Вера Смит 4 страница

Политические тенденции в направлении полной централизации эмиссионной деятельности получили свое логическое завершение на волне политических событий 1848 г., однако, уже сопротивление, которое было оказано в том же году со стороны Банка Франции попыткам обновления чартера Банка Бордо, со всей очевидностью продемонстрировало, что по истечении срока действия чартера ни один из подобных ему банков все равно не имел бы никаких шансов выжить.

Политический кризис 1848 г. стал для многих предзнаменованием нового ассигнационного режима, и в этой ситуации наиболее естественным инстинктом для людей стала тезаврация денег, с неизбежностью повлекшая за собой набег на банки. Естественно, что правительство, получавшее от Банка Франции финансовую поддержку в борьбе с восставшими, было заинтересовано в сохранении финансовой мощи Банка. Именно поэтому оно вменило банкнотам Банка принудительный курс и разрешило Банку эмиссию 100-франковых купюр. [До 1847 г. Банку не разрешалось производить эмиссию банкнот с номиналом менее 500 франков в Париже. Провинциальным отделениям Банка, равно как и областным банкам, разрешалось выпускать банкноты минимальным номиналом в 250 франков. В 1847 г. такой же минимум был установлен и для Парижа, где, впрочем, выпущенные в провинции банкноты такого номинала имели хождение и до этого.] Одновременно с этим Банку была установлена верхняя граница эмиссии в 350 млн. франков, что должно было служить защитой от избыточной эмиссии банкнот. Областные банки были номинально поставлены в те же условия, правда с совокупным верхним пределом эмиссии для всех девяти в 102 млн. франков; однако, поскольку их банкноты были законным средством платежа лишь в закрепленном за каждым из них регионе, в то время как банкноты Банка Франции служили законным средством обращения на всей территории Франции, эмиссия Банка получила несравнимо более широкое хождение. Декрет 1848 г., таким образом, означал скорее крах областных банков, нежели их возрождение, и в том же году они были вынуждены согласиться на слияние с Банком Франции, что было практически единственным доступным для них способом избежать полной ликвидации. Так, на основании двух правительственных декретов, они стали отделениями Банка Франции, который, в свою очередь, присовокупил разрешенную им эмиссию к своему законному максимуму.

События, последовавшие сразу после 1848 г., также бросают свет на подчинение Банка воле казначейства. Вплоть до принятия декрета, о котором рассказывалось выше, правительство никогда не накладывало никаких ограничений на объемы эмиссии. Оно довольствовалось обязательствами Банка о выплате денег по первому требованию, а также запрещением правительством банкнот мелкого номинала. Теперь, когда обоих этих ограничителей не стало, правительство, как мы видели, установило такой предел. Правительство, тем не менее, всегда демонстрировало свою готовность поднять этот предел, если тот оказывался помехой для кредитования казначейства. Трудности, с которыми столкнулся Банк при выполнении своих обязательств по выплате денег, служившие всеми признанной причиной легализации его банкротства, все же длились, с точки зрения его частных коммерческих обязательств, весьма недолго, и Банк вскоре проявил готовность вскоре возобновить выплату наличных. Однако масштабы кредитования Банком правительства продолжали подрывать стабильность позиций Банка. В июне 1848 г., а затем в ноябре 1849 г. правительство заключило с Банком соглашения, в соответствии с которыми Банк обязался в течение двух-трех последующих лет регулярно предоставлять правительству займы фиксированной величины. В конце 1849 г. Банк получил разрешение на расширение своей эмиссии до 525 млн. франков. К тому времени Банк, обладая весьма большими резервами драгоценных металлов (около 400 млн. франков), уже начал преодолевать ограничения по выпуску своих банкнот и возобновил бы выплаты денег гораздо раньше, если бы не правительственные займы. При сохранении прежнего спроса со стороны казначейства резервы наличных денег в Банке, по его же мнению, оказались бы неадекватны спросу. С другой стороны, объем эмиссии Банка уже приблизился к своей новой верхней границе, и Банк, таким образом, встал перед дилеммой: либо просить о дальнейшем увеличении верхнего предела эмиссии, либо же вернуться к старому уставу, в соответствии с которым Банк был обязан погашать свои банкноты, принудительный курс был бы отменен, но всякие ограничения на объем совокупной эмиссии Банка теряли бы свою силу. Лишь по достижении договоренности с казначейством относительно уменьшения своих кредитных обязательств Банк почувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы вернуться к прежним порядкам, что, в конце концов, и было сделано в августе 1850 г.

