубов платили агентам, чтобы те уговаривали моделей провести время в их заведении. Представьте, как пять безукоризненных высоких моделей проходят в клуб через вход для важных персон, — одного этого вида было достаточно, чтобы воспламенить банкиров и придурков финансистов и заставить их тут же начать рыться в своих бумажниках в надежде произвести на нас впечатление целым километром кредитных карточек.

Вот поэтому мы и оказались со Светланой в машине, которая неслась, набирая скорость, в «Шатер». Рука Светланы забиралась все выше и выше по бедру агента, пока я с невинным видом изучала свои одолженные туфли. Я не могла прийти в себя после небольшого «инцидента», случившегося со Светланой в ресторане. Еще в общаге она вынула из сумочки внушительный пакет с кокаином, полученный прошлой ночью от одного из своих богатеньких русских «приятелей», и отправилась с ним в ванную. Через некоторое время оттуда стали доноситься хрюканье и сопение на все лады. Тем временем Лора пыталась очистить кухню, сохраняя каменное выражение лица, — типичная наседка.

Когда мы добрались до ресторана на Бонд- стрит, Светлана уже потеряла контроль и была готова на все. Странно, но стоило в ее кровь попасть небольшому количеству порошка счастья, как она начинала просто трещать по-английски, и, причем гораздо правильнее.

— Джеймс, это Хизер, соседка Светланы по комнате, — сказала она, представляя меня агенту.

Ему было немного за тридцать, не очень привлекательный тип, но и не урод. Но главное, что он был малорослый — каких-то сто семьдесят пять сантиметров. За его столиком уже сидели три потрясающие девицы из другого агентства.

У Светланы начали стучать зубы — верный признак, что она перебрала с кокаином.

— Что будешь пить, Хизер? — поинтересовался Джеймс, окидывая меня оценивающим взглядом.

Светлана тем временем из кожи вон лезла, чтобы выглядеть доступной и не чересчур нанюхавшейся. Ресторан скорее напоминал маленький клуб для избранной клиентуры, все эти известные и модные люди вытягивали шеи, проверяя, кто пришел, а сами едва дотрагивались до еды. Когда мы

уселись, нам улыбнулся чернокожий манекенщик из компании Томми Хилфигера, сидевший за столиком в углу.

Мы заказали самые навороченные суши в меню и пять дорогущих бутылочек саке, но Джеймс даже глазом не повел. Я все-таки попробовала немного суши, а Светлана просто расковыряла их палочками, чтобы выглядело, будто и она ест (классический прием). За обедом она то и дело терла ноздри — от наркотика начал неметь нос.

Мы просидели за столом полчаса. Светлана пыталась, заглушая шум ресторана, флиртовать с Джеймсом. Я болтала с моделью из другого маленького агентства, покинувшей несколько месяцев назад Алабаму. Тут Светлана кинула очередную фразу.

— Что? — переспросил Джеймс, придвигая к ней ухо. — Не слышу.

Светлана наклонилась, чтобы повторить свой вопрос, и тут из ее носа брызнула кровь, заливая до неприличия дорогие суши, которые она даже не попробовала. Слишком много кокса за слишком короткий промежуток времени.

— А-а! — заголосила Светлана и тут же отпрянула.

Джеймс, который сразу понял, что произошло, схватил Светлану за шиворот и одним рывком поднял со стула все шесть с лишним футов ее неуклюжего тела.

— Господи боже мой!

Светлана, зажав нос рукой, бросилась в дамскую комнату, пробегая мимо ничего не подозревающих посетителей, а Джеймс тем временем ловко прикрыл испорченные суши матерчатой салфеткой. Вид у него был слегка взъерошенный.

— Светлана! — крикнула я вслед, но Джеймс удержал меня за руку.

— Шшш… Не волнуйся, через секунду с ней все будет в порядке.

Я испытала шок, меня так и распирало рассказать всему миру, насколько сильный это был шок, но тут к нашему столику подошел официант.

— Джим, все в порядке? — спросил он, слегка улыбнувшись.

— Да, ты ведь знаешь, как иногда случается с юными девушками. Некоторые из них не переросли свою аллергию. Цветочная пыльца, знаешь ли. Наверное, она к ней еще не привыкла.

