Литературная норма и культура речи

КОДИФИКАЦИЯ. КРИТЕРИИ ЛИТЕРАТУРНОЙ НОРМЫ.

НОРМА НАЦИОНАЛЬНОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА.

Норма национального литературного языка рассматривается как сознательное, основанное на научном изучении выражение языковой нормы. По сравнению с языковой нормой предшествующих форм общества норма национального литературного языка имеет свои осо­бенности, поскольку речь идет о языке нации, имеющем обычно значительное распространение, сложные и многообразные функции, устную и письменную формы, а в их пределах разветвленную систему стилей и др. Норма национального литературного языка — это «...не­которая совокупность коллективных реализаций языковой системы, принятых обществом на определенном этапе его развития и осознава­емых им как правильные и образцовые» (18, с. 566). Существуют и более конкретные определения нормы, например: «...Принятые в общественно-речевой практике образованных людей правила произ­ношения, грамматические и другие языковые средства, правила сло­воупотребления» (19, с. 163). К этим определениям следует добавить, что литературная норма современных национальных языков устанав­ливается не стихийно, а с учетом прежде всего их научного описания и изучения. Именно научный анализ становится основным критерием соответствия литературной норме тех или других вариантов языковых единиц.

Норма национального литературного языка имеет особое содержа­ние сравнительно с языковой и литературной нормой донационального периода. Одним из важных отличительных признаков литературного языка национального периода является его обработанность и осознан­ность, с чем связана его кодификация и чего, как правило, не наблюдается в языковой (в том числе и литературной) норме донаци­онального периода развития языка. Под кодификацией понимается сознательное регулирование правил употребления языка путем подго­товки и опубликования нормативных словарей, справочников, грам­матик, стилистик, руководств и др. Кодификация — это более или

11 я-45 297

менее точное описание существующей нормы, основанное на научном изучении языка.

< Вопрос о литературной норме возникает прежде всего в тех случаях, когда существуют варианты слов, морфем, синтаксических конструк­ций, произношения и др. Весьма распространено мнение, что варианты языковых единиц, требующие выбора и установления нормы, входят в состав общеупотребительного языка преимущественно из террито­риальных и социальных диалектов, а также из других языков. Однако основная масса вариантов (мы имеем в виду прежде всего варианты слов) — это следствие развития собственно данной языковой системы. Именно изменение и развитие системы языка в конечном счете приводит к возникновению вариантов на всех уровнях языка. Такие варианты могут не противоречить литературной норме на том или другом этапе развития языка. Норме соответствуют те варианты, которые явились закономерным следствием внутреннего развития системы языка и закреплены в практике общения коллектива. Отбор и закрепление в языке того или иного варианта требуют известной временней протяженности. Норма предполагает определенную ис­торическую глубину. Поэтому рекомендации о предпочтительности одного варианта и отклонении другого должны быть осторожны и учитывать постепенность эволюции языка и историчность самой нормы.

Особенностью национального литературного языка является «под­чинение» им различных территориальных диалектов как остатков бывшей территориальной раздробленности или обособленности. «Под­чинение» выражается в сглаживании местных языковых отличий под воздействием распространения норм национального литературного языка через письменную речь, радио, телевидение, литературу, мигра­цию населения и др.

Ученые подчеркивают, что норма — одно из важнейших условий стабильности, единства и самобытности национального языка; норма должна служить сохранению национальной речевой культуры. Поэтому норма в известной мере консервативна. В этой связи многие ученые критически оценивают так называемую «динамическую норму (20), т. е. норму, изменяющуюся вслед за узусом. Вопрос о «динамической норме» спорный, поскольку по-разному понимается самое динамика нормы. Разумеется, язык изменяется и норма, отражающая объектив­ные процессы в языке, не может не меняться. При определении нормы в условиях изменяющегося во времени языка нужно всякий раз находить разумное решение, учитывающее как объективную законо­мерность изменения и развития языка, так и традиционность и кон­серватизм нормы. Такой консерватизм оправдан исторически и функционально: он поддерживается сложившимся единством совре­менного национального языка, имеющим определенную временную протяженность, и необходимостью сохранять выработанные и опробо-298

ванные в общении способы и средства общения и выражения мысли в границах этого единства.

