Общие сведения: природа, страна и население Африки 2 страница

В виде ископаемых форм в Африке обна­ружены костные останки древнейших людей последующих стадий формирования — пите­кантропа и неандертальца, а также останки человека вида Homo sap1ens, вероятно оби­тавшего в Африке повсеместно 35 тыс. лет назад. Это было время верхнего палеолита с его достаточно развитой техникой изготовле­ния различных орудий, применявшихся в пер­вобытном охотничье-собирательском хозяй­стве.

Судя по костным находкам человека в местечке Мешта аль-Арби (Алжир), в Север­ной Африке в верхнепалеолитическое время обитали люди европеоидного облика, а к югу от них, вероятно, формировались негроидные группы. Во всяком случае, в неолите (7— 5 тысячелетие до н. э.) негроидные племена занимали значительную часть Сахары — тогда еще не пустыни, а увлажненной лесостепи (подвергшейся постепенному усыханию и за­пустению начиная с 3—2 тысячелетий до н. э.). Возможно, смешение негроидных и европео­идных расовых типов происходило в лесостеп­ной Сахаро-Нильской полосе уже много тысяч лет назад, в мезолите или даже в верхнем палеолите.

Хозяйственно-культурная история Африки наиболее известна с эпохи развитого неолита, когда на севере, в Сахаре и долине Нила не только совершенствовались исконные охота и собирательство, но и развивались новые для этого периода занятия — земледелие, скотоводство, керамическое дело, более высокая камнеобработка, а искусство наскальной живописи (например, фрески Тассили и др.) от­разило возникновение производящего сель­ского хозяйства.

Поселения ранних земледельцев и масте­ров неолитической техники обнаружены в Западной Африке, в плодородных долинах рек Сенегала и Нигера. Своеобразием отличалась неолитическая культура земледельцев, охот­ников и собирателей Гвинейского побережья и бассейна р. Конго, развивавшаяся в 3— 1 тысячелетиях до н. э. в условиях тропиче­ского леса. В саванне, в степных и полупус­тынных районах Восточной и Южной Африки каменный век просуществовал дольше всего; обитатели здешних открытых пространств до рубежа нашей эры, а местами и позднее за­нимались исключительно охотой и собиратель­ством (впрочем, в довольно развитых фор­мах).

Древняя Африка, несмотря на ее особое географическое положение — удаленность значительной части территории от Средизем­номорья и Передней Азии, т. е. от древних центров и цивилизаций, как свидетельствуют многие научные факты, поддерживала опре­деленные связи с ними. Открытием и ис­пользованием навыков культуры земледелия и скотоводства Африка в целом обязана ко­ренным племенам Сахаро-Нильского региона, передавшим это искусство более южным со­седям. Прежняя версия западноевропейских ученых о том, что земледелие и скотоводство занесены в Африку высокоодаренными пе-реднеазиатскими «хамитами», полностью дис­кредитирована современными археологически­ми находками. Что же касается зарождения первоначальных очагов металлургии, то они, по всей вероятности, возникли в Африке под воздействием передовых стран Древнего Вос­тока.

В низовья Нила (Египет) и центральную часть Сахары (область развитого неолита Тассили) культура бронзового литья пришла из первичных центров Ближнего Востока и Средиземноморья (крито-микенская цивилизация). И если культура Тассили в связи с усыханием Сахары заглохла к середине 2 тысячеле­тия до н. э., то сложившаяся на Ниле древнеегипетская цивилизация, обогащенная техни­ческими достижениями бронзового века, на­чиная от рубежа 4 и 3 тысячелетий до н. з., все более быстро развивалась. Будучи одним из передовых государств Древнего Востока, Египет на несколько тысячелетий занял веду­щую роль в истории Африки. Так, под влия­нием Египта культура бронзовой металлургии, а затем и металлургии железа (в 1 тысячеле­тии до н. э.) распространилась вверх по Ни­лу на юг, за первый порог, где начиналась страна Куш.

