Передмова 5 страница. Глава XXVII. Социология политики

630

Глава XXVII. Социология политики

Наши оценки современной политической жизни крайне проти­воречивы: то нам кажется, что в политике царит хаос, то начинают терзать сомнения, не разыгрывается ли перед нами очередной по­литический фарс. В условиях нестабильности, экономических труд­ностей мы надеемся, что политики смогут решить возникшие про­блемы, и быстро разочаровываемся в них, когда понимаем, что их действия не приносят желаемого результата.

За этими противоречивыми субъективными оценками скрыва­ются серьезные научные проблемы соотношения рационального и иррационального, случайного и определенного, изменчивого и ус­тойчивого в политике, решение которых может дать ответ на вол­нующие нас вопросы о стабильности политических режимов, ус­пехе демократических преобразований, повышении благосостоя­ния населения и др.

Рассмотрим эти проблемы с точки зрения социолога. Прежде всего рассмотрим процессы институализации политических отно­шений, так как именно социальные институты придают социальным взаимодействиям устойчивость, вносят элементы предсказуемости в поведение людей, и именно их разрушение провоцирует нараста­ние в стране хаоса и беспорядка.

§ 1. Институализация политической жизни

Становление политических институтов — процесс длительный. Его начало восходит к постепенному появлению качественно но­вого вида взаимодействия — политической власти, институализа­ция которой и положила начало созданию разветвленной сети со­временных политических институтов.

Напомним, что власть — это всегда взаимодействие, основан­ное на неравенстве индивидов. Индивид может понуждать другого или других к каким-либо действиям только при условии обладания такими ресурсами (сила, статус, интеллект, опыт и т.д.), которых нет у его партнеров по взаимодействию. Индивид, являющийся объектом власти, должен быть поставлен в такие условия, при ко­торых он не может не подчиниться. Властное взаимодействие не состоится, если один из его участников имеет возможность укло­ниться. Пресечение уклонения достигается тремя основными спо­собами:

• насилием, т.е. применением репрессивных мер;

• различными формами влияния-зависимости, т.е. требованием
каких-либо благ в обмен на подчинение;

• нормативным порядком, т.е. системой правил, законов.

631

Из всего многообразия властных отношений выделим те виды, которые предполагают вовлеченность в них буквально всех членов социума, — потестарную и политическую власть.

Потестарная власть была характерна для родоплеменной общи­ны, в которой для обладания властью над сородичами достаточно было быть старшим, иметь большой опыт, житейскую мудрость, знать обычаи и ритуалы.

Власть вождя над родоплеменной общиной, члены которой были связаны узами родства и соседства, не требовала использования особых механизмов — достаточно было жесткой системы социаль­ного контроля, которая применялась в общностях, характеризую­щихся непосредственным взаимодействием.

Численный рост племен способствовал расширению ареала их расселения. Борьба за жизненное пространство вынуждала племена объединяться в союзы. Эти два естественных процесса вызвали ка­чественный сдвиг в системе внутренних связей и взаимодействий: отношения родства и соседства перестали быть единственными свя­зующими структурами между людьми. Для обеспечения единства новых усложнившихся конгломератов требовались дополнительные мощные объединительные механизмы — важнейшим из них стала политическая власть, которая упрочивалась по мере усложнения и дифференциации системы социальных взаимодействий, по мере перехода от общинного, родоплеменного характера организации социальной жизни к социетальному. Политическая власть — это важнейший компонент общества: история свидетельствует, что смогли выжить и развиться лишь те общества, которые создали ус­тойчивые формы политической власти.

Устойчивость политической власти достигается в процессе ее институализации, которая начинается с выделения статусно-роле­вых групп, призванных управлять делами зарождающегося обще­ства.

Антропологи свидетельствуют, что только на стадии разложения родового строя появляется специализированный управленческий труд. Ранее вожди наравне со своими соплеменниками обрабаты­вали землю, занимались строительством, охотились и лишь эпизо­дически выполняли управленческие функции*. Усложнение струк­турных связей потребовало более квалифицированного управлен­ческого труда, к которому надо было готовиться, которому надо было обучаться, которым надо было заниматься профессионально.

Появление особых групп, которые освобождались от непосред­ственного участия в материальном производстве, отвечало потреб­ности социума в управленческом труде. Например, Русская Прав-

* Ранние формы политической организации: от первобытности к государствен­ности,—М., 1995, с. 28.

