Наука логики 37 страница

рефлексии положенное приобретает определение непосредственности, чего-то

такого, что вне соотношения или своей видимости тождественно с собой. Это

непосредственное есть восстановленное через сущность бытие - небытие

рефлексии, которым сущность опосредствует себя. Сущность возвращается в себя

как отрицающая; таким образом, возвращаясь в себя, она сообщает себе

определенность, которая именно поэтому есть тождественное с собой

отрицательное, снятая положенность, и тем самым также и нечто сущее как

тождество сущности с собой в качестве основания.

Основание есть, во-первых, абсолютное основание, в котором сущность

прежде всего дана как основа (Grundlage) вообще для отношения основания;

точнее говоря, основание определяет себя как форму и материю и сообщает себе

содержание.

Во-вторых, оно определенное основание как основание определенного

содержания; поскольку отношение основания, реализуя себя, становится вообще

внешним себе, оно переходит в обусловливающее опосредствование.

В-третьих, основание предполагает условие; но условие в такой же степени

предполагает основание; необусловленное - это их единство, суть в себе (die

Sache an sich), которая через опосредствование обусловливающего отношения

переходит в существование.

Примечание

[Положение об основании]

Основание, подобно другим рефлективным определениям, было выражено в

положении: все имеет свое достаточное основание. - Смысл этого положения

только в следующем: все, что есть, необходимо рассматривать не как сущее

непосредственное, а как положенное; нельзя ограничиваться непосредственным

наличным бытием или определенностью вообще, а следует возвращаться от этого

наличного бытия к его основанию, в каковой рефлексии оно дано как снятое и в

своем в-себе-и-для-себя-бытии. Следовательно, в положении об основании

находит свое выражение существенность рефлексии в себя в противоположность

чистому бытию. - Что основание достаточно - добавлять это, собственно

говоря, совершенно излишне, ибо это разумеется само собой; то, для чего

основание было бы недостаточным, не имело бы никакого основания, а между тем

ведь все должно иметь свое основание. Но Лейбниц, которому особенно по душе

был принцип достаточного основания и который даже сделал его

основоположением всей своей философии, связывал с ним более глубокий смысл и

более важное понятие, чем те, что обычно связывают с ним, довольствуясь лишь

непосредственным выражением, хотя положение следует признать важным уже и в

этом смысле, а именно потому, что бытие, как таковое, объявляется в его

непосредственности неистинным и по существу своему чем-то положенным, а

основание - истинным непосредственным. Лейбниц же противопоставлял

достаточность основания главным образом причинности в строгом смысле этого

слова как механическому способу действия. Так как этот способ действия есть

вообще внешняя деятельность, по своему содержанию ограниченная одной

определенностью, то положенные им определения вступают в связь внешне и

случайно; частичные определения постигаются через свои причины, но

соотношение этих частичных определений, составляющее суть существования, не

содержится в причинах механического. Это соотношение, целое как существенное

единство, заключается лишь в понятии, в цели. Для этого единства

механические причины недостаточны, так как в основании их не лежит цель как

единство определений. Поэтому Лейбниц понимал под достаточным основанием

такое основание, которое было бы достаточно также для этого единства и тем

самым охватывало бы собой не просто причины, а конечные причины. Однако это

определение основания сюда еще не относится; телеологическое основание - это

достояние понятия и опосредствования понятием, а такое опосредствование есть

разум.

А. АБСОЛЮТНОЕ ОСНОВАНИЕ (DER ABSOLUTE GRUND) а) Форма и сущность (Form

und Wesen)

Рефлективное определение, поскольку оно возвращается в основание, есть

первое, непосредственное наличное бытие вообще, с которого начинают. Но

наличное бытие еще имеет лишь значение положенности и по своему существу

предполагает основание в том смысле, что оно его скорее не полагает, что это

полагание есть снятие самого себя, а то, что непосредственно, есть скорее

положенное, основание же - неположенное. Как оказалось, это предполагание

есть полагание, возвращающееся (riickschlagende) к полагающему; как снятая

определенность (Bestimintsein) основание есть не то, что неопределенно, а

определенная самой собой сущность, однако определенная как неопределенная

или как снятая положенность. Основание - это сущность, тождественная с собой

в своей отрицательности.