В древней стране Куш (позднее Нубия) жили племена, которых египтяне на рисунках изображали с черной кожей, курчавыми воло­сами и толстыми губами, т. е. негроидами; на других рисунках того же времени кушиты изображены с лицами коричневого цвета. Тем самым египетские художники хотели показать, что население страны Куш неоднородно в ра­совом отношении или представляет собой не­что переходное от негроидов к европеоидам (эфиопская раса). Египтяне знали и более юж­ную страну Пунт с темнокожими обитателя­ми, которую, по всей вероятности, надо по­местить в пределах Восточного Судана и на побережье Сомали и Эритреи. Возможно, что среди жителей этой страны были представле­ны древние нилоты.

Много лучше древние египтяне знали сво­их западных соседей — «ливийцев» (по цвету кожи более светлых, чем сами египтяне). Об­ласть их расселения, по-видимому, простира­лась до Атлантического побережья (совре­менные Марокко и Мавритания). Нынешние народы Северной Африки, говорящие как на языках берберской группы, так и на диалек­тах арабского языка, являются их потомками. Древние ливийцы очевидно имеют прямое от­ношение к истории формирования и последу­ющего распада на самостоятельные подразде­ления семитохамитской языковой семьи. Бу­дучи европеоидами в своей антропологиче­ской основе, древнейшие представители этой семьи первоначально формировались к запа­ду от Нила, в сахарской лесостепной и среди­земноморской зонах. По мере усыхания Са­хары здешние земледельцы и скотоводы или покидали эту область, отходя на восток (пред­ки семитов и древних египтян), юг и юго-вос­ток (предки кушитов и чадских хауса), или же, отчасти сместившись к северу, к горам Атла­са, приспосабливались к изменившийся эколо­гической среде (предки многочисленных ра­нее берберов — ливийцев).

В начале 1 тысячелетия до н. э. племена ливийцев оказались под влиянием торговой и культурной деятельности могущественного Центра финикийских колонистов на африкан­ском побережье Средиземного моря — Кар­фагена. Карфагенские поселения протянулись Цепочкой вдоль побережья Алжира и Марок­ко. Карфагеняне совершали торговые экспе­диции и в глубь континента, о чем свидетель­ствуют некоторые письменные известия ан­тичных авторов.

Во время борьбы между Карфагеном и Ри­мом (3—2 вв. до н.э.) в Северной Африке существовали два государства с ливийско-бер­берским населением — Нумидия и Маврита­ния. Нумидия занимала область восточного Алжира и южного Туниса, Мавритания—за­падную часть Алжира и северные районы Ма­рокко. Наибольшее значение имела Нумидия. Поэтому прежних ливийцев чаще называли нумидийцами. Однако после захвата Римом Северной Африки упоминания о нумидийцах постепенно исчезают, и местное население стали называть маврами.

Археологические находки последних лет на широкой территории Северной и Северо-Восточной Африки свидетельствуют о глубо­ком проникновении античной культуры в ме­стную среду. Есть все основания считать этот регион базой высокого хозяйственного разви­тия и самостоятельной государственности. Та­ковы царства Напата (12—6 вв. до н. э.) и Мероэ (6 в. до н. э. — 4 в. н. э.), располо­женные к северу и югу от слияния Белого и Голубого Нила; древний Аксум (2—8 вв. н.э.) — на севере современной Эфиопии. В глубине Восточной Африки (на территории Кении и Танзании) связи античной культуры прослеживаются много слабее.

Западная Тропическая Африка, Централь­ная Африка и Южная Африка оказались прак­тически вообще вне античной эйкумены. Вмес­те с тем важно отметить, что начавшееся в позднем неолите и продолжавшееся в перио­ды бронзы и раннего железа усыхание и за­пустение Сахары привело к миграции основ­ной массы здешних земледельцев и скотово­дов на юг, в суданскую зону саванны и тро­пического леса. Этот процесс поднял уровень хозяйственного развития Западной и Цент­ральной Африки. Своеобразие материальной культуры негроидного населения этого регио­на состоит в том, что оно не знало собствен­ного медно-бронзового века и к железу пе­решло непосредственно от затянувшегося ка­менного века. Существует научное мнение о самостоятельном открытии населением Судан­ского пояса искусства плавки и ковки желе­за. На самом же деле, недавно открытая культура Нок раннего железного века, существовавшая в 5 в. до н.э. — 3 в. н.э. в меж­дуречье Нигер-Бенуэ (Центральная Нигерия), имея местную основу, сложилась явно под сильным влиянием и воздействием развитой металлургии государства Мероэ на верхнем Ниле, где железоплавильные печи действова­ли уже в 6 в. до н. э. Железный век в Юж­ной Африке по-настоящему начинается толь­ко в 1 тысячелетии н. э.

