PTR. RF. SU. 12 страница

Когда женщина отделяется от своего андрогина и становится отдельной индивидуальностью, снова повторяется первое повествование. И Отец и Сын, оба Адама, любят ее красоту; затем следует аллегория искушения и падения. Как в “Каббале”, так и в системе офитов Офит и Офиоморфос являются эманациями, символизированными в виде змия, причем первый представляет собою Вечность, Мудрость и Дух (как в халдейском магизме змеепоклонения и доктрины Мудрости старины), а последний — Коварство, Зависть и Материю. И дух и материя — Змии, и Адам Кадмон становится Офитом, который искушает сам себя — мужчину и женщину — вкусить от “Древа Добра и Зла”, чтобы научить их тайнам духовной мудрости. Свет искушает Тьму, и Тьма привлекает Свет, ибо Тьма есть материя, и “Высочайший Свет не светит в своем Tenebrae”. Со знанием приходит искушение Офиоморфоса, и он побеждает. Дуализм каждой существующей религии выявлен падением. “У меня муж от Господа ”, — восклицает Ева, когда Дуализм, Каин и Авель — зло и добро — рожден.

“И Адам познал Хуа, свою женщину (асту), и она стала беременной и родила Кина и сказала: Кинити аис Ява — я получила или приобрела мужа, даже Ява — есть, Аис — мужчина”. “Cum arbore peccati Deus creavit seculum”.

А теперь мы сравним эту систему с системой еврейских гностиков — назареев, а также с другими философиями.

ИШ АМОН, плерома или беспредельный круг, внутри которого находятся “все формы”, есть МЫСЛЬ силы божественной: она работает в ТИШИНЕ, и внезапно свет порождается тьмою; его называют ВТОРОЙ жизнью, и эта вторая производит или порождает ТРЕТЬЮ. Этот третий свет есть “ОТЕЦ всего, что живет”, как EUA есть “матерь всего, что живет”. Он является тем Творцом, который вызывает инертную материю к жизни посредством своего животворного духа, и поэтому его называют старцем этого мира. Абатур есть тот Отец, который создает первого Адама, который, в свою очередь, создает второго. Абатур открывает врата и идет к темной воде (хаосу) и вглядывается в нее; тьма отражает его образ и — вот! — образовался СЫН — Логос или Демиург; Фетахил, который является строителем материального мира, взывая к существованию. Согласно гностической догме, это был Метатрон, архангел Гавриил или вестник жизни; или, по библейской-аллегории, андрогинный Адам Кадмон, СЫН, который, сообща со своим Отцовским духом, производит ПОМАЗАННИКА, или Адама до грехопадения.

Когда Сваямбхува, “Владыка, существующий через самого себя”, чувствует потребность в проявлении, то он так описывается в индусских священных книгах.

Испытывая желание производить различные существа из своей собственной божественной субстанции, он сперва проявил воды, которые развили в себе плодотворное семя.

Семя стало зародышем, блестящим как золото, сияющим как светило с тысячью лучами; и в этом яйце он родился в форме БРАХМЫ, великого начала всех существ (“Ману”, кн. I, шл. 8, 9).

Египетский Кнеф или Кнуфис, божественная мудрость, изображаемый в виде Змия, достает из своего рта яйцо, из которого выходит Птах. В этом случае Птах представляет собою всемирный зародыш, так же как и Брахма, который — среднего рода, когда конечное “а” имеет двоеточие наверху;[253] в противном случае он становится просто одним из имен божества. Первый послужил прообразом ТРЕХ ЖИЗНЕЙ назареев, так же как и каббалистических “Ликов”, PHARAZUPHA, который, в свою очередь, послужил прообразом для христианской Троицы Иринея и его последователей. Яйцо изображало первоначальную материю, которая послужила материалом для построения видимой вселенной; оно содержало, так же как и гностическая Плерома и каббалистическая Шехина, мужа и жену, дух и жизнь, “чей свет включает в себя все другие света” или духов жизни. Это первое проявление было символизировано змием, который сперва представляет божественную мудрость, но, пав в зарождение, становится оскверненным. Птах есть небесный человек, египетский Адам Кадмон или Христос, который, соединившись с женским Святым Духом, ZOE, производит пять элементов: воздух, воду, огонь, землю и эфир; последний является точной копией с буддийского A'd и его пяти дхиани-будд, как мы показали в предыдущей главе. Индусский Сваямбхува-Нара развивает из себя материнский принцип, заключенный в его собственной божественной сущности — Нари, бессмертную Деву, которая, будучи оплодотворена его духом, становится Тауматрой, матерью пяти элементов — воздуха, воды, огня, земли и эфира. Таким образом, может быть показано, как из индусской космогонии произошли все другие.

