БЕББИДЖ (Babbage) Чарльз (1792—1871) — бри­танский математик, философ, в начале 1830-х разра­ботавший базовую концепцию вычислительной ма­шины, осуществленную лишь в конце 1940-х

БЕББИДЖ (Babbage) Чарльз (1792—1871) — бри­танский математик, философ, в начале 1830-х разра­ботавший базовую концепцию вычислительной ма­шины, осуществленную лишь в конце 1940-х (бес­спорный научный приоритет Б. в этом направлении был признан создателями первых современных компьютер­ных систем). Член Лондонского Королевского Общест­ва (с 1816), иностранный член-корр. Петербургской АН (с 1832), основатель Британской ассоциации содей­ствия развитию науки и Лондонского Статистического Общества. Основные труды: "Экономика машин и про­изводства" (1832, единственное полностью завершен­ное произведение), а также более 80 других статей. Ро­дился в семье известного лондонского банкира Бенд­жамина Б. Перед поступлением в Тринити-Колледж Кембриджского университета (1811) самостоятельно изучил такие труды, как "Теория функций" Лагранжа, "Принципы аналитических вычислений" Вудхауза и др. Совместно с группой молодых математиков, чтобы "...приложить все силы к тому, чтобы сделать мир бо­лее мудрым...", Б. организует "Аналитическое общест­во" (1812), ставившее своими основными целями "...возрождение интереса к математике в Англии..." и многое сделавшее в этом направлении. Б. закончил Колледж Св.Петра (бакалавр в 1813, магистр филосо­фии в 1817). Не обладая степенью доктора, Б. тем не менее был избран профессором Кафедры математики имени Г.Лукаса (1828—1839) руководителями Коллед­жей Кембриджского университета; профессором этой кафедры ранее был Ньютон). Б. поддерживал активные научные и личные контакты с математиками, естество­испытателями и литераторами Био, Гумбольдтом, Дар-вином, Дирихле, Лапласом, Пуассоном, Фарадеем и др. Изучив технологию производства ручных вычисли­тельных работ но изготовлению математических таб­лиц того времени, Б. предложил автоматизировать, как он писал, "...самые примитивные действия человечес­кого интеллекта". В этом он следовал одному из на­правлений в трудах Паскаля и Лейбница. Создание ма­тематических таблиц и методов вычислений стало од­ним из главных направлений его научной деятельнос­ти. В процессе создания вычислительной машины Б. создал также "...своеобразный язык для пояснения ра­боты сложных механизмов во времени...", описанный в работе Б. "О методе выражения знаками движений ма­шин" (1826), где он считал систему "механических обозначений" своим наиболее выдающимся теоретиче­ским достижением. К 1833 Б. сконструировал механи­ческое устройство для вычисления таблиц величин, разности N-го порядка которых постоянны, и в 1834 начинает работы над универсальным вычислителем. Архитектура универсального вычислителя Б., в состав которого фактически входили средства обработки, хра­нения и ввода-вывода информации, практически сов­падает с архитектурой современных компьютерных си­стем. Подробное описание вычислителя Б. и первая сложная программа вычисления чисел Бернулли при­надлежат ближайшему другу и научному сотруднику Б. — графине А.Лавлейс (дочери великого английского поэта Д.Г.Байрона), в честь которой был назван язык программирования ADA. А.Лавлейс в 1843 писала, что машина Б. "...может быть определена как материаль­ное воплощение любой неопределенной функции, име­ющей любую степень общности и сложности... Под словом "операция" мы понимаем любой процесс, кото­рый изменяет взаимное соотношение... вещей. Анали­тическая машина (т.е. вычислитель Б. — С.С.)вопло­щает в себе науку операций". При этом А.Лавлейс пре­достерегала от "...вероятных преувеличений возмож­ностей Аналитической машины. При рассмотрении любого нового изобретения мы довольно часто стал­киваемся с попытками переоценить то, что мы уже считали интересным или даже выдающимся, а с дру­гой стороны — недооценить истинное положение дел, когда мы обнаруживаем, что наши новые идеи вытес­няют те, которые мы считаем незыблемыми. Аналити-