Историческим продолжением оттока негро­идного населения из Центральной, а затем Южной Сахары являлась миграция формиро­вавшихся первоначально в Суданской зоне бантуязычных племен в центральную и юж­ную части континента. Исходной областью переселения предков банту было плато цент­рального Камеруна, откуда началось их дви­жение через тропический лес или морское побережье на юг, в бассейн р. Конго, к плато северной Шабы (юг Заира). Здесь переселен­цы банту встретили благоприятные для хозяй­ственно-культурного развития природные ус­ловия: лесистую саванну с обильной охотничь­ей фауной и места, удобные для земледелия, а также легкодоступные залежи железных руд. Именно на плато Шабы сложилось то ядро народов банту, которое послужило эт­нической основой для дальнейших миграций бантуязычных групп по всей Экваториальной Африке. Начало этих больших переселений банту было положено на исходе 2 тысячеле­тия до н. э., продолжалось и позднее, а вы­ход банту в Межозерье и Восточную Африку с последующим распространением в Южную Африку датируется суммарно 1 тысячелетием н. э. По данным арабских источников, уже в 9—10 вв. на восточном побережье Африки существовали обширные политические объ­единения — «царства» банту, находившиеся под властью «царя зинджей» («черных», африканцев).

Широкое расселение бантуязычных племен внесло большие изменения в исконно сложившийся этнический состав населения Тропиче­ской Африки и Южной Африки. Так, проник­нув в тропические экваториальные леса бас­сейна Конго с севера, банту оттеснили или ассимилировали здешних пигмеев, говоривших на каких-то своих, ныне неизвестных, языках. Банту, передвигавшиеся через саванну Восточ­ной Африки, оказали сильное воздействие на нилотов и кушитов, передав части из них свой язык. Восточноафриканские койсанские племе­на подверглись примерно такой же участи. Под давлением банту восточнокойсанские пле­мена, достигавшие южной Кении, отступили далеко на юг и, видимо, начали смешиваться друг с другом в языковом отношении. В на­стоящее время в материковой Танзании со­хранились только одно готтентотское племя сандаве и одно бушменское племя хадзапи.

Двигаясь на юг вслед за койсанскими груп­пами, банту заняли удобные лесостепи Юж­ной Африки, где, занимаясь скотоводством и земледелием, передали свой тип хозяйства готтентотам, а бушменов — собирателей и охотников — оттеснили в пустынную Калахари,

Средневековая история. Заметный этап в этнокультурной и социально-политической истории Африки связан с арабскими завоева­ниями 7—8 вв., вследствие чего на целую тысячу лет Африка оказалась изолированной от европейской цивилизации и в большей ме­ре связанной с культурным миром средневе­кового Востока. Но надо иметь в виду, что пришедшая с арабскими завоевателями вос­точная цивилизация наслоилась на богатые культурные традиции аборигенов Северной Африки, оказала воздействие на приморскую часть Восточной Африки (вовлеченную через арабо-африканские города на побережье в международную торговлю стран Индийского океана) и несколькими потоками проникла в Суданскую зону, но Тропической Африки она коснулась в слабой степени. Как и в античные и раннесредневековые времена, эта важная область коренной Африки оставалась вне ми­ровых хозяйственно-культурных связей вплоть до появления на ее побережье европейцев.

Со времен арабского завоевания Северная Африка получила на Востоке название стран Магриба. На первых порах это завоевание не вызвало больших изменений в этническом со­ставе местного населения — по-арабски «бер­беров» (вместо прежних ливийцев, нумидийцев, мавров). Более серьезные последствия имело широкое переселение кочевых араб­ских племен Передней Азии в 11 в. Пришлые кочевники отчасти сохранились как собствен­но арабские группы, отчасти растворились в основной массе таких же скотоводов — берберов, но одновременно арабизировали их по языку и в культурном отношении. В настоя­щее время большинство населения Северной Африки говорит по-арабски, исповедует ис­лам и считает себя арабами. Только примерно пятая часть жителей стран Магриба, расселен­ных мелкими группами в горных районах и некоторых оазисах, сохраняет еще берберские наречия.