Так, Ф.П. Филин предупреждал о нецелесообразности слепого следования узусу. Он преходящ и меняется неизмеримо быстрее нормы. Узуальное языковое явление часто за сравнительно короткий срок претерпевает в своем развитии зарождение, распространение, кульми­нацию и уход из языка. Узус может разрушать норму, сложившуюся в течение исторически длительного времени.

Массовым, узуальным становится на какое-то время употребление некоторых новых слов, новых значений, оборотов и т. д., синонимич­ных, как правило, бытующим. Их употребление становится модным, т. е. в глазах многих людей признаком современной речи. Но модой нельзя руководствоваться при нормализации литературного языка, кодификации его единиц. Нормализация должна закреплять то, что оправдало себя в языке, освоено системой языка, стало традиционным, что отвечает историческим тенденциям развития, что, наконец, явля­ется усовершенствованием языка, его улучшением. Для такого освое­ния языкового явления в практике общения требуется значительное время.

О соотношении нормы и узуса Ф.П. Филин писал следующее: «Если бы господствовали подвижность, изменчивость, языку бы угрожал распад, хаос, во всяком случае диалектное дробление. Это нужно иметь в виду сторонникам становящейся модной «динамической нормы», которые делают упор на подвижность нормы под флагом борьбы с субъективизмом в стилистических оценках речевых явлений...

Вместо «динамической теории нормы», таящей в себе необосно­ванные уступки узусу, следует утверждать теорию устойчивости норм, включающую в себя и ориентацию на обоснованные изменения. Норма — подвижное в неподвижной на определенное время основе» (21, с. 311-312).

Норма должна отражать объективные законы развития языка, а потому она должна включать элемент прогнозирования нормализуемых языковых явлений. Сочетание консервативного, традиционного в язы­ке, соответствующего его законам, и одновременно прогнозирование на этой основе развития языковых явлений придает норме конкретно-исторический характер. Постоянное в литературном языке и изменя­ющееся, но соответствующее действующим закономерностям развития литературного языка, позволяет ему оставаться в исторически утвер­дившейся и оправдавшей себя стилистической, семантической и куль­турной парадигме, или направлении развития.

При обсуждении проблемы нормирования литературного языка естественно возникают вопросы о том, что считать соответствующим литературной норме, а что — противоречащим ей; как устанавливается норма, каковы основные принципы или критерии нормиро­вания, которыми нужно руководствоваться при отборе и оценке язы­ковых фактов. Надо сказать, что единства в понимании критериев

литературной нормы у лингвистов нет. Ниже мы рассмотрим эти вопросы на примере современного русского литературного языка.

Главные аргументы сторонников «динамической нормы» при оцен­ке того или иного факта следующие: а) его распространенность в языке; б) авторитетность источников, где он употребляется. К этим критериям добавляется еще один, весьма распространенный в наше «демократи­ческое» время при решении не только вопросов нормы языка, а именно: коллективность, массовость оценки (ср.: разного рода анкетирование).

Представляется, однако, что руководствоваться тем или другим из названных критериев и даже их совокупностью недостаточно для поддержания нормы.

Языковой вкус массы не может соответствовать высшим достиже­ниям литературного языка, на которые должны ориентироваться нор­ма, культура речи, языковая политика и воспитание. Эти достижения связаны, в первую очередь, с деятельностью выдающихся националь­ных писателей, чьими усилиями был функционально, т. е. семантиче­ски, стилистически, эстетически, организован и закреплен в их произведениях национальный литературный язык. Надеяться, что «все само собой образуется», что язык «все переварит», справится с различ­ными отклонениями от его установившейся традиционной культуры,— все это плохая и, прямо скажем, несостоятельная надежда, особенно если учесть историю, социальные, литературные условия образования национального русского литературного языка и деятельность великих классиков русской литературы, прежде всего Пушкина, трудами кото­рых и был создан национальный русский литературный язык. Такое вряд ли повторится в русской истории. Поэтому высказанный однажды призыв акад. СП. Обнорского: «Вперед к Пушкину!» надолго должен оставаться актуальным.

