Две трактовки нации: нация - согражданство и этнонация

Стратегически меняющим прежние концептуальные построения стало предложение В.А.Тишкова пересмотреть понятие нации в пользу гражданского, а не этнического содержания. Аргументируется этот подход тем, что вся международная практика и доктринальный язык современных государств, кроме советского, постсоветских и постюгославских, пользуется термином «нация» в значении политической и гражданской общности. Так, термин «нация» в международной организации ООН использован в значении «государственная общность».

Дело в том, что именно с пониманием нации как высшей формы этнической общности, с ее правами связывалось в СССР в целом и в РСФСР, в частности выделение республик как национально-государственных образований. Именно им предоставлялось по Конституции право на самоопределение. А поскольку национальные движения опирались именно на это положение, то опасность сецессий связывалась с ним. Идеи гражданской нации5 имели в своей основе попытку нейтрализовать стремление народов или их элит иметь свою максимально возможную или полностью независимую государственность.

Идея деполитизации этничности высказывалась тогда Г.Ч. Гусейновым, Д.В. Драгунским, B.C. Сергеевым, В.Л. Цымбурским6.

Представление о нации как о согражданстве поддерживается далеко не всеми. Противники и сторонники такого подхода есть и в республиках, и в Центре. Критика шла и идет до сих пор как со стороны философов, государствоведов, так и со стороны традиционных разработчиков теории этноса — этнологов.

Многие государствоведы и философы отстаивают прежние историко-стадиальные представления о нации как высшей форме этнической общности, сложившейся в период становления капитализма на основе экономических связей, единства территории, языка, особенностей культуры и психики. Сторонники этой Позиции считают, что сохранение национальной государственности есть демократический способ решения национального вопроса 7.

В апреле 1994 г. в письме на имя президента Б.Н. Ельцина заместитель председателя Совета Федерации Р.Г. Абдулатипов писал в связи с подготовкой концепции национальной политики: «Предусматривалось объявить из Москвы вместо наций какое-то согражданство... Россия давно уже не «этнографическая протоплазма»... Ряд «советников» толкают и продолжают толкать Вас к такой модели федеративного строительства, в которой не находится места нациям, их специфическим интересам. Вовсе не от того беды наши в межнациональных отношениях, что Российская Федерация включает в себя республики и автономии, как об этом со всех сторон вещают некоторые. Были бы, мол, штаты, как в США, земли, как в ФРГ, или губернии, как в Российской Империи, заботы отпали бы... Народы угадывают скрытую логику авторов подобных рассуждений: России нужны Чечня, Тува, Калмыкия и не нужны чеченцы, чуваши, тувинцы, калмыки»8.

Подобные мысли высказывались не только элитой титульных национальностей республик, но и немалым числом специалистов, давно занимавшихся национальной проблематикой в Центре. В защиту принятого значения термина «нация» выступали Э.А. Баграмов, Ж.Т. Тощенко9.

Дискуссии об использовании понятия «нация» продолжались и в 90-х годах; философы, государствоведы, социологи чаще прибегали к политико-практической аргументации, этнографы больше обращали внимание на традиции отечественной науки.

В.И. Козлов писал, что на протяжении по крайней мере XX в. слово «нация» и производное от него «национальность» употреблялись в русском языке обычно в этническом смысле, не связанном с наличием или отсутствием государственности. Это отразилось в тысячах книг и, таким образом, вошло в менталитет многих десятков (если не сотен) миллионов людей10. Действительно, во Франции со времени Великой французской революции конца XVIII в. для обозначения сообщества свободных граждан было использовано понятие «нация». Содержательный акцент в нем был сделан на то, что каждый народ (как граждане) суверенен и имеет право на образование своего государства. Под влиянием французской революции в таком значении понятие «нация» перешло и в английский язык.

Историческая ситуация в Германии была иной. На ее территории в то время существовало несколько немецкоязычных государств. Формировавшаяся идея немецкой государственной общности основывалась на языковом, культурном сходстве, территориальной близости. Понятие «нация» употреблялось там в смысле «народ» (Volk) и в таком значении сохранилось в немецком языке до сих пор.

