Фредди Меркьюри — новый Король Рока 1 страница

Конечно, его ещё не признают в Америке, его вообще выгнали оттуда, его дискриминируют, решают престижных наград — но надолго ли? Сколько ещё они смогут делать вид, что Короля не существует? Год? Два? Три?

Да и кому они нужны, все эти их пошлые «Грэмми» и титулы? Зачем это все человеку, который и так Король и самый популярный певец мира? Его песни покупают и слушают, их крутят все радиостанции свободного мира, на его концерты ходят и без всех этих регалий! Пусть чьи‑то безголосые наложницы утираются их наградами — Фредди Меркьюри прекрасно обойдётся и без них.

Это победа, и ничего сделать с этим нельзя, как и отобрать у Меркьюри его корону. Что они могут? Квины уже не те нищие ребята, что пришли в музыку тринадцать лет назад. Они — миллионеры, у них процветающий и хорошо раскрученный бизнес, несколько студий, под их непосредственным контролем — одна из крупнейших музыкальных фирм мира «EMI», у них есть друзья среди знаменитых актёров и музыкантов, газетных критиков, журналистов, миллионы поклонников по всему миру. Невозможно запретить работать с самым знаменитым певцом мира всем студиям, газетам, журналам, звукозаписывающим фирмам, музыкальным магазинам, киностудиям. Существуют законы бизнеса и конкуренции, и отменить их невозможно. А травля через подконтрольную прессу, налоговые и финансовые подножки, сплетни, слухи, бойкоты — все это было испробовано, ничего не помогает. Все, Хозяева проиграли. Они недооценили Фредди Меркьюри.

Что же дальше?

Ему почти сорок лет. Он явно не собирается повторять подвиг «ветеранов рока» и смешить народ, до седых волос выступая в ярких майках и распевая молодёжные песни. Он сам говорил, что годам к пятидесяти хочет покинуть рок‑сцену. Возможно, он уделит больше внимания классической музыке, а там и совсем уйдёт со сцены и займётся личной жизнью, которой у него никогда не было. Но восемь‑десять лет у него в запасе есть. Что можно сделать за это время? Да все, что угодно. «Битлз» за этот срок успели собраться, покорить мир и развалиться, а «Queen» — группа намного сильнее «Битлз», и если они до сих пор не заняли их место, то только потому, что их травили и им мешали так же, как в своё время раскручивали битлов. Но теперь уже никто не сможет помешать Меркьюри. Ещё два‑три года — и Америка вынуждена будет покориться новому Королю, а далее — весь мир. «Queen» и Меркьюри будут на десятилетия вперёд определять мировую рок‑музыку — так же, как в своё время это делали «Битлз». И свою власть Меркьюри точно обратит во благо — как музыки, так и людей…

Тем летом 1986 года в мире произошло событие намного более важное, чем просто появление нового Короля Рока. Заканчивался дзэн‑буддийский и неоиндуистский цикл развития западной рок‑музыки, начало которому было положено в 60‑е годы. Рок стоял на пороге духовной и музыкальной революции и необратимых изменений в сторону традиционных ценностей, которые должны были начаться в течение трех‑пяти ближайших лет.

«Хозяйская» пресса не могла придумать ничего лучше, чем пустить очередные слухи о скором распаде группы — на фоне всего происходящего это выглядело как коллективная шизофрения. Меркьюри во время своего лондонского концерта ответил на эти сплетни, крикнув со сцены:

— Пусть не надеются! Мы будем вместе до нашей чёртовой смерти!

… Но Фредди Меркьюри допустил одну ошибку — возможно, самую серьёзную в своей жизни. Он забыл, что война — это не только боевые действия, дипломатические интриги, диверсии и провокации. Это ещё и шпионаж, это — разведчики и осведомители на «вражеской» территории. Это — милые друзья, которые на самом деле — платные шпионы. Конечно, теоретически он это понимает, но не делает реальных попыток ревизии своего окружения. Его доверчивость к людям приводит к тому, что вокруг него вертится сброд, многие из которого прямо работают на его врагов. Он думает, что у него есть тыл — и он ошибается.