Мы проследили, как из политического кризиса 1848 г. Франция вышла с полностью централизованной, монопольной банковской системой и одним эмиссионным банком. Развитие промышленной революции во Франции после 1850 года весьма отчетливо обнаружило острую нехватку кредитных учреждений, причем не только в провинции, но и в самом Париже. Там, где не существовало институтов, предназначенных для обеспечения бумажного обращения, соответственно отсутствовал и депозитный банковский бизнес. Особенно силен был контраст с Англией, где провинциальные банкиры с их знанием местной жизни и связями, даже не оказывая никаких дополнительных услуг, по крайней мере, приучили осторожного провинциала к банковскому укладу жизни. Курсель-Сеней особенно подчеркивал практически полное отсутствие в сельских районах Франции какой бы то ни было возможности брать взаймы либо давать в долг, кроме как через местного нотариуса. Более того, он также отмечал ["La Banque Libre", 1867], что большую часть года в распоряжении фермеров были бездействующие остатки наличности, поскольку они получали выручку за проданный ими урожай и запасы продукции один раз в определенное время года, а затраты несли на гораздо более систематической основе и в течении относительно долгого временного промежутка. Эти остатки могли бы быть депонированы в местные банки, если бы такие существовали, и использованы для выдачи краткосрочных займов. В реальности же остатки просто копились, и накопленные таким образом сбережения лежали без дела.

Мы обрисовали те черты, на фоне которых и развернулась дискуссия о свободном банковском бизнесе во Франции. Вдобавок к этому, менее привлекательным, но все же чрезвычайно мощным источником этой дискуссии стало постепенное формирование на протяжении двух последовавших десятилетий основ кредитной политики, которая временами была столь жесткой, что вызывала поток критики в адрес Банка Франции. Этот конкретный аспект дискуссии объясняется специфическим пониманием природы и целей банковской деятельности, основы которого были заложены еще в годы зарождения этого бизнеса во Франции. С самого начала правительство наложило ограничения на изменения учетной ставки. Банку Кэс дЭскомт было запрещено взимать выше 4%. Учетная ставка Банка Франции была условно зафиксирована правительством на уровне 6%, оставаясь неизменной на протяжении первых 6 лет до тех пор, пока в 1806 г. эта ставка не была уменьшена до 5%. Кредитная политика в те годы находилась в зависимости, главным образом, от претензий Наполеона. В его понимании, целью Банка Франции являлось кредитование всех коммерческих компаний с хорошей репутацией под 4%; он же критиковал Банк за недостаточный либерализм, и это благодаря его настоянию учетная ставка была снижена до 4% в 1807 г. Она не менялась вплоть до 1814 г., когда ее вновь установили на уровне 5%. Создается впечатление, что всемерное поддержание стабильности ставки являлось политикой Банка: она очень редко изменялась и в одну, и в другую сторону, а в тех ситуациях, когда Банк находил нужным сократить либо, наоборот, расширить кредит, для этого использовались любые приемлемые способы, за исключением регулирования цены, взимаемой Банком за кредит. [Во времена дефицита это неизбежно означало необходимость волевого распределения в той или иной его форме. Управляющий Банком Франции М. Рулан (М. Rouland) отмечал в своем выступлении перед Расследовательской Комиссией (Commission of Enquiry) в 1865 г., что, когда Банк удерживал учетную ставку на фиксированном уровне, он был вынужден оставлять без внимания значительную часть спроса на кредиты. Таким образом, утверждал он, в 1812 г. не было удовлетворено 30% совокупного спроса, в 1832 г. -14%, а в 1841 и 1842 г. -- 6%. См. "Depositions de MM, les delegues et les regents de la Banque de France," p. 116.] В 1819 г. Банк в течение нескольких месяцев практиковал политику взимания более низкой ставки (4%) на короткие кредиты (сроком до 30 дней), до тех пор, пока в конце концов было принято решение сократить до 4% ставки по всем видам кредитов. В периоды дефицита Банк удерживал учетную ставку на фиксированном уровне, прибегая к ограничению выдачи кредита либо к покупке драгоценных металлов по более высокой цене с тем, чтобы укрепить собственные резервы. Впервые Банк открыл для себя эффективность увеличения ставки как средства противодействия оттоку наличных денег лишь в 1847 г. К тому времени, как кризис 1848 г. вызвал новый шок, ставки были уже вновь понижены, а Банк все еще опасался применять учетную ставку для борьбы с дефицитом денег. На протяжении всего 1848 г. Банк так и продолжал кредитование под 4%, в то время как областные банки, способности которых выжить в условиях дефицита были не столь велики, кредитовали под 6%. Снижение учетной ставки до 3% в 1852 г. ознаменовало конец более чем 30-летнего периода, на протяжении которого, с одним лишь исключением в 1847 г., она оставалась неизменной на уровне 4%. Это явило собой яркий контраст в сравнении с практикой Банка Англии, не менее пятидесяти раз менявшего свою учетную ставку в период между сентябрем 1844 г. и декабрем 1856 г.

