Вторая мировая война

Энтони Бивор

Вторая мировая война

Энтони Бивор

http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=6444542

«Энтони Бивер. Вторая мировая война»: КоЛибри, Азбука‑Аттикус; Москва; 2014

ISBN 978‑5‑389‑07286‑2

Оригинал:Antony Beevor, “The Second World War”

Перевод:Вадим Глушаков

Аннотация

Энтони Бивор – самый авторитетный и самый издаваемый в мире автор, пишущий о Второй мировой. Его книги «Падение Берлина», «Сталинград» и «Высадка в Нормандии» переведены на многие языки и напечатаны миллионными тиражами.

«Вторая мировая война» стала итогом тридцатилетней работы автора над темой и самым масштабным его проектом. Впервые крупнейший западный историк объективно оценивает ту решающую роль, которую сыграл в победе над фашизмом Советский Союз.

Мне хотелось собрать воедино материалы о том великом множестве конфликтов, из которых состояла Вторая мировая война. Заполнить белые пятна в ее истории и показать, что война была трагедией сотен миллионов обычных людей, вовлеченных в нее против своей воли.

Энтони Бивор

Предисловие

В июне 1944 г. во время вторжения Союзников в Нормандию молодой солдат немецкой армии сдался в плен американским парашютистам. Считавшийся японцем, пленник на самом деле оказался корейцем. Его звали Ян Кен Чжон.

В 1938 г. восемнадцатилетний Ян был насильно призван японцами в Квантунскую армию, дислоцированную в Маньчжурии. Годом позже его взяли в плен красноармейцы во время боев на Халхин‑Голе, после чего он попал в один из лагерей ГУЛАГа. Советский военкомат в момент тяжелейшего кризиса на фронте в 1942 г. призвал его вместе с тысячами других заключенных в ряды Красной Армии. В начале 1943 г. он попал в немецкий плен во время боев за Харьков, а в 1944 г., облаченный уже в немецкую военную форму, был отправлен во Францию для прохождения службы в Восточном легионе, который должен был усилить участок обороны Атлантического вала у основания полуострова Котантен напротив сектора «Юта». Отсидев в лагере для военнопленных в Великобритании, Ян Кен Чжон перебрался в Соединенные Штаты. Живя в Америке, он не вспоминал о своем прошлом до самой смерти в 1992 г. в Иллинойсе.

На войне, охватившей весь земной шар и унесшей жизни более шестидесяти миллионов человек, этому незадачливому ветерану японской, советской и немецкой армий относительно повезло. История Яна – одна из ярчайших иллюстраций того, насколько бессильны простые смертные перед лицом всесокрушающих сил истории.

Начало войны в Европе 1 сентября 1939 г. не было случайностью. Некоторые историки говорят о «тридцатилетней войне», длившейся с 1914 по 1945 г., в которой Первая мировая война явилась «первоначальной катастрофой». Другие утверждают, что «долгая война», начавшаяся большевистским переворотом 1917 г., длилась в виде «Европейской гражданской войны» до 1945 г. или даже до падения коммунизма в 1989 г.

Однако история никогда не была точной в своих суждениях. Сэр Майкл Говард утверждает, что война Гитлера на западе против Франции и Англии в 1940 г. во многом была продолжением Первой мировой войны. А Герхард Вайнберг настаивает на том, что в войне, начавшейся вторжением в Польшу в 1939 г., главной целью Гитлера было завоевание «жизненного пространства» на востоке. Это, конечно, с одной стороны верно, но многочисленные революции и гражданские войны, происшедшие в период с 1917 по 1939 г., значительно осложняют картину. К примеру, представители левых сил всегда были убеждены в том, что Гражданская война в Испании ознаменовала начало Второй мировой войны, в то время как сторонники правых утверждают, что война в Испании стала началом Третьей мировой войны между коммунизмом и «западной цивилизацией». В то же время западные историки обычно оставляют без внимания японо‑китайскую войну 1937–1945 гг. как часть мировой войны. С другой стороны, некоторые историки из Азии полагают, что Вторая мировая война началась в 1931 г., когда Япония вторглась в Маньчжурию.