В России четкости в использовании данного понятия не было и в начале XX в., хотя постепенно за ним все же закрепилось этническое значение. Возможно, это было связано с полиэтничностью государства и слабой идеей гражданского общества. Во всяком случае в социал-демократической литературе понятие «нация» употреблялось в этнокультурном смысле, а после включения в программные документы «права наций на самоопределение» оно приобрело еще и политическую нагрузку. К укорененности исторической этнокультурной традиции и апеллируют противники пересмотра понятия «нация».

Дискуссии о понимании нации вышли далеко за пределы академических учреждений и научных форумов в Центре. Наиболее активно и конструктивно теоретические вопросы обсуждались в Татарстане. Так, государственный советник Президента Татарстана Р.С. Хакимов, в отличие от многих в Татарстане, был готов принять понятие нации как граждан, объединившихся «в государственную общность»11. Сегодня немало ученых и политиков в Центре и на местах готовы перейти на употребление понятия нации в значении согражданства, однако в большинстве обсуждений и публикаций по постсоветскому пространству мы встречаемся с использованием понятия нации в традиционном для российской науки значении.

И все же дискуссии не прошли бесследно. Конституция РФ 1993 г. определяет республики как «национальные государства», а не только как «государства». В «Концепции государственной национальной политики», подписанной президентом Б.Н. Ельциным 15 июня 1996 г., нет термина «нация», хотя не вводится и понятие «гражданская российская нация».

Сторонники использования термина «нация» в значении согражданства и инициатор этой идеи В.А. Тишков понимают, что использование термина в прежнем смысле обрело глубокую эмоциональную и политическую легитимность, и никакими запретами-декретами его демонтировать нельзя. «Никто не накладывает запрет, — пишет В.А. Тишков, — на употребление понятия нации в его этническом значении для лидеров республик и активистов национальных общин, но федеральная власть обязана оставить некоторое доктринальное пространство для процесса гражданского нациестроительства, без чего не может существовать ни одно государство»12.

Учитывая весь ход дискуссии вокруг термина нации, в социологических работах последнего времени для определения этнокультурной общности кроме принятого во всем мире понятия «этническая группа» употребляются понятия «этнонация» или «национальность», «народ».

Совершенно очевидно, что дискуссии вокруг понимания нации имеют не сугубо теоретический характер. Они связаны с вопросами государственно-политического устройства страны, сохранения или возможности ликвидации республик как национальных государств.

Главное же заключается в том, чтобы государственность не использовалась для утверждения исключительного положения и узурпации власти одной этнической общностью, что противоречит процессу гражданского равноправия.

В современной ситуации важнее содействовать демократическим процедурам правления в республиках, улучшению социального самоуправления граждан, увеличению возможностей для людей реализовывать свои коллективные и частные интересы13.

Дискуссии вокруг понимания этничности. Что такое народ, этнос?

Значение понятия нации обсуждалось главным образом в нашей стране, в большинстве же других стран было принято какое-то одно его значение.

О смысле понятий «этнокультурная общность», «этнонация» шли споры среди мировой научной общественности. В основном они велись больше в академическом плане, но имели выходы и на политику.

Дискуссия вокруг понимания этничности стала развертываться с начала 70-х годов. Обычно ее связывают с ситуацией в мире — распадом колониальной системы, образованием новых государств, обострением межэтнических отношений в самих индустриальных странах. Проблемы этничности обсуждались в рамках объяснительных моделей в различных теориях, в том числе в теориях социальных изменений, межгрупповых отношений, дискриминации, этнической идентичности, ассимиляции. Все эти теории сводят, как правило, к трем подходам к пониманию этнического феномена — примор-диалистскому, инструменталистскому и конструктивистскому.