Определенность сущности как основания становится тем самым двоякой -

определенностью основания и определенностью основанного (des Begrundeten).

Она, во-первых, сущность как основание, определенная быть сущностью,

противостоящей положенности как неположенность. Во-вторых, она основанное,

непосредственное, сущее, однако не в себе и для себя - положенность как

положенность. Тем самым положенность точно так же тождественна с собой, но

она тождество отрицательного с собой. Тождественное с собой отрицательное и

тождественное с собой положительное есть теперь одно и то же тождество. Ибо

основание - это тождество с собой положительного или даже положенности;

основанное - это положенность как положенность, но эта его рефлексия в себя

есть тождество основания. - Следовательно, само это простое тождество не

есть основание, ибо основание - это сущность, положенная как неположенное,

противостоящее положенности. Как единство этого определенного тождества

(основания) и отрицательного тождества (основанного) оно сущность вообще,

отличная от своего опосредствования.

Это опосредствование сравнительно с предыдущими рефлексиями, из которых

оно происходит, не есть, во-первых, чистая рефлексия, каковая не отличается

от сущности, и еще не заключает в себе отрицательного и тем самым не имеет

еще самостоятельности определений. В основании же как снятой рефлексии эти

определения удерживаются. - Это опосредствование не есть также определяющая

рефлексия, определения которой имеют существенную самостоятельность; ибо эта

самостоятельность исчезла в основании, в единстве которого определения лишь

положенные. - Вот почему опосредствование основания есть единство чистой и

определяющей рефлексии; определения этого опосредствования или положенное

удерживаются, и, наоборот, удерживание этих определений есть нечто

положенное. Так как это их удерживание себя само есть нечто положенное или

имеет определенность, то они тем самым отличны от своего простого тождества

и составляют форму в противоположность сущности.

Сущность имеет некоторую форму и определения формы. Лишь как основание

сущность обладает прочной непосредственностью, иначе говоря, есть субстрат.

Сущность, как таковая, едина со своей рефлексией и неотличима от самого

движения рефлексии. Поэтому не сущность совершает это движение рефлексии;

она также не есть то, с чего рефлексия начинает как с первого. Это

обстоятельство затрудняет вообще изображение рефлексии; ведь нельзя,

собственно, сказать, что сущность возвращается в самое себя, что сущность

есть видимость внутри себя, так как ее нет до своего движения или в нем, и

это движение не имеет основы, на (an) которой оно протекало бы. Лишь в

основании нечто соотнесенное выступает в соответствии с моментом снятой

рефлексии. Сущность же как соотнесенный субстрат есть определенная сущность;

в силу этой положенное(tm) она по своему существу имеет в самой себе форму.

- Определения же формы - это, напротив, такие определения, которые находятся

в сущности; сущность лежит в их основании как неопределенное, безразличное к

ним в своем определении; они имеют в ней свою рефлексию в себя. Рефлективные

определения должны были удерживаться в самих себе и быть самостоятельными;

но их самостоятельность - это их распадение; таким образом, они имеют эту

самостоятельность в ином; но это распадение само есть это тождество с собой

или основание устойчивости (Bestehen), которое они себе сообщают.

К форме принадлежит вообще все определенное; оно определение формы,

поскольку оно нечто положенное и тем самым отличное от того, форму чего оно

составляет; определенность как качество едина со своим субстратом, бытием;

бытие - это непосредственно определенное, еще не отличное от своей

определенности, иначе говоря, в ней еще не рефлектированное в себя, равно

как определенность есть поэтому сущая, еще не положенная определенность. -

Далее, свойственные сущности определения формы как рефлективные

определенности суть - по своей более точной определенности - рассмотренные

выше моменты рефлексии - тождество и различие; различие - отчасти как

разность, отчасти как противоположность. Но кроме того, к ним принадлежит и

отношение основания, поскольку это отношение хотя и есть снятое рефлективное

определение, но благодаря ему сущность дана в то же время как нечто

положенное. К форме же тождество, которое основание имеет внутри себя, не

относится, а именно [не относится то], что положенность как снятая и

положенность, как таковая, - основание и основанное - это одна рефлексия,

составляющая сущность как простую основу, которая есть удерживание формы. Но

это удерживание положено в основании; иначе говоря, эта сущность сама по

своему существу дана как определенная; тем самым она опять-таки момент

отношения основания и момент формы. - В том-то и состоит абсолютное

взаимоотношение формы и сущности, что сущность есть простое единство

основания и основанного, но в этом единстве как раз сама она определенна или

есть отрицательное и отличает себя как основу от формы, но таким образом

сама становится в то же время основанием и моментом формы.