Он не знает, что его домашние слуги шпионят за ним. Он не знает, что Джим Хаттон и Питер Фристоун регулярно посещают «Heaven» — крупнейший гей‑клуб Лондона, где докладывают обо всем происходящем в доме Меркьюри и о том, куда он в ближайшее время направится. Шофёр Меркьюри попытается предупредить хозяина об угрожающей ему опасности и будет уволен. Хаттон, Фанелли и Фристоун обвинят его в распространении слухов о гомосексуальной связи Меркьюри и Хаттона, а на его место будет взят «свой человек».

Он не знает, что его корпорация переполнена предателями, один из которых, Пол Прентер, сдаст его уже на следующий год.

Он не знает, что его милая «верная подруга», Мэри Остин, очень устала сторожить наследство и ждать, когда его миллионы перейдут к ней. И трястись в страхе — вдруг он женится, и тогда конец всему…

Усталые и измученные, члены «Queen» принимают решение провести следующий год в отпуске. Это не страшно — они уже уходили в отпуск и после этого осуществили грандиозный прорыв. Им надо отдохнуть — и собрать силы перед финальной битвой за Америку.

Конечно, никто из них не бездельничает — все занимаются сольными карьерами. Меркьюри работает над новым сольным проектом, а затем переходит к оперному альбому, дуэтному с Монсеррат Кабалье. Он окончательно сносит и без того ставшие благодаря ему хрупкими перегородки между классикой и роком, доказав на собственном примере, что рок — достойная и благородная музыка, и нет низких музыкальных жанров — есть низкие музыканты. Совместное выступление Короля Рока и Королевы Оперы производит фурор. И это не просто объединение двух талантов, это — единение рока и классики, начало конца 30‑летнего рок‑бунта. Монсеррат Кабалье начинают преследовать поклонники Меркьюри, повсюду её встречает толпы восторженных подростков. Ещё немного — и миллионы молодых людей вернутся в концертные залы…

Но в «Queen» происходит нечто странное. Не сговариваясь, квины говорят, что после выхода из отпуска они больше не будут давать концерты и проводить турне и займутся только выпуском новых альбомов и видеоклипов. Они, мол, устали, измучены, времени нет, да и возраст не тот…

Почему? Именно тогда, когда до власти над миром остался один шаг?

Вскоре многие начинают понимать, что с «Queen» что‑то неладно. Наступил 1988 год, вышел оперный альбом «Barcelona» — но о «Queen» по‑прежнему ничего не слышно. Более того — Меркьюри исчез, его совсем не видно. За год он всего два раза появился на публике — на концерте в Барселоне вместе с Монсеррат Кабалье и на сцене театра в мюзикле «The Time». И выглядит очень болезненно, что заставляет заподозрить проблемы со здоровьем. Снова появляются слухи о скором распаде группы — и на этот раз они не выглядят сплетнями.

В 1989 году, после трехлетнего простоя, «Queen» снова заработала, выпустив новый альбом и видеоминьон «The Miracle» и сняв несколько видеоклипов. Но фактически это уже не та «Queen». Нет больше ни шоу, ни концертов, ни турне. Фредди Меркьюри существует больше в виртуальном пространстве, почти не появляясь на публике, и даже на записях видно, что выглядит он все хуже и хуже. Только новые альбомы и видеоклипы напоминают о существовании группы. Финальной битвы не состоялось. Король не сделал последнего шага и ушёл в тень.

Почему?

И только осенью 1991 года стала известна причина случившегося.

Фредди Меркьюри не мог больше выступать.

Он болен.

У него СПИД.

Последняя тайна «Queen»

Фредди Меркьюри не был гомосексуалистом? Почему же он умер от СПИДа?