632

да, представлявшая собой первый свод законов древнерусского общества, фиксирует именно такое разделение людей. Указанные в ней служилые люди или княжьи мужи составляли слой, непосред­ственно участвовавший в управлении, помогающий князю в реше­нии таких задач, как оборона, сбор податей и т.д.*

Первоначально статусно-ролевое разделение сопровождалось созданием особых отличительных знаков, выделяющих правителей из общей массы. Вождь тхенду (Индия) «выделялся среди окружа­ющих своей внешностью и поведением: это и особый костюм с украшениями в виде черепа обезьяны или из крупных раковин и рогов, это и полное достоинства поведение. Люди приближались к нему в почтительной, полусогнутой позе, не поднимая на него глаз. В некоторых деревнях чистота вождя оберегалась настолько, что ему не давали касаться ногами земли и под его ноги, прежде чем сту­пить на землю, подстилали листья и ветви»**.

Цари Древнего Рима являлись перед народом в золотой короне, имитирующей венок из дубовых листьев. Они располагались на си­дении, украшенном слоновой костью, одетые в пурпурную туни­ку, расшитую золотом, и расписной плащ, держа в руках скипетр с орлом. Во время парадных выходов шедшие перед царем служите­ли-ликторы несли фасции — пучок розог с воткнутым в них бое­вым топором. Символы власти, создаваемые каждым народом, дол­жны были напоминать населению об особом статусе человека, ко­торый ими управляет,

В современных обществах, как правило, отсутствует нарочитая броскость одеяния, помпезность. Однако при всей демократичнос­ти нравов и сегодня старательно оберегается статус главы государ­ства, важнейших государственных органов. Их резиденции стано­вятся национальными символами, сами должностные лица полу­чают ряд льгот. И даже предвыборная борьба за обладание высши­ми государственными постами приобретает (по крайней мере внеш­не, для массовой аудитории) характер борьбы достойнейших из достойных.

Параллельно с выделением статусной управляющей группы шло создание нормативно-правовой системы, регулирующей степень от­ветственности этой группы, характер ее взаимодействия с осталь­ной частью населения.

Судебник Ярослава Мудрого, Соборное Уложение Алексея Михай­ловича, Конституция Российской Федерации — все это документы разных эпох, но они закрепляли принятые в свое время нормы вла­стных отношений. Устойчивость, самовозобновляемость любого

* Ключевский В.О. Сочинения. В 9 т. — М, 1987, т. 1 с 250. ** Ранние формы политической организации¹ от первобытности к государ­ственности, с. 91.

633

института обеспечивается именно сложившимися нормами и пра­вилам, которые рассматриваются индивидами как само собой ра­зумеющиеся, естественные и потому обязательные к исполнению. Институализация политической власти стала возможной именно благодаря созданию многими поколениями каждого общества та­ких норм.

Следует оговориться, что нормы политической власти подвиж­ны и изменяются с развитием общества. Каждая страна, каждая эпоха имеют конкретные формы выражения норм и правил, регу­лирующих отношение политической власти. Но при всем своем многообразии и изменчивости они определяют права и обязаннос­ти управляющих и управляемых, их взаимную ответственность.

Отношения управляющих и управляемых могут регламентиро­ваться на основе как закона, так и правил, формально нигде не зафиксированных, но, тем не менее, всеми соблюдаемых.

Регламентация отношений между управляющими и управляе­мыми сводится обычно к фиксации сферы компетенции управляю­щих, т.е. к уточнению тех вопросов, которые составляют предмет власти. Исторической тенденцией здесь является сужение границ произвола, защита прав населения. Современные правовые акты четко указывают пределы и возможности государственных органов, должностных лиц.

В странах складывается и система ответственности населения перед государством, определяемая как гражданская ответственность или гражданский долг. Для поддержания нормативного порядка создавался надежный механизм санкций, обеспечивающий выпол­нение индивидами предписываемых норм и правил.

Особенностью политической власти является воспроизведение ею самого противоречивого вида неравенства, при котором управляю­щая группа получает огромные преимущества перед группой уп­равляемых. Недовольство управляемых может многократно усили­ваться некомпетентностью, злоупотреблениями власть придержа-щих. Поэтому политическая власть нуждается в особом механизме санкций, предполагающем право на законное применение силы и принуждения или, по выражению М. Вебера, «на монополию леги­тимного физического насилия»*.