Споры на эту тему можно продолжать бесконечно, но абсолютно очевидно то, что Вторая мировая война была сплетением конфликтов. Многие из них были конфликтами между нациями, однако международная гражданская война между левыми и правыми пронизывала их все и даже доминировала во многих из них. Поэтому очень важно понять некоторые обстоятельства, приведшие к этому самому жестокому и разрушительному конфликту, который когда‑либо знал мир.

Ужасающие последствия Первой мировой войны полностью обессилили Францию и Англию, основных европейских победителей, и придали им решимости любой ценой не допустить повторения произошедшего. Американцы, которые внесли решающий вклад в разгром Германской империи, хотели дистанцироваться от прогнившего и порочного Старого Света. Центральная Европа, раздробленная новыми границами, начертанными в Версале, столкнулась с унижением и горечью поражения. Гордость офицеров Императорской и королевской армии Австро‑Венгерской империи, не в пример Золушке сменивших свои великолепные мундиры на поношенную одежду безработных, была разорвана буквально в клочья. Горе большинства немецких солдат и офицеров усиливалось тем, что до июля 1918 г. их армия не знала поражений, и поэтому внутренний крах страны стал для них абсолютно необъяснимым и зловещим. По их мнению, мятежи и восстания внутри Германии осенью 1918 г., предшествовавшие отречению кайзера от престола, были целиком спровоцированы еврейскими большевиками. Левые агитаторы действительно сыграли серьезную роль в этих событиях и действительно наиболее видными деятелями немецкой революции 1918–1919 гг. были евреи. Но основными причинами беспорядков в стране являлись усталость от войны и голод. Фатальная теория заговора немецких правых – легенда об ударе в спину – была частью присущего им свойства путать причины и следствия.

Гиперинфляция 1922–1923 гг. подорвала уверенность и благополучие немецкой буржуазии. Горечь национального и личного позора вызывала безудержный гнев. Немецкие националисты мечтали о том дне, когда унижение Версальского диктата можно будет повернуть вспять. Во второй половине 20‑х годов прошлого столетия качество жизни в Германии улучшилось, в основном благодаря крупным американским займам. Но мировая депрессия, начавшаяся после краха на Уолл‑стрит в 1929 г., ударила по Германии даже сильнее, чем гиперинфляция – особенно после того как Британия и другие страны в сентябре 1931 г. отменили золотой стандарт. Страх нового витка гиперинфляции заставил правительство канцлера Брюнинга поддерживать курс рейхсмарки по отношению к золоту, что сделало этот курс завышенным по отношению к другим валютам. Американские займы иссякли, и протекционизм отрезал Германию от ее основных экспортных рынков. Все это привело к массовой безработице, что в свою очередь предоставило великолепные возможности демагогам, обещавшим немедленные радикальные решения всех проблем.

Кризис капитализма ускорил кризис либеральной демократии, оказавшейся во многих европейских странах абсолютно беспомощной из‑за пропорциональных избирательных систем. Большинство парламентских систем, возникших в Европе после крушения трех континентальных империй в 1918 г., было сметено общественными волнениями. Национальные меньшинства, проживавшие в относительном мире и покое при старых имперских режимах, теперь оказались под угрозой доктрин чистоты нации.

Свежие воспоминания о русской революции и жестоких разрушениях во время гражданских войн в Венгрии, Финляндии, странах Прибалтики и в самой Германии значительно усилили процесс политической поляризации в обществе. Волна страха и ненависти несла в себе опасность того, что пламенная риторика накличет беду, что вскоре и случилось в Испании. Различные бредовые альтернативы только подрывали демократический центризм, основанный на компромиссе. В новонаступившем веке коллективизма насильственные решения проблем казались правым и левым интеллектуалам, а также бывшим солдатам Первой мировой войны, очень героическими. Перед лицом финансовой катастрофы авторитарное государство на то время неожиданно оказалось наиболее естественным общественным устройством в большей части Европы и единственным средством остановить раздор между различными частями общества.