Удивительно, как внушение может войти в само подсознание человека — настолько, что чужие, навязанные извне мысли воспринимаются как свои собственные.

Десятки людей послушно повторяют внушённый пропагандой вопрос — но с тем же успехом можно было бы спросить: «Не был геем? А почему же он попал под машину»?

С чего вы решили, что СПИДом болеют только геи? Кто вам сказал такую глупость? Агитаторы из гей‑сообщества? Больше им верьте!

Действительно, при гомосексуальных половых контактах шанс получить СПИД примерно в пять‑шесть раз выше, чем при гетеросексуальных. Кроме того, большинство гомосексуалистов непостоянны в выборе партнёров — поэтому в 80‑х и в начале 90‑х СПИД скосил много западных геев. Гомосексуалисты входят в «группу риска» по заболеванию СПИДом наряду с проститутками, наркоманами и медиками.

Но даже в странах Запада с его массовым распространением гомосексуализма геи не составляют абсолютное большинство заболевших СПИДом. А в целом в мире, по данным Всемирной Ассоциации Здравоохранения и организаций по борьбе со СПИДом, гомосексуалисты составляют не более 5% ВИЧ‑инфицированных. Таким образом, называть СПИД болезнью геев — все равно что называть таковой грипп, сифилис, гепатит или любую другую инфекцию только на том основании, что среди подхвативших её лиц есть гомосексуалисты.

Но благодаря навязчивой и агрессивной пропаганде гей‑структур СПИД в глазах обывателей постоянно ассоциируется с гомосексуализмом, а заболевший мужчина сходу получает клеймо «гомика». Хотя программы по профилактике СПИДа работают по всему миру и каждый современный ребёнок знает, как передаётся эта болезнь, но искусственно навязанные Лигой Сексуальных Меньшинств стереотипы порой оказываются сильнее здравого смысла и фактов.

Пропаганда гей‑сообщества уже имела катастрофические последствия для человечества. В самом начале 80‑х годов, когда СПИД только начинал распространяться по миру и ещё можно было что‑то сделать для его нейтрализации, правительства США и ряда стран Западной Европы проигнорировали предупреждения учёных и посчитали, что профессиональная болезнь геев не может стать национальной проблемой…

А в случае с Фредди Меркьюри действует система двойного зомбирования — людям так часто напоминают о его гомосексуализме, что каждый подсознательно решает одно и то же странное с точки зрения логики уравнение: Меркьюри умер от СПИДа — значит, Меркьюри гей — значит, он мог умереть только от СПИДа.

Фредди был холост, а ему требовалось то же, что и любому мужчине. Ночи с инфицированной проституткой было бы достаточно, чтобы случилась беда. У него, скорее всего, были связи с женщинами — и одна из них могла быть заражена.

Каждый человек мог совершить такую трагическую ошибку — думаю, любой мужчина моложе восьмидесяти со мной согласится. И это не повод для осуждения и издёвок. Наконец, можно заразиться в медицинском кабинете…

На этом можно было бы остановиться. Но, увы, не получается.

Потому что болезнь и смерть Фредди Меркьюри окружены мрачной и весьма подозрительной тайной.

Даже Питер Хоуген в предисловии к своей книге о «Queen» осторожно заметил:

«Фредди Меркьюри умер от бронхиальной пневмонии, вызванной СПИДом. Однако мы с точностью не можем утверждать, что причиной его смерти явились излишества, присущие стилю его жизни, нам неизвестно, когда Фредди стал ВИЧ‑инфицированным, а также, каким путём произошло заражение — половым или неполовым».

Но тут же, словно испугавшись собственной смелости, Хоуген поспешно говорит «но это неважно» и переводит разговор на другую тему.

Ну почему же? Это очень важно — потому что за ответом на этот вопрос стоит погубленная репутация порядочного человека!

Хоуген прав — ничего нельзя с точностью утверждать, в связи с полным отсутствием информации по данной теме.