Определенное этнокультурное воздействие средневекового Востока на коренные народы Сахаро-Нильского и отчасти Суданского регио­нов северной половины Африки сомнению не подлежит. Вместе с тем и это этнокультурное проникновение и прямое политическое воздействие арабского мира накладывалось на вполне созревшие предпосылки самобытного развития народов южнее Сахары. Ученые дав­но обратили внимание на вполне зрелые фор­мы устойчивых военно-племенных и государ­ственных образований, возникших, конечно, не на пустом месте и существовавших сотни лет в наиболее развитых и передовых странах Африканского континента.

К числу таких социально-политических об­разований принадлежало государство Гана. В 13 в. оно уступает место другому негрско­му государству — Мали, сложившемуся в до­лине р. Нигер. К началу 15 в. политическое преобладание перешло к народу сонгаи, со­здавшему одноименное государство. Столети­ем позднее власть правителей Сонгай распро­странилась в глубь Африки, вплоть до границ Триполи и Марокко. Другой древний центр народов Западного Судана лежал у берегов озера Чад, где в средневековье возвысились государства Канем, Борну и др. Здесь и юж­нее, в бассейне Конго, существовали культу­ры развитого железного века, а также массо­вого медного литья из рудничного сырья, до­ставляемого из богатых месторождений Ша­бы. Важнейшие города средневекового Суда­на имели оживленные связи со странами Маг­риба. В 11 в. в Судан проник ислам, а вмес­те с ним арабская письменность и обучение ей.

На Гвинейском побережье существовало несколько государственных объединений — Ифе, Ойо, Йоруба, Ашанти, Дагомея и др. Часть из них возникла не позднее 15—16 вв. Могущественным государством был Бенин на островах дельты Нигера, расцвет его относит­ся к 16—17 вв.

В те же века возвысились государства юж­ной половины Африки — Конго, Ангола, Моно-мотапа (в долине р. Замбези); входящие в их состав бантуязычные народы создали яр­кую и своеобразную культуру.

Социально-экономические структуры. Крас­норечивые факты длительного существования во многих странах доколониальной Африки самобытной государственности, опиравшейся на социально-имущественные отношения нера­венства, прямого господства и подчинения между местной знатью и простым народом, требуют ясного ответа на вопрос относитель­но конкретно-исторического типа и уровня развития этих общественных структур. Ответ оказывается не простым, ибо наблюдения ис­ториков вскрывают сложный и противоречи­вый характер одновременного существования и взаимовлияния в отдельных регионах и странах доколониальной Африки различных общественно-экономических укладов, специ­фических форм классообразования, эксплуата­ции, политического строя. Очевидно прежде всего то, что глубокой причиной такого раз­нообразия общественных форм является не­равномерность процессов социально-истори­ческого развития африканских народов, в осо­бенности неодинаковый, нередко замедлен­ный темп роста производительных сил и в связи с этим эволюционно затянувшаяся сме­на архаических социально-экономических структур новыми, исторически более зрелыми отношениями.

В странах Африки южнее Сахары истори­ками обнаружено особенно много застойных форм социальной организации — семейно-пат-ронимического (семейно-общинного), родоплеменного, военно-деспотического, кастового и иного характера. Все эти формы экономически были связаны с малопродуктивным на­туральным сельским хозяйством и построены на традиционной кооперации рабочих сил уз­колокальных объединений ближайших родст­венников и соседей. Конечно, и в этих усло­виях вызревали отношения имущественного и социального неравенства, но в целом требо­вались особо благоприятные обстоятельства экономического развития (хозяйственный подъем, регулярный обмен и накопление из­быточных жизненных благ), чтобы отношения зачаточного неравенства переросли в общест­венно выраженные формы зависимости и экс­плуатации. Несмотря на общую замедлен­ность исторического развития и длительное сохранение живых остатков архаических до­классовых отношений, во многих странах Аф­рики в разное время возникли сословно-классовые общественные структуры.