ческая машина не претендует на то. чтобы создать что-либо. Она может делать все то, что мы знаем, как при­казано ей сделать. Она может только следовать анали­зу /т.е. разработанной для нее программе — С. С /, она не в состоянии предугадать какие-либо аналитические соотношения или истины. Сфера ее деятельности — помочь нам сделать то, с чем мы уже знакомы...". Этот тезис был исследован А.Тьюрингом в 1950 в его рабо­те "Может ли машина мыслить?" (раздел "Возражение леди Лавлейс"). В книге "Девятый Бриджуотеровский трактат" Б. на основе опыта создания своего вычисли­теля обосновывал тезис о, по меньшей мере, нейтраль­ности науки по отношению к религии. Позднее по это­му поводу было замечено, что "...если Джине рассмат­ривал Создателя как математика, то Б., несомненно, считал Бога программистом". "...Мы полагаем, что су­ществование подобных устройств, помимо экономии труда при выполнении обычных (т.е. арифметических) операций, сделает осуществимым то многое, что, бу­дучи практически осуществимым, находится слишком близко к пределам человеческих возможностей /курсив мой — С. С. /"(из отчета Комитета Британской ассоци­ации содействия развитию науки, специально создан­ного в 1872 для изучения концепции вычислителя Б.). Словно предвидя судьбу своего самого значительного проекта, Б. писал: "...Природа научных знаний такова, что малопонятные и совершенно бесполезные приоб­ретения сегодняшнего дня становятся популярной пи­щей для будущих поколений...". Б. считал, что "...вели­чайшее проявление человеческих способностей состо­ит в попытках открыть те законы мышления, руковод­ствуясь которыми человек проходит путь от уже изве­стных фактов к открытию новых явлений". Философия открытия по Б. описана в книге Р.С.Гутера и Ю.Л.Полунова "Чарльз Беббидж": "...1. Любому открытию должно предшествовать накопление знаний в данной области. 2. Открытию нового явления должна предше­ствовать тщательная систематизация и классификация известных фактов. 3. Один из основных принципов "совершения" открытий во многих областях знаний за­ключается в обобщении отдельных случаев до целого вида, а затем возвращению к частным случаям. 4. Если в процессе работы над некоторым изобретением иссле­дователь сталкивается с каким-либо дефектом, недо­статком, он должен помнить, что этот недостаток может послужить основой другого изобретения...". В об­ласти математики Б. опубликовал "Очерк функцио­нального исчисления", где было фактически создано новое исчисление, аналогичное интегральному и диф­ференциальному, где место переменных занимали функции. Функциональный анализ начала 20 в. суще­ственно отличается от предложенного Б. исчисления, ибо в течение 19 в. содержание категорий "функция" и "математический анализ" было трансформировано. В работе "Замечания об аналогиях, содержащихся между функциональным исчислением и другими ветвями ана­лиза" Б. писал об использовании: " аналогичных рас­суждений в математических темах...Использование та­кого инструмента, быть может, покажется неожидан­ным для тех, кто привык рассматривать эту науку как основанную больше всего на строгих доказательствах. Можно вообразить, что неясности и ошибки — следствие аналогии (если ее неумело использовать) — могут быть перенесены сюда. Тем не менее, как указа­тель пути к открытию, аналогия может быть использо­вана и замечательно приспособлена для этой цели". Б. занимался уравнениями в конечных разностях, степен­ными рядами, теорией чисел, геометрией. Занимаясь методами вычислительной математики, Б. считал, что "...наука вычислений... единовластно должна управ­лять всеми практическими применениями науки...". Например, в 1838 он писал, что "...Вся химия и крис­таллография станут ветвью математического анализа, который... даст нам возможность предсказать характер любого соединения и указать источники, из которых его образование может ожидаться...". Б. много работал в области статистики, считая, что "...истинная цель статистики — открывать те принципы, которые дадут возможность огромному числу людей — благодаря их совместным усилиям — жить в физическом комфорте, моральном и интеллектуальном удовлетворении...". Идеи книги Б. "Экономика машин и производства" (1832) легли в основание таких фундаментальных наук 20 в., как управление производством, научная органи­зация труда, исследование операций (системный ана­лиз), эргономика, статистический анализ рынков и кон­троль качества продукции, а также многих других. Здесь Б. впервые провел научный анализ наиболее об­щих принципов управления предприятием и производ­ством, рассматривая его не как "совокупность и после­довательность технологических процедур", а как цело­стную систему. Таким образом, Б. фактически были за­ложены основы технической кибернетики (см. Кибер­нетика). Научная организация труда, как считали и Б., а через 50 лет и известный ученый Ф.У.Тейлор (США), "не должна представлять какое-нибудь великое откры­тие или вскрывать новые, поразительные факты, — она должна содержать комбинацию известных элементов, какой не было прежде. Прежние знания должны быть собраны, анализированы, классифицированы и форму­лированы в систему законов и правил, в то, что состав­ляет науку" (Ф.У.Тейлор). Книга Б. очень высоко цени­лась экономистами Дж.М.Кейнсом и Марксом. Б. — основоположник фундаментальных научных исследо-

ваний проблем транспорта, машиностроения, судост­роения, страхования жизни, криптографии; автор боль­шого количества важных изобретений, многие из кото­рых значительно опередили свое время. (См. также Компьютер.)