Поэтому форма есть завершенное целое рефлексии; она содержит и

определение рефлексии - быть снятой; поэтому форма, будучи также единством

своего процесса определения, равным образом соотнесена со своей снятостью, с

иным, которое само не есть форма, но к которому она относится. Как

существенная, соотносящаяся с самой собой отрицательность форма в

противоположность этому простому отрицательному есть то, что полагает и

определяет; простая же сущность - это неопределенная и недеятельная основа,

в которой определения формы удерживаются или имеют рефлексию в себя. -

Внешняя рефлексия обычно довольствуется этим различением сущности и формы;

различение это необходимо, но само это различение есть их единство, равно

как это единство основания есть сущность, отталкивающая себя от себя и

делающаяся положенностью. Форма - это сама абсолютная отрицательность, или

отрицательное абсолютное тождество с собой, именно в силу которых сущность

есть не бытие, а сущность. Это тождество, взятое абстрактно, есть сущность,

противостоящая форме, точно так же как отрицательность, взятая абстрактно

как положенность, есть отдельное определение формы. Но определение, как оно

обнаружилось, есть в своей истине тотальная, соотносящаяся с собой

отрицательность, которая тем самым, будучи таким тождеством, есть в самой

себе простая сущность. Поэтому форма имеет в своем собственном тождестве

сущность, равно как сущность имеет в своей отрицательной природе абсолютную

форму. Нельзя, стало быть, спрашивать, каким образом форма присоединяется к

сущности: ведь она лишь видимость сущности внутри самой себя, имманентная ей

собственная рефлексия. Точно так же и форма в самой себе есть возвращающаяся

в себя рефлексия или тождественная сущность; в процессе своего определения

форма превращает определение в положенность как положенность. - Она,

следовательно, определяет сущность не так, как если бы она была поистине

предположенной, обособленной от сущности, ибо в таком случае она

несущественное, непрерывно исчезающее рефлективное определение и таким

образом сама есть скорее основание своего снятия или тождественное

соотношение своих определений. "Форма определяет сущность" означает,

следовательно, что форма в своем различении снимает само это различение и

есть тождество с собой, которое есть сущность как удерживание определения;

форма есть противоречие: в своей положенное(tm) она снята и в этой снятости

удерживается; тем самым она основание как сущность, тождественная с собой,

когда она определена и подвергнута отрицанию.

Эти различия формы и сущности суть поэтому лишь моменты Самого простого

отношения формы. Но их следует рассмотреть подробнее и фиксировать.

Определяющая форма соотносится с собой как снятая положенность; тем самым

она соотносится со своим тождеством как с чем-то иным. Она полагает себя как

снятую; тем самым она предполагает свое тождество; сущность есть в

соответствии с этим моментом то неопределенное, для которого форма есть

иное. Таким образом, сущность не есть такая сущность, которая в самой себе

есть абсолютная рефлексия, а она определена как лишенное формы тождество;

она материя.

в) Форма и материя (Form und Materie)

1. Сущность, становится материей, когда ее рефлексия определяет себя так,

что она относится к сущности как к лишенному формы неопределенному. Материя

есть, следовательно, простое лишенное различий тождество, которое есть

сущность, с определением - быть иным формы. Поэтому она собственная основа

или субстрат формы, так как составляет рефлексию в себя определений формы

или то самостоятельное, с которым они соотносятся как с положительным

удерживанием себя.