В теориях примордиалистского подхода выделяются два направления: социобиологическое и эволюционно-историческое. Сторонники первого рассматривают этничность как объективную данность, изначальную (примордиальную, т.е. исконную) характеристику человечества. Они объясняют этничность с помощью эволюционно-генетических идей, интерпретируя ее как «расширенную родственную группу», «расширенную форму родственного отбора и связи». Излагая эту точку зрения, Ван дан Берг писал: «С прогрессивным ростом размера человеческих обществ границы этноса становились шире, связи родства соответственно размывались... Однако потребность в коллективности более широкой, чем непосредственный круг родственников на основе биологического происхождения, продолжает присутствовать даже в современных массовых индустриальных обществах».

Примордиалисты подчеркивают в этничности глубокую аффективную привязанность людей. Объяснение этому наука пытается дать лишь в последнее время, когда социальные психологи стали разрабатывать теорию аффилиации (потребности в принадлежности к группе).

Авторы и последователи другого — эволюционно-исторического — направления примордиалистского подхода рассматривают этносы как социальные, а не биологические сообщества, глубинно связанные с социально-историческим контекстом. Это реально существующие группы с присущими им чертами — языком, культурой, идентичностью, отличающими их от других групп.

Примордиалистское представление об этносе, главным образом второго направления, до 60—70-х годов XX в. практически доминировало в мировой науке, а в отечественной науке было единственным до начала 90-х годов.

Наибольшее распространение получили представления об этносе, сформулированные Ю.В. Бромлеем. Согласно данным представлениям, этносы характеризуются определенными собственно этническими свойствами (язык, культура, этническое самосознание, закрепленное в самоназвании), но эти свойства формируются только в соответствующих условиях — территориальных, природных, социально-экономических, государственно-правовых15.

Социобиологическое понимание этноса представлено в отечественной науке концепцией Л.Н. Гумилева, который считал этнос природным, биологическим феноменом. Источником развития, по Л.Н. Гумилеву, является пассионарный толчок. По существу, ученый продолжил развитие идей, сформулированных в начале XX в. С.М. Широкогоровым, хотя культуру, создаваемую этносом, он понимал как социальное явление.

Есть еще одна концепция понимания этноса. Н.Н. Чебоксаров и С.А. Арутюнов развивали представление об этносе как типе общности, основанной на информационных связях. Сходной концепции придерживается и А.А. Сусоколов16. (Подробнее см. с. 214.)

В 70-х годах в США в связи с необходимостью объяснений массовых этнических и расовых движений начали появляться новые объяснительные концепции этничности. Теория «плавильного котла», которая представляла «ассимиляторское» направление в оценке этнических взаимодействий, стала заменяться концепцией так называемого «салата». В «салате» же при общей консистенции сохраняется и каждый ингредиент (составляющая). Какой же это ингредиент?

В сборнике статей «Этничность, теория и опыт», вышедшем под редакцией Н. Глезера и Д. Мойнихана, этническая группа трактовалась как общность, объединяемая интересами, а этничность — как средство для достижения групповых интересов, мобилизации в политической борьбе17. Практически это — социологичное определение той реальности, которую изучают и этносоциологи, и этнополитологи.

Такое представление об этничности стало называться инструменталистским. Его сторонники объясняют сохранение этнических групп потребностями людей в преодолении отчуждения, характерного для современного общества массовой культуры, потребительских ценностей и прагматизма.

Подобные объяснительные мотивы исходят из социально-психологических теорий личности, общения. В известной мере они согласуются с теорией аффилиации и компенсаторных потребностей. Политический психолог Дж. Дэвис, развивая этот подход, писал о потребностях, которые побуждают людей к равенству, достоинству18. Этническая группа способна поддержать людей в реализации таких потребностей, мобилизовывать на их осуществление.

Этническую мобилизацию объясняют также потребностью в изменении социальной стратификации (стремлением подняться в высшие слои общества), в разделении рынка, для чего требуется участие во власти. Поэтому данное направление в объяснении этничности называют также гедонистическим (речь о нем будет идти при объяснении межэтнических конфликтов).