Фредди Меркьюри — не единственная знаменитость, умершая от СПИДа, но только обстоятельства его болезни и смерти до сих пор скрываются от общественности.

Про любого знаменитого человека, умершего при подобных обстоятельствах, можно узнать все: дату установления диагноза — год, месяц и день, фамилию врача, сообщившего страшную новость, номер и название больницы, в которой это случилось, приблизительную дату, когда несчастный был ВИЧ‑инфицирован, как и где он лечился, в каких больницах и клиниках лежал, какие лекарства принимал и какие процедуры проходил, как протекала болезнь, фамилию лечащего врача или врачей и т.д. и т.п.

Это можно узнать про любого — кроме Меркьюри.

Внятная информация по его болезни отсутствует. Немногие имеющиеся данные разрозненны, хаотичны и противоречат друг другу. А фактически неизвестно ничего. Самое главное — никто и не пытается что‑либо узнать. Биографы и журналисты, большие любители копаться в грязном бельё Фредди, почему‑то совсем не интересуются такой остренькой темой, как его болезнь. Более того — они напрямую «закрывают» явно неприятную для них тему, сообщая, что никто, мол, кроме Мэри Остин и Джима Хаттона, не знает, когда Фредди был ВИЧ‑инфицирован — и на этом замолкают. Короче, никто не знает — и не надо. Много будете знать, дорогие квиноманы — скоро состаритесь. Баю‑бай, детки, обсуждайте лучше кошечек и рыбок и не суйтесь туда, куда вас не просят…

Но об этом как минимум должны знать те врачи, которые сделали анализы и сообщили Фредди страшную новость. Не мог не знать об этом его личный врач Гордон Аткинсон и медики, у которых он лечился. Как у любого жителя Великобритании, у Фредди должна была остаться медицинская карта. Он несколько лет лечился от СПИДа — значит, должна быть история болезни, записи о процедурах, которые он проходил, о выписанных ему лекарствах, консультациях специалистов, течении болезни, дата первой записи об открытии карты ещё одного ВИЧ‑инфицированного британского подданного Фаруха Балсара. Где это все?

А где формальности, необходимые в случае смерти от инфекционного заболевания (тем более что Фредди умер дома, а не в больнице)? Где результаты вскрытия или хотя бы простого осмотра тела? Где заключение врача? Свидетельство о смерти было выписано на основе устного заключения Гордона Аткинсона — почему? Почему тело увезли из дома с грубейшими нарушениями закона?

Возможно, потому, что в случае соблюдения формальностей врачи нашли бы много интересного. Например, медицинское подтверждение нормальной сексуальной ориентации покойного. Или отсутствие каких‑либо следов кокаина в его организме — а ведь это грандиозный скандал, не так ли?

Нет ничего удивительного в том, что вся эта информация скрывалась при жизни Фредди. Но какой смысл делать это после его смерти?

Если знаменитый человек умирает от болезни, его лечащий врач (или врачи) даёт пресс‑конференцию, на которой отвечает на все вопросы прессы. Гордон Аткинсон этого не сделал, ограничившись несколькими общими, ничего не значащими фразами. Так же поступили все свидетели.

Но почему никто не пытается узнать это самостоятельно? Падкие до сенсаций пресса и биографы так старательно обсасывали вымышленные гей‑романы Фредди, с таким скандалом преподнесли публике его смерть — но никто не потребовал от Аткинсона показать карту и историю болезни, ни один самый дикий таблоид не обратил внимание публики на странное замалчивание подробностей болезни, ни один охотник за сенсациями не попытался самостоятельно добыть информацию. Ни пресса, всегда живо интересующаяся болезнями и смертями знаменитостей, ни биографы, с наслаждением садистов описывавшие физические мучения умирающего Меркьюри — никто так и не припёр к стенке свидетелей, и ни один журналист не потребовал от них не юлить и ответить на элементарные вопросы.

Откуда такое равнодушие? И не надо говорить, что это дань деликатности — мы знаем, что они сделали с добрым именем и памятью Фредди.