В сентябре 1930 г. процент голосов, отданных Национал‑социалистической партии на выборах, подпрыгнул с 2,5 до 18,3. Именно консервативно настроенные правые в Германии, не питавшие никакого уважения к демократии, разрушили Веймарскую республику и этим открыли Гитлеру путь к власти. Серьезно недооценив жестокость Гитлера, они решили, что смогут использовать его в качестве популистской марионетки для защиты их видения того, какой должна быть Германия. Но Гитлер точно знал, чего он хочет. 30 января 1933 г. он стал канцлером и сразу начал уничтожать всякую потенциальную оппозицию.

Трагедия Германии заключалась в том, что критическая масса немецкого населения, жаждущая порядка и уважения к себе, с удовольствием последовала за самым безрассудным преступником в истории человечества. Гитлеру удалось пробудить в ней самые низменные инстинкты: чувство обиды, нетерпимость, высокомерие и самый опасный из них всех – чувство расового превосходства. Всякая вера в Rechtsstaat – государство, основанное на уважении к закону, – рухнула перед требованиями Гитлера, чтобы юридическая система служила «Новому порядку». Все общественные институты – суды, университеты, генеральный штаб, пресса – раболепствовали перед новым режимом. Оппоненты режима оказались изолированными, их оскорбляли, называя предателями по отношению к новой родине. И делал это не только сам режим, но и все, кто его поддерживал. В отличие от сталинского НКВД гестапо было на удивление неторопливым. Большинство арестов происходило исключительно по доносам простых граждан.

Офицеры, которые так гордились своими традициями аполитичности, также позволили уговорить себя, получив обещание увеличения армии и массового перевооружения, и это несмотря на то, что презирали такого вульгарного соблазнителя, как Гитлер. Оппортунизм шел рука об руку с трусостью перед лицом новой власти. Правивший в девятнадцатом веке канцлер Отто фон Бисмарк однажды заметил, что нравственное мужество является редкой для Германии добродетелью, но даже в те редкие моменты, когда оно присутствует, оно полностью покидает немца, как только тот надевает военную форму. Неудивительно, что нацисты хотели одеть почти всех в военную форму, и не в последнюю очередь детей.

Самое большое достижение Гитлера состояло в умении находить слабости своих оппонентов и пользоваться ими. Левые в Германии, разделенные на коммунистическую партию и социал‑демократов, не представляли для него никакой реальной угрозы. Гитлер легко переиграл консервативные силы, которые с наивным высокомерием полагали, что смогут контролировать его. Как только он смог консолидировать власть внутри страны посредством введения радикальных законов и массовых арестов, то сразу переключил свое внимание на аннулирование Версальского договора. В 1935 г. была вновь введена всеобщая воинская повинность, Англия согласилась на увеличение немецкого военно‑морского флота, и Германия открыто приступила к созданию люфтваффе (военно‑воздушных сил). Ни Британия, ни Франция не выразили никаких серьезных протестов против ускоренной программы перевооружения, начатой Германией.

В марте 1936 г. немецкие войска оккупировали Рейнскую область, что стало первым открытым нарушением Версальского и Локарнского договоров. Эта пощечина французам, которые оккупировали регион десятилетием ранее, вызвала бурный восторг немцев. Фюрером восторгались даже многие из тех, кто не голосовал за него. Их поддержка и пассивная англо‑французская реакция придали Гитлеру уверенность в том, что он на правильном пути. В одиночку он смог восстановить немецкую честь, в то время как программа перевооружения смогла остановить рост безработицы в гораздо большей степени, чем восхваляемая им программа общественных работ. Жестокость нацистов и потеря свободы казались большинству немцев невысокой ценой за такие достижения.