Складывающийся политический институциональный порядок постепенно становился привычкой. Люди усваивали в ходе обуче­ния, общения нормы политического властного взаимодействия, узнавали о возможных санкциях в случае несоблюдения правил и стремились избежать столкновения с силой. Механизмы «опривы-чивания» нормативного политического поведения принципиально не отличаются от «опривычивания» нормативных отношений, на­пример, в семье. Регулярно воспроизводимые в социуме действия

* Вебер М Избранные произведения, с. 645. 634

становятся настолько обычными, что люди даже не задумываются о наличии альтернатив.

Подчеркнем вместе с тем, что «опривычивание» норм полити­ческого властного взаимодействия (идет ли речь о тех, кто осуще­ствляет власть, или тех, кто подчиняется) не происходит автома­тически. Оно осуществляется в ходе научения этим нормам и под постоянным контролем как со стороны окружающих людей, так и особых органов, призванных корректировать их поведение, в том числе и при помощи соответствующих санкций. Кроме того, в со­знании людей должны направленно формироваться представления о целесообразности, необходимости, правомерности сложившихся отношений политической власти, об их легитимности.

Институализация политической власти — естественный процесс. Его основу составляет не воля рационально мыслящих людей, стре­мящихся к заключению некоего общественного договора, а результат действий людей, преследующих сиюминутные интересы, но вы­нужденных в своих поступках исходить из ожиданий других людей, ориентироваться на них, вырабатывать нормы совместной жизни. Институализация — это отбор правил взаимодействия из множе­ства других. Причем отбор, особенно на ранних этапах, скорее слу­чайный, чем всесторонне продуманный. Этим, в частности, объяс­няется многообразие форм политических институализированных отношений: нормы вырабатывались всегда в конкретной ситуации и конкретными людьми.

Главным итогом институализации является появление в обще­
стве устойчивого механизма, обеспечивающего постоянное воспро­
изводство политических властных отношений. Причина «незыбле­
мости» власти заключена в специфике механизма его институцио­
нального воспроизводства: люди в своих действиях «обречены» по­
стоянно ориентироваться на ценности и нормы, созданные пре­
дыдущими поколениями. Ожидания и суждения других людей все­
гда будут корректировать поведение тех, кто не следует принятым
правилам. В процессе институализации власть деперсонализирует­
ся, потому что вся система складывающихся норм, механизма сан­
кций ориентируется на обеспечение власти не конкретного челове­
ка, а определенной династии, статусной группы, членов прави­
тельства, президента и т.п.,

Реальные политические взаимодействия, конечно, шире инсти­туциональных рамок. Человеку свойственна более широкая гамма действии, чем та, которая определена нормативными требования­ми и предписаниями. Однако в ходе институализации политичес­кая власть обретает четкие очертания. Властные отношения стано­вятся понятными, предсказуемыми, позволяющими каждому че­ловеку определить в них свое место.

635

затрат на обеспечение различных общественных работ, для созда­ния страхового фонда, персонального потребления правителей и их приближенных. Необходимость в централизованных фондах была очевидной. Но даже если она не осознавалась всеми членами соци­ума, то по мере выделения особой статусной группы, специализи­рующейся на управленческих функциях и не производящей мате­риальные блага, она превращалась в одно из условии существова­ния этой группы. Вот почему для создания централизованных мате­риальных и денежных фондов необходимы были властные отноше­ния, предполагающие, с одной стороны, наличие тех, кто будет собирать средства, распоряжаться ими, а с другой стороны, тех, кто будет эти средства добровольно или под принуждением отда­вать.

Подчеркнем еще раз: стремление людей иметь страховые фон­ды, возникающая необходимость перераспределения части произ­веденного валового общественного продукта вынуждали их воспро­изводить определенные устойчивые взаимодействия, что могло быть осуществлено только в рамках политических властеотношений, в которые вовлекается все население страны.

Вторая функция — поддержание социального мира в обществе. Социальные отношения в обществе не существуют в отрыве от лю­дей, воспроизводящих в своих действиях эти отношения. Но чело­веку свойственны поступки, способные привести к разрывам сло­жившихся связей. Примирить конфликтующих субъектов обычно может тот, кто обладает сильным влиянием на обоих. История сви­детельствует, что во всех странах люди искали приемлемые спосо­бы разрешения возникающих споров, и обычно в роли арбитров выступали те, кто был наделен властью. Обладание властью делало слово судьи весомым, обязательным к исполнению всеми участни­ками конфликта, более того, оно могло обретать силу закона. Та­ким образом, политические властеотношения становятся своеоб­разным полем, на котором разрешаются конфликты между инди­видами, группами, способные в противном случае привести к не­предсказуемым, разрушительным последствиям для общества в целом.