Анализ материалов по этой теме привёл меня к весьма неутешительному выводу — информация о болезни и смерти Фредди Меркьюри засекречена. Даже сейчас, спустя десять лет после его смерти.

Зачем, если его болезнь — просто несчастный случай? К чему такая конспирация на фоне самого разнузданного бесстыдства?

Значит, им есть что скрывать.

Более того, 90% имеющихся обрывочных сведений являются прямой и откровенной дезинформацией с целью заморочить голову читателю. Так называемые «свидетели» постоянно и беззастенчиво лгут, путаются в датах, противоречат друг другу. «Друзья» Фредди, обливавшие его гроб грязью, при разговоре об обстоятельствах его болезни немедленно становятся стеснительными и деликатными.

Мэри Остин, которая оживляется, как только надо поговорить о гей‑партнёрах Фредди, и превращается в партизанку при вопросе, когда он был ВИЧ‑инфицирован, в одном из интервью сказала, что Фредди прожил с вирусом ВИЧ минимум семь лет. То есть самое позднее с 1984 года. И она врёт — потому что ВИЧ‑инфицированный Фредди не мог давать по 70 концертов в год и петь, что он ещё докажет свою правоту и невиновность.

А второй «Великий Посвящённый», Джим Хаттон, назвал совсем другую дату — апрель 1987 года. В результате биографы Меркьюри пишут, что «никто не знает» — так как перед нами классический провал свидетельских показаний, полностью противоречивая информация по одному и тому же вопросу. А для биографов лучше промолчать, чем изобличить во лжи нежно ими любимых Хаттона и Остин.

Но Хаттон тоже лжёт — он не назвал число, больницу, фамилию врача, другие подробности. Чтобы избежать расспросов, он прибегнул к хитрости и заявил, что в апреле 1987 года уезжал к родителям в Ирландию и о болезни Фредди узнал задним числом, вернувшись домой. Подробности ему неизвестны… (впрочем, если он правильно назвал месяц, тогда получается, что Фредди узнал о своей болезни… на Пасху!). А ещё он сказал, что якобы у Фредди врачи очень долго не могли найти СПИД — даже когда он уже был инфицирован… Другие «друзья» вообще опустили эту тему…

Ещё один пример подобной лжи — спекуляция вокруг так называемых «пятен Капоши», которые якобы видели у Фредди Джим Хаттон и Барбара Валентин.

По словам Барбары Валентин, в 1988 году в Барселоне она встретила Фредди после трех лет разлуки и пришла в ужас, увидев на его щеке пятно Капоши — верный признак СПИДа. Многие её друзья умерли от СПИДа, и она сразу поняла, чем болен развратный гей Меркьюри. Это произошло перед самым его выступлением с Монсеррат Кабалье, и Барбара помогла ему замазать пятно.

Она солгала. Но прежде надо объяснить, что такое пятна Капоши.

Саркома Капоши — злокачественное опухолевое заболевание. Поражает кожный покров, при прогрессировании — сосуды кожи, опухоль проникает во внутренние органы и иногда может привести к смерти. Её симптом — рельефные пятна красно‑бурого цвета (это и есть пятна Капоши), которые со временем превращаются в глубокие язвы. Это редкое заболевание встречается у стариков — мужчин старше 60 лет. Но с появлением СПИДа по причинам, неизвестным учёным, саркома Капоши стала часто встречаться у больных СПИДом — обычно у мужчин моложе 60 лет, а иногда даже у женщин и детей.

Барбара Валентин не могла видеть пятно на щеке у Фредди.

Во‑первых, пятна Капоши редко бывают на щеках.

Во‑вторых, это пятно скрыть очень трудно — для этого надо полностью замазывать лицо густым гримом. Но запись, сделанная на концерте в Барселоне, доказывает, что на лице у Фредди не было ни красно‑бурого пятна, ни густого слоя грима.

