Вместо предисловия. Что-то происходит на самом дне Великого океана

Что-то происходит на самом дне великого океана. Приглядимся получше и мы увидим, что две рыбы из числа тех, что никогда не видели света дня разговаривают. Разговор идёт между опытной уважаемой в стае рыбиной и молодой, ещё не достигшей зрелости, рыбкой. Обсуждаются дела насущные, течения тёплые, богатые пищей места, хищники коварные. Но вот темы исчерпаны, разговор уже заканчивается, как та, что помоложе, вспомнила что-то важное и взволнованно говорит:

— Недавно я встретила рыбёшку, редко сюда заплывающую со своих неуютных высот, оттуда, где тяжело плавать и дышать. Рыбёшка со слов других рыб, слышавших это от третьих, рассказала, что высоко-высоко вверху, вода такая прозрачная, что видно далеко, что там тепло, там много красивых цветов, там растут великолепные кусты называемые кораллами, там великое множество разных ярких рыб, но самое удивительное — она сказала, что там плавает огромная красная рыба, от присутствия которой всем становится хорошо.

По плавникам старшей рыбины прошла еле заметная дрожь, говорившая о раздражении, но прожитые годы научили её скрывать свои чувства, и, она ничего не ответив, взмахнула хвостом и уплыла.

Пропустим время равное месяцу и снова заглянем в глубину. Снова мы видим тех же самых рыб. Молодая рыбка всё это время не могла забыть прекрасное высоко.

Старшая рыбина отвечает ей следующее:

— Я говорила со многими поплававшими старыми рыбами, и все они единодушно мне ответили, что этого не может быть. Сама посуди, при подъёме дышать всё труднее, всё тяжелее плыть, голова начинает болеть, и сердце стучит гораздо чаще. Перед глазами возникает пелена, всю тебя как будто разрывает изнутри. Вода там теплее быть не может, потому что вода становится тёплой нагреваясь у горячего вулканического дна, и поднимаясь вверх, вода остывает, становясь всё холодней и холодней. А раз чем выше, тем холоднее, то и богатой формами и числом жизни там тоже не может быть, как ты сама понимаешь. Что до огромной красной рыбы, так это вообще невероятно! Ведь чем больше рыба, тем больше ей надо съесть других рыб, чтобы насытиться. Как же это может быть всем хорошо от присутствия большого хищника? Это самая абсурдная сказка, которую я когда-либо слышала. Её придумал тот, кто заплыл слишком высоко, и кровь ударила ему в голову, окрасив всё в ярко-красные оттенки, вызвав эйфорию, обычно предшествующую смерти. Так что сама видишь, что от высоких вод ничего хорошего быть не может. Никто из наших там не был, а если какая-нибудь глупая рыба и всплывала туда, то ни одна не возвращалась, наверное съеденная той красной рыбой. Ты же ещё молода, и тебе свойственно искать и ошибаться. Просто выброси эту чепуху из своей головы и обрати своё внимание на что-нибудь действительно полезное.

И молодая рыбка согласилась с бесспорными доводами уважаемой рыбы. Изредка она вспоминала про прекрасное высоко, и тогда у неё начинало болеть что-то в груди. Порой она и другие рыбы видели, как сверху опускаются мёртвые рыбы, ещё какие-то странные предметы. Старшие рыбы разъясняли, что это дары Бога Мёртвых Высот Богу Живых Глубин.

На её вопрос: «Зачем Богам нужны мёртвые рыбы?» — ей ответили, что это не её рыбьего ума дело, и пригрозили за святотатство изгнать из стаи. Она вообще часто вела себя не как настоящий член стаи. Её причисляли к неудачникам-фантазёрам, которые всегда и везде рождались и самим фактом своего существования подтверждали мнение, что Боги любят шутить. Эти рыбы никак не могли найти своего места в жизни, наполненной такой интересной и трудной погоней за лучшей едой, за почётным местом в стае.

Нет, она не выступала против общественных идеалов, не призывала к реформам, она просто не проявляла должного интереса к общественной жизни, вяло добивалась таких значимых для каждого истинного члена стаи вещей как успех в кормлении и, в итоге, уважение окружающих. В споре за добычу она безучастно уступала, лишая выигравшего возможности насладиться моральной победой. Своим поведением рыбка нарушала принцип конкуренции, так необходимый для выживания, явно представляя из себя неудачу природы, бесперспективный индивид, обречённый на гибель в таком здоровом жизнеспособном сообществе как стая.

Её мышление отличалось от обычного. Вопросы рыбки порой ставили в тупик старших, вызывая их возмущение таким непозволительным и безответственным любопытством. Молодые рыбы, слыша её вопросы, застывали на месте с раскрытыми ртами и их глаза приобретали несвойственное им выражение размышления. И как результат этого, их активность падала, заставляя старших рыб суровой отповедью встряхивать их и устремлять в такие познавательные и нужные поиски пищи. После таких случаев положение молодой рыбки в стае становилось всё более шатким. Она всё чаще плавала в стороне от других, забираясь туда, повыше, где не хватает воздуха, и болит голова. Вскоре рыбка полюбила одиночество. Ей по-прежнему хотелось получить ответы на свои вопросы, но её родственники по стае не хотели и не могли ответить на них.