Третья функция — поддержание институционального единства общества, сохранение единого социокультурного пространства. Как из­вестно, общество в отличие от родоплеменной общины все более дифференцируется по мере своего развития. Люди, живущие в раз­ных городах, занимающиеся разными ремеслами, обычно замыка­ются на своих частных или групповых проблемах, у них возникают разные интересы, предпочтения, устремления. Удержать этих лю­дей в рамках единого территориального и социального простран­ства может только политическая власть, и ни только применяя на-

637

силие. Главное заключается в том, что субъект политической влас­ти обретает право формировать, изменять и поддерживать норма­тивный порядок в обществе.

Нормы, регулирующие поведение индивидов, возникают в об­ществе повсеместно в ходе взаимодействий индивидов и существу­ют в виде традиций, обычаев, обрядов, ритуалов, моральных зап­ретов и нравственных требований. Специфика всех этих норм зак­лючается в том, что они создаются самими участниками взаимо­действия и контроль за их выполнением осуществляется ими же.

В рамках политических властеотношений возникает особый вид нормотворчества — институт права, отличающийся предоставле­нием субъекту политической власти исключительных возможнос­тей создавать нормы; обязательным характером этих норм для всего населения; возможностью применения субъектом власти санкций в отношении тех, кто не соблюдает эти нормы.

Благодаря институту права создается единое нормативное про­странство, которое, не устраняя групповых различий, обеспечива­ет институциональное единство общества. Это достигается за счет ограничений на те или иные виды деятельности, законодательного закрепления за каждым социальным институтом, организацией, группой определенной ниши в социальном пространстве, опреде­ления единых функциональных требований, предъявляемых со сто­роны общества к институциональным образованиям. Отношения политической власти создают необходимые условия для эффектив­ного функционирования института права, а следовательно, для формирования единого нормативного порядка, скрепляющего мно­гообразные, разноплановые институционные образования.

Мобилизующая функция политической власти. Нередко люди на­чинают разрушать систему общественных отношений под влияни­ем чрезвычайных обстоятельств. Поэтому население любой страны нуждается в защите — от нападения извне, природных катаклиз­мов, голода, падения жизненного уровня, разгула преступности и т.д. Для этого необходимо объединить, скоординировать усилия всего или большинства населения. Эта задача может быть успешно решена только в рамках политических властеотношений, когда ре­шение субъекта власти, направленное на достижение определен­ной цели, не оспаривается населением и подлежит обязательному исполнению, в том числе под угрозой применения силы. Таким образом, мобилизующая функция политической власти проявляет­ся в ее способности организовывать и направлять массы на реше­ние вставших перед обществом проблем.

Мы перечислили позитивные функции политической власти, т.е. указали на виды зависимости, которые подчеркивают, во-пер­вых, что общество для сохранения своей целостности нуждается в

638

политической власти, и, во-вторых, сама политическая власть со­здает реальные возможности для поддержания этой целостности. Именно наличием этой сложной зависимости обусловлен сам факт неразрывности общества и политической власти.

Вместе с тем существует множество «подводных течений», ко­торые способны подчас до неузнаваемости изменить логику взаи­мозависимости — и тогда политическая власть демонстрирует свое бессилие, более того, может сама стать источником конфликтов, социальной нестабильности, привести к разрушению общества. Прежде чем ответить на вопрос, когда и почему это происходит, необходимо рассмотреть процессы, происходящие внутри полити­ческих властеотношений.

§ 3. Дифференциация политической власти

На ранних ступенях развития общества отношения политичес­кой власти были синкретичными, т.е. внутренне не разделялись на специфические сегменты, сферы управления.

Князья в Киевской Руси сами правили, сами вершили суд, сами возглавляли войско, сами отправлялись со своей дружиной за сбо­ром налогов, дани. И хотя правящие группы всегда были иерархич-ными, первоначально внутри их не существовало специализации по выполняемым функциям.