Такое примитивное искушение немецкого народа Гитлером шаг за шагом лишало страну человеческих ценностей. Наиболее явно это проявилось в преследовании евреев, постепенно распространявшемся по всей стране. Однако, вопреки широко распространенному мнению, этот процесс начался скорей с низов нацистской партии, чем с ее руководства. Апокалиптические тирады Гитлера, направленные против евреев, вовсе не означали на тот момент, что была принята программа «окончательного решения еврейского вопроса», т. е. физического уничтожения евреев. Ему было достаточно того, что штурмовикам СА (Sturmabteilung) было позволено нападать на евреев и их магазины, грабить их и таким образом удовлетворять свою алчность, зависть и воображаемое чувство обиды. На этой стадии политика нацистов была направлена на то, чтобы лишить евреев гражданских прав и собственности, а затем посредством унижений и притеснений заставить их покинуть Германию. «Евреи должны убраться из Германии, они должны убраться изо всей Европы, – сказал Гитлер своему министру пропаганды Йозефу Геббельсу 30 ноября 1937 г. – На это, конечно, уйдет некоторое время, но это произойдет, это должно произойти».

Программа Гитлера по превращению Германии в доминирующую державу Европы была достаточно ясно сформулирована в книге под названием Mein Kampf («Моя борьба»), являвшейся комбинацией его автобиографии и политического манифеста. Она впервые была опубликована в 1925 г. Во‑первых, он бы объединил Германию и Австрию, затем вернул бы немцев, проживающих вне границ рейха, под контроль Германии.

«Люди одной крови должны быть в одном Рейхе», – заявил он. И только после того как эта цель будет достигнута, у немецкого народа появится «моральное право» на то, чтобы «обзавестись иностранными территориями. И тогда плуг станет мечом, а из слез войны, на многие поколения вперед, будут выпекать хлеб насущный».

Его политика агрессии была четко изложена на первой же странице. И хотя каждая немецкая пара была обязана купить эту книгу при заключении брака, мало кто всерьез воспринимал его воинственные предсказания. Немцы предпочитали верить недавним и часто повторяемым заверениям в том, что он не желает войны.

Смелые эскапады Гитлера перед лицом французского и английского бессилия подтверждали их надежды, что ему удастся достичь всего, чего он хочет, без крупных военных конфликтов.

Гитлера не интересовало простое возвращение территорий, утраченных Германией по Версальскому договору. Он презирал такой нерешительный шаг. Он сгорал от нетерпения, убежденный, что не проживет так долго, чтобы достичь своей цели – полного немецкого превосходства. Ему нужна была вся Центральная Европа и вся территория России вплоть до Волги в качестве немецкого жизненного пространства, чтобы Германия могла стать самодостаточной и обрела статус великой державы.

Его мечта о покоренных восточных территориях была в значительной степени подкреплена кратким периодом немецкой оккупации в 1918 г. прибалтийских республик, части Белоруссии, Украины и юга России вплоть до Ростова‑на‑Дону. Все это произошло после заключения в 1918 г. Брест‑Литовского договора, навязанного Германией новорожденному советскому государству. Особенно привлекала внимание Германии Украина, житница Европы, после того как сама Германия чуть не умерла от голода в результате британской блокады во время Первой мировой войны.

Гитлер был решительно настроен не допустить деморализации, от которой так пострадали немцы в 1918 г. и которая привела к революции и полному крушению страны. В этот раз мы заставим голодать других. Но одной из самых главных целей этого плана по захвату жизненного пространства было овладение нефтедобывающими районами на востоке. Около 85 % нефти Германия даже в мирное время ввозила из‑за границы, что могло стать ее ахиллесовой пятой в предстоящей войне.

Колонии на востоке казались Гитлеру лучшим способом добиться самодостаточности Германии, однако его амбиции были более значительными, чем амбиции других националистов. В соответствии со своими социал‑дарвинистскими представлениями о том, что жизнь народов является борьбой за расовое превосходство, он хотел значительно сократить славянское население посредством искусственного голода, а выживших людей превратить в рабов.