Однако, начиная с 50-х годов ставка процента во Франции, была подвержена более интенсивным колебаниям. Готовность изменять уровень ставки, вероятно, диктовалась увеличением потребности в этом за счет растущей мобильности денег вследствие совершенствования транспортной сети и системы связи, что, в свою очередь, значительно облегчало осуществление арбитражных операций. Кроме того, до некоторой степени это было связано с началом деятельности Креди Мобилье (Credit Mobilier) по вывозу капитала. Как бы то ни было, в период 1855-1857гг. проявилась сильная тенденция к оттоку драгоценных металлов, имевшая своей кульминацией кризис 1857г. Вначале Банк все еще колебался в вопросе о повышении учетной ставки, и осенью 1856 г. Управляющий испрашивал санкцию Императора на приостановку денежных выплат. Разрешения Императора не последовало, после чего Банк обратился к практике установления предельного срока выплаты (два месяца) кредитов, которые он был готов продавать. Наконец, в 1857 г. Банк недвусмысленно одобрил принцип повышения ставки в момент сокращения денежных резервов, и в том же году действие Закона о Ростовщичестве, запрещавшего взимание ставки свыше 6%, перестало распространяться на деятельность Банка Франции. Но даже тогда Банк продолжал частично опираться на метод взимания дифференцированной (более высокой) ставки на долгосрочные кредиты. В 1861 г. ставка кредита в течение нескольких недель держалась на уровне 7%, и с тех пор колебания ставки стали куда более резкими, постепенно синхронизируясь с колебаниями ставки Банка Англии.

В Англии практика изменения учетной ставки была к тому времени достаточно широко принята, главным образом благодаря трудам МакЛеода. Однако во Франции этот метод спровоцировал первые серьезные атаки на позиции Банка и, как следствие, породил требования со стороны некоторых институтов разрешить учреждение других эмиссионных банков. Многие сторонники этой точки зрения указывали на то обстоятельство, что тот чартер, по которому Банку Франции предоставлялись его привилегии, вовсе не запрещал учреждение во Франции других эмиссионных банков, что эта монополия не вытекала из закона, а была лишь стечением обстоятельств, и что правительство было вправе даровать аналогичные права другим институтам в сферах, не занятых Банком.

Еще больший практический резонанс получили события, последовавшие за аннексированием Савоя (Savoy) в 1864 г., когда разногласия по поводу Банка Савой приковали внимание общественности к более общему вопросу. Не самыми безразличными к исходу дискуссии и, вероятно, наиболее знаменитыми из ее участников оказались братья Перейр (Pereire), основатели нового типа кредитного института, известного под названием Креди Мобилье. Эти был банк, занимавшейся страховкой, продажей акций и облигаций и даже прямой подпиской на новые эмиссии промышленных компаний, а также на государственные займы. Основатели банка разработали проекты по созданию подобных институтов и в других странах. Им, однако, так и не удалось сделать это непосредственно, хотя банк, подобный французскому Креди Мобилье, и был независимо от них создан в Германии. Братья Перейр с самого начала своей деятельности всегда надеялись добавить к сферам своей деятельности эмиссионный бизнес; кстати, такое сочетание, как показал германский опыт, имело чрезвычайно малые шансы на успех. Инвестиции, которые по большей части состоят из ценных бумаг промышленных компаний и которые, при определенных рыночных обстоятельствах, трудно реализовать на рынке без значительных убытков, оказываются весьма рискованными активами для обеспечения наиболее краткосрочных обязательств, как то банкнот до востребования. Братья, однако, не имели никаких шансов приобрести эмиссионные права до поры, пока права Банка Савой не стали предметом для дискуссии, вновь сделавшей актуальным более общий вопрос о свободной торговле в банковской сфере как альтернативе монополии Банка Франции.