Кнорр фон Розенрот, занимаясь истолкованием “Каббалы”, аргументирует, что

“В этом первом состоянии (сокрытой мудрости) бесконечный Бог Сам может быть понят, как “Отец” (Нового Завета). Но к Свету, испускаемому Беспредельным через какой-то канал в “первичного Адама” или Мессию и соединенному с ним, может быть применено название СЫН. А к току, испускаемому им (Сыном) на низшие части (вселенной) могут быть приложимы характеристики Святого Духа” [ 508, с. 6].

София Ахамот, полудуховная, полуматериальная ЖИЗНЬ, которая оживляет инертную материю в глубинах хаоса, есть Святой Дух гностиков и Spiritus (женский) назареев. Она, запомните это, сестра Христоса, совершенная эманация, и оба они дети или эманации Софии, чисто духовной и умственной дочери Битоса, Глуби. Ибо старшая София есть Шехина, Лик Божий, “Божия Шехина, которая есть его образ”.[254]

“Сын Зевс-Бэл или Сол-Митра есть образ Отца, эманация из Высочайшего Света”, — говорит Муверс. — “Его считают Творцом” [ 88, с. 265].

“Философы говорят, что первый воздух есть Anima Mundi. Но облачение (Шехина) выше, чем первый воздух, так как оно ближе прилегает к Эйн-Софу, Беспредельному” [ 419, т. II, с. 236].

Таким образом, София есть Шехина, а София-Ахамот есть Анима Мунди, астральный свет каббалистов, содержащий в себе духовные и материальные зародыши всего, что существует. Ибо София-Ахамот, подобно Еве, прототипом которой она является, есть “матерь всего, что живет”.

В системе назареев, так же как и в индусской философии до-ведийского и раннего ведийского периода, имеются три троицы. В то время как мы видим, как немногие переводчики “Каббалы” и “Кодекса” назареев и других затемненных книг безнадежно барахтаются среди бесконечного пантеона имен, не будучи в состоянии прийти к соглашению по поводу системы их классифицирования, так как одна гипотеза противоречит и опрокидывает другую, — мы можем только удивляться этому затруднению, которое так легко преодолимо. Но даже теперь, когда переводы и даже чтение древнего санскрита стали так доступны для сопоставлений, — они никогда не признают возможным, что ключ ко всем философиям, будь то философии семитические, хамитические или туранские, как они их называют, — имеется в индусских священных писаниях. Все же факты об этом налицо, и факты трудно уничтожить. Так, в то время как индусская троица трижды проявляется как

Нара (или Пара-Пуруша),	Агни,	Брахма,	Отец,
Нари (Мариама),	Вайю,	Вишну,	Мать,
Вирадж (Брахма),	Сурья,	Шива,	Сын,

и египетская троица как:

Кнеф (или Амон),	Озирис,	Ра (Гор),	Отец,
Маут (или Мут),	Изида,	Изида,	Мать,
Хонс,	Гор,	Малули,	Сын;[255]

в Системе назареев мы имеем:

Ферхо (Иш-Амон),	Мано,	Абатур,	Отец,
Хаос (темные воды),	Спиритас (жен.),	Нетубто,	Мать,
Фетахил,	Ледхайо,	Владыка Иордан,	Сын.