Если абстрагироваться от всех определений, от всякой формы какого-нибудь

нечто, то останется неопределенная материя. Материя есть нечто совершенно

абстрактное. (Материю нельзя ни видеть, ни осязать и т. д. - то, что видят

или осязают, - это уже определенная материя, т. е. единство материи и

формы.) Однако это абстрагирование, из которого проистекает материя, не есть

лишь внешнее устранение и снятие формы, но, как было показано, форма через

самое себя низводит себя до этого простого тождества.

Далее, форма предполагает материю, с которой она соотносится. Но это не

значит, что форма и материя противостоят друг другу внешне и случайно; ни

материя, ни форма не самосущи, другими словами, не вечны. Материя

безразлична к форме, но это безразличие есть определенность тождества с

собой, в которую форма возвращается как в свою основу. Форма предполагает

материю именно потому, что она полагает себя как снятое и тем самым

соотносится с этим своим тождеством как с чем-то иным. И наоборот, форма

предполагается материей, ибо материя не простая сущность, которая сама

непосредственно есть абсолютная рефлексия, а сущность, определенная как

положительное, именно как то, что дано лишь как снятое отрицание. - Но с

другой стороны, так как форма полагает себя как материю, лишь поскольку она

сама себя снимает и тем самым предполагает материю, то материя также

определена как лишенное основания удерживание себя. Равным образом материя

не определена как основание формы; так как материя полагает себя как

абстрактное тождество снятого определения формы, то она не тождество как

основание, и потому форма по отношению к ней лишена основания. Тем самым

форма и материя определены, и та и другая, не как положенные друг другом, не

как основание друг друга. Материя есть скорее тождество основания и

основанного как основа, противостоящая этому отношению формы. Это общее им

определение безразличия есть определение материи, как таковой, и составляет

также взаимоотношение их обеих. Точно так же и определение формы - быть

соотношением их как различенных - есть другой момент их взаимного отношения.

- Материя, то что определено как безразличное, есть пассивное в

противоположность форме как тому, что деятельно. форма как соотносящееся с

собой отрицательное есть противоречие внутри самого себя, есть то, что

распадается, отталкивает себя от себя и определяет себя. Она соотносится с

материей и положена так, чтобы соотноситься с этим удерживанием себя как с

иным. Материя, напротив, положена так, чтобы соотноситься только с самой

собой и быть безразличной к иному; но в себе она соотносится с формой, ибо

содержит снятую отрицательность и есть материя лишь через это определение.

Она соотносится с формой как с иным лишь потому, что форма в ней не

положена, что она форма лишь в себе. В ней в скрытом виде содержится форма,

и лишь потому она абсолютная восприимчивость к форме, что абсолютно имеет ее

внутри себя и что таково ее в себе сущее определение. Поэтому материя должна

принять форму, а форма должна материализоваться, сообщить себе в материи

тождество с собой, иначе говоря, устойчивое наличие (Bestehen).

2. Поэтому форма определяет материю, а материя определяется формой. - Так

как форма сама есть абсолютное тождество с собой и, следовательно, содержит

в себе материю и так как равным образом материя в своей чистой абстрактности

или абсолютной отрицательности обладает формой в самой себе, то действие

формы на материю и определяемость материи формой есть скорее лишь снятие

видимости их безразличия и различенное.

Это соотношение процесса определения есть, таким образом,

опосредствование каждой из них с собой ее собственным небытием; но оба этих

опосредствования суть одно движение и восстановление их первоначального

тождества: становление внутренним их становления внешним (Erinnerung ihrer

Entausserung).

Во-первых, форма и материя предполагают одна другую. Как выяснилось, это

значит, что одно существенное единство есть отрицательное соотношение с

самим собой; поэтому оно раздваивается на существенное тождество,

определенное как безразличная основа, и на существенное различие или

отрицательность как определяющую форму. Это единство сущности и формы,

противополагающихся друг другу как форма и материя, есть абсолютное

основание, которое определяет себя. Поскольку единство это превращает себя

во что-то разное, соотношение в силу лежащего в основании тождества того,

что разно, становится взаимным предполаганием.

Во-вторых, форма как самостоятельная есть, кроме того, снимающее само

себя противоречие; но она и положена как противоречие, ибо она в одно и то

же время и самостоятельна, и по своему существу соотнесена с иным; тем самым

она снимает себя. Так как она сама двустороння, то и это снятие имеет две

стороны: во-первых, она снимает свою самостоятельность, превращает себя во

что-то положенное, во что-то находящееся в ином, и это ее иное - материя.

