Общая характеристика

НОРМА ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА

В предыдущем разделе мы охарактеризовали языковую норму как совокупность коллективных традиционных реализаций струк­турных потенций языковой системы. В этом смысле норма свойст­венна любому языковому идиому. Вместе с тем можно предполо­жить, что специфический характер норм, связанный с теми или иными особенностями реализации и функционирования конкрерной языковой системы, определяет — наряду с другими приз­наками — своеобразие различных «форм существования» языка. Одним из таких исторически сложившихся функциональных ти­пов является литературный язык, нормы которого должны, сле­довательно, рассматриваться как частный случай языковых норм.<565>

Опираясь на принятое нами понимание языковой нормы, мож­но утверждать, что литературная норма — это некоторая совокупность коллективных реализаций языковой системы, принятых обществом на определенном этапе его развития и осознаваемых им как правильные и об­разцовые25. Литературная норма фиксируется в граммати­ческих справочниках и словарях и является, как и любая другая социально обусловленная норма, обязательной для всех членов коллектива, говорящего на данном языке26.

Наличие стабильных фиксированных и осознанных норм, обес­печивающих большую или меньшую «стандартность» языка, рас­сматривается сейчас большинством лингвистов в качестве одного из основных признаков литературного языка национального пери­ода [23]. Однако в связи с тем, что норма не является исключи­тельной принадлежностью литературного языка, приходится го­ворить не просто о наличии данного признака, но и о его особом содержании применительно к развитому литературному языку. Мысль эта в наиболее определенной форме была высказана Б. Гавранком, утверждавшим при этом, что специфику литературных норм следует искать не столько в их качественных, сколько в их количественных характеристиках [90, 152].

Норма «народного» языка (имеются в виду прежде всего раз­личные формы диалектно окрашенной речи) носит, с точки зрения Б. Гавранка, преимущественно негативный характер и слабо осознается. Норма литературного языка отличается от норм диалекта главным образом по степени своей императивности и осознанно­сти, кроме того, она носит не только негативный, но и позитивный характер [91, 85—86]. Этот позитивный характер литературной нормы заключается в более сложном распределении и использо­вании нормативных реализаций, т. е. в усложнении селективной, дифференцирующей и оценочной стороны нормы.

Определение специфики литературных норм в связи с общей характеристикой языковой нормы является, таким образом, од­ной из заслуг Пражской школы лингвистов. К числу важнейших<566> теоретических положений, выдвинутых пражцами, принадлежит также отграничение объективной нормы как явления «внутриязыкового» от явлений, связанных с кодификацией, т. е. как бы «внешних» по отношению к языку (см. об этом [9, 121; 30, 547]).

Следует заметить, что для литературного языка факт кодификации его норм, т. е. их сознательный отбор и закрепление, играет весьма важную роль. Кодификация норм является вместе с тем специфическим признаком национального литературного языка, отличающим его не только от других языковых идиомов, но и от ранних этапов существования литературного языка в национальной и донациональный период [91, 85—86].

Отмеченная выше в самой общей форме специфика норм разви­того литературного языка, видимо, непосредственно связана с генезисом и функциональными особенностями данного языкового типа, обладающего следующими признаками: 1) потенциальным участием в его формировании нескольких языковых подсистем, различных по степени структурной близости (разные территори­альные диалекты, различные региональные разновидности лите­ратурного языка); 2) распространением литературной формы на­ционального языка на значительной территории, что вызывает необходимость в поддержании ее единства; 3) многообразными функциями развитого литературного языка, его сложными ком­муникативными и экспрессивными задачами.

Названные выше признаки усиливают необходимость избира­тельного подхода к языковым фактам, необходимость их более строгого отбора, распределения и фиксации, что и обусловливает специфический характер литературных норм, проявляющийся, с нашей точки зрения, в следующих направлениях: а) в усилении стабильности реализаций и — соответственно — в ограничении общего числа и типов вариантных реализаций; б) в усилении из­бирательности нормы и дифференцированности нормативных реа­лизаций, а также — соответственно — в распределении различ­ных вариантных средств по разным территориальным, функцио­нальным и стилистическим сферам литературного языка; в) в факте сознательной кодификации норм, т. е. в их оценке и приня­тии обществом. Обратимся к более подробной характеристи­ке выделенных выше признаков литературной нормы.