В‑третьих, следует удивиться особенностям зрения Барбары Валентин — так как никто из присутствовавших на концерте и общавшихся с Меркьюри, включая саму Монсеррат Кабалье, не видели никаких пятен.

В‑четвёртых, потрясают блестящие медицинские познания этой актрисы — что такое саркома Капоши, знает не всякий медик, и пятна Капоши чаще бывают на ногах. А она сходу, как опытный вирусолог, поставила другу диагноз. Похоже, её познания черпаются из того же источника информации, откуда она брала сведения о кокаиновых психозах Фредди. Впрочем, она видела только лицо Фредди, и больше нигде не могла «прописать» пятно.

На этом история таинственных пятен не заканчивается. Как сообщил со слов Барбары Валентин Рик Скай и ещё несколько биографов, в будущем пятна Капоши перешли на плечи, ноги, нос и шею Фредди. Гей‑легенда потерпела очередное фиаско — на этот раз медицинское.

У Фредди не могло быть пятен на носу и на шее. Вы видели когда‑нибудь, как выглядит саркома Капоши? Если нет, то и не надо — зрелище не для слабонервных. Там нет кожи — одна разъеденная плоть, висящая клочками. Именно это случилось бы с лицом и шеей Фредди, будь эти сведения правдой. После нескольких лет болезни пятна должны были превратиться в язвы, разъесть кожу и мясо, и Фредди не смог бы сниматься в видеоклипах по причине отсутствия у него носа. Но сохранились его съёмки 1991 года — нос на месте, на шее нет никаких язв. Итак, на лице у Фредди не было и не могло быть никаких пятен Капоши. А если на его лице в 1991 году были светловатые малозаметные пятна — то это пигментные изменения кожи, которые бывают при СПИДе, и к пятнам Капоши это не имеет никакого отношения.

Джим Хаттон тоже сказал про пятна Капоши, на этот раз поместив их на ногу Фредди, что с медицинской точки зрения достовернее. Как всегда, лжесвидетели по «делу Меркьюри» не выдерживают «перекрёстного допроса», сообщая расходящиеся между собой сведения. Но он тоже соврал.

Так, он заявил, что осенью 1987 года Фредди загорал на острове Ибиса, и Джон Дикон заметил у него на ноге пятна. Он спросил Хаттона, что с Фредди, и тот солгал про аллергию на солнце. Так вот, публично загорать с пятнами Капоши может или слепой, или умалишённый.

Хаттон говорил, что у Фредди на правой ноге образовалась язва, из‑за которой он хромал. Но тут же он назвал настоящую причину боли в ноге — порез, незаживший из‑за ВИЧ‑инфекции. Мэри Остин вообще «не заметила» у Фредди никаких язв и пятен Капоши. Фристоун позднее сказал, что Фредди лечили от саркомы Капоши.

Зачем они все лгут — так глупо, мерзко и разнообразно?

Дело в том, что на Западе существует устойчивый стереотип, согласно которому саркома Капоши бывает только у больных СПИДом гомосексуалистов. Эта глупость даже попала в околомедицинскую литературу — хотя саркома Капоши не имеет к гомосексуализму никакого отношения.

Ещё один пример лжи — в ряде биографий со слов Гордона Аткинсона и некоторых других лжесвидетелей сказано, что дом Меркьюри в последние несколько месяцев превратился в закрытую клинику, у постели круглосуточно дежурили врачи и сиделки, к кровати был подключён аппарат искусственного дыхания… Но целый ряд свидетелей показали, что в доме Фредди перед его смертью не было никаких врачей и медицинских аппаратов, из медиков приходил только Гордон Аткинсон. А Мэри Остин заявила, что Фредди за два месяца до смерти отказался от лечения и лекарств, решив не продлевать больше свои мучения. На этот раз она сказала правду. Это же сказал и Фристоун — все, кто навещал Фредди перед его смертью, подтвердили, что не видели никаких врачей и капельниц. Некоторые биографы обратили внимание на очередное противоречие, но не дали никаких объяснений. Точно так же они не объяснили, почему Питер Фристоун «отправил» Фредди на переливание крови в лондонскую больницу, а Барбара Валентин ту же больницу «перенесла» в Швейцарию и т.д. и т.п. И почему все свидетельства о последних днях и смерти Фредди не совпадают друг с другом.