Первая — это сокрытая или непроявленная троица — чистая абстракция. Вторая — эта активная троица или та, которая проявлена в результатах творения, вышедшая из предыдущей — ее духовного прототипа. Третья представляет собою искаженный образ двух других — образ, выкристаллизовавшийся в форме человеческих догм, которые меняются в соответствии с богатством национальной материалистической фантазии.

Верховный Владыка великолепия и света, блестящий, сияющий, раньше которого никакой другой владыка не существовал, называется Корона (венец); Владыка Ферхо, непроявленная жизнь, существовавшая в первом извечно, и Владыка Иордан — дух, живая вода Милосердия [ 257, т. II, с. 47-57]. Он тот единственный, через которого мы можем быть спасены; и таким образом он соответствует Шехине, духовному одеянию Эйн-Софа или Святому Духу. Эти трое составляют троицу in abscondito. Вторая троица составлена из трех жизней. Первая есть подобие Владыки Ферхо, через которую он проявляется, и этим вторым Ферхо является Царь Света — МАНО (Rex Lucis). Он есть небесная жизнь и свет, и он старше, чем Архитектор неба и земли [ 257, т. I, с. 145]. Вторая жизнь есть Иш Амон (Плерома), чаша избрания, содержащая зримую мысль Iordanus Maximus — типа (или его доступное пониманию отражение), прообраза живой воды, который есть “духовный Иордан” [ 257, т. II, с. 211]. Третья жизнь, которая произведена двумя другими, есть АБАТУР (Аб — Родитель или Отец). Это и есть таинственный и ветхий “Старейший из Старейших”, “Древний Senem sui obtegentem et grandaevum mundi”. Эта последняя третья Жизнь является Отцом Демиурга Фетахила, Творца мира, которого офиты называют Ильда-Баофом [ 257, т. I, с. 308], хотя Фетахил является единородным, отражением Отца, Абатура, который производит его, вглядываясь в “темные воды”;[256] но Владыка Мано, “Владыка возвышенности, Господь всех гениев”, выше, чем Отец, в этом каббалистическом “Кодексе” — один чисто духовный, другой материальный. Так, например, в то время как “единородным” Абатура является гений Фетахил, Творец физического мира, Владыка Мано, “Lord of Celsitude”, который является сыном Того, кто является “Отцом всех, кто проповедуют Евангелие ”, — также производит “единородного”, Владыку Лехдайо, “справедливого Владыку”. Он является Христосом, помазанником, который изливает “милосердие” Незримого Иордана, Духа Высочайшего Венца.

“В Тайне, “в собрании блеска, освещаемом МАНО, которому искры блеска обязаны своим происхождением”, гении, живущие в свете, “поднялись; они пошли на видимый Иордан и к текучим водам... Они собрались на совещание... и вызвали Единородного Сына нетленного образа, которого невозможно постичь размышлением. Лехдайо, справедливого Владыку, и произошел от Лехдайо, справедливого Владыки, кого жизнь сотворила по его слову”.[257]

Мано является главою семи эонов, которые суть Мано (Rex Lucis), Айар Зиво, Игнис Вив, Лукс, Вита, Аква Вива (живая вода крещения, гений Иордана) и Ипса Вита, глава шести гениев, которые вместе с ним образуют мистическое семь. Мано назареев — это просто копия индусского первого Ману — эманации Ману Сваямбхувы — из которого один за другим исходят шесть других Ману — прототипы последующих людских рас. Всех их мы находим представленными апостолом-каббалистом Иоанном в “семи светильниках огненных, горящих перед престолом, которые суть семь духов Божиих” [ Откровение, IV, 5], а также в семи ангелах с семью сосудами. И снова в Фетахиле мы узнаем первоисточник христианской доктрины.