Соглашения, сопровождавшие аннексию Савоя, предполагали, что индивидуумам и институтам Савоя разрешалось пользоваться во Франции точно такими же правами, какие были даны им по законам Савоя, из чего Банк Савой заключил, что обладает правом на учреждение своих отделений по всей территории Франции, а также на эмиссию банкнот до востребования. Здесь Креди Мобилье и увидел свой шанс. Он заключил соглашение с Банком Савой, в соответствии с которым братья Перейр посредством собственной подписки увеличивали капитал банка в 10 раз и получали доминирующее влияние в концерне. Банк Франции был весьма встревожен перспективой приобретения конкурента в лице Банка Савой, особенно в свете того, что некоторые черты его бизнеса говорили о том, что конкурентом он будет достойным. Банк Савой платил вкладчикам проценты по депозитам, выпускал банкноты номиналом до 20 франков и принимал бумаги с двумя подписями, в то время как Банк Франции процентов по вкладам не платил, все еще не выпускал банкноты номиналом менее 100 франков [при пересмотре чартера в 1857 г., Банк получил право на эмиссию 50-франковьк векселей; на практике же он впервые воспользовался этим правом лишь в 1864 г., во время истории вокруг Банка Савой] и учитывал лишь бумаги, скрепленные тремя подписями. Банк Франции выдвинул протест о нарушении договорных обязательств о поддержании правительством привилегий Банка; кроме того, он заручился письмом Министра Финансов, в котором выражалось неодобрение правительством соглашения между братьями Перейр и Банком Савой, а затем вступил в переговоры с последним, в результате которых тот согласился отозвать свои претензии на эмиссионную деятельность в обмен на выплату компенсации.

Этот эпизод, вкупе с увеличением учетной ставки до 8% в 1864 г., привлек внимание к вопросу теории денежного рынка, до того времени не пользовавшемуся особой популярностью. Немедленным следствием стало назначение специальной Комиссии, призванной разобраться с политикой Банка Франции. Исаак Перейр опубликовал памфлет, в котором требовал проведения такого расследования, а Император получил петицию, подписанную 300 парижскими коммерсантами, также требовавшими расследования на основании того факта, что увеличение Банком Франции учетной ставки приводило к периодическому возврату кризисной ситуации. Наконец, и сам Банк предложил рассмотреть эти требования с тем, чтобы разъяснить свою позицию, в то время как ему был брошен вызов.

Руководство расследованием осуществлялось Высшим Советом Сельскохозяйственной и Промышленной Коммерции (Conceil Superieur du Commerce de l"Agriculture et de l"Industrie). Обсуждение открылось в феврале 1865 г., продлившись до июня 1866 г., когда первоначальный энтузиазм уже в значительной мере угас. В ходе дискуссии поднимались главным образом две проблемы: во-первых, была ли новая политика Банка, заключавшаяся в увеличении учетных ставок во времена дефицита, предпочтительней, чем прежняя, основанная на поддержании неизменной ставки процента, и, во-вторых, было ли существование единственного эмиссионного банка предпочтительней, чем множественная система конкурирующих банков. В качестве аргументов стороны использовали свидетельства из практически всех источников, хоть в какой-то мере признанных компетентными в данной сфере. Результаты обсуждения выявили вердикт большинства в пользу Банка Франции по обоим вопросам.

Этот момент и может служить отметкой об окончании дискуссии в той мере, в какой она оказывала влияние на банковскую практику; однако в академической среде дискуссия продолжалась еще несколько лет до тех пор, пока в начале 70-х годов не оказалась вытесненной так называемой биметаллической проблемой. По странному стечению обстоятельств, Креди Мобилье, главный автор обвинения, выдвинутого против Банка Франции, чуть ли не в самый момент оправдания того оказался в весьма сложном положении и всего лишь год спустя был ликвидирован.