Аткинсон говорил, что у Фредди была пневмония. Пневмония вместе со СПИДом названа в свидетельстве о смерти (где покойный почему‑то назван Фредди Меркьюри и тут же — Фредерик Балсара). Но никто больше не говорил о пневмонии у Фредди.

Итак, от нас спрятали подлинную информацию о болезни Фредди и заменили её баснями. Но значит ли это, что о заражении Фредди невозможно что‑либо узнать? Нет, все не так безнадёжно. Кое‑что можно узнать и без тщательно скрываемых медицинских документов.

Конечно, СПИД — коварная и непредсказуемая болезнь. ВИЧ‑инфекция может годами находиться в организме, никак себя не проявляя, и только потом постепенно перейти в СПИД. Вирус может убить за год, а может по 15‑20 лет жить в теле жертвы, ничуть не мешая нормальной жизни. Срок перехода от ВИЧ‑инфекции к СПИДу колеблется от двух‑трех месяцев до 10 лет, иногда инфицированный вообще не заболевает. В случае с Меркьюри наша задача усложняется отсутствием медицинских документов. Но, несмотря на все эти проблемы, кое‑что можно узнать на основе простого наблюдения и имеющихся обрывков информации.

В первую очередь мы должны выяснить, когда Фредди точно был болен СПИДом.

В 1988 году он исчез из публичной жизни, а в его внешности произошли изменения. Итак, в том году он уже был болен.

Поскольку должен быть инкубационный период — значит, он был ВИЧ‑инфицирован как минимум на год ранее. В 1987 году он нормально выглядел и вёл активную публичную жизнь — но уже тогда у него начались проблемы со здоровьем. Осенью 1987 года он вынужден был на короткое время прервать работу в студии. У него в крови резко повысилось количество лейкоцитов — а это так называемые вторичные проявления ВИЧ‑инфекции. В мае он поранил ногу, и порез плохо заживал, а плохая заживаемость ран — один из признаков ВИЧ.

Итак, мы можем быть уверены, что во второй половине 1987 года Фредди уже был ВИЧ‑инфицирован. Когда же он заразился?

По всем внешним признакам, у Фредди была одна из самых тяжёлых и интенсивных форм болезни, при которой ВИЧ‑инфекция в максимально короткие сроки переходит в СПИД, а больной погибает в течении двух‑трех лет после заражения. Его медицинская карта написана на его лице — он удивительно быстро сдал. Лицо Фредди в течении года изменилось до неузнаваемости прямо на глазах у почтённой публики.

Он неплохо выглядел осенью 1987 года, на вечеринке в честь своего дня рождения. А затем — катастрофа. Спустя год он выглядел намного хуже, а ещё через несколько месяцев, в первой половине 1989 года, напоминал высохшую мумию самого себя. В конце того же 1989 года на него нельзя было смотреть без слез. Такие резкие метаморфозы свидетельствуют об интенсивном развитии болезни.

Известно, что Фредди страдал от сильных болей — и это ещё один признак интенсивной формы СПИДа. Кроме того, с 1987 года он часто просил шофёра остановить машину и выходил «прогуляться». Это может означать только одно — его тошнило. Налицо так называемый «синдром острой сероконверсии», который чаще всего бывает именно при тяжёлых формах ВИЧ‑инфекции и быстром её переходе в СПИД, и характеризуется хронической тошнотой и диареей. Почти все жертвы этой тяжёлой формы вируса страдали данным синдромом.