Решение Гитлера вмешаться в Гражданскую войну в Испании летом 1936 г. не было таким уж случайным, как это часто представляют. Он был убежден, что большевистская Испания вместе с левым правительством во Франции представляли бы стратегическую угрозу для Германии на западе, в то время как Советский Союз под руководством Сталина угрожал бы ей с востока. Гитлер еще раз воспользовался нежеланием западных демократий ввязываться в войну. Англия боялась, что конфликт в Испании спровоцирует войну в Европе, в то время как правительство Народного фронта во Франции боялось действовать в одиночку.

Это дало Германии возможность открыто оказать военную помощь испанским националистам под руководством генералиссимуса Франсиско Франко, что и помогло им победить в Гражданской войне. Особо отличились люфтваффе Германа Геринга, испытавшие в Испании свои новые самолеты и тактику воздушного боя. Гражданская война в Испании, кроме того, сблизила Гитлера и Бенито Муссолини, поскольку правительство фашистской Италии также отправило корпус «добровольцев» воевать на стороне испанских националистов.

Гитлер просил совета у Муссолини еще в 1922 и 1923 годах. Он даже хотел повторить его «Марш на Рим», совершив аналогичный марш на Берлин. Лидер итальянских фашистов, или, как его еще называли, «дуче» (вождь), также помогал финансировать тогда еще молодую нацистскую партию. К Гитлеру, которого тогда называли «немецким Муссолини», он относился снисходительно и назвал его книгу Mein Kampf «скучной штукой, которую я так никогда и не смог прочесть». Идеи же, изложенные в книге, он считал не более чем «набором банальных клише». Однако к 1936 г., с ростом военной мощи Германии, отношения между союзниками начали меняться.

Муссолини, несмотря на всю свою склонность к помпезности и амбиции в Средиземноморье, стал нервничать из‑за решимости Гитлера изменить статус‑кво в Европе. Итальянский народ был не готов к войне ни в военном отношении, ни психологически.

Страстно желая найти еще одного союзника в предстоящей войне с Советским Союзом, Гитлер в ноябре 1936 г. заключил Антикоминтерновский пакт с Японией. Япония, начавшая колониальную экспансию на Дальнем Востоке в последнем десятилетии девятнадцатого века, воспользовалась упадком императорского режима в Китае и установила свое присутствие в Маньчжурии, захватила Формозу (Тайвань), оккупировала Корею. Поражение, нанесенное царской России в войне 1904–1905 гг., сделало ее одной из самых сильных в военном отношении держав в регионе. После краха на Уолл‑стрит и начала мировой депрессии в Японии значительно усилились антизападные настроения. Японская военщина отводила Китаю роль, подобную той, которую нацисты отводили Советскому Союзу: территория и население, которые должны быть порабощены, чтобы прокормить Японию.

Японо‑китайский конфликт на протяжении длительного времени оставался выпавшим звеном в цепочке сложной истории Второй мировой войны. Этот конфликт, начавшийся задолго до начала военных действий в Европе, часто рассматривали как нечто особенное, не имеющее никакого отношения ко Второй мировой войне, хотя именно здесь дислоцировалась самая большая группировка сухопутных войск Японии на Дальнем Востоке, а в конфликт были в известной мере вовлечены также США и Советский Союз.

В сентябре 1931 г. японская военщина спровоцировала Мукденский инцидент, в ходе которого была взорвана железная дорога для оправдания захвата территории всей Маньчжурии. Японские милитаристы надеялись превратить регион в крупнейшего поставщика продовольствия, так как их собственное сельское хозяйство находилось в страшном упадке. Японцы назвали его Маньчжоу‑го и создали в нем марионеточный режим во главе со свергнутым китайским императором Генри Пу И. Гражданское правительство в Токио, глубоко презираемое японскими военными, было вынуждено поддержать армию. Лига Наций в Женеве не откликнулась на призыв Китая ввести санкции против Японии. Японские колонисты, в основном крестьяне, при поддержке правительства хлынули в Маньчжурию, чтобы захватить землю. Японское правительство хотело создать «один миллион хозяйств» колониальных фермеров в течение последующих двадцати лет. Действия Японии привели к ее дипломатической изоляции, но сама страна ликовала по поводу своей победы. Это стало началом зловещего процесса расширения японской экспансии и усиления влияния военных на правительство в Токио.