Во-вторых, она снимает свою определенность по отношению к материи, свое

соотношение с ней, тем самым свою положенность, и этим сообщает себе

устойчивость. Так как она снимает свою положенность, то эта ее рефлексия

есть ее собственное тождество, в которое она переходит; но так как она в то

же время делает это тождество внешним и противополагает его себе как

материю, то указанная рефлексия положенности в себе дана как соединение с

материей, в которой она приобретает устойчивость; следовательно в этом

соединении она сливается и с материей как с чем-то иным (с той своей первой

стороны, с которой она превращает себя во что-то положенное) и в этой

материи - также со своим собственным тождеством.

Итак, деятельность формы, которой определяется материя, состоит в

отрицательном отношении формы к самой себе. Но и наоборот, она тем самым

относится отрицательно и к материи; однако эта определяемость материи есть в

той же мере собственное движение самой формы. Форма свободна от материи, но

она снимает эту свою самостоятельность; но ее самостоятельность и есть сама

материя, ибо в ней форма имеет свое существенное тождество. Поскольку она,

таким образом, превращает себя в положенное, то это равносильно тому, что

она превращает материю в нечто определенное. - Но, рассматриваемое с другой

стороны, собственное тождество формы в то же время становится внешним, и

материя есть ее иное; постольку материя становится и неопределенной, оттого

что форма снимает свою собственную самостоятельность. Но материя

самостоятельна лишь по отношению к форме; если отрицательное снимает себя,

снимает также и положительное. Следовательно, так как форма снимает себя, то

отпадает также и определенность, которой материя обладает по отношению к

форме, - быть неопределенной устойчивостью.

То, что являет себя как деятельность формы, есть, далее, в той же мере

собственное движение самой материи. В-себе-сущее определение материи или ее

долженствование - это ее абсолютная отрицательность. Через эту

отрицательность материя не только просто соотносится с формой как с чем-то

иным, но это внешнее есть форма, которая содержится в самой материи как

скрытая. Материя есть то же противоречие в себе, какое содержит форма, и это

[их] противоречие, как и его разрешение, есть лишь одно противоречие. Но

материя внутренне противоречива, потому что как неопределенное тождество с

собой она в то же время абсолютная отрицательность; поэтому она снимает себя

в самой себе, и ее тождество распадается в ее отрицательности, и эта

отрицательность обретает в нем свою устойчивость. Следовательно, определяясь

формой как чем-то внешним, материя достигает этим своего определения, и

внешний характер отношения и для формы, и для материи состоит в том, что

каждая из них или, вернее, их первоначальное единство есть в своем полагании

в то же время нечто предполагающее, вследствие чего соотношение с собой есть

в то же время соотношение с собой как со снятым или соотношение со своим

иным.

В-третьих, благодаря движению формы и материи их первоначальное единство,

с одной стороны, восстановлено, а с другой - есть теперь положенное

единство. Материя столь же определяет самое себя, сколь этот процесс

определения есть для нее внешнее действие формы; и, наоборот, форма столь же

определяет лишь себя или имеет определяемую ею материю в самой себе, сколь в

процессе своего определения она относится к иному; и то и другое - действие

формы и движение материи - одно и то же, только первое есть действие, т. е.

отрицательность как положенная, а второе - движение или становление,

отрицательность как в-себе-сущее определение. Результат поэтому - единство

в-себе-бытия и положенности. Материя, как таковая, определена или необходимо

имеет некоторую форму, а форма - это просто материальная, удерживающаяся

форма.

