Урбанизация Кузбасса и развитие социальной сферы. Политические репрессии 1930-х гг

К 1940 г. валовая продукция Кузбасса в сравнении с 1928 годом увеличилась в 42 раза. Добыча угля возросла почти в 10 раз. Выработка электроэнергии увеличилась в 80 раз. КМК по выплавке чугуна занимал в стране третье место, производил до 30 % всех железнодорожных рельсов.

Бурный промышленный рост предопределил столь же бурный процесс урбанизации Кузбасса: рост городов, городского населения, поселков городского типа. Само понятие «урбанизация» происходит от латинского слова «урбанус», то есть «городской».

В царское время, перед революцией, на территории Кузбасса имелось всего три крохотных города: Мариинск, Кузнецк, Тайга и несколько рабочих поселков. Их общее население составляло 67 тыс. человек (11,4 %). Тогда как сельское население насчитывало 522260 человек. Кузбасс был в сущности обычным сельскохозяйственным краем Западной Сибири.

За годы первых пятилеток край преобразился, стал сугубо индустриальным, с огромным преобладанием городского населения. В 1931 г. шахтерские поселки на севере и юге Кузбасса были преобразованы в города Анжеро-Судженск и Прокопьевск, а поселки строителей и металлургов КМК – Верхняя Колония, Нижняя Колония, Соцгород, Островская площадка и др. – в город Новокузнецк, переименованный в 1932 г. в г. Сталинск. Газета «Правда», главная газета советского времени, 11 июня 1932 г. напечатала две контурные карты – европейской и азиатской частей СССР – под общим заголовком: «Главнейшие новые города СССР». Их оказалось более ста, в том числе четыре города Кузбасса.

«Анжеро-Судженск, – писала газета, – город угольного Кузбасса, растет столь же стремительно и бурно, как и остальные индустриальные центры Западной Сибири. Население Анжерки, которая до революции была деревней, уже в прошлом году составило 50 тыс. человек. В городе строится центральный банно-прачечный комбинат. Город озеленяется.

Прокопьевск – центр угольного Кузбасса. До революции здесь была маленькая станция Усяты и при ней жалкий поселок. В 1926 г. здесь было уже 10 тыс. жителей, в 1931 г. – 45 тыс. жителей. Сейчас – свыше 100 тыс. жителей… В Прокопьевске идет лихорадочная работа по городскому строительству. Возводятся новые дома, прокладывается водопровод.

Сталинск (Новокузнецк) – родной брат Магнитогорска. <…> Городу лишь 3 года, но в нем уже 150 тыс. жителей. Отстраиваются корпуса рабочих жилищ. Образцово поставлено общественное питание. Кино, клубы, красные уголки пока еще во временных деревянных помещениях <…> Строятся новый городской водопровод, банно-прачечный комбинат… Создается городская электроосветительная сеть. Выстроены грандиозный вокзал и гостиница».

За эти годы существенно вырос город Кемерово. В 1931 г. жители Щегловска, в котором тогда насчитывалось чуть более 50 тыс. человек, заговорили о переименовании города. Дело в том, что железнодорожная станция носила название Кемерово, город – Щегловск (с 1918 г.), рудник – Кемерово, близлежащая деревня – Кемерово. Предложения были самые разные. Рабочие Коксохимического завода предлагали назвать город Краснохимском, шахтеры – Углеградом или Пролетарском и даже Революцией. 27 марта 1932 г. постановлением ВЦИКа город Щегловск был переименован в город Кемерово Западно-Сибирского края. В городе на этот момент проживали 90 тыс. человек. Газета «Правда» писала о нем: «Кемерово – новый индустриальный центр Кузбасса. Угольная промышленность здесь дополнена мощной химической промышленностью. <…> Строится водопровод. Развертывается капитальное жилстроительство. Дома и улицы освещаются электричеством». Согласно переписи 1939 г., в Кемерове насчитывалось уже 133 тыс. жителей.