Одновременно с тем, как Франция консолидировала свою централизованную систему, подобные же тенденции наблюдались и в соседних с ней странах. В Голландии состоявшиеся в 1863 г. дебаты по поводу предложения о замене монополии Банка Нидерландов свободной торговлей в эмиссионной сфере окончились принятием решения в пользу сохранения монополии. В Италии усиление централизации эмиссионного дела происходило параллельно с политическим объединением страны.

ГЛАВА V

Организация банковского бизнеса в Америке: децентрализация в отсутствие свободы

Как мы видели, опыт Шотландии служит убедительным аргументом в пользу правоты школы свободного банковского бизнеса. Этого нельзя сказать об американской истории. Ее пример приводился в качестве аргумента обеими сторонами спора; однако американская система как целое не может служить поддержкой ни для одной из них. Это была децентрализованная система, характеризующаяся отсутствием свободы; ей недоставало существенных признаков как централизованной, так и свободной системы.

Разделение власти между федеральным правительством и штатами поставило банковскую сферу под законодательный контроль обеих ветвей власти. Для Америки с самого начала были характерны неприятие центральных органов власти и ревностная защита индивидуальных прав штатов. Как бы то ни было, но нужда в средствах в годы Войны за независимость все же заставила федеральное правительство сделать первые шаги в банковской деятельности и содействовать в создании Банка Северной Америки (Bank of North America). В этот период всего лишь зарождалась американская промышленность, и нехватка реальной экономической необходимости в банках сделала исключительно сложным делом привлечение частного капитала. Государство в этих условиях было вынуждено стать крупным пайщиком Банка. Банк разделял бремя непопулярности всех центральных институтов власти, и по окончании войны его чартер был признан недействительным.

Вскоре после этого банки стали появляться в наиболее развитых штатах страны, находясь, таким образом, в рамках изолированных друг от друга законодательных систем разных штатов. В самом начале обычным делом было претендовать на чартер, приобретение которого давало бы банку преимущества ограниченной ответственности.

В большинстве случаев такой чартер содержал статьи, ограничивающие совокупные пассивы банка огромной суммой, кратной капиталу акционеров. [Наиболее распространенным правилом было ограничение количества выпускаемых в обращение банкнот двумя капиталами банка. Однако подобные правила были, как правило, номинальными; установленные границы всегда оказывались недостижимыми. См. Gallatin " Considerations on the Currency and Banking System in the United States", 1831, p. 65.] Иногда закон устанавливал минимальный уровень номинала банкнот. Лишь в очень немногих штатах учреждались банки без чартера, которые несли неограниченную ответственность. [Акционерные компании несли неограниченную ответственность лишь в Англии и Шотландии. Америке же, как и в странах континентальной Европы, принцип ограниченной ответственности стал общим правилом с самого начала.] Как только возникала вероятность того, что какое-либо частное лицо либо неинкорпорированная ассоциация лиц могут пожелать учредить банк без чартера, на пути их вступления в рынок возводились законодательные препятствия. Большинство восточных штатов взяли на вооружение законы, подобные тому, что был принят в 1818 г. в штате Нью-Йорк, который разрешал депозитный бизнес и эмиссионную деятельность банков только при наличии специального разрешения. Большинство западных штатов также последовали схожей политике. Однако реальный результат этого закона различался от штата к штату в зависимости от степени легкости, с которой можно было получить чартер. Наименьшие сложности были на востоке, где потребность в банковских структурах была самой насущной. Особенно либеральная политика практиковалась в Новой Англии и, особенно в штатах Массачусетс и Род-Айленд, где чартеры предоставлялись почти всем, кто на них претендовал. [См. Carey, "The Credit System of France, Great Britan and United States", 1838, p. 68.] В штате Нью-Йорк уже учрежденные банки, похоже, использовали свое мощное влияние на законодательные структуры с тем, чтобы убедить тех отказывать в выдаче чартеров новым конкурентам. Ограничительные тенденции росли по мере продвижения на юг и на запад.