Постепенно она научилась терпеть боль в голове, привыкла переносить голод, но зато она стала забираться выше и выше, встречая там необычных диковинных рыб. Надо сказать, что её вид тоже был им странен, и хищники не стремились попробовать её на вкус. С некоторыми из местных рыб ей удавалось свести знакомство. Она расспрашивала их о том, что находится выше, но мало кого интересовало это, рассказывала о местах, откуда она пришла, встречая недоверие и насмешку. Они возражали ей, говоря что внизу рыбы жить не могут, так как там обитают неведомые чудища, пожирающие всё, что туда попадает, что там холодно, там сильное давление расплющит любого, кто попытается туда попасть. Про то, что вверху они тоже знали мало, и рыбка поняла, что местные рыбы похожи на её родичей, те тоже интересовались только кормом.

И рыбка снова принялась пытаться подниматься выше. Её тело приспособилось к перемене давления, оно стало более выносливым, и рыбке, несмотря на постоянную боль, стало нравиться ощущение подъёма. Она попробовала сдерживать дыхание при подъёме, и это помогло, болезненные ощущения снизились. После каждого подъёма ей приходилось подолгу оставаться без сна, или спать урывками, пока организм не свыкался с новыми условиями. Также ей приходилось преодолевать желание опуститься пониже, где легче дышать, где нет боли, где можно спать и есть вволю, где всё так знакомо и привычно. Но слишком уж она полюбила это чувство подъёма, чтобы променять его на сытую и спокойную жизнь. К своему стыду и раскаянию, однажды рыбка поняла, что не скучает по стае, по родственникам. Она перестала искать новых друзей. Всё время она была занята своей целью — увидеть эту большую красную рыбу, узнать действительно ли возле неё всем становится хорошо, правда ли что от неё идёт свет и тепло. Может она попросит рыбу спуститься к ним в глубину, чтобы и там всем стало хорошо и светло.

Однажды рыбка поняла, что стала видеть лучше и дальше. Свет шёл не от конкретной рыбы или светлячка, он пронизывал всё и падал откуда-то сверху. Сердце бешено застучало, значит, это правда, и красная рыба — реальность. С этого момента рыбка ускорила подъём, постепенно всё вокруг приобрело свой цвет, дышалось необыкновенно легко, было тепло, и на чешуе рыб играли разноцветные блики. Рыбку охватил трепет перед встречей с красной рыбой, она изо всех сил устремилась вверх. Её голова разламывалась, пульс тяжко грохотал, причиняя непереносимую боль, привыкшие к темноте глаза слепил яркий свет. Она преодолела последний отрезок её пути, прорвала движущуюся разноцветную плёнку и увидела…

Ярко жёлтый ослепительный шар-рыба плыл в синем-синем море, море света и белые киты сопровождали его в его нескончаемом движении. Простор, видимый рыбкой, был настолько велик, что само понятие границы, конца исчезло, растворилось в этой наполненной светом необъятности.

Рыбка полюбила смотреть на движущихся белых китов. Она научилась, нырнув поглубже, разгоняться и выпрыгивать из своего дома, воды в другой океан обозревая и колышущиеся холмы волн, и тот, другой, сложный и волшебный мир. Она узнала, что и в том океане есть свои течения, более быстрые и непостоянные, узнала, что красная рыба играет в прятки с белыми китами, прячась от них где-то далеко. Она разглядела рыб плавающих в том светящемся океане. Они двигались очень быстро, и их плавники были намного больше. И рыбка поняла, что жизнь, рыбы есть везде, что окружающий мир наполнен жизнью. Поняла, что мир устроен не просто так, не случайно, но по сложному и очень красивому плану. И узнав тот светлый и радостный океан, рыбка смогла лучше оценить, и полюбить свою стихию, познать единство с окружающими её существами, полюбить их как саму себя. Она вспоминала своих родичей, и ей становилось грустно оттого, что только она одна видит и понимает эту красоту, что её близкие, ограничившись видимым, близким и понятным им миром, сковали себя цепями неполного знания, знания которое помогало им жить, но не развиваться. Они добровольно ограничили себя, поставив сами себе пределы, отказавшись от того, что лежит за ними, объявив это несуществующим, либо неприемлемым, неподходящим, даже смертельно опасным.

И рыбка решила вернуться чтобы рассказать им об увиденном, о том, чего они сами себя лишили, объяснить, что дальше так жить нельзя, что плыть надо вверх. И она ещё раз с грустью посмотрела на красную рыбу, и, взмахнув хвостом, устремилась в глубину.

Дата добавления: 2014-12-10