В 1933 г. статус города получила станция Топки, превратившаяся в крупный железнодорожный узел. Развитие Киселевского угольного района привело к тому, что его шахтовые поселки в 1936 г. были объединены в город Киселевск. В 1938 г. шахтерский поселок Осинники, возникший в 1931 г., входивший с 1934 г. в состав г. Сталинска (Новокузнецка), был преобразован в город с населением свыше 25 тыс. жителей. В этом же году на базе угольных шахт, цинкового завода, железнодорожной станции возник город Белово, где проживали более 40 тыс. человек. Тогда же получил статус города рабочий поселок Гурьевск при Гурьевском металлургическом заводе. Завод возрождается при советской власти и в 1924 г. выдает первую в Сибири мартеновскую сталь, а также стальной сортовой прокат. Завод сыграл самую активную роль при строительстве КМК.

За годы индустриализации стремительно вырос еще один угольный центр Кузбасса – город Ленинск-Кузнецкий, ставший таковым в 1925 г. Тогда в нем проживали около 20 тыс. человек. К 1939 г. город насчитывал свыше 80 тыс. Росли также города Мариинск и Тайга. А в апреле 1941 г. на карте Кузбасса появился еще один небольшой город – Салаир – город горняков, добывающих полиметаллические руды.

В эти же годы появились шесть поселков городского типа (пгт). В 1928 г., в связи с расширением цементного завода и ростом населения, статус пгт получил поселок Яшкино. В 1934 г. такой статус получили населенные пункты Яя, Мундыбаш, Барзас, в 1935 г. – Урск, в 1936 г. – Промышленная.

С быстрым ростом городского населения остро ощущалась нехватка благоустроенного жилья. К примеру, в Анжеро-Судженске, в Ленинске-Кузнецком в 1937 г. на человека приходилось по 2,5–3 м² капитальной жилплощади, хотя строительство жилья велось небывало высокими темпами. При этом в крупных городах – в Кемерове, Новокузнецке, Ленинске-Кузнецком – создавались микрорайоны нового образцового типа, так называемые соцгорода. Появился даже архитектурный термин «город-сад», как выражение мечты о светлом, прекрасном будущем. «Я знаю – город будет, – писал поэт, – я знаю – саду цвесть…» Этого хотели и первые строители (прежде всего молодежь), и первые горожане. Когда, к примеру, готовилась Горбуновская площадка под строительство первого сибирского металлургического гиганта (КМК), молодежь провела первый бесплатный «воскресник», чтобы разбить общедоступный сад. Позже в Новокузнецке будет открыт Городской сад металлургов. Другой пример: в мае 1937 г. уличный комитет (сугубо общественная организация) ул. Кирова г. Ленинска-Кузнец-кого организовал ремонт моста в городе, очистку своей улицы, выступил инициатором по озеленению города. А в г. Тайга развернулось настоящее соревнование между улицами и кварталами за лучшее озеленение и благоустройство.

18 июля 1933 г. был открыт первый в Кузбассе Зенковский парк культуры и отдыха в Прокопьевске. А в ноябре по г. Сталинску (Новокузнецку) прошел первый в Сибири трамвай. Затем, в 1935 г., трамвай появился в Прокопьевске, а в мае 1940 г. – в Кемерове. Вспоминая те годы, академик И.П. Бардин, бывший главный инженер Кузнецкстроя, писал: «Упустили мы одну существенную «мелочь», – и то была ошибка, которую одинаково совершали на всех строительствах Союза в первые годы индустриализации. Мы не подумали, что бани, пекарни, магазины, столовые – это далеко не последнее, а первое звено в крупном строительстве, где заняты десятки тысяч людей». Потом это пришлось наверстывать: наращивать мощность котельных, строить общедоступные бани, механизированные прачечные, пекарни, столовые и т.д.

Большое внимание уделялось здравоохранению. 28 мая 1928 г. был открыт первый в Кузбассе Верхотомский Дом отдыха, доступный для всех трудящихся. В том же году в Кемерове был построен первый корпус окружной больницы с пятью отделениями и рентгеновским кабинетом. В 1935 г. открылось еще одно отделение – глазное. Крупные городские больницы были построены в Анжеро-Судженске, Прокопьевске и Новокузнецке. В 1940 г. в Кузбассе действовало 125 больниц, в которых насчитывалось 7075 больничных коек, в том числе 6211 коек – в городских больницах. Кроме того, работало 58 амбулаторно-клинических учреждений, 400 родильных домов. Всего в сфере здравоохранения Кузнецкого округа работали на тот момент около 570 медработников с высшим медицинским образованием, и лишь 38 из них работали в сельской местности. В сравнении с дореволюционным прошлым, когда врачей на территории Кузбасса можно было по пальцам перечесть, это было, несомненно, большое достижение. К тому же надо учесть, что медицинская помощь при новой власти стала общедоступной, бесплатной. Тем не менее, она нуждалась в дальнейшем росте, количественном и качественном.