Другим критерием нормирования языковых фактов многие ученые считают авторитет источника, где применен тот или иной нормируе­мый языковой факт. В этом случае норма полагается на знание и языковое чутье того или другого автора. В свете сказанного выше о языке наших классиков такой критерий нормы может представиться правильным. Известная формула М. Горького подтверждает этот кри­терий: «...Язык создается народом. Деление языка на литературный и народный значит только то, что мы имеем, так сказать, «сырой» язык и обработанный мастерами» (22, с. 155).

Однако можем ли мы целиком положиться на авторитет писателей, если хотим литературную норму, культуру речи поставить на научную основу.

С одной стороны, произведения классиков литературы являют собой пример глубокого знания языка и его возможностей. Проник­новение великих писателей в семантику языка, его грамматический строй, законы словообразования, стихии, образующие его стилисти­ческую систему, настолько глубоко, что писатели такого масштаба зоо

способны, отвечая на потребности общества, литературно ор­ганизовывать и тем самым преобразовывать язык. Кроме того, обла­дание утонченным ассоциативным видением мира, сочетающимся с исключительным знанием языка, возможностями его семантики и словообразования, позволяет писателям создавать неповторимые ав­торские словесные образы и смыслы, лексические и синтаксические неологизмы и др. (ср. язык таких авторов, как А. Блок, В. Маяковский, А. Платонов, М. Шолохов и др.).

Но, с другой стороны, известно, что писатели для подтверждения правильности того или другого языкового факта, соответствия его норме и духу языка обращаются к словарям, справочникам, грамма­тикам, подготовленным языковедами (свидетельства тому мы находим у Пушкина, Гоголя, Л. Толстого, Чехова, Федина, Югова и др.). Получается, таким образом, замкнутый круг: языковеды при станов­лении литературной нормы обращаются к языку авторитетных писа­телей; последние, в свою очередь, ищут решения у языковедов. Представляется поэтому, что критерий авторитетности не абсолютен, он нуждается в существенном дополнении, а именно: внаучном подтверждении и доказательстве.

Язык писателей не свободен от нарушения нормы и ошибок. Кроме того, художественные произведения — это не руководства по грамма­тике, стилистике, словоупотреблению и т. д., а пример творческого использования языковых средств в художественном, изобразительном, эстетическом отношении. С этой целью писатель привлекает диалек­тную, узкопрофессиональную, жаргонную, просторечную, т. е. стили­стически сниженную и ненормированную речь для реалистического изображения жизни. К сожалению, в последние годы в нашем обществе на волне «демократизации» русского языка, «свободы» творчества становится модным эпатировать читателя внелитературной речью, используя даже нецензурные слова и выражения. Такая «свобода» разрушает литературную норму, ту семантическую и стилистическую парадигму современного русского литературного языка, созданию ко­торой посвятили свое творчество великие русские писатели.

Культура речи исходит из ее правильности, т. е. соответст­вия литературной норме, но, разумеется, этим не ограничивается, а приводит в известность и исследует наиболее оправдавшие себя в практике общения, выработанные приемы выражения мысли и исполь­зуемые при этом языковые средства в соответствии с задачами и условиями общения. С целью обнаружения и систематизации этих приемов и средств культура речи как лингвистическая дисциплина обращается к произведениям образцовых мастеров печатного и устного слова, оказавших и оказывающих своим творчеством культурное, художественное, эстетическое воздействие на сознание и языковое воспитание народа.