В Откровении Иоанна Богослова сказано:

“Я обратился... и увидел... посреди семи светильников подобного Сыну Человеческому... глава Его и волосы белы, как белая волна, как снег; и очи Его, как пламень огненный; и ноги Его подобны халколивану, как раскаленные в печи” (I, 13, 134, 15).

Как это хорошо известно, Иоанн повторяет здесь слова Даниила и Иезекииля: “Ветхий Днями... волосы главы Его как чистая волна...” и т. д.. И “появление человека... над троном... и появление огня, и вокруг было сияние” [ Иезекииль ]. Причем огонь представляет “славу Господню”. Фетахил есть сын человека, Третья Жизнь, и его верхнюю часть представляют белою как снег; стоя у трона живого огня, он принимает облик пламени.

Все эти “апокалиптические” видения базируются на описании “белой головы” в “Зогаре”, в которой объединена каббалистическая троица. Это белая голова, “скрывающая в своем черепе дух”, и окруженная тонким огнем. “Появление человека” есть появление Адама Кадмона, через которого проходит нить света, представленного огнем. Фетахил есть Vir novissimis (новейший человек), сын Абатура [ 257, т. II, с. 127], причем последний является “человеком” или третьей жизнью,[258] теперь третьим лицом троицы. Иоанн видит “некоего, подобного сыну человеческому”, держащего в правой руке семь звезд, и стоящего между “семью золотыми светильниками” [ “Откровение, I]. Фетахил занимает свое “высокое место” по воле своего отца, “высочайшего эона с семью скипетрами” и семью гениями, которые астрономически представляют семь планет или звезд. Он стоит, “сияя в одеянии Господа, блистательный посредством гениев” [ 257, т. III, с. 59]. Он — Сын своего Отца, Жизни, и своей матери, Духа или Света [ 257, т. I, с. 285]. Логос представлен в “Евангелии от Иоанна” как некто, в котором была “Жизнь, и эта жизнь была свет людей” (I, 4). Фетахил есть Демиург, и его отец сотворил видимую вселенную из материи через него [ 257, т. I, с. 309]. В “Послании Павла к Ефесянам” [III, 9] сказано, что Бог “создал все через Иисуса”. В “Кодексе” ЖИЗНЕДАТЕЛЬ говорит: “Встань, иди, наш сын первородный, облеченный властью на все твари”.[259] “Как послал меня живой отец”, — говорит Христос, — “послал Бог Сына своего в мир... чтобы мир спасен был чрез Него” [ Иоанн, III, 17]. Наконец, завершив свою работу на земле, Фетахил снова поднимается к своему отцу Абатуру. “Et qui, relicto quem procreavit mundo, ad Adatur suum patrem contendit ” [ 257, т. II, с. 123]. “Мой отец послал меня... Я иду к Отцу” — повторяет Иисус.

Не касаясь богословских споров христианства, которое пытается слить воедино еврейского творца из первой главы “Бытия” с “Отцом” из Нового Завета, укажем, что Иисус неоднократно повторяет о своем Отце, что “Он пребывает в тайне”. Наверняка, он не говорил бы так о всегда присутствующем “Господе Боге” Книг Моисея, который показался Моисею и патриархам и, наконец, позволил смотреть на Себя всем старейшинам Израиля.[260] Когда Иисус говорит о храме в Иерусалиме как о “доме своего Отца”, он не подразумевает физическое здание, которое он берется разрушить и затем снова построить в три дня, а имеет в виду храм Соломона, мудрого каббалиста, который в своих “Притчах” указывает, что каждый человек есть храм Бога или собственного божественного духа. Это выражение — “Отец, который пребывает в тайне” — мы встречаем как в “Каббале”, так и в “Кодексе назареев”, и в других местах. Никто никогда не видел мудрости, сокрытой в “Черепе”, и никто не видел “Глуби” (Битоса). Симон Волхв проповедовал “Отца, неизвестного никому”.[261]

Мы можем проследить это название “тайный” Бог еще дальше назад. В “Каббале” “Сын” сокрытого Отца, обитающего в свете и славе, есть “Помазанник”, Сеир-Анпин, объединяющий в себе всех сефиротов; он есть Христос или Небесный человек. Именно посредством Христа Пневма или Святой Дух “создает все” [ Ефесянам, III, 9], и производит четыре элемента — воздух, воду, огонь и землю. Это утверждение бесспорное, ибо мы находим, что Ириней обосновывает на этом факте свой лучший аргумент о необходимости иметь четыре Евангелия. Их может быть ни больше, ни меньше, как четыре, — он аргументирует.