Одновременно с этим была предпринята вторая попытка организовать центральный банк. Им стал федеральный институт, известный под названием Первого Банка Соединенных Штатов (First Bank of the United States). [Когда он был основан в 1791 г., федеральное правительство подписалось на часть его уставного капитала и пообещало в течение следующих 20 лет не выдавать чартер на учреждение никакому другому банку.] Эта компания сразу же приступила к созданию отделений родительского банка, находившегося в Филадельфии, что вызывало немало беспокойства у законодательных структур и банков штатов. Когда в 1811 г. возникла нужда в продлении срока действия его чартера, оппозиция со стороны Республиканской партии оказалась достаточно мощной, чтобы обеспечить полное прекращение деятельности Банка.

Вслед за ликвидацией Первого Банка и его отделений число банков в штатах стало быстро расти. В 1811 г. их было 88, а всего лишь за три последующих года было выдано 120 чартеров на учреждение новых банков. Когда в 1812 г. разразилась война, большинство из них оказались вовлеченными в интенсивное кредитование федерального правительства. Избыточная эмиссия банков заставила три четверти из них обратиться в 1814 г. в правительства своих штатов за разрешением на приостановку денежных выплат. [Банкам Новой Англии удалось выполнить свои обязательства, в то время как все банки к югу и западу не смогли этого сделать. См. Gallatin, "Considerations on the Currency and Banking System in the United States", p. 42. Большая часть банкротств в эти, а также в последующие годы, имела место там, где создание новых банков было в наибольшей степени ограничено. Кэри (Сагеу) приводит такие цифры банкротств в период 1811--1830 гг. В Новой Англии на 97 банков (в среднегодовом исчислении) пришлось всего 16 банкротств; в штате Нью-Йорк в среднем было 26 банков, а число банкротств составило 11; в Пенсильвании на 26 банков пришлось уже 19 банкротств, и доля обанкротившихся банков росла по мере продвижения на юг и запад.] Впоследствии эмиссия банков еще больше расширилась, а банкноты стали приниматься с дисконтом от 10 до 30 процентов. [Гэллатин подсчитал, что в течение первых пятнадцати месяцев с момента приостановки денежных выплат эмиссия увеличилась на 50 %. Ор. cit., p. 45.] Формально денежные выплаты были возобновлены в 1817 г., однако уже в 1819 г. последовала новая приостановка, растянувшаяся еще на два года.

Учреждение этих первых банков часто происходило в результате политических процессов, а не реальной коммерческой необходимости. Их образование сопровождалось злоупотреблениями при формировании уставных капиталов, часто напрямую финансировавшихся государственными органами. В случае Первого Банка Соединенных Штатов 200-миллионная подписка правительства Соединенных Штатов была не более чем фиктивной бухгалтерской проводкой. Некоторые банки не имели практически никакого капитала, и почти у всех капитал был меньше той цифры, на которую формально была произведена подписка. Поскольку ответственность акционеров была ограничена, вкладчики в этих условиях оказывались практически беззащитными. Когда же законодательные органы штатов, в конце концов, решили противостоять недобросовестной практике, формирование соответствующего законодательства оказалось для них неимоверно тяжелой задачей.

Другой особенностью этих первых банковских структур была их тесная связь с казначействами штатов. Обычной практикой было требовать от банка, чтобы тот в случае необходимости предоставил кредиты штату, выдавшему ему чартер. Специально оговоренные статьи об этом заносились в чартеры банков, и, кроме того, время от времени штатом принимались акты с распоряжением о предоставлении займов на те или иные нужды. Результатом этого часто становились столь крупные объемы кредитования правительств штатов, что для обеспечения коммерческого спроса в распоряжении банков практически не оставалось реальных средств. Вероятно, именно этот фактор в значительной степени спровоцировал первоначально избыточную эмиссию банков.