Не менее важной сферой социальной жизни являлась система образования, общего и специального. Здесь, как известно, произошла – в стране и в Кузбассе – настоящая революция. К началу индустриализации в стране имелось 119 тыс. начальных школ, 8 тыс. средних, 1200 техникумов и вузов (в царской России, в 1913 г., соответствующие данные выглядели так: 106 тыс.; 4 тыс.; 400). В 1930 г. в СССР было введено обязательное бесплатное начальное четырехклассное образование, а в 1939 г. – обязательное неполно-среднее семилетнее бесплатное образование. В 1940 г. в СССР имелось 192 тыс. начальных школ, 65 тыс. средних и 4600 техникумов и вузов. Число учащихся с 1928 г. по 1940 г. выросло в три раза. По этому показателю СССР вышел на первое место в мире.

В 1929 г. в Щегловске (Кемерове) открывается первый в Кузбассе техникум – индустриальный, с горным и химическим отделениями.

В 1930 г. на Кузнецкстрое открывается металлургический техникум. В следующем году сюда перевели металлургический факультет Томского индустриального института, на его базе по­том был создан Сибирский металлургический институт, ста­рейший вуз в Кузбассе. В Прокопьевске был открыт горный техникум, в Кемерове – химический, затем открывается педучи­лище. В Мариинске открывается сельхозтехникум. В 1936 г. в Анжеро-Судженске, Прокопьевске, Новокузнецке начинают учебу детские музыкальные школы. В сентябре 1939 г. откры­вает двери первым абитуриентам Новокузнецкий учительский институт. В 1940 г. в Кемерове открывается еще один техникум – строительный. Кроме того, в Кузбассе было открыто 10 ремес­ленных и железнодорожных училищ, 6 школ фабрично-заво­дского обучения.

Лозунг «Кадры решают все!», выдвинутый в годы второй пятилетки, был реализован. Острый недостаток в специалистах, квалифицированных рабочих был преодолен.

Сфера культуры, а точнее – культурно-просветительской работы, в первые годы советской власти включала в себя избы-чи-тальни (в селах), клубы, любительские кружки, в городах – библиотеки, кинотеатры, кружки самодеятельности. Затем добавились дома и дворцы культуры, театры. Так, в 1927 г., к 10-летию Великой Октябрьской социалистической революции в Щегловске (Кемерове) принял своих первых посетителей Дворец Труда. Здесь же был открыт городской краеведческий музей, библиотека с читальным залом.

1934 г. можно считать годом рождения театра в Кузбассе. В этом году спектаклем «Гибель эскадры» начал свою жизнь Кемеровский городской драматический театр, располагавшийся в Дворце Труда. На тот момент единственный в Кузбассе.

Затем был открыт театр в Новокузнецке, был построен Дворец металлургов. Дворцы и дома культуры строятся в Прокопьевске, Киселевске, Ленинске-Кузнецком и других городах. Примечательно, что многие объекты культуры строились самими жителями городов, рабочими и служащими шахт и заводов, работниками различных учреждений посредством субботников и воскресников. Так, например, строились дом культуры имени В.И. Ленина и парк культуры и отдыха в городе Тайга. Причем дом культуры был построен на собственные сбережения горожан!

В 1930 г. в Ленинске-Кузнецком был торжественно открыт ЦДК (Центральный дворец культуры) угольщиков, а в 1934 г. открылся городской краеведческий музей. А еще через год, к радости местных книголюбов-читателей, начала работать городская библиотека. И так было по всем городам Кузбасса.