Надо также учитывать, что Фредди прожил несколько дольше, чем должен был бы прожить при его варианте СПИДа, по двум причинам.

Он был крепким, здоровым, физически сильным мужчиной, занимался спортом, его организм не был ослаблен алкоголем или наркотиками и мог бороться за жизнь дольше, чем организм обычного человека.

Фредди заразился после 35 лет, а люди старше этого возраста живут с вирусом ВИЧ дольше, чем молодые.

Итак, мы выяснили, что у Фредди была интенсивная форма ВИЧ. Следовательно, инкубационный период и отрезок от заражения до начала СПИД проходил в максимально короткие сроки.

Первые проявления СПИД начинаются от нескольких дней до двух‑трех месяцев, вторичные — от нескольких месяцев. В целом инкубационный период ВИЧ при интенсивных формах заканчивается через год‑полтора с момента заражения. А приступы тошноты и диареи могут начаться уже через два‑три месяца после проникновения инфекции в организм.

Когда у Фредди начались вторичные признаки ВИЧ, мы знаем — в ноябре 1987 года, когда у него подскочило количество лейкоцитов. Значит, он был инфицирован примерно за год до того (минимум — за полгода, максимум — за полтора).

Суммируя эти данные, мы можем определить срок его заражения ВИЧ между 1986 годом и началом 1987 года. Кстати, некоторые биографы осторожно называют именно 1986 год…

Похоже, «свидетели» не просто так врут — они пытаются дать объяснение катастрофически интенсивному развитию его болезни. А заодно покрывают Гордона Аткинсона — ведь это благодаря его лечению сильный и крепкий ВИЧ‑инфицированный мужчина за два года превратился в полную развалину!

В книге Фристоуна есть любопытный эпизод. Фредди впадает в кому. Слуги вызывают Аткинсона (хотя следовало бы вызвать «Скорую помощь»). Бросив беглый взгляд на начавшего цепенеть Фредди, Аткинсон говорит, что все под контролем, сделать ничего нельзя, больной может впадать в такое состояние ещё не раз и… не оказывает умирающему никакой медицинской помощи. В тот же день Фредди умер. Итак, лондонское светило, словно советский участковый терапевт, открыто пренебрегает своими прямыми обязанностями (не говоря о «клятве Гиппократа»). Лондонскому миллионеру не делают того, что сделала бы «Скорая помощь» любому человеку — ни укола, ни капельницы… Последний день своей жизни Фредди проводит без всякой медицинской помощи, при откровенном равнодушии и бездействии врача. Любопытно, что почти за несколько минут до смерти своего пациента Аткинсон уехал домой, заявив, что сделать ничего нельзя (как будто он что‑то делал), и что он едет ужинать (как будто он не мог поужинать в Гарден‑Лодж). Говоря о смерти Фредди, он почему‑то сказал, что Фредди «неудачно оступился».

Это нельзя объяснить конспирацией — в тот момент (если только эпизод не выдуман Фристоуном) о болезни Фредди уже сообщила пресса. Аткинсон мог бы оправдаться тем, что Фредди сам не хотел, чтобы его лечили, или признаться в том, что он плохой врач и «проглядел», что пациент на последнем издыхании. Но Аткинсон вместо этого рассказал, как у постели Фредди дежурили мифические сиделки и врачи, как к нему были подключены капельницы и аппарат искусственного дыхания… И Аткинсон не объяснил, почему богатый житель современной развитой страны месяцами страдал от невыносимых болей — хотя западная медицина к тому времени уже изобрела сильные обезболивающие, позволяющие безнадёжно больным прожить остаток своих дней с минимальными страданиями. Не объяснил, почему Фредди прописывали лекарства, от которых ему становилось все хуже и хуже. Почему врач не отменил диамормий, от которого Фредди тошнило — в результате он сам отказался от лечения, приносившего ему одни страдания (не надо быть медиком, чтобы знать — если пациенту плохо от лекарства, его надо заменить).

Дата добавления: 2014-11-29