С. В. Силков

"БЕГСТВО ОТ СВОБОДЫ" ("Escape from Freedom", 1941) — работа Фромма, посвященная ана­лизу причин и механизмов действия динамических факторов психики человека, побуждающих его к доб­ровольному отказу от свободы и самого себя.

"БЕГСТВО ОТ СВОБОДЫ" ("Escape from Freedom", 1941) — работа Фромма, посвященная ана­лизу причин и механизмов действия динамических факторов психики человека, побуждающих его к доб­ровольному отказу от свободы и самого себя. Данное исследование было фундировано Фроммом разработ­кой нетрадиционной версии понимания сущности и природы человека. В противовес Фрейду, Фромм ут­верждает, что помимо физиологически обусловленных потребностей (например, "потребности самосохране­ния") человеку присущ ряд потребностей морального порядка: установление связи с окружающим миром и избавление от одиночества. Эти потребности вызваны необходимостью сотрудничества с другими людьми в це­лях выживания и наличием самосознания — осознания себя как индивидуального, отделенного от природы и других людей существа. Осуществление данных потреб­ностей несводимо, но мысли Фромма, к установлению простого физического контакта, оно предполагает отне­сение человеком себя к некоей системе идей, ценностей, социальных стандартов, направляющей его жизнь и при­дающей ей смысл. В то же время удовлетворение по­требности самосохранения — первичного мотива чело­веческого поведения — происходит, согласно Фромму, в социальной среде. Тем самым индивид оказывается вы­нужденным принять образ жизни, коренящийся в прису­щей данному обществу системе производства и распре­деления. Т.обр., человеческая натура, по Фромму, не есть ни сумма врожденных, биологически закрепленных по­буждений, ни безжизненный слепок с матрицы социаль­ных условий; это "продукт исторической эволюции в синтезе с определенными врожденными механизмами и законами". Фромм отмечал изначальную нераздели­мость человеческого существования и свободы в смысле негативной "свободы от" — свободы от инстинктивной детерминации действий. Биологическое несовершенство человеческого вида, с точки зрения Фромма, стало осно­вой появления цивилизации. История человека — как в онтогенезе, так и в филогенезе — рассматривается авто­ром как процесс возрастания индивидуализации и осво­бождения. При этом, с одной стороны, происходит раз­витие человека, овладение природой, возрастание роли разума, укрепление человеческой солидарности. С дру­гой стороны, обособление индивида и осознание своей отдельности приводят к чувству одиночества, беспомощности, ничтожности. Единственным конструктив­ным путем связи индивидуализированного человека с миром является, по мысли Фромма, активная солидар­ность с другими людьми, спонтанная деятельность (у Фромма — любовь и труд), соединяющие его с миром как свободного и независимого индивида. Однако если экономические, политические и социальные условия не способствуют такой позитивной реализации лично­сти, то свобода, согласно Фромму, становится невыно­симым бременем, источником сомнений, лишает жизнь цели и смысла. В результате возникает стремление преодолеть чувство изолированности и неуверенности ценой отказа от свободы и собственной индивидуаль­ности. По мнению Фромма, европейское средневеко­вье правомерно характеризовать фактом отсутствия личной свободы в ее современном понимании. С дру­гой стороны, человек в средневековом обществе не был ни одинок, ни изолирован. Он, согласно Фромму, являлся частью стабильной, жестко структурирован­ной социальной иерархии, что придавало ему ощуще­ние уверенности. Осознание обособленной индивиду­альной личности было у людей еще не развито. Но в позднем средневековье, с точки зрения Фромма, проис­ходит трансформация структур общества и личности. Растут значение капитала, личной экономической ини­циативы, конкуренции, развивается индивидуализм. Эти процессы достигают вершины в эпоху итальян­ского Возрождения, когда человек впервые "вырывает­ся" из феодального общества и полностью осознает се­бя как отдельное существо. Основные корни современ­ного капитализма как социально-экономической систе­мы лежат, по Фромму, в специфике ситуации позднесредневековой Центральной и Западной Европы. В ходе экономического развития капитализма индивид осво­бождается от экономических и политических оков и вместе с активной и независимой ролью в новой систе­ме приобретает позитивную свободу. Вместе с тем сво­бода порождает чувства неуверенности, бессилия, со­мнения, одиночества, тревоги, особенно характерные для средних горожан, городской бедноты и крестьянст­ва в силу нестабильности их экономического положе­ния. Выражением как чувства свободы и независимо­сти, так и чувства бессилия, неуверенности и тревоги становятся лютеранство и кальвинизм с их акцентом на греховности, ничтожности и изолированности чело­века. Тем самым доктрины протестантизма, по мнению Фромма, психологически подготовили человека к роли незначительного элемента промышленной системы. Положение человека в современном обществе Фромм характеризует еще большим обострением противоре­чия между свободой позитивной и свободой негатив­ной. Капитализм стимулирует развитие активной, кри-