Если учение о литературной норме и культура речи являются наукой, то они должны руководствоваться законами, отражающи­ми свой, специфический аспект познания языка. Наука не может целиком основываться наличных, пусть весьма авторитетных оценках. Она должна искать общие закономерности наиболее оптимального прикладного использования языка, типичного выполнения коммуни­кативных задач в тех или других условиях общения в соответствии с культурными, эстетическими и другими критериями данного общества. Опыт научного изучения языка доказывает, что открываемые законо­мерности функционирования, изменения и развития языка ведут в конечном счете к развертыванию и совершенствованию его качеств. Поэтому рекомендации в области литературной нормы, культуры речи должны соответствовать объективным тенденциям развития языка с учетом выработанных и положительно зарекомендовавших себя в практике речи высших форм общения. Мы не рассматриваем здесь воздействие тех многообразных внешних причин, которые могут угне­тать язык и тем самым приводить к прямо обратным результатам.

Учение о литературной норме, имеющей определенную историче­скую глубину, и культура речи представляются вместе с тем конкрет­но-историческими дисциплинами, оценивающими языковые факты с определенной временной (синхронической) точки зрения. Нет вневре­менной литературной нормы того или иного языка, как и культуры речи. Этим литературная норма и культура речи отличаются от р и -торики и ораторского искусства, которые могут иметь весьма широкие временные рамки и не придерживаться строго фаниц языков. Литературная норма и культура речи дают основанные на научном изучении языка рекомендации, исследуя тенденции фун­кционирования и развития языковых средств в данных временных пределах, например современного русского языка,— от Пушкина до наших дней. Таким образом, будучи прикладными по своему назначе­нию дисциплинами, литературное нормирование и культура речи объединяют итоги научного, в том числе и теоретического, изучения языка с.задачами повышения на этой основе речевой культуры обще­ства.

Есть ли противоречие между творческой в принципе речевой деятельностью говорящего и строгой обязательностью литературной нормы? Думается, что здесь противоречия нет, поскольку творческий характер речевой деятельности говорящего заключается в выражении нового содержания. Язык при этом используется как форма, способная выразить различное содержание. В общем случае говорящий не может изменить форму языка, он подчиняется ей. Новое, более или менее удачное творческое изменение элементов формы — весьма ре­дкое явление (ср., например, лексические неологизмы).

Кроме того, объективный, обязательный характер литературной нормы не противоречит и тому факту, что в создании национальных литературных языков участвуют личности. Объективная методология

создания национальных литературных языков заключается в том, что язык художественных произведений создателя или организатор наци­онального литературного языка есть «слепок» с национального языка в единстве образующих его стихий. О верности отражения языка и языкового сознания народа в произведениях авторов-создателей наци­ональных литературных языков свидетельствует само восприятие и принятие этих произведений как верного отражения в них жизни народа и его языка. Будучи «слепком» с национального языка, язык произведений писателей, как единая система, включает языковые средства разной функциональной — семантической, стилистической, экспрессивной — ценности. Не исключены в этой системе и ненорма­тивные языковые факты. В силу сказанного язык такого писателя служит весьма ценным материалом для собственно лингвистического исследования, и в частности, процесса образования литературного языка. Научная интерпретация здесь необходима, она объясняет и квалифицирует этот процесс создания литературного языка и языковые стихии, участвующие в нем. Для этого лингвистика применяет свои методы и методики исследования языка, свой научный аппарат, ис­пользуя язык писателя как типическое отражение языка национальной эпохи в его наиболее показательном представлении и организации. Именно поэтому язык художественной литературы (а не только созда­телей национального литературного языка) является важным и авто­ритетным материалом как для установления литературной нормы, так и для изучения речевой культуры, словесного мастерства. Он представ­ляется первоначальным образным отражением языка народа, а следовательно, и известным его познанием, предполагающим в качестве следующего шага его познания — собственно научное иссле­дование.

Дата добавления: 2014-12-16