Наличие в древних государственных обра­зованиях Северной Африки и Эфиопии рабовладельческого уклада, кабально-имуществен­ных и даннических отношений, а позднее, в средневековье, и отношений феодальной за­висимости особых сомнений в науке не вызы­вает. Но относительно конкретно-историческо­го типа средневековых социально-экономиче­ских структур в странах южнее Сахары на­учные мнения разделились между сторонни­ками признания их типично рабовладельче­скими или феодальными, но в специфическом «африканском» выражении. Предлагалось да­же считать эти структуры порожденными осо­бым «африканским способом производства» — патриархально-общинным в своей производст­венной основе при имущественном доминиро­вании правящей социальной верхушки.

В марксистско-ленинской африканистике наших дней разрабатывается более детализированная концепция разнообразия путей и особенностей перехода большинства африканских народов от доклассовых отношений к раннефеодальным, выраженного и в особенностях политического строя — от простей­ших предгосударственных военных союзов многих общин и племенных групп, солидарно противостоящих окружающему миру, до построенных на внутренних противоречиях госу­дарственных образований с правящей эксплуататорской корпорацией феодалов во главе.

Путем анализа отношений фактического владения землей и распределения в связи с этим основного и прибавочного продукта сре­ди социально уже неравного населения доколониальных государств южнее Сахары со­ветские африканисты выявили существование такого распространенного порядка, при кото­ром владеющая землей кровнородственная или соседская община передавала в пользу правящей и управляющей всеми обществен­ными делами иерархической верхушки (во главе с царем и его приближенными) некото­рую долю прибавочного продукта. Правящая верхушка могла иметь и собственное хозяйст­во при использовании в нем подневольного труда военнопленных и преступников, но она отнюдь не монополизировала основные сред­ства производства — племенные земли, леса, воды и пастбища. Последние находились в полном хозяйственном использовании силами земледельческих общин. Вместе с тем давно уже возвысившаяся над общинной и взявшая политические бразды традиционная (родо-племенная) и служилая (при царе) знать явно монополизировала в своих руках основные хозяйственно-организаторские, внешнеторго­вые и военные функции сложившихся госу­дарственных образований (местных «империй», «королевств», «княжеств» по терминологии европейских письменных источников). Прави­тели государств страны йорубов, Бенина, Да­гомеи получали также доходы от военной до­бычи, работорговли, разных даней, пошлин и судебных сборов. Соответственно и общест­венная распорядительная власть правящего сословия была возвышена до возможного предела и освещена традицией, идущей от культа предков, а власть царей была прямо обожествлена.

Среди советских африканистов распростра­нено мнение, что описанные выше системы отношений непосредственного господства и подчинения по своему характеру были раннеклассовыми, но считать эти отношения соб­ственно феодальными было бы упрощением реальной действительности. Африканские об­щества южнее Сахары совершали в доколониальный период своеобразную социально-эко­номическую эволюцию от структур типично общинно-классовых к структурам многоуклад­ным, социально и имущественно дифференци­рованным. Отношения господства и эксплуа­тации, налагаемые на традиционную общину, еще не сложились в экономический порядок феодального строя общества. В структурах государственноорганизованных общественных организмов исподволь пролагала себе путь тенденция перерастания раннеклассовых до­феодальных и предфеодальных отношений в отношения собственно раннефеодальные.

Однако общая картина социально-экономического состояния и развития доколониаль­ной Африки южнее Сахары была намного сложнее, нежели только что обрисованное по­ложение в исторически выделившихся госу­дарственных образованиях. Наука давно отме­тила в странах Суданского и Гвинейского ре­гионов. Центральной, Восточной и Южной Африки поразительную живучесть социальных форм, свойственных родо-племенному строю и не преодоленных ни раннеклассовыми структурами, ни системами колониального уп­равления. Согласно новейшим данным, раз­личные народы стран южнее Сахары пережи­вали три основные ступени общественной эво­люции: а) стадию разложения первобытнооб­щинного строя; б) различные стадии перехода к раннеклассовым отношениям; в) стадию ран­неклассового общества. На всех этих ступенях видную роль играла традиционная земледель­ческая община как основная экономическая и социальная организация непосредственных производителей материальных благ.