Кто знает Кемерово, знает здание кинотеатра «Москва» – величественное и приветливое одновременно. Строилось оно в годы второй пятилетки. Открыт был кинотеатр «Москва» в 1937 г. В 1938 г. был сдан в эксплуатацию кинотеатр в Ленинске-Кузнецком.

1930-е гг. были периодом настоящей культурно-духовной революции, которая означала не только ликвидацию массовой неграмотности, бурный рост просвещения и общей культуры, но и весьма критическое отношение к религиозной вере, к церкви. Так называемый «Союз воинствующих безбожников» (общественная организация, возглавляемая акад. Е.М. Ярославским (Губельманом) даже ставил задачу: к 1 мая 1937 г. «имя бога должно быть забыто на всей территории СССР». В результате из имевшихся в Кузбассе более 180 церквей, мечетей, молитвенных домов к 1937 г. было закрыто 40, а к 1942 г. – еще 70.

Но объективности ради надо сказать, что в ноябре 1939 г. Политбюро ЦК ВКП (б) отменило «Указание товарища Ульянова (Ленина) от 1 мая 1919 г. «О борьбе с попами и религией». «Указание», адресованное председателю ВЧК Ф.Э. Дзержинскому, было актуальным в разгар гражданской войны, когда подавляющее число священнослужителей выступало на стороне «белых». К 1939 г. оно утратило свое значение. Православная церковь в лице ее высших иерархов признала советскую власть и все больше пользовалась поддержкой советского руководства. Особенно во время Великой Отечественной войны и в послевоенное время. Кстати, «Союз воинствующих безбожников» в 1947 г. был распущен. Новое наступление на церковь началось во второй половине 1950-х гг. при Н.С. Хрущеве.

Годы индустриализации и коллективизации, как известно, сопровождались масштабными политическими репрессиями. Но если репрессии по отношению к кулакам, противникам колхозного строя, более или менее объяснимы и, может быть, исторически оправданы (достаточно представить себе «нэповскую» Россию с единоличным крестьянским хозяйством в годы Великой Отечественной войны), то как объяснить все прочие репрессии, в ходе которых нередко гибли видные, более того – выдающиеся деятели ВКП (б) и советского государства? Властолюбие Сталина всему причиной? Но если бы только так и было, вряд ли Сталин получил бы столь широкую поддержку в партии и в народе. Возьмите ту же индустриализацию. Это же проект не только сталинский, но и народный. Иначе откуда брались массовый энтузиазм, ударничество, стахановское движение? Да и при коллективизации, как говорил М.А. Шолохов, автор романа «Поднятая целина», было не только насилие, «но и широкое движение за колхозы». А уж он-то знал, о чем говорил.

Не вдаваясь в подробности, отметим, что уже к 1925 г. вполне оформился идейно-политический раскол в руководстве партии (ВКП (б)) и государства: на поборников мировой социалистической революции (как главного условия победы социализма в России) и на тех, кто был убежден, что социализм можно построить и «в отдельно взятой стране», тем более в России, с ее богатыми ресурсами. Первых возглавлял Л.Д. Троцкий, лидером вторых был Сталин. Первые требовали двигать революцию дальше и писали: «Мы еще дойдем до Ганга, /Мы еще умрем в боях, /Чтоб от Японии до Англии /Сияла Родина моя» (поэт П. Коган), а вторые предлагали сосредоточиться на внутренних проблемах, поскольку революции в Европе, Америке нет и неизвестно, когда она будет. В Европе, увы, год от года набирал силу агрессивный фашизм, прежде всего германский. В 1933 г. партия Гитлера победила на выборах в рейхстаг (парламент) и овладела всей полнотой власти. Угроза новой войны стала чуть ли не главным определяющим фактором развития единственной страны социализма (СССР) в 1930-е гг. Отсюда не только ускоренная индустриализация страны и коллективизация сельского хозяйства, но и мобилизация духовно-исторических ресурсов, переоценка многих исторических событий, исторических деятелей. На экраны выходят исторические фильмы: «Петр Первый» (1937 г.), «Александр Невский» (1938 г.), «Минин и Пожарский» (1939 г.), «Суворов» (1940 г.) и др. Были сняты всякие ограничения, связанные с социальным происхождением. К примеру, дети кулаков с 1935 г. не должны были «отвечать за своих отцов» и могли свободно поступать в высшие учебные заведения. Казакам разрешалось носить свою традиционную военную форму, в армии восстанавливались офицерские звания: «лейтенант», «капитан», «майор», «полковник». Разрешалось украшать новогодние (бывшие «рождественские») елки, в оплате труда вводилась довольно ощутимая дифференциация с поощрением квалифицированного труда.