“Ибо, так как существуют четыре страны света и четыре главных ветра (?биплйкЬ рнеэмбфб)... правильно, что она (церковь) должна иметь четыре колонны. Из чего явствует, что Слово, творец всего, тот кто восседает на херувимах... как Давид говорит, прося о его приходе: “Ты, который сидишь между херувимов, яви свое сияние!” Ибо херувимы также четверолики, и лики их суть символы трудов Сына Божия” [ 162, кн. III, II, 18].

Мы не будем останавливаться, чтобы во всех подробностях обсуждать особую святость четвероликих херувимов, хотя мы могли бы, быть может, показать их первоистоки во всех древних пагодах Индии, в ваханах (или носителях) своих возглавляющих богов; также мы легко могли бы приписать оказываемое им почитание каббалистической мудрости, которую, несмотря на это, церковь с великим ужасом отвергает. Но мы не можем устоять против соблазна напомнить читателю, что путем чтения “Каббалы” он может легко удостовериться в нескольких значениях, приписываемых этим херувимам.

“Когда душам надо покидать их обитель”, — говорит “Зогар”, придерживаясь доктрины предсуществования душ в мире эманаций, — “каждая душа отдельно является перед Святым Царем, облеченная в тонкую форму, обладающую теми чертами, с какими ей предстоит явиться в этот мир. Именно из этой тонкой формы происходит образ [“Зогар”, III, с. 104ab].

Затем в нем говорится, что типов или форм этих лиц всего числом четыре, а именно — ангела или человека, льва, быка и орла”. Кроме того, мы могли бы выразить наше удивление, почему Ириней не подкреплял своего аргумента в пользу четырех Евангелий ссылками на весь пантеон четвероруких индусских богов?

Иезекиилю, при описании своих четверых животных, теперь называемых херувимами, как типов четырех символических существ, которые в его видениях поддерживают трон Иеговы, — не пришлось далеко ходить за образцами. Халдейско-вавилонские гении покровители были ему знакомы; Сед, Алап или Кируб (херувим), бык с человеческим лицом; Ниргал, лев с человечьей головой; Устур, сфинкс-человек, и Натхга с головой орла. Религия хозяев — идолопоклонников вавилонян и ассирийцев — почти целиком была перенесена в данное как откровение Священное Писание Пленников, а оттуда перешла в христианство.

Уже у Иезекииля мы находим, что подобие славы Господней обращается к нему, как к “Сыну человеческому”. Этот своеобразный титул неоднократно повторяется по всей книге этого пророка, которая настолько же каббалистична, насколько каббалистичен тот “свиток книги”, который “Слава” заставляет его съесть. Она написана и изнутри и снаружи, и ее действительное значение идентично со знанием “Апокалипсиса”. Кажется странным, что так сильно подчеркивается это своеобразное обозначение, которое Иисус якобы применял к себе, когда в символическом каббалистическом языке так обращаются к пророку. Точно так же необычно видеть, как Ириней вдается в такие живописные описания Иисуса, чтобы показать, что он является “творцом всего, восседающим на херувиме”, если только он не отождествляет его с Шехиной, чье обычное место было среди харубов Седалища Милосердия. Мы также знаем, что Херувим и Серафим являются титулами “Древнего Змия” (ортодоксального Дьявола), причем серафы в каббалистическом символизме означают горящих или огненных змиев. Десять эманаций Адама Кадмона, называемых сефиротами, все имеют свои соответственные эмблемы и титулы. Так, например, последние два суть Победа или Иегова-Саваоф, чей символ — правая колонна Соломона, Столп Яхин, тогда как СЛАВА — это левый Столп или Боаз, и имя его — “Древний Змий”, а также “Серафим и Херувим”.[262]