Согласно третьему — конструктивистскому — подходу к пониманию этнической общности, порождаемое на основе дифференциации культур этническое чувство и формулируемые в его контексте представления и «доктрины» представляют собой интеллектуальный конструкт писателей, ученых, политиков. Широкое распространение образования и средств массовой информации позволило передавать их идеи самым широким массам. Ключевую роль в мобилизации членов этнической группы на коллективные действия во имя политических или социальных целей играют лидеры, которые нередко преследуют собственные цели и совсем не всегда выражают волю народов. В учебниках и работах по социальной и культурной антропологии часто цитируют Б. Андерсона, Р. Бурдье, Э. Геллнера, Э. Хобсбаума как выразителей идей конструктивизма19.

Конструктивисты широко и специфическим образом иллюстрируют образование традиций, в частности приводят пример об изобретении знаменитой шотландской мужской юбки, которая была придумана англичанином и благодаря деятельности любителей гэльской культуры стала ассоциироваться с гэльскими кланами. Много примеров подобного конструирования можно привести и из постсоветской действительности. Так, ингушские лидеры обосновывают мысль о том, что село Ангушт в Пригородном районе и есть «прародина ингушей», а осетинские интеллектуалы, настаивая на тезисе о том, что аланы — предки осетин, «кости которых разбросаны по всему Северному Кавказу», называют республику Северную Осетию Аланией.

С позиций конструктивизма В.А. Тишков формулирует понимание народа (этнической общности) как группы людей, члены которой разделяют общее название и элементы культуры, имеют общее происхождение и историческую память, обладают чувством солидарности. Все эти признаки — «результат особых усилий, особенно процесса нациостроительства»20. Считая этнонацию социальным конструктом, конструктивисты вместе с тем признают ее значимой реальностью, способной определять действия людей, их мобилизацию для достижения целей.

Концепция конструктивизма естественно вызывает немало вопросов и даже возражений. Так, В.В. Коротеева верно отмечает, что тексты могут читать все (добавим: и слышать о каких-то идеях, видеть создаваемые символы — флаги, гербы и т.п.), но соответствующие воображения, представления возникают не у всех. «Воображение объединяет лишь тех, кто обладает сходным жизненным опытом и подтверждает существующие деления21.

Действительно, немало идей, которые «конструкторы» хотели бы внести в сознание людей, остаются лишь в их собственном воображении, другие же становятся консолидирующей силой в условиях недоступности людям средств массовой информации и системы образования. В период чеченского кризиса на территории республики это было совершенно очевидно. Не случайно, даже самый активный пропагандист конструктивизма в России В.А. Тишков все же солидаризировался с теми, кто считает, что в трактовке этничности «обстоятельный анализ требует интеграции всех подходов».

Для этносоциологов важным в подходах к пониманию этничности было:

1) признание сторонниками всех подходов решающей роли этнической идентичности для самовыделения группы и для выделения ее другими, равно как и для деятельности людей в этнической сфере;

2) формирование идей инструменталистской концепции, позволяющих сделать социально-психологические подходы к объяснению этничности понятными этнологам и другим обществоведам;

обоснование в конструктивистском подходе роли идеологий и идеологов в формировании этнической солидарности.

Кого относят к этническим меньшинствам

Объектом исследования социологов работающих в этнической сфере, часто служат не доминирующие народы в полиэтнических государствах, а этнические группы, представляющие часть какого-то народа или национальности. Как называть их, чтобы наименование отвечало научным критериям, было понятно людям и не задевало их этнических чувств? А кроме того, с определением характера той или иной этнической группы связаны политико-правовые и политико-психологические вопросы.

Еще в Советском Союзе многие недоминирующие народы, которые давали наименование союзным республикам, по Конституции СССР имели право не только на самоопределение, но и на выход из состава государства. Недоминирующие народы Российской Федерации, дающие название республикам, имеют право на самоопределение в составе государства. Но обладают ли таким правом другие народы, не имеющие своих государственных образований, или части народа, например, ногайцы, лезгины в России, армяне Карабаха? Эти проблемы воспринимаются как психологически-правовые и часто конфликтные.