При исключительном разнообразии конк­ретных форм и вариантов африканской общи­ны, этот устойчивый социальный организм в виде «коллектива, производящего и воспроиз­водящего себя в живом труде» (К. Маркс) проходит через всю известную нам историю народов Африки, составляя важное структур­ное звено в процессе смены всех стадий их общественного развития в самом широком плане. Община как социально-экономическая организация закономерно возникает из свой­ственных африканцам (и не только им) дока­питалистических способов производства, свя­занных с низким уровнем производительных сил, с господством естественных предметов и орудий труда, ручной техники, а отсюда и преобладанием живого труда над овеществ­ленным. Община с ее коллективным трудом выступает в условиях этих способов производ­ства как основной и главный производствен­ный коллектив и одновременно как производ­ственная среда. Она же есть единственная микросреда воспроизводства человека, обес­печения его существования и безопас­ности.

В доколониальный период африканской земледельческой общине была свойственна генеалогическая (семейно-родовая) и гетеро­генная (одновременно кровнородственная и, соседско-корпоративная) структура. Низшие хозяйственные ячейки общины составляли не­разделенные большесемейные коллективы (численностью по нескольку десятков, даже до сотни человек). Ядро гетерогенной общины чаще составлял какой-либо кровнородствен­ный коллектив (патронимия или отдельная большая семья), который, однако, выступал прежде всего как локальная ячейка общества и с другими подобными ему ячейками был больше связан соседско-корпоративными, чем родовыми, узами. Дуализм кровнородственно­го и территориально-соседского начал в ор­ганизации труда и потребления выступал здесь слитным общественно-производствен­ным основанием, определяющем собой еди­ную систему социальных отношений. Гетеро­генная форма общины была наиболее харак­терна для переходных общественно-экономи­ческих структур, непосредственно сочетающих элементы доклассовых и раннеклассовых от­ношений.

Возникнув еще на стадии первобытнооб­щинного строя, африканская община не толь­ко сохранилась до настоящего времени, но и — в измененных, конечно, разновидностях — продолжает оставаться одной из главных форм общественной организации местного на­селения. В условиях колониального и послеко­лониального обществ совершалась модифика­ция некоторых традиционных форм общинной организации, отходили в прошлое такие ар­хаические институты, как система половозраст­ных групп и рангов, родовые общины с ма­теринским счетом родства и пр., возникали новые формы общинной организации, порож­денные колониализмом, в виде профессио­нально-земляческих союзов, ремесленных и торговых гильдий, племенных ассоциаций, приспособленных к условиям рынка. Традици­онные связи сообщиников слабели вследствие начавшейся миграции части населения в но­вые города, на горнорудные разработки и строительство транспортных магистралей.

Будучи видоизмененной, но все еще разно­сторонней по социальному назначению фор­мой организации коренного населения, зем­ледельческая община отнюдь не исчерпала себя как социально-производственный коллек­тив в условиях современной Африки. Доста­точно сказать, что и в наши дни до 60—80% населения стран Африки южнее Сахары по-прежнему являются членами территориально-соседских общин, налагающих на своих уро­женцев определенные экономические и соци­альные обязательства.

Историко-культурные особенности народов Африки

При изучении этнографии народов Африки можно выделить несколько больших историко-географических областей, из которых каж­дая характеризуется сходством этнографичес­ких черт на обширной территории при нали­чии, впрочем, более или менее заметных ло­кальных различий.

Народы Северной Африки. Северную и часть Северо-Восточной Африки нередко называют Арабской Африкой, так как большин­ство ее жителей говорит на арабском языке.

Это страны Магриба, Египет и северная часть Демократической Республики Судан; к ним Нередко относят Западную Сахару и Маври­танию.

Сплочение арабов и берберов, ускоренное Национально-освободительным движением против европейских колонизаторов, способст­вует процессам формирования крупных наций в странах Магриба — египетской, ливий­ской, тунисской, алжирской, марокканской. В Демократической Республике Судан с ее сложным этническим составом в суданскую нацию консолидируется арабоязычное населе­ние, но проживают там также отдельные негроидные народы различного происхожде­ния.