Вследствие автономности небольших по территории, малонаселенных районов страны, банковская система стала тяготеть к фрагментарной структуре. Банк штата имел право вести бизнес только в границах того штата, в котором он получил свой чартер. Это означало то, что Америка не имела возможности развивать систему банковских отделений. Скорее всего, именно этот факт и стал главным поводом к созданию институтов, подобных Первому Банку Соединенных Штатов. Секретарь казначейства Гэллэтин некоторое время спустя выразил мнение о том, что, существуй в 1814 г. Первый Банк, произошедших тогда беспорядков в банковской сфере удалось бы избежать ["Considerations on the Currency and Banking System in the United States", p. 46]. Как известно, наиболее важным условием предотвращения избыточной эмиссии банкнот является их предъявление к погашению через небольшие промежутки времени. Чрезвычайно серьезной проблемой на всем протяжении истории американского банковского бизнеса было отсутствие отлаженной системы взаимного погашения (клиринга) банкнот различных банков. Как правило, банкноты перемещались на значительные расстояния; поскольку же банки из одного штата обычно не имели в других штатах ни отделений, ни корреспондентов, никакой системы аккумуляции банкнот конкурирующих банков с последующим их предъявлением к платежу не существовало. Эту функцию стал успешно выполнять Первый Банк Соединенных Штатов. Очевидным результатом его работы стало обуздание тенденции к сверхэмиссии банкнот.

Следующий эксперимент в области централизованных банковских институтов был проведен в 1816 г. с учреждением Второго Банка Соединенных Штатов (Second Bank of the United States). Как и в случае с Первым Банком, на часть его капитала подписалось правительство, и Банк предполагалось использовать для хранения на его счетах средств федерального казначейства, от выплаты процентов, по которым Банк был освобожден. Более того, он имел право на учреждение своих отделений в штатах без согласования с их правительствами. Новой особенностью чартера Банка стала статья, направленная на сведение к минимуму возможности приостановки денежных выплат -- она предполагала уплату Банком штрафа в случае его неспособности выполнить свои обязательства в форме 12% налога на сумму, которую Банк был не в состоянии уплатить.

По мнению Гэллэтина, лишь учреждение Второго Банка убедило банки штатов возобновить денежные выплаты, поскольку именно он предложил конвенцию, с которой те, в конце концов, согласились.

Интересно заметить, что одним из условий, выдвинутых банками штатов, было то, что Банк Соединенных Штатов должен был предоставлять в разумных пределах свои ресурсы для поддержки этих банков в экстремальных случаях, когда доверие к ним могло оказаться под угрозой. Это явилось ранним проявлением взгляда, согласно которому центральный банк должен являться кредитором в последней инстанции.

Второй Банк Соединенных Штатов и его 25 филиалов вскоре вошли в конфликт с защитниками прав штатов, и излишне говорить, что банки штатов оказались на стороне оппозиции. Их главным обвинением против Банка было то, что тот "копил векселя, а затем предъявлял их для обмена на золото". Когда Джексон занял пост Президента страны в 1829 г., он объявил Банку "войну". Первый удар был нанесен им в 1833 г., когда он распорядился изъять из Банка вклады правительства, взамен разместив их в специально отобранных банках штатов. Вскоре после этого на обновление чартера Банка было наложено вето. Это событие ознаменовало прекращение всех попыток по созданию в Америке центрального банка на многие десятилетия.

Новая эпидемия массового прекращения денежных выплат имела место в 1836 г. Лишь в Новой Англии банкам вновь удалось удержаться на плаву. Вероятно, худшей чертой тогдашней американской системы, на которой, вместе с невозможностью вхождения на рынок новых фирм, лежит изрядная часть вины за хаос тех лет, было чрезвычайное добродушие при применении принципа банкротства к неплатежеспособным банкам. Возьмем для примера штат Нью-Йорк. Чартеры, выданные здесь до 1828 г., предусматривали прекращение операций банка, задерживавшего свои выплаты на некоторый срок, чаще всего три месяца. Исключение составляли те случаи, когда банк, после изучения его текущего положения, получал разрешение на продолжение деятельности от Канцлера Судебного Округа (Chancellor of the Circuit). Если же банк был не в состоянии вернуться к выплатам до конца года, он лишался всех своих прав. Чартеры, выданные после 1828 г., сократили разрешенный срок приостановки выплат до 10 дней. Однако в 1837 г. эти правила лишились всякой действенности, поскольку законодательные органы штата приняли Закон о Приостановке Выплат (Suspension Act), разрешавший банкам в течение одного года после остановки выплат продолжать свою деятельность, не обращаясь при этом за разрешением к должностному лицу. Другие штаты последовали примеру Нью-Йорка, приняв схожие или даже худшие по своему пагубному эффекту Законы о Приостановке Выплат. [См. Gallatin, "Suggestions on the Banks and Currency of the Several United States", p.36.]

Дата добавления: 2014-12-16