После того как к власти в Японии пришло новое, более воинственное правительство «ястребов», Квантунская армия в Маньчжурии дошла почти до ворот Пекина. Правительство Гоминьдана в Нанкине, руководимое Чан Кайши, было вынуждено отвести свои войска. Чан Кайши, который называл себя приемником Сунь Ятсена и обещал построить в Китае демократию по западному образцу, в действительности оказался генералиссимусом кучки полевых командиров.

В это же время японские милитаристы начали присматриваться к советскому соседу на севере и устремили свои взгляды на тихоокеанский регион на юге. Их целью были дальневосточные колонии Британии, Франции и Нидерландов, а также нефтяные промыслы Голландской Ост‑Индии. Напряженное перемирие в Китае было внезапно нарушено 7 июля 1937 г. японскими войсками, учинившими провокацию на мосту Марко Поло неподалеку от Пекина, бывшего ранее столицей Китая. Командование японской Императорской армии в Токио заверило императора Хирохито в том, что Китай будет разгромлен за несколько месяцев.

На континент послали подкрепление, после чего началась ужасающая по своей жестокости военная кампания, вспыхнувшая отчасти из‑за устроенной китайцами резни японских гражданских лиц. Императорской армии дали полную свободу действий. Но японо‑китайская война не завершилась быстрой победой, как предсказывали генералы в Токио. Ужасающая жестокость захватчиков вызвала упорнейшее сопротивление. Гитлер не усвоил этот урок при нападении на Советский Союз четырьмя годами позднее.

Некоторые деятели культуры и политики на Западе усматривали в японо‑китайской войне эквивалент Гражданской войны в Испании. Роберт Капа, Эрнест Хемингуэй, У. Х. Оден и Кристофер Ишервуд, кинематографист Йорис Ивенс и многие журналисты, посетившие Китай, выразили свою симпатию и поддержку китайцам. Левые, некоторые из которых посетили штаб‑квартиру китайских коммунистов в Яньани, поддержали Мао Цзэдуна, невзирая на то, что Сталин поддерживал Чан Кайши и его партию Гоминьдан. Но ни английское, ни американское правительства не были готовы сделать какие‑либо практические шаги в помощь Китаю.

Правительство Невилла Чемберлена, как и большинство британцев, было пока еще готово сосуществовать с перевооруженной и возрожденной Германией. Многие консервативно настроенные политики даже видели в нацистах оплот борьбы против большевизма. Чемберлен, бывший лорд‑мэр Бирмингема, человек старомодных взглядов, совершил большую ошибку, считая, что другие политики разделяют его взгляды и так же, как и он, испытывают чувство ужаса перед возможностью начала войны. Он был очень хорошим министром финансов, но абсолютно не разбирался в вопросах внешней политики и обороны. Весь его внешний вид – старомодная одежда, усы времен короля Эдуарда VII, тросточка – указывал на то, что он был абсолютно неспособен противостоять наглости и жестокости нацистов.

Другие политики, даже симпатизировавшие левым силам, также с неохотой относились к попыткам противостоять гитлеровскому режиму, считая, что с Германией поступили крайне несправедливо на Парижской мирной конференции, где был подписан Версальский договор. Они также находили справедливым желание Гитлера вернуть в лоно рейха все немецкие общины по соседству, в частности, немцев, проживающих в Судетской области Чехословакии. Англию и Францию больше всего приводила в ужас мысль о возможности еще одной войны в Европе. Позволить нацистской Германии аннексировать Австрию в марте 1938 г. казалось невысокой ценой, которую они были готовы заплатить за сохранение мира в Европе. Безусловно, учитывался и тот факт, что в 1918 г. большинство австрийцев проголосовало за Anschluss («аншлюс») – союз с Германией, а двадцатью годами позже приветствовало захват страны нацистами. Поэтому заявления, сделанные австрийцами по окончании войны, что их страна стала первой жертвой Гитлера, являются абсолютно фальшивыми.