Во всех этих странах население в основном занято сельским хозяйством, однако соотношение земледелия и скотоводства в различ­ных областях неодинаково. Земледельческим является население Египта и отчасти Судана, живущее в плодородной долине Нила. В юж­ной части Демократической Республики Судан мотыжное земледелие сочетается со ското­водством и рыболовством. В странах Магри­ба, в прибрежной полосе и в горных районах Атласа господствует земледельческое хозяй­ство в сочетании с молочным животноводст­вом. Но чем дальше от побережья, тем зна­чительнее роль скотоводства. Во внутренних частях Магриба живут преимущественно ско­товоды.

Большой интерес представляет египетское земледелие, изучение которого позволяет восстановить картину возникновения и разви­тия земледелия вообще.

Долина Нила обладает неисчерпаемым плодородием, ибо ежегодно в период раз­лива она удобряется и орошается водами реки, несущими огромное количество ила. Вода же размягчает почву, делая излишней ее предпосевную обработку. Земледелие в Этом районе началось в глубокой древности с того, что люди попросту бросали семена злаков во влажный ил, а затем, предоставив растения самим себе, дожидались урожая. Еще в прошлом столетии таким образом со­вершали посев египетские крестьяне — фел­лахи— в случае запоздания нильского наводнения. Подобная примитивная система полу­чила название лиманного (болотного) земледелия. Ее, по-видимому, знали уже но­сители неолитической бадарийской культуры 5 тысячелетия до н. э. (Средний Египет).

С 4 тысячелетия до н. э. древние египтя­не начинают практиковать простейшее искусственное орошение и обработку полей мотыгой. Первые свидетельства о введении легкого бесподошвенного плуга относятся к 3 тысячелетию до н. э. В последующем ты­сячелетии появляется устойчивый подошвен­ный (полозный) плуг, необходимый при об­работке заболоченных площадей. Тогда же создается ирригационная система — густая сеть каналов, орошающих «высокие поля».

Современное земледельческое хозяйство египетских крестьян во многом повторяет эту древнюю систему полеводства. Сельскохозяй­ственный год в Египте делится на три сезо­на — зимний, летний и осенний. В первый сезон (ноябрь — март) сеют пшеницу, ячмень, лук, бобовые и др.; в следующий сезон (ап­рель — август) сеют хлопок, лен, коноплю, сахарный тростник, рис, кукурузу; и, наконец, осенью (сентябрь — ноябрь), в период наи­высшего подъема нильских вод, — рис, куку­рузу, просо.

Феллахи пользуются плугом, который мало чем отличается от древнеегипетского. Попрежнему в ходу мотыга, особенно при об­работке огородов, посевов хлопка и кукуру­зы, рытье каналов. Созревшие злаки жнут серпами или вырывают стебли с корнем. Для молотьбы употребляют цепы или нурег — молотильную доску с металлическими диска­ми или каменными зубьями, в которую впря­гают пару быков.

В Египте применяются современные спо­собы ирригации, но значительная часть бед­ных крестьян, как встарь, вынуждена подни­мать воду на свои поля примитивными сред­ствами: это шадуф, по устройству напомина­ющий колодец-журавль, и сакийе — водоподъемное вертикальное колесо с за­крепленными на нем кувшинами.

Скотоводство в Египте из-за отсутствия пастбищ не получило достаточного развития. Разводят главным образом рабочий скот, но и его немного, так как при простейшей тех­нике обработки почвы, ухода за посевами и уборки урожая потребность в рабочем скоте сравнительно небольшая.

Арабо-берберское земледельческое хо­зяйство Магриба имеет свои особенности. Основные районы земледелия здесь — приб­режная полоса и горные долины Атласа. Оби­лие водных источников, частые дожди и мяг­кий климат благоприятствуют земледелию искотоводству. Но в засушливых местностях приходится прибегать к искусственному орошению полей.

Главные продовольственные культуры — пшеница и ячмень, в Марокко также кукуру­за. Коренное население предпочитает твер­дую пшеницу, из которой в большом коли­честве приготавливается манная крупа.

Арабо-берберские земледельцы — опыт­ные садоводы. На побережье моря они раз­водят виноград, цитрусовые, инжир, миндаль и др. В Тунисе широко распространена куль­тура олив. У побережья выращиваются раз­личные овощи. В южной части Магриба од­ним из главных видов пищи служат плоды финиковой пальмы.

Дата добавления: 2014-11-29