С точки зрения научной терминологии, и бурят в Бурятии, и татар в Башкортостане, и русских в Саха (Якутии), и хантов правомерно назвать этническими группами — здесь у социологов затруднений нет. Но в среде самих национальностей, а чаще — среди этнологов, бурят и хантов в Бурятии называют народами, татар в Башкортостане — национальным меньшинством, относительно русских в Саха (Якутии) могут затрудниться с определением, поскольку русских в этой республике больше, чем якутов.

Проблема меньшинств актуализировалась во всем мире, что связано с ростом этнического самосознания, национальными движениями, активизацией миграционных процессов. На постсоветском пространстве она воспринимается остро еще и потому, что вследствие распада Советского Союза народы были разделены отнюдь не эфемерными границами и для диаспор жизненно важным оказался вопрос: гражданами какого государства они должны стать, т.е. будут ли они иммигрантами, временными жителям14 или меньшинствами в государствах, где они живут. Именно так встал вопрос перед русскими в государствах нового зарубежья, перед украинцами в России, особенно теми из них, кто приехал, например, в Магаданскую область или Саха (Якутию) не на постоянное жительство и после работы, на пенсии, собирался жить Украине (а так называемые северные пенсии им теперь на Украине не выплачивают). В связи с демократизацией и деятельностью правозащитных движений вопрос о правах граждан разных национальностей для многих стал уже не декларативным, а вполне реальным.

Россия приняла на себя международные обязательства по соблюдению прав меньшинств, следовательно, она должна соблюдать принятую в 1992 г. Генеральной Ассамблеей ООН «Декларацию о правах личности, принадлежащей к национальным или этническим, религиозным и языковым меньшинствам». Тогда же при Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе был учрежден институт Верховного комиссара по правам человека и национальных меньшинств с целью предотвращения конфликтов, связанных с положением этнических меньшинств. Верховный комиссар Макс ван дер Стул проявил свои способности, действуя на постсоветском пространстве, влияя на законодательство, например в Эстонии в отношении неэстонского населения.

Таким образом, и для отдельного человека, и для национальности (или части ее), к которой он себя относит, немаловажное значение имеет то, какое понятие используют для их наименования — «народ», «этническое меньшинство», «национальное меньшинство», «коренной народ», поскольку все они часто имеют вполне определенный социальный и политический смысл. Это делает необходимым выделить типы групп, которые в международной правовой или социальной практике могут быть отнесены к этническим меньшинствам. Но надо иметь в виду, что чисто количественные характеристики в данном случае не могут считаться достаточными и что пока нет всеми признанного определения этнического меньшинства. Действительно, титульные национальности в республиках Российской Федерации или франкоканадцы в канадском Квебеке считают себя не меньшинствами, а народами, нациями в этническом значении, хотя реально ни те, ни другие не являются доминирующим по численности большинством.

Понятие «этническое меньшинство» — не чисто демографическое, оно несет на себе и определенную социально-психологическую нагрузку. В самом деле, для того чтобы группа самоидентифицировалась как меньшинство, она должна ощупать свое недоминирующее положение или дискриминацию. Приведем такой пример. В Киеве проходила международная конференция по проблемам новых диаспор (частей народа, живущих за пределами государства основного проживания). Выступая на этой конференции, социолог из Одессы, которая занимается национальными проблемами, спрашивала: «Почему мы. русские, в Одессе должны считать себя меньшинством? По социальному статусу мы не ниже рядом живущих с нами украинцев и по численности нас не меньше». Вот почему понятие «этническое, национальное меньшинство» имеет в своем содержании и социально-психологический компонент, который определяется, обусловливается конкретной исторической и социально-политической ситуацией.

