Практически все имена вам хорошо знакомы, в том числе и по публикациям в «Если» (а зачастую - только в «Если»), но вдруг вы еще не все о них знаете. 1 страница

ВАСИЛИЙ ГОЛОВАЧЕВ

НЕ ВЕРЮ!

Иллюстрация Владимира ОВЧИННИКОВА

Статья получилась содержательная, интересная, возбуждающая мысль, и Белов с удовольствием поставил точку. Статьи для газет он писал редко, но эту его попросил написать приятель, редактор «Известий», поскольку среди антропологов уже долгое время шла дискуссия - родственники мы обезьян или нет? Сам Белов ортодоксом себя не считал, с оглядкой, но всё же принимая теорию Дарвина о происхождении видов. Тем не менее и у него, палеоантрополога с десятилетним стажем работы, кандидата биологических наук, сложились свои взгляды на теорию и на багаж фактов, ставших достоянием ученых.

К примеру, он давно искал «настоящего» предка человека, будучи уверенным в том, что стопа обезьяны не годится на роль стопы истинного человеческого прапредка. После находок костей австралопитека, жившего четыре миллиона лет назад, стало окончательно ясно: он вовсе не слезал с дерева, как того требовала эволюционная теория, но имел стопу, гораздо больше похожую на человеческую, чем обезьянью. А это означало, что он ходил. В дверь позвонили.

Белов, занятый своими мыслями, оторвался от компьютера, глянул на часы. Самое время поужинать. Интересно, подумал он, кто мог прийти, не предупреждая о визите? Неужели Александра? Это было бы славно.

Белов невольно поморщился, так как чувствовал себя не в своей тарелке после вчерашней ссоры, хотя начал разговор не он, а она. Понять девушку было можно, так как встречались они уже три года, а о семье речь не шла. С другой стороны, чем ей не нравилось нынешнее положение? Живут же люди без свадеб.

Может, жениться, в конце концов, - пришла неожиданная мысль. Как там говорили сатирики? Женись, несмотря ни на что: попадется плохая жена - будешь философом, хорошая - станешь исключением. Белов усмехнулся, глянул в зеркало в прихожей: крутой лоб, серые глаза, прямые губы, не урод, однако. Хотя все равно непонятно, что в нем нашла красавица Александра. Он открыл дверь.

Гостем оказался старый школьный приятель Боря Вистунов. Одноклассники дразнили Свистуном или Свистом. В отличие от Белова он окончил физтех и работал теперь в какой-то из лабораторий Долгопрудного. Белов же окончил биофак МГУ и стал палеоантропологом.

- Привет, - буркнул Боря, зябко потирая руки. - Примешь продрогшего и голодного физика? На улице ноль и ветер. Хорошо, хоть дождя нет.

- Осень, - пожал плечами Белов, отступив в глубь прихожей. - Проходи.

- Ты один? - спохватился Вистунов.

- Один, один, как раз собирался куда-нибудь сходить поужинать: в холодильнике шаром покати. Составишь компанию?

Борис заколебался, потом махнул рукой:

- Хотел посидеть в тепле...

- Ну и посидим, здесь рядом, на набережной кафешка имеется приличная, «Кузя» называется.

- Ладно...

- У тебя что-то случилось? Напряженный ты какой-то.

- Да как сказать... - Борис поскреб макушку. - Есть одна идея, хочу поделиться.

- Валяй.

- Не, сначала поедим. Как у тебя самого дела? Не женился?

- Нет. - Белов начал одеваться.

Вистунов с завистью посмотрел на его мускулатуру: невысокий, но плотный Белов занимался спортом - ходил в школу тенниса и держал себя в хорошей физический форме.

- Я тоже. А над чем работаешь?

- Я вычислил предка человека, - серьезно сказал Белов.

Вистунов с недоверием прищурился.

- Шутишь?

- Ничуть. Строение стопы самых умных обезьян, - Белов вытолкал гостя из квартиры, - орангутанга, шимпанзе и гориллы, сильно отличается от строения стопы человека.

- Ну и что?

- А то, что обезьяны изначально не были способны к прямохождению. Вот, к примеру, медведь мог бы.

Вистунов взялся за верхнюю губу. Он был высок, худ, имел узкое лицо с крупным носом, и жест этот делал его беспомощным и смешным. Белов засмеялся.

- У тебя такое лицо, будто ты увидел привидение. Ладно, не бери в голову, я пошутил. Хотя в двухтысячном году ученые нашли кости сахелантропа чадского, жившего семь миллионов лет назад, так вот по особенностям прикрепления затылочных мышц к основанию черепа выяснилось, что он был прямоходящим. Смекаешь?

- Н-нет.

- Сахелантроп походил на человека даже больше, чем австралопитек, которого считают нашим предком, а уж тем более чем обезьяны. Они наши родственники, но не предки.

Приятели спустились во двор старой двенадцатиэтажки, вышли на набережную и вскоре поднялись по ступенькам «стекляшки» под названием «Кузя».

Сели за столик в глубине зала.

Был понедельник, тринадцатое ноября, но в кафе оказалось полно народа. В зале играла тихая, приятная музыка. Вкусно пахло.

Подошел официант.

Белов заказал салат «оливье» и блинчики с мясом, добавил зеленый чай.

Задумчивый не в меру Вистунов выбрал пиццу, потом поколебался и присовокупил к ней овощное рагу и пирожки с капустой.

Белов снова обратил внимание на его вид.

- Что произошло, Боря? Я же вижу, ты не в себе.

Вистунов взбодрился.

- Что ты знаешь о времени?

- О чем? - удивился Белов.

- Что такое время, по-твоему?

Белов взялся за чашку с горячим чаем; он любил перед едой «промывать желудок» полезным напитком.

- Честно говоря, никогда об этом не задумывался. Насколько мне помнится институтский курс физики, каждая живая система существует в своем времени. Точнее, со своим темпом времени. Вирусы успевают прожить жизнь, эквивалентную жизни целого организма...

- Забудь институт, - отмахнулся оживший Вистунов. - Всё намного сложнее и масштабнее. Существуют, по крайней мере, пять непротиворечивых научно проработанных концепций времени.

- Целых пять? - озадачился Белов. - Я помню две... физическая, энергополевая... и... э-э...

Борис допил чай и заказал еще.

- Субстанциональная, реляционная, динамическая, статическая и статистическая.

- Ух ты! Красиво звучит - реляционная.

- В этой концепции время является отношением между физическими событиями. Уточняю - универсальными устойчивыми отношениями, что немаловажно. Ведь событие событию рознь.

- Ты так говоришь, будто специализировался на теории времени.

- Именно. Мягкотвердого Знака помнишь?

Белов улыбнулся.

- Как же его забудешь?

Мягкотвердым Знаком они дразнили меж