Троцким и его сторонниками все это (как и в целом ориентир на социалистическую автаркию) было воспринято как предательство революции. Одна из книг Троцкого, изданная в эмиграции в 1936 г., так и называлась – «Преданная революция». В ней он писал: «Опасность войны и поражения в ней СССР есть реальность. <…> Только европейский пролетариат, непримиримо противостоящий своей буржуазии, сможет оградить СССР от разгрома». Троцкий призывал «устранить Сталина и сталинщину», поскольку-де «Сталин не способен воевать. Он не способен дать ничего, кроме поражений». Кого призывал? Своих сторонников в СССР. «Наши единомышленники, – хвалился он, – мужественно и не без успеха ведут свою работу». А они ее вели, надо полагать, не только в партии…

Кроме троцкистов, как подтвердила новейшая история, были в СССР скрытые монархисты, национал-сепаратисты, либералы-белогвардейцы, сторонники анархии, агенты всевозможных зарубежных разведок. Наконец, было немало обиженных, исключенных из партии в ходе периодических «чисток», обделенных карьерой, обойденных наградами, осужденных за воровство, мошенничество, взятки и т.д. Наивно считать сегодня, что ничего подобного тогда не было и не могло быть, что все до одного к 1930-м гг. приняли социализм, индустриализацию с коллективизацией, глубоко «чтили уголовный кодекс», только и думали о том, как скорее приблизить «светлое будущее».

Поэтому не будем выдавать однозначно негативных оценок политическим репрессиям, имевшим место в Кузбассе в 1930-е гг. Для этого необходимы особые исследования конкретных судебных дел. Отметим только факты.

29 июля 1936 г. ЦК ВКП (б) направил партийным организациям закрытое письмо «О троцкистско-зиновьевской контрреволюционной деятельности». В связи с этим уже 6 августа 1936 г. бюро Кемеровского горкома ВКП (б) исключило из партии высланного в Кузбасс видного троцкиста Я.Н. Дробниса, работавшего заместителем начальника «Кемеровокомбинатстроя». Вскоре он был арестован. В том же году на кемеровской шахте «Центральная» произошел взрыв метана, погибли 10 человек, 15 получили ранения. Руководители шахты И.И. Носков, И.П. Лященко, Ф.И. Шубин и другие были привлечены к суду. Суд, состоявшийся 19–22 ноября 1936 г. в Новосибирске, приговорил обвиняемых к расстрелу.

По этому «Кемеровскому делу» в качестве свидетелей проходили руководители угольной промышленности Кузбасса: главный инженер «Кузбассугля» М.С. Строилов, бывший управ-ляющий Прокопьевским рудником А.Л. Шестов, начальник «Кемеровокомбинатстроя» Б.О. Норкин и др. После их обвинили во вредительстве (в организации аварий на предприятиях и стройках), судили в Москве по делу так называемого «Параллельного антисоветского троцкистского центра».

В Сталинске (Новокузнецке) сотрудники горотдела НКВД (Народного комиссариата внутренних дел) раскрыли монархическую организацию, готовившую якобы восстание против советской власти. В результате 65 человек были приговорены к расстрелу.

В апреле 1937 г. была арестована группа инженерно-технических работников КМК. Судил эту группу не суд, а внесудебная инстанция – краевая «тройка», в составе секретаря крайкома ВКП (б) Р.И. Эйхе, прокурора края И.И. Баркова и начальника управления НКВД Г.Ф. Горбача (затем И.А. Мальцева). Все члены группы были приговорены к расстрелу. К длительным срокам заключения были приговорены очередной начальник «Кемеровокомбинатстроя» И.А. Каттель, директор КМК К.М. Бу-тенко, а затем сменивший его Т.И. Шкляр, начальник строительства азотно-тукового завода В.В. Щипанов.