тической, ответственной личности, но в то же время мощь промышленной системы и обезличенный харак­тер человеческих взаимоотношений усугубляют чувст­ва изоляции и беспомощности. Бремя "свободы от" по­рождает стремление "бегства от свободы", избавления от свободы вообще. В качестве социально значимых механизмов "бегства от свободы" Фромм называет: ав­торитаризм, сторонами которого являются садизм (стремление господствовать, подчинять людей своей воле) и мазохизм (стремление подчиняться, избавиться от своего "я"); разрушительность (попытка избежать угрозы со стороны внешнего мира через разрушение его); конформизм (утрата собственной личности, само­унификация, усвоение общепринятых шаблонов). При­ход Гитлера к власти Фромм объяснял тем, что, с одной стороны, он обладал поддержкой руководствовавшихся собственными экономическими интересами промыш­ленников и юнкеров; с другой — личность Гитлера, идеология и практика немецкого нацизма выражали крайние проявления авторитарного характера и были привлекательны для низов среднего класса, обладав­ших сходным типом характера. Последние же задавали стандарты другой, дезориентированной, части населе­ния. Отмечая распространенность конформистских тенденций в западных обществах, общую утрату ори­гинальности в мыслях, чувствах, желаниях, Фромм ди­агностировал возможные социально-политические по­следствия подобной ситуации. По его убеждению, от­чаяние, порожденное утратой самобытной личности, может стать и часто выступает питательной почвой для политических целей фашизма.

М.Н. Мазаник

БЕЗУМИЕ — понятие, приобретающее собствен­но философскую и культурологическую размерность в контексте выхода книги Фуко "История безумия в классическую эпоху" (1961).

БЕЗУМИЕ — понятие, приобретающее собствен­но философскую и культурологическую размерность в контексте выхода книги Фуко "История безумия в классическую эпоху" (1961). Осмысливая генезис со­временного европейского человека, Фуко анализирует становление феномена Б. в истории европейского Запа­да. По мысли Фуко, в конце средних веков культуру Ев­ропы охватили тревога и беспокойство. Б. и безумец несли в себе "и угрозу, и насмешку, и головокружи­тельную бессмыслицу мира, и смехотворное ничтоже­ство человека". При этом Б. полагалось не только пред­вестником апокалипсиса, оно полагалось также и зна­нием, элементами некоего труднодостижимого, скры­того от всех, эзотерического знания. Гуманизм 16 в., который, по мысли А.Арто, "не возвеличил, а умалил человека", предварил эпоху классицизма, давшую начало новому пониманию Б. 1) Б. становится формой, соотнесенной с разумом. Оба служат друг другу мерой. 2) Б. превращается в одну из форм самого разума. Оно