Официант убрал тарелку, а Светлана появилась в зале, прижимая к носу огромный ком туалетной бумаги и стараясь при этом выглядеть как можно элегантнее.

Ей на самом деле удалось вернуть самообладание, и она с важным видом направилась к нашей компании, но, не дойдя десяти шагов, подвернула каблук и чуть не угодила головой в ведерко со льдом, стоявшее на соседнем столике. В последний момент она умудрилась сохранить равновесие и лишь слегка задела стол, пролив несколько капель шампанского, которое пила сидевшая там парочка. Женщина одарила ее ледяным взглядом, а ее спутник разинул от изумления рот, очарованный созданием, едва не приземлившимся к нему на колени.

Я с трудом подавила смешок. Эта высокая русская девушка с фигурой модели все еще оставалась подростком, как все мы, и не успела утратить своей неуклюжести. И хотя последнюю пару лет ее мускулы запрограммированно работали на подиуме, в обычной жизни она казалась немного инфантильной и неловкой, несмотря на все старания держаться грациозно и уверенно среди мужчин. Каждый вечер с ней что-нибудь приключалось, она то и дело спотыкалась и чуть не оказывалась на земле. А были случаи, когда половина присутствующих в VIP-зале неожиданно для себя узнавали цвет стрингов Светланы или как давно она делала бразильскую эпиляцию, когда, накачавшись шампанским, она с грохотом летела на какую-нибудь кушетку и ее платье задиралось до ушей.

Вернувшись к нашему столику после смертельного кульбита в ведерко с шампанским, Светлана уселась, по-прежнему прижимая к носу бумажный комок, и, словно ничего не случилось, глотнула саке.

— Светлана готова ехать в «Шатер».

Голова у меня пошла кругом, когда Джеймс высадил нас из такси. Мы пробрались сквозь толпу людей, тщетно пытавшихся убедить швейцара с каменным лицом, что на самом деле они есть в списке и их следует незамедлительно пропустить за бархатный канат.

На какую-то крошечную долю секунды я всполошилась, не потребуют ли от нас предъявить документы, но потом поняла, что в блестящем клубном мире Нью-Йорка достаточно того, что ты модель, и не важно, сколько тебе лет.

Внутри клуба гремел хаус, изредка сменявшийся композициями хип-хопа. Светлана отбросила свою бумажную пробку для носа, как только мы приблизились к «Шатру». Она посмотрелась в зеркальце пудреницы, не запеклась ли кровь на ноздрях. А я успела оглядеть свою прическу в зеркале заднего вида, пока сидела в машине. Выйдя из нее, я убедила себя, что выгляжу ничуть не хуже любой ослепительной красотки, которую встречу в клубе.

Оказавшись в зале, мы увидели целое море красавиц и мужчин, которые любят тратить на них деньги: некоторые танцевали, не попадая в ритм, другие обнимались на банкетках, а третьи просто глазели на толпу с глупыми, пьяными улыбками на лицах. Стайка дородных провинциалов в брюках защитного цвета и рубашках в полоску от Guido чуть ли не буквально начала пускать слюни, когда мы просвистели мимо, направляясь к VIP-вxoду на второй этаж Джеймс кивнул человеку-горе, охранявшему бархатный канат в следующий зал, и тот беспрепятственно нас пропустил.

Мы еще не поднялись по лестнице, а моя русская соседка уже обернулась ко мне, сияя от уха до уха.

— Светлана взволнован, сегодня здесь хорошо!

Разместив нас за столиком, Джеймс почему-то тут же решил улизнуть.

— Девчонки, я вернусь через секунду. «Grey Goose» [11]уже принесли. Не стесняйтесь, наливайте, — сказал он и быстро растворился в толпе.

Правда, мы ничуть не возражали. Налили себе водки и принялись ждать, кого и что мы здесь увидим.

Мне не показалось, что VIP-клиенты чем-то сильно отличаются от публики внизу, разве что женщины здесь были красивее. Люди перемещались по залу, потягивая шампанское или коктейли. В одном углу какая-то девушка взгромоздилась на стол босиком и танцевала, прижимая к себе сумочку фирмы «Bottega Veneta», а ее кавалер в дорогом костюме раскачивался рядом на полу, грозя ткнуться носом прямо ей между бедер. Вид у него был такой, словно он только что выиграл джек-пот в национальной лотерее.

Дата добавления: 2014-11-20