Затем, в октябре, Гитлер решил вторгнуться в Чехословакию. Время было выбрано таким образом, чтобы дать возможность немецким бауэрам собрать урожай, поскольку нацистские министры опасались продовольственного кризиса в стране. Но, к разочарованию Гитлера, Чемберлен и его французский коллега Эдуар Даладье во время переговоров, проходивших в сентябре в Мюнхене, сами предложили ему Судетскую область в надежде сохранить мир. Это лишило Гитлера задуманной им войны, но в конечном итоге позволило завладеть всей Чехословакией без единого выстрела. Чемберлен также совершил фундаментальную ошибку, отказавшись провести консультации со Сталиным.

Это определенным образом повлияло на решение советского диктатора в августе следующего года заключить с нацистской Германией пакт о ненападении. Чемберлен самоуверенно полагал, что только он сможет убедить Гитлера в том, что хорошие взаимоотношения с западными союзниками были бы в его собственных интересах. Эту же ошибку позднее повторил Франклин Делано Рузвельт в отношении Сталина.

Некоторые историки полагают, что если бы Англия и Франция были готовы воевать осенью 1938 г., то события развивались бы совсем иначе. С немецкой точки зрения это было бы вполне вероятно. Но факт остается фактом: ни британский, ни французский народы не были психологически готовы к войне, в основном потому, что были дезинформированы политиками, дипломатами и прессой. Любой, кто пытался предупредить о планах Гитлера – например, Уинстон Черчилль – считался поджигателем войны.

Только в ноябре 1938 г. у всех открылись глаза на подлинную сущность гитлеровского режима. После того как в Париже молодой польский еврей застрелил сотрудника немецкого посольства, нацистские штурмовики устроили погром, вошедший в историю под названием Kristallnacht («Хрустальная ночь»), названный так из‑за разбитых в ту ночь витрин еврейских магазинов. По мере того как осенью грозные тучи войны стали сгущаться над Чехословакией, внутри нацистской партии росла «энергетика насилия». Вот она и выплеснулась на улицы Германии.

Штурмовики поджигали синагоги, избивали и убивали евреев, били витрины еврейских магазинов. Даже Геринг был вынужден пожаловаться, что Германии придется тратить теперь валюту на замену витрин по всей стране, так как витринные стекла поставлялись из Бельгии. Многие обыватели были глубоко шокированы происходящим, но нацистская политика изоляции евреев постепенно приучила большинство немцев относиться безразлично к судьбе своих еврейских сограждан. К тому же многие впоследствии поддались искушению легкой наживы от награбленного имущества, экспроприированных квартир и «ариизации» еврейских предприятий. Нацисты были невероятно находчивы в изобретении различных способов втягивания сограждан в свои преступления.

Захват Гитлером оставшейся территории Чехословакии в марте 1939 г., это вопиющее нарушение Мюнхенского договора, реально продемонстрировал, что все его заявления о попытке Германии всего лишь вернуть этнических немцев в лоно рейха были не более чем предлогом для расширения своей территории. Возмущение в Британии заставило Чемберлена предложить Польше гарантии безопасности в качестве предупреждения Гитлеру против дальнейшей экспансии.

Гитлер позже жаловался, что ему помешали начать войну в 1938 г., потому что «Англия и Франция приняли все мои требования в Мюнхене». Весной 1939 г. он так объяснял свой воинственный зуд в беседе с министром иностранных дел Румынии: «Мне сейчас пятьдесят лет. Я, пожалуй, начал бы войну сейчас, а не тогда, когда мне будет уже пятьдесят пять или шестьдесят».