“Сын человеческий” — название, которое не могло быть присвоено никем, кроме как каббалистом. За исключением, указанным выше, в Ветхом Завете он использован только одним пророком — Иезекиилем, каббалистом. В своих таинственных и взаимных отношениях эоны или сефироты представлены в “Каббале” большим количеством кругов, а иногда фигурою ЧЕЛОВЕКА, который символически образован из таких кругов. Этот человек — Сеир-Анпин, и 243 числа, из которых его фигура состоит, относятся к различным степеням небесной иерархии. Как высказывается Кинг в своих “Гностиках”, первоначальная идея этой фигуры или, вернее, этого прообраза, могла быть заимствована от индусского Брахмы и различных каст, символизированных несколькими частями его тела. В одном из величайших и наиболее красивых пещерных храмов в Эллоре, Насаке, посвященном Вишвакарме, сыну Брахмы, есть изображение этого Бога и его атрибутов. Тому, кто знаком с Иезекиилевым описанием “подобий четырех живых тварей”, из которых каждое имело четыре лица и человеческие руки под крыльями и т. д. [ Иезекииль, I-II], — эти эллорские фигуры должны несомненно казаться абсолютно библейскими. Брахму называют отцом “человека”, так же как и Юпитера и других высочайших богов.

Именно в буддийских изображениях горы Меру, называемой бирманцами Миe-нмо, а сиамцами — Синеру, — мы находим одного из прообразов Адама Кадмона. Сеир-Анпина, “небесного человека” и всех эонов, сефиротов, Властей, Сил, Тронов, Добродетелей и Господств “Каббалы”. Между двумя колоннами, которые соединены аркой, ключевой камень последней представлен полумесяцем. Это сфера, в которой пребывает верховная мудрость А'ди-Будды, верховного и незримого божества. Ниже этой высочайшей центральной точки находится круг непосредственной эманации Непознаваемого — круг Брахмы у некоторых индусов, круг первого аватара Будды — у других. Это соответствует Адаму Кадмону и десяти сефиротам. Девять их этих эманаций окружены десятою и иногда бывают представлены пагодами, причем каждая из них носит имя, выражающее один из главных атрибутов проявленного Божества. Затем ниже идут семь стадий или небесных сфер, причем каждая сфера окружена морем. Они — небесные поместья дэватов или богов; каждое из них сколько-нибудь теряет в святости и чистоте по мере того, как приближается к земле. Затем идет сама Меру, образованная из бесчисленных кругов внутри трех больших, означающих тройственность человека; и для человека, ознакомленного с числовыми величинами букв в библейских именах, подобных именам “Великий Зверь” или Митра?ейисбт бвсбжбт и другим, — очень легко установить тождественность богов Меру с эманациями или сефиротами каббалистов. Также гениев назареев с их особыми миссиями всех можно найти в этом наиболее древнем мифе, превосходнейшем представителе символизма тайной доктрины, как ее преподавали в архаические века.

Кинг дает несколько намеков — хотя и, несомненно, слишком недостаточных, чтобы привести к чему-либо значительному, так как они обоснованы на вычислениях епископа Ньютона [ 410 ] — намеков, касающихся способа раскрывания тайн в числовых величинах букв. Однако, мы находим, что этот великий археолог, посвятивший так много времени и труда исследованию гностических гемм, подтверждает наше утверждение. Он показывает, что эта теория целиком индусская, и указывает, что дурга или женский двойник каждого азиатского бога является тем, кого каббалисты называют активной Силой [263] в небесной иерархии — термин, который христианские отцы приняли и повторили без полного понимания, и значение которого было окончательно искажено позднейшим богословием. Но вернемся к Меру.