сохраняет определенный смысл и самоценность, лишь находясь в пространстве последнего. "Истина Б.", по Фуко, стала "одним из ликов разума", благодаря кото­рой он обрел "еще большую уверенность в себе". Эпо­ха Возрождения выпустила на свободу голоса Б., сумев усмирить их неистовую силу; классическая эпоха... за­ставила Б. умолкнуть. Так, Декарт отметил, что Б. сродни сновидению и заблуждению ума во всех его формах. Для 16 в. He-разум был некой прямо грозящей опасностью, которая всегда могла... нарушить связь субъективного восприятия и истины. Со времен Декар­та Б. помещено "вне той неотъемлемо принадлежащей субъекту сферы, где он сохраняет все права на истину, — т.е. вне той сферы, какой является для классической мысли сам разум... Если отдельный человек всегда мо­жет оказаться безумным, то... мысль безумной быть не может". Появляется институт изоляции безумных, ме­дицина применительно к ним приняла "форму репрес­сии, принуждения, обязанности добиваться спасения собственной души". Классическая эпоха, согласно Фу­ко, уподобила друг другу ряд самых различных форм девиантного поведения и собственно Б. на основе "об­щего знаменателя" неразумия: "наше научное и меди­цинское познание безумия имплицитно основывается на сложившемся в эту эпоху этическом опыте неразу­мия, и это неоспоримый факт". "Неразумие" выступи­ло своеобычным обобщением осуждаемого, отрицае­мого и тайного опыта, но "на его основе не только сло­жился такой социальный институт, как изоляция, не только возникла система категорий и практик, относя­щихся к Б., но прошла перестройка всей этической сферы". 19 в. создал понятие "душевной болезни", де-сакрализировав Б.: "человек неразумный" был переве­ден в больницу, а изоляция стала терапевтической ме­рой. Фуко ставит проблему: "Какой смысл заключает в себе упрямое и неотвязное присутствие безумия в со­временном мире — такого безумия, которое неизбежно влечет за собой свою науку, свою медицину, своих вра­чей и которое целиком поглощается пафосом душев­ной болезни". При этом немаловажно и то, что "вся проблематика Б." начала центрироваться на представ­лениях о "материальности души". К 19 в. неразумие начинает интерпретироваться и как "психологическое следствие моральной вины": "все что было в безумии парадоксальным проявлением небытия, станет лишь естественным возмездием за моральное зло". "Науч­ная" психиатрия 19 в. отныне становится возможной. По мысли Фуко, весьма значимым в судьбах "научной" психиатрии оказалось создание психоанализа: "Фрейд вновь стал рассматривать безумие на уровне его языка, восстанавливая один из центральных элементов опыта, обреченного позитивизмом на немоту...он вернул ме-

дицинской мысли понятие о возможности диалога с неразумием... Психоанализ — это вовсе не ответвление психологии; это возврат к тому самому опыту неразу­мия, в сокрытии которого, собственно, и состоит смысл психологии в современном мире". Как отмечает Фуко, если до 17 в. средой, наиболее благоприятствую­щей распространению Б., считалось богатство и про­гресс, то в 19 в. эту роль берет на себя нищета. Б. ос­мысляется в рамках социальной морали: оно превра­щается в стигмат класса, отказавшегося принять фор­мы буржуазной этики. Б. утрачивает связь с неразуми­ем. Медицинское и психологическое понятие сумасше­ствия становится полностью внеисторическим, пре­творяясь в нравственную критику, направленную на все, что способно подорвать благоденствие и спасение человечества. Согласно Фуко, "представление о сущ­ности безумия", которое имплицитно перешло от 18 в. к 19 в. таково: 1) Роль изоляции состоит в том, чтобы свести Б. к его истине. 2) Истина Б. равна ему самому минус окружающий мир, минус общество, минус все, что идет в разрез с природой. 3) Этой истиной Б. явля­ется сам человек в своей простейшей изначальной не­отчуждаемости. 4) Неотчуждаемым началом выступает в человеке единство Природы, Истины и Морали, ины­ми словами, сам Разум. 5) Исцеляющая сила Убежища заключается в том, что оно сводит Б. к истине, которая есть одновременно и истина Б., и истина человека, к природе, которая есть одновременно природа болезни и безмятежная природа мироздания. По Фуко, "отныне всякое объективное осмысление безумия, всякое по­знание его, всякая высказанная о нем истина будет ра­зумом как таковым... концом отчуждения в сумасшест­вии". Безумец прежде выступал Чужим относительно Бытия — человеком-ничто, иллюзией. Теперь он Чу­жой относительно себя самого, Отчужденный, Сумас­шедший. Результатом выступает то, что "все то, что со­ставляло неоднозначный, основополагающий и кон­ститутивный опыт безумия", окажется утрачено в "сплетении теоретических конфликтов, связанных с проблемами истолкования различных феноменов безу­мия". Главный тезис книги Фуко заключается в том, что до 19 в. не было Б.; психиатрия создала психичес­кие болезни; современная культура непреднамеренно создала такой образ психической болезни, в который можно вглядываться, ища разгадки сущности человека. По мысли Фуко, истина Б. связывает истину дурных инстинктов человека с его телом. Таковая истина несо­вместима с общественными нормами. Излечение бе­зумных становится уделом других людей (ср. у Делеза: "Чтобы сойти с ума, нужны двое. С ума сходят всегда на пару"), а — как итог — "истина человека" как тако­вая посредством Б. и тела становится объектом научно-

го исследования, надзора и управления.