Главной тенденцией развития политических властеотношений в истории любого общества является их постепенная внутренняя диф-ферениация. Вначале образуются самостоятельные социальные ин­ституты, ответственные за выполнение той или иной функции по­литической власти в обществе: выделение армии в особый инсти­тут и особую организацию, отвечающую за безопасность сообще­ства, образование института судопроизводства, специализирующе­гося на разрешении споров и конфликтных ситуаций, института налогообложения.

Политическая власть постепенно обретает все более сложную конфигурацию. Ее дифференциация была обусловлена сложными коллизиями социальных взаимодействий, когда индивиды для ре­шения своих проблем бывали вынуждены прибегать к созданию различных политических институтов. Следовательно, можно гово­рить о социальной обусловленности процесса дифференциации политической власти.

Рассмотрим, к примеру, редистрибутивную функцию политической власти. Заинтересованность как плательщиков, так и собирателей дани в упорядоченности отношений заставляла их вырабатывать соответствующие нормы и правила, что и означало начало форми­рования института налогообложения. По мере увеличения поступ­лений в казну возникала необходимость эффективно распоряжать-

639

¹

ний возникают качественно новые социальные институты, пред­назначенные упорядочить, регламентировать воздействие масс на субъекта политической власти: институт всеобщего избирательного права, институт политических партий, институт общественных орга­низаций и групп давления и т.п. Назначение этих институтов — согласование без применения силы интересов различных социальных групп, упорядочивание взаимодействия по поводу их выражения, защиты и реализации. Некоторые институты (например, институт общественных организаций и групп давления) занимают погранич­ное положение, одновременно являясь и законодательно регулиру­емой системой отношений с субъектом политической власти, и сложившимися нормами и правилами неполитического взаимодей­ствия, поэтому мы назовем их социально-политическими.

Каждый новый политический институт возникал в ответ на сфор­мировавшуюся общественную потребность, которая всегда прояв­лялась как в целенаправленных действиях сторонников установле­ния и закрепления данного вида взаимодействия, так и в молчали­вом одобрении их действий устойчивым большинством, потенци­ально готовым включиться в создаваемые социальные и полити­ческие структуры.

Вызревание общественной потребности в новом политическом институте — это всегда длительный и сложный путь.

Так, введению в Англии всеобщего избирательного права предше­ствовала ожесточенная борьба. Английская буржуазия получила избирательное право в 1832 г., однако широкие городские слои ремесленников, квалифицированных рабочих требовали распрост­ранения этого права и на себя. В 1836 г. они создали Лондонскую ассоциацию рабочих для борьбы за всеобщее избирательное пра­во, а два года спустя сформулировали Хартию — программный до­кумент, предусматривающий введение всеобщего избирательного права, отмену имущественного ценза для депутатов парламента, его ежегодное переизбрание, тайное голосование, уравнение избира­тельных округов. Так началось чартистское движение в стране, со­провождавшееся столкновениями с силами порядка. Другой исторический пример — революционные выступления в России в 1905 г., одним из следствий которых стало провозглаше­ние Октябрьского Манифеста и объявление о созыве первого в России парламента. Однако в начале XX в. институт парламента­ризма не прижился в России в силу ряда причин, в том числе и из-за непоследовательности инициаторов этого начинания и факти­ческого безразличия со стороны населения — значит, в обществе отсутствовала ярко выраженная потребность в этом институте.

Политическая власть в современном обществе представлена не только множеством институтов, но и огромным количеством раз­личных организаций, учреждений, органов. Например, институт политических партий в обществе предполагает, как правило, фун-

641

кционирование нескольких партий; институт парламентаризма пред­ставлен не только законодательным собранием, но и многими фор­мальными и неформальными группами, объединениями, оказыва­ющими помощь и поддержку избранным депутатам. Особенно раз­ветвленную сеть различных органов и учреждений имеет инсти­тут исполнительной власти.

Итак, политическая власть по мере развития общества стано­вится внутренне крайне сложным образованием. В рамках полити­ческих властеотношений исчезает даже однозначность в определе­нии субъекта власти. Регулярные выборы, референдумы, узаконен­ная практика давления на государственные структуры деформиру­ют картину политической власти как особой формы взаимодей­ствия, при котором субъект, используя определенные ресурсы, может добиваться своей цели. В современном обществе субъект вла­сти оказывается функционально разделенным, находясь в зоне вли­яния различных сил, в том числе и тех, которые формально долж­ны ему подчиняться.

Процесс дифференциации политической власти нашел отраже­ние в философско-политических и правовых доктринах.