Все окружено Маха Самут или великим морем — астральным светом и эфиром каббалистов и ученых; и внутри центральных кругов появляется “образ человеческий”. Он есть Ахадот назареев, двойное единство или андрогинный человек, небесная инкарнация и совершенный образ Сеир-Анпина (Малого Лика), сына Арих-Анпина (Великого Лика).[264] Ныне этот образ представлен во многих ламаистских монастырях Гаутамой Буддой, последним из воплощенных аватаров. Еще ниже, под Меру, находится обитель великого Нага, которого называют Раджа Нага, царь-змий — змий “Бытия”, гностический Офит, — и богини Земли, Бхумай Нари, или Ямы, которая сопутствует великому дракону, ибо она есть Ева, “мать всего живущего”. Еще ниже находится восьмая сфера — область ада. Самые высшие области Брахмы окружены солнцем, луною и планетами, семью светилами назареев, в точности, как они описаны в “Кодексе”.

“Семеро лживых Демонов, которые обманывают сыновей Адама. Одного из них зовут Сол; другого — Spiritus Venereus, Астро; имя третьего — Нэбу, Меркурий, ложный Мессия... имя четвертого — Син, Луна; пятый — Киун, Сатурн; шестой — Бэл-Зевс; седьмой — Нериг-Марс” [ 257, т. III, с. 57]. Затем следуют “Семеро Жизней порожденных”, семь добрых Звездных, “которые из Кабар-Зиво, и являются теми светочами, которые сияют в своей собственной форме и великолепии, проливая сверху свой свет... У ворот ДОМА ЖИЗНИ уместно поставлен трон для Владыки Великолепия, и там имеются ТРИ обители” [ 257, т. III, с. 61]. Обители Тримурти, индусской троицы, помещены ниже ключевого камня — золотого полумесяца, в изображении Меру. “И под ногами Его [Бога Израиля] нечто подобное работе из чистого сапфира” [ Исход, XXIV, 10]. Под полумесяцем находится небо Брахмы, все вымощенное сапфирами. Рай Индры сияет тысячью солнцами; рай Шивы (Сатурна) расположен к северо-востоку, его трон образован из лазурита, и пол небес устлан ярким золотом. “Когда он сидит на троне, он пламенеет огнем до поясницы”. В Хардваре во время ярмарки, на которой он больше чем когда-либо является Махадевой, высочайшим богом, атрибуты и эмблемы, посвященные еврейскому “Господу Богу”, могут быть опознаны один за другим в атрибутах и эмблемах Шивы. Камень Бинланг,[265] посвященный этому индусскому божеству, представляет собою необтесанный камень, подобный Бет-элу, освященному патриархом Иаковом и воздвигнутому им “в качестве колонны”; притом, как и последний, Бинланг помазан. Навряд ли нам нужно напоминать изучающему, что лингам, эмблема, посвященная Шиве, чьим храмам придается эта форма, — тождественен по форме, значению и назначению с “колоннами”, воздвигнутыми несколькими патриархами, чтобы запечатлеть свою преданность Господу Богу. Фактически один из этих lithoi патриархов даже теперь можно нести в шиваитских процессиях в Калькутте, и никто бы не заподозрил его еврейского происхождения. Четыре руки Шивы часто бывают представлены с крыловидными добавлениями; у него три глаза, а четвертый находится в полумесяце, полученном им при пахтании океана, так как Панча Мукти Шива имеет четыре головы.