Таким образом, Гитлер раскрыл свои планы и намерения достичь господства в Европе еще при жизни, которая, как он полагал, будет короткой. С его маниакальным тщеславием он не мог больше никому доверить претворение своей миссии в жизнь. Он считал себя буквально незаменимым и говорил своим генералам, что судьба рейха зависит только от него. Нацистская партия и вся хаотичная форма правления, созданная фюрером, никогда не предполагали наличия стабильности и преемственности. Риторика Гитлера о «Тысячелетнем Рейхе» обнажала серьезные психологические противоречия. Эта риторика исходила от человека, который был закоренелым холостяком и который, отыскав себе, в конце концов, совершенно ненормальную невесту (что должно было привести к генетическому тупику), испытывал еще и нездоровую тягу к самоубийству.

30 января 1939 г., в шестую годовщину своего прихода к власти, Гитлер произнес важную речь перед депутатами Рейхстага. В эту речь он включил свое роковое «пророчество» – то, к которому он и его последователи в деле «окончательного решения еврейского вопроса» будут все время маниакально возвращаться. Он заявил, что евреи смеялись над его предсказаниями, что он возглавит Германию и «сможет решить еврейскую проблему». Затем он с пафосом сказал: «И сегодня я опять буду пророком: если международные еврейские финансисты в Европе и за ее пределами сумеют еще раз втянуть народы в мировую войну, то результатом войны будет не большевизация мира и, следовательно, триумф еврейства, а уничтожение еврейской расы в Европе».

Невероятная путаница в причинно‑следственной связи лежит в основе маниакальной паутины, сотканной Гитлером из лжи и самообмана.

Хотя Гитлер подготовился к войне и хотел войны с Чехословакией, он никак не мог понять, почему Англия теперь так резко изменила свое отношение к Германии с «умиротворения» на сопротивление. Он все еще намеревался позже напасть на Францию и Британию, но это должно было произойти, когда он примет такое решение. План нацистов, принимающих во внимание горькие уроки Первой мировой войны, состоял в том, чтобы избежать войны на два фронта.

Удивление Гитлера реакцией англичан обнажило полное непонимание этим недоучкой уроков мировой истории. Новая политика правительства Чемберлена легко объяснялась тем фактом, что Англия с восемнадцатого века участвовала почти в каждом европейском кризисе. Это изменение не имело ничего общего с идеологией или идеализмом. Англия не собиралась выступать против фашизма или антисемитизма, хотя моральный аспект позднее и использовался в национальной пропаганде. Британия действовала сообразно своей традиционной стратегии. Оккупация Германией Чехословакии четко показала решимость Гитлера доминировать в Европе. А это было угрозой статус‑кво, чего уже не могла стерпеть даже ослабленная и не желающая войны Британия.

Гитлер также недооценил степень возмущения Чемберлена тем, что его так подло обманули в Мюнхене. Дафф Купер, который ушел в отставку с поста Первого лорда адмиралтейства из‑за предательства Британией чехов, писал, что Чемберлен «никогда не встречал в Бирмингеме кого‑либо, кто хоть отдаленно напоминал бы Адольфа Гитлера… Никто в Бирмингеме никогда не нарушал обещания, данного мэру».

Намерения Гитлера теперь стали совершенно очевидны. А пакт со Сталиным в августе 1939 г., вызвавший в Англии шок, подтвердил, что следующей жертвой станет Польша. «Государственные границы, – писал Гитлер в Mein Kampf,– установлены людьми и меняются людьми». Хотя ничто в истории не является предначертанным, нельзя не заметить, глядя в прошлое, что порожденный Версальским договором замкнутый круг взаимной ненависти победителей и побежденных сделал начало еще одной мировой войны неизбежным.

Следствием Первой мировой войны, несомненно, стали нестабильные границы и напряженность в большей части Европы. Но именно Адольф Гитлер был главным архитектором нового ужасающего мирового конфликта, унесшего жизни миллионов людей и поглотившего в конце концов и его самого. Однако интригующим парадоксом является факт, что первое столкновение Второй мировой войны, в котором Ян Кен Чжон впервые был взят в плен, произошло на Дальнем Востоке.

Глава 1

Дата добавления: 2014-11-20