Наиболее известной из них является «теория разделения властей», возникшая в период кардинальных изменений в экономике запад­ноевропейских стран и укрепления позиций буржазии. Ее лейтмо­тивом стала борьба против абсолютной власти монарха, ее основ­ной смысл заключался в необходимости разделения единой госу­дарственной власти на законодательную, исполнительную и судеб­ную.

Сложность, запутанность политических властеотношений в со­временном обществе крайне затрудняют их анализ. Пользуясь тер­минологией американского политолога Р. Даля*, можно назвать современную политическую власть полиархичной (от греческого poly — много, archi — старший, главный), подчеркнув ее основную отличительную черту — наличие нескольких институтов, регулиру­ющих отдельные сегменты политических властеотношений, несколь­ких центров принятия самостоятельных управленческих решений, нескольких центров влияния на процесс принятия этих решений.

Сложность политики определяется не только многообразием социальных институтов и организаций, но и выполнением ими не только явных, но и латентных функций, что порождает более слож­ные внутренние зависимости как внутри поля политических влас­теотношений, так и при воздействии политической власти на об­щество.

* Даль Р. Полиархия, плюрализм и пространство // Вопросы философии — 1994. — № 3, с. 37—48.

642

Например, институт парламентаризма решает две основные зада­чи — законотворчество и представительство интересов различных слоев населения общества, которые фиксируются и регламентиру­ются в нормах государственного права, однако парламентарии за­частую занимаются саморекламой или рекламой деятельности своей партии.

Латентность не опасна, если не блокирует выполнение ин­ститутом своих основных функций. Однако при определенных об­стоятельствах возможно появление откровенно негативных ви­дов воздействия политических институтов на общество, т.е. дис­функций.

Например, если парламентарии начинают подменять исполнитель­ную власть или вмешиваться в судопроизводство, то сразу проис­ходит сбой в работе всего механизма политической власти, ибо нарушается ранее сложившееся функциональное равновесие меж­ду политическими институтами. Если парламентарии стремятся использовать предоставленное им право на законодательную дея­тельность в целях личной выгоды, это может привести к дискреди­тации самого института парламентаризма. Если взяточничество ста­новится обычным явлением среди государственных чиновников, то ни о какой эффективности работы правительства, всей системы государственной службы не может быть и речи. Коррумпированная власть вызывает брезгливые чувства у рядовых граждан, что уже само по себе лишает ее массовой поддержки и делает беспомощ­ной в решении сложных вопросов социального развития.

Дисфункции, таким образом, противоречат формальным ин­ституциональным требованиям и сложившимся в обществе офи­циально декларируемым представлениям о назначении и роли того или иного института. Они являются результатом непредвиденных последствий взаимодействий людей. Коррупция как дисфункция госаппарата складывается из многочисленных фактов взяточниче­ства чиновников, в результате чего деформируются, искажаются роль и назначение институтов исполнительной власти, призван­ных осуществлять оперативное управление страной в интересх всего общества.

Возможно ли предотвратить появление и развитие дисфункций политических институтов, угрожающих расбалансировкой и даже распадом всей системы власти в обществе?

В простых политических системах традиционного общества, ас-криптивного по способу формирования политических элит, глав­ным регулятором всегда выступала исполнительная власть. Опира­ясь на право легитимного насилия, она контролировала деятель­ность любого социального института, при необходимости вноси­ла в его работу необходимые коррективы, исходя прежде всего из собственного понимания принципа государственной целесообраз­ности.

643

Конечно, волюнтаризм и произвол исполнительной власти в традиционном обществе имел свои ограничения. Как только поли­тическая система переставала выполнять свою основную функцию по управлению делами общества, она начинала испытывать силь­ное давление со стороны различных социальных слоев в виде на­родных бунтов и восстаний, фрондистских движений высших со­словий. Однако давление извне не ставило под сомнение сам прин­цип единоличного права исполнительной власти на регуляцию по­литических институтов.

В сложных политических системах современных обществ, осно­ванных на глубокой дифференциации управленческих функций, тре­бовался иной механизм внутренней саморегуляции. Как бы ни была компетентна исполнительная власть, она не могла в силу сложно­сти самого общества непосредственно контролировать все полити­ческие институты, достигшие в своем развитии достаточно высо­кого уровня автономности. Сосредоточение в одних руках всех ры­чагов управления неизбежно приводило к консервации старого, неспособности к самообновлению.

Дата добавления: 2014-11-29