В этом боге мы узнаем описание, данное Иезекиилем в первой главе его книги, в его видении, в котором он увидел “подобие человека” в четырех живых тварях, у которых было “четыре лица, четыре крыла”, у которых была одна пара ног — “прямые,... и сверкали, как блестящая медь... вид колес и устроение их — как вид топаза, и подобие у всех четырех одно”. Как раз трон и небеса Шивы описывает пророк, говоря “...было там подобие престола по виду как бы из камня сапфира... и видел я как бы пылающий металл, как бы вид огня внутри него вокруг; от вида чресел его и выше и от вида чресел его и ниже я видел как бы некий огонь” [ Иезекииль, I, 27]. “И ноги Его подобны халколивану, как раскаленные в печи” [ Откровение, I, 15]. “Подобие лиц их — лице человека и лице льва с правой стороны у всех четырех, а с левой стороны лице тельца у всех четырех и лице орла” [ Иезекииль, I, 10; X, 14]. Эту четверную наружность мы находим у двух херувимов из золота на обоих концах ковчега; эти символические четыре лица, кроме того, позднее по одному были присвоены каждому из четырех евангелистов, в чем можно легко удостовериться по изображениям Матфея, Марка, Луки и Иоанна,[266] предпосылающим их соответственные евангелия в римской Вульгате и в греческой Библии”.

“Тааут, великий бог финикийцев”, — говорит Санхуниафон, — “чтобы выразить характер Сатурна или Кроноса, изобразил его с четырьмя глазами... два спереди, два позади, открытые и закрытые, и с четырьмя крылами — два распростертые и два сложенные. Глаза означают, что этот бог видит во сне и спит, когда бодрствует; положение крыльев указывает, что он летает, будучи в покое, и отдыхает, когда летает”.

Тождественность Сатурна с Шивой еще более подтверждается, когда мы рассматриваем эмблему последнего, дамару, которая представляет собой часомерный стакан, указывая на течение времени, представляемого этим богом в качестве разрушителя. Бык Нарди, вахан Шивы и наиболее священная эмблема этого бога, воспроизведен в египетском Аписе и в быке, созданном Ормаздом и убитом Ахриманом. Найдено, что религии Зороастра, целиком основанной на тайной доктрине, придерживалось население Эритены; она была религией персов, когда они победили ассирийцев. Отсюда легко проследить, как эта эмблема ЖИЗНИ, представляемая Быком, проникла во все религиозные системы. Училище магов приняло эту эмблему при смене династии;[267] Даниил описан как раввин, глава вавилонских астрологов и магов (см. [ Даниил, IV, V]); поэтому мы видим, как маленькие ассирийские быки и атрибуты Шивы снова появляются, слегка изменив форму, в херувимах талмудистских евреев, точно так же, как мы проследили быка Аписа в сфинксах или херувимах Моисеевого Ковчега, и как мы находим его несколько тысячелетий спустя в компании христианского евангелиста Луки.

Кто бы ни жил в Индии достаточно долгое время, чтобы ознакомиться хотя бы поверхностно с местными божествами, должен усмотреть сходство между Иеговой и другими богами, кроме Шивы. В качестве Сатурна последний всегда пользовался большим уважением у талмудистов. Александрийские каббалисты чтили его как непосредственного вдохновителя закона и пророков; одно из имен Сатурна было Израиль, и мы со временем докажем его тождественность некоторым образом с Авраамом, на что Мувер и другие давно уже намекали. Таким образом, не следует удивляться, что Валентин, Василид и офиты-гностики помещали обитель своего Ильда-Баофа, как разрушителя, так и творца, в планете Сатурн; ибо именно он был тем, кто дал закон в пустыне и говорил через пророков. Если доказательств потребуется больше, мы докажем это по свидетельству самой канонической Библии. В “Амосе” “Господь” изливает сосуды гнева на народ Израиля. Он отвергает сжигаемые ими приношения, не хочет слушать их молений, но спрашивает Амоса: “Приносили ли вы мне жертвы и хлебные дары в пустыне в течение сорока лет, дом Израилев? Вы носили скинию Молохову и звезду бога вашего [Куина] Ремфана” [ Амос V, 25, 26]. Кто же этот Молох и Киун как не Ваал-Сатурн-Шива, и Киун, Киван, тот же самый Сатурн, чью звезду израильтяне присвоили? Кажется, в данном случае от этого не уйти, все эти божества тождественны.

Дата добавления: 2014-11-29