Стабильность и вариантность нормативных реалзиаций

Для каждого современного литературного языка характерна не только определенная степень устойчивости нормативных реа­лизаций, но и некоторый набор вариантных средств, допускаю­щих известный выбор. Категория вариантности является тем са­мым весьма существенной для характеристики литературной нор<567>мы (см. [12; 34; 71; 95] и др.), а диапазон вариантности в значи­тельной мере характеризует специфику норм разных литературных языков и служит основанием для выделения отдельных истори­ческих периодов в их развитии (ср. далее, стр. 584).

Предпосылки вариантности создаются для литературного язы­ка — как, впрочем, и для любого другого языкового идиома — многообразием его структурных потенций, различным образом реализуемых в процессе исторического развития языка. Наличие более или менее значительных формальных модификаций в рам­ках определенной лексемы, словоформы или синтаксической кон­струкции, не связанных с изменениями основного значения этих единиц, и создает их варьирование27.

Вариантность характеризует норму большинства современных литературных языков (ср., например, варианты, входящие в нор­му немецкого языка: backte? buk 'пек', gesalzen? gesalzt 'посоленный', des Tages? des Tags 'день', род. п. ед. ч., am Tage? am Tag 'днем', дат. п. ед. ч., blasser? blдsser 'бледнее', es schaudert mir? mich 'мне страшно' и т. д.; ср. также русск.: туфель? туфля, брызгает? брызжет, мок? мокнул, сказав? сказавши, ноль? нуль, неряшество? неряшливость, ъначе? инбче, м ы шление? мышлйние и др.).

Наиболее общим источником вариантности для разных язы­ковых идиомов является параллелизм некоторых структурных возможностей языка, а также исторические сдвиги, происходя­щие в языковой структуре и формах ее реализации (ср. истори­ческие варианты в чешск. типа posvet? posvit, приводимые В. Матезиусом [53], или в нем. типа molk? melkte, dem Tische? Tisch.).

Вместе с тем для целого ряда литературных языков существен­ную роль играют и варианты, отражающие особенности различ­ных диалектов или разных территориальных вариантов литера­турного языка. Гетерогенность исходного материала часто при­водит к значительной вариантности в рамках литературной нормы. Подобное положение отмечается, например, С. А. Мироновым для нидерландского языка, ср. гетерогенные элементы, сосуществую­щие как бы в «снятом» виде в норме современного нидерландского языка: schoon (южн.) — mooi (сев.) 'красивый', sturen (сев.) — zeriden (южн.) 'посылать' (многочисленные примеры подобного рода см. в [55; 56]). Для немецкого литературного языка, тоже гетероген­ного в своей основе, также могут быть названы вариантные<568> словоформы и лексемы, восходящие генетически к разным терри­ториальным ареалам: derer? deren 'тот', указ. мест. род. п. мн. ч., sandte sendete 'послал', fett? feist 'толстый', Lippe? Lefze 'губа' и т. д.

Диапазон и характер использования отдельных вариантных реализаций, входящих в литературную норму, может быть весьма различным. Наряду с некоторыми вариантами, свободно заме­няющими друг друга (ср. русск. издалекб? издалйка, моло ч ный? молошный, н о ль? н у ль; нем. Werkanlage? Werksanlage, jemand? jemanden вин. п.) в пределах литературной нормы объединяются и неравноценные варианты, один из которых должен рассматри­ваться как основной, а другой — лишь как допустимая, но вто­ростепенная, реже употребляемая форма (ср. русск. профессорб? профйссоры, творуг? твурог, запаснуй? запбсный; нем. (er) backte? buk 'пек', der Name? Namen 'имя'). Источником по­добных занимающих второстепенное положение реализаций яв­ляются устаревшие формы или инновации, а также явления, про­никающие в литературный язык под влиянием различных типов разговорного языка и еще не вполне утвердившиеся в рамках ли­тературной нормы.

Дата добавления: 2014-11-28