А.А. Грицанов

БЕМЕ или Бем (Bohme, Bohm) Якоб (Иаков) (1575—1624) — немецкий теософ, гностик, мистик. Родился в бедной крестьянской семье. До 10 лет пас скот, обучался сапожному ремеслу

БЕМЕ или Бем (Bohme, Bohm) Якоб (Иаков) (1575—1624) — немецкий теософ, гностик, мистик. Родился в бедной крестьянской семье. До 10 лет пас скот, обучался сапожному ремеслу. Странствовал. Чи­тал Библию, сочинения Парацельса, В. Вейгеля, не­мецких мистиков. К этому времени относится его по­священие в таинства мистики кем-то, кто предсказал ему будущую духовную миссию. Неоднократно испы­тывал божественные видения. В состоянии особого ду­ховного восхищения Б. пишет свое первое сочинение "Aurora, или Утренняя заря в восхождении, то есть ко­рень или мать философии, астрологии и теологии на истинном основании, или Описание природы, как все было и как стало вначале" (1612). Шесть лет Б. нахо­дился под "домашним арестом" с запретом писать. На­падки и преследования духовенства подняли его авто­ритет среди протестантских модернистов, близких к розенкрейцерству. В последующие годы выходят его книги, послания, молитвы. Главные его сочинения: "О трех принципах божественной сущности" (1619), "О троякой жизни человека", "Пансофское таинство" (1620), "Теоскопия, или Драгоценные врата к божест­венному созерцанию" (1622), "О воплощении Слова", "Christosophia, или Путь ко Христу", "Mysterium mag­num или Комментарий на первую книгу Бытия" и др. Б. создал единую диалектическую мировоззренческую систему, основанную на сочетании натурфилософии и мистики. Источником своего учения Б. называет Боже­ственное откровение. Его теософия содержит толкова­ние библейских мифов, насыщена поэтическими обра­зами, символична. Основа его учения — мистика Абсо­люта, метафизика духа. Ментально-духовная система Б. имеет аналогии с идущими с Востока древнейшими знаниями о космической эволюции Божественных сил и человека. Первоначально, по Б., Бог есть вечный по­кой, все и ничто, единое, содержащее все существа, но Себя не сознающее. Через самосозерцание Бог делает­ся Своим зеркалом и, оставаясь единым, пробуждает желание, которое есть огонь и через него Бог открыва­ет и познает Себя в диалектике развития образов и идей. (По мысли Б., Бог сотворил все вещи из ничего, и это нечто — Он сам.) Человек, первоначально ода­ренный девственной мудростью, с появлением жела­ний, нисходит в земную жизнь. Бог посылает свое соб­ственное сердце, Сына, чтобы попрать смерть. Завер­шение истории Б. видит в восхождении человеческого духа и в единении его с Богом. Согласно Б., "книга, в которой заключены все тайны, есть сам человек; он сам есть книга всех сущностей, так как он есть подо-

бие божества, великая тайна заключена в нем". Б. явля­ется фокусом немецкой мистической и философско-ре­лигиозной традиций, идущей от М. Экхарта. Под влия­нием идей Б. находились французский мистик Л.К.С. Мартен, Шлегель, Шеллинг, Гегель. Фейербах изложил теософию Б. в "Истории новой философии" (1833). Энгельс называл Б. "предвестником грядущих философов". В Россию идеи Б. начали проникать с 17 в. через масонов. Н.М. Новиков печатает молитвы Б. Переводы книг Б. широко распространяются среди дворянства, тайных обществ, переписываются, изда­ются. Особую популярность имел "Серафимский цвет­ник или духовный экстракт из всех писаний Иакова Бема, собранный в весьма полезную ручную книжку, мо­гущую в рассуждении великого таинства в завете со­единения души с Богом возжигать сердце и ум к молит­ве...". В 19 в. благодарные земляки воздвигли в г. Гер-лиц памятник Б.

В. В. Лобач

Дата добавления: 2014-12-16