Исторически так сложилось, что часть народов в прошлом в СССР и теперь в России, или, например, в Грузии, имеют государственные образования, носящие их имя. Это титульные народы республик. В официальной практике их не называли «меньшинством». А использовавшееся в России бытовое понятие «нацмен» по отношению ко всему нерусскому населению воспринималось как уничижительное и сегодня фактически ушло из практики употребления.

Титульные народы и другие этнические общности, кроме русских, в республиках часто называют коренными, хотя и это название неточно. Но, во-первых, во многих случаях на территории республик проживало не одно поколение русских. И даже столицы некоторых республик были основаны русскими, как, например, Якутск. Во-вторых, в международной практике под коренными народами имеются в виду аборигенные народы, «ведущие племенной образ жизни», как об этом говорится в Конвенции МОТ 1989 г. В трактовке, соответствующей современным условиям России, это народы, занимающиеся традиционными видами хозяйственной деятельности. Их права обычно защищаются как права малочисленных аборигенных народов.

Кроме того, термин «коренные» (жители) нередко трактуют как право на дополнительные преимущества на данной территории, что воспринимается как нарушение гражданских прав всеми другими национальностями, прежде всего русскими, украинцами в республиках. Учитывая все эти обстоятельства, ученые и политики стараются как можно реже или вовсе не употреблять термин «коренные», используя понятие «титульные (нетитульные) национальности».

Какие же типы групп можно отнести к этническим меньшинствам? К таковым относят группы, во-первых, численно меньшие, чем этническое большинство в государстве, во-вторых, находящиеся в недоминирующем положении, в-третьих, обладающие этнокультурной спецификой и желающие сохранить ее. Они могут быть частью этнонации, проживающей за пределами основной территории самоопределения последней (грузины в России, татары в Сибири и др.); могут быть группой сохраняющего свою идентичность народа, но разбросанного по многим странам и не имеющего своего государства (цыгане, курды и др.); могут быть народом территории внутренней колонизации (эвены, чукчи и др.); наконец, группой обосновавшихся на постоянное жительство граждан — в прошлом иммигрантов (немцы Поволжья, испанцы в России и т.д.).

Распад СССР и создание постсоветских государств привели к появлению понятия «новые меньшинства». Иногда так говорят о русских в государствах нового зарубежья. В некоторых из них русским трудно осознать себя меньшинством, как, например, в Казахстане, где они не составляют численного меньшинства и по социально-профессиональному статусу не уступают титульному этносу. Сходная ситуация наблюдается и в Киргизии. Президенты этих государств употребляют в отношении русских термин «народ-партнер». Такая традиция существует в ряде западных государств; в частности, в категориях равного партнерства рассматривают франкоканадцев в Канаде, шведов в Финляндии, ирландцев, шотландцев в Великобритании. В некоторых государствах даже на официальном уровне признается двуязычие, как, например, в Финляндии.

В отношении этнических групп, являющихся диаспорами, международные документы не предусматривают права на территориальную автономию, а гарантируют главным образом защиту их от политической и культурной дискриминации. Неудивительно поэтому, что некоторые государства рассматривают значительные группы автохтонного нетитульного населения именно в качестве меньшинств, не принимая формул равного партнерства, как это имеет место, например, на Украине или в Латвии в отношении русских.

Все это побуждает ученых чаще использовать по отношению к меньшинствам, которые являются частью этнонации, живущей за пределами территории ее самоопределения, термин «диаспора». Если этническая группа признается другими и ощущает себя меньшинством, то обычно она нацелена на использование прав, которые предоставляют меньшинствам международные механизмы. Как правило, их права реализуются в рамках культурной автономии, но встречаются случаи, когда такие группы, их лидеры начинают бороться за право называться народом. Ведь народы имеют, хотя и оспариваемое теперь рядом ученых, право на самоопределение Движение, связанное с борьбой за самоопределение в виде создания государств, называют национализмом. Вокруг понимания права народов на самоопределение идут острые дискуссии, меняется содержание понятия «национализм», неоднозначно воспринимается и само обозначаемое им явление. Поэтому тема национализма требует специального рассмотрения.

Дата добавления: 2014-12-16