3. Форма, поскольку она предполагает материю как свое иное, конечна. Она

не основание, а лишь то, что деятельно. Равным образом и материя, поскольку

она предполагает форму как свое небытие, есть конечная материя; она так же

не основание своего единства с формой, а есть лишь основа для формы. Но и

эта конечная материя и конечная форма не имеют истины; каждая соотносится с

другой, иначе говоря, лишь их единство есть их истина. В это единство

возвращаются оба этих определения и снимают в нем свою самостоятельность;

тем самым оно оказывается их основанием. Поэтому материя есть основание

определения своей формы лишь постольку, поскольку она не материя как

материя, а абсолютное единство сущности и формы; точно так же форма есть

основание удерживания своих определений лишь постольку, поскольку она то же

самое одно единство. Но это одно единство как абсолютная отрицательность и,

точнее, как исключающее единство есть в своей рефлексии предполагающее

единство; иначе говоря, в процессе полагания одним и тем же действием

оказывается сохранение в единстве себя как положенного и отталкивание себя

от самого себя: одним и тем же действием оказывается соотнесение себя с

собой как с собой и соотнесение себя с собой как с иным. Другими словами,

определяемость материи формой - это опосредствование с собой сущности как

основания в некотором единстве через само себя и через отрицание самого

себя.

Итак, принявшая форму материя или удерживающаяся форма есть не только

указанное выше абсолютное единство основания с собой, но и положенное

единство. Именно в рассматриваемом движении абсолютное основание представило

в то же время свои моменты как снимающие себя и тем самым как положенные.

Иначе говоря, слившись с собой, восстановленное единство и оттолкнуло себя

от самого себя, и определило себя; ведь его единство как осуществленное

через отрицание есть также отрицательное единство. Поэтому оно единство

формы и материи как их основа, но как их определенная основа, которая есть

принявшая форму материя, но которая в то же время безразлична к форме и

материи как к снятым и несущественным. Это единство есть содержание.

с) Форма и содержание (Form und Inhalt)

Форма противостоит, во-первых, сущности; в этом случае она вообще

отношение основания, и ее определения - это основание и основанное. Она

противостоит, во-вторых, материи; в этом случае она определяющая рефлексия,

и ее определения - это само рефлективное определение и его удерживание.

Наконец, она противостоит содержанию; в этом случае ее определения -

опять-таки она сама и материя. То, что раньше было тождественным с собой

(сперва основание, затем удерживание вообще и, наконец, материя), вступает

под власть формы и снова есть одно из ее определений.

Содержание имеет, во-первых, некоторую форму и некоторую материю,

принадлежащие ему и существенные для него; оно их единство. Но так как это

единство есть в то же время определенное или положенное единство, то

содержание противостоит форме, форма составляет положенность и по отношению

к содержанию несущественна. Поэтому содержание безразлично к форме; форма

охватывает и форму, как таковую, и материю; и содержание имеет, стало быть,

некоторую форму и некоторую материю, основу которых оно составляет и которые

суть для него лишь положенность.

Содержание, во-вторых, - это то, что тождественно в форме и материи, так

что форма и материя суть как бы лишь безразличные внешние определения. Они

положенность вообще, которая, однако, в содержании возвратилась в свое

единство или в свое основание. Тождество содержания с самим собой есть

поэтому, с одной стороны, указанное безразличное к форме тождество, а с

другой - тождество основания. Основание прежде всего исчезло в содержании;

но содержание есть в то же время отрицательная рефлексия в себе определений

формы; его единство, которое вначале лишь безразлично к форме, есть поэтому

также формальное единство или отношение основания, как таковое. Вот почему

содержание имеет это отношение своей существенной формой и, наоборот,

основание имеет некоторое содержание.

Следовательно, содержание основания - это основание, возвратившееся в

свое единство с собой; основание - это прежде всего сущность, тождественная

с собой в своей положенности;

как разная и безразличная к своей положенности сущность есть

неопределенная материя; но как содержание она в то же время принявшее форму

тождество, и эта форма становится отношением основания потому, что

определения ее противоположности положены в содержании и как подвергшиеся

отрицанию. - Содержание, далее, определено в самом себе не только подобно

материи как безразличное вообще, но и как принявшая форму материя, так что

определения формы обладают материальной, безразличной устойчивостью. С одной

стороны, содержание - это существенное тождество основания с собой в своей

положенности, а с другой - оно положенное тождество в противоположность

отношению основания; эта положенность, данная в этом тождестве как

определение формы, противостоит свободной положенности, т. е. форме как

всему соотношению основания и основного в целом; эта форма есть тотальная

Дата добавления: 2014-11-29