Репрессиям были подвергнуты многие партийные руководители, руководители органов советской власти. Так, был арестован председатель исполкома Новосибирского областного совета депутатов трудящихся Ф.П. Грядинский, «руководитель Сибирского правотроцкистского центра». Другим его руководителем был объявлен секретарь Новосибирского обкома ВКП (б) А.Я. Курганов, до того работавший первым секретарем Прокопьевского горкома партии.

По делу «руководителей-троцкистов» были арестованы секретарь Кемеровского горкома партии К.В. Рыневич, секретарь горкома Бликин, председатель городского совета Токарев, первый секретарь Прокопьевского горкома партии Баженов, преемник Курганова, и другие партийные руководители.

Наконец, в апреле 1938 г. был арестован бывший первый секретарь Западно-Сибирского крайкома Р.И. Эйхе, работавший наркомом Земледелия СССР. Его обвиняли в организации Сибирского право-центристского центра.

Маховик репрессий набирал опасные обороты. В ход пошли клевета, доносы, сведение счетов, желание выслужиться, перестраховаться, стремление спровоцировать широкое недовольство советской властью. Январский 1938 г. пленум ЦК ВКП (б) осудил парторганизации, допускавшие субъективизм (несправедливость) при партийных «чистках» и репрессиях против коммунистов. В результате только за три месяца 1938 г. были восстановлены в парторганизации КМК 50 коммунистов, в Кемеровской городской организации 50 % исключенных, столько же было восстановлено в Прокопьевской городской организации, а в Ленинск-Кузнецкой организации восстановили в рядах партии 69 % ранее исключенных коммунистов.

26 ноября 1938 г. были упразднены пресловутые «тройки». А 6 декабря 1938 г. был освобожден от должности наркома внутренних дел Н.И. Ежов. Вместо него был назначен Л.П. Берия. Из органов НКВД изгонялись работники, допускавшие фальсификации и насилие при ведении следствия. Были арестованы и расстреляны выше упомянутые Г.Ф. Горбач и И.А. Мальцев. Всего по Новосибирскому областному управлению НКВД, его городским и районным отделам были наказаны 26 человек. Пересматривались дела. Многих по причине необоснованности обвинения освобождали от ареста, восстанавливали в правах, реабилитировали посмертно.

Позже, при Н.С. Хрущеве (1954–1964 гг.), были реабилитированы и те, которые являлись активными троцкистами. Кстати, Хрущев считал, что для них было достаточно «идейно-политического разгрома», поскольку они уже (к 1937 г.) не представляли серьезной опасности. Может быть. Но опасения не были абсурдными. Кое-что подсказывал опыт гражданской войны в Испании (1936–1939 гг.), где троцкистская партия (ПОУМ) 1 мая 1937 г. подняла мятеж в Барселоне против правительства Народного фронта и тем самым оказала существенную услугу фашистскому мятежнику генералу Ф. Франко. А ведь против Франко воевали и наши (советские) добровольцы, наши «военные советники».

Кроме того, репрессии разрушили быстро формирующиеся номенклатурные кланы, преследующие групповые выгоды и ускользающие от контроля. После того, как мы наблюдали действия подобных кланов во времена Б.Н. Ельцина, борьба с клановой идеологией и организацией 1930-х гг. не кажется абсурдной.

Репрессии 1937–1938 гг. – это еще и борьба с паникой, охватившей часть номенклатурной элиты: угроза войны нарастает, «мировой революции» нет, СССР еще слаб и вряд ли выстоит… Что делать? Убирать Сталина, как требует Троцкий? Договариваться с Западом?

Иными словами, репрессии и «репрессивные перехлесты» можно понять и адекватно оценить только в контексте того времени, той внутренней и международной обстановки.

Сегодня же навязывается другой подход, не научный, не исторический, крайне идеологизированный: при советской власти преступниками были не те, кто действовал вопреки советским законам, а те, кто искренне, бескорыстно защищал советскую власть. Сама власть была якобы преступной, как преступной была Октябрьская революция, ее породившая. Выходит, преступной была индустриализация, преступными были все усилия народа по укреплению обороны страны и т.д., вплоть до великой Победы 1945 г. Вот это уже поистине абсурд.

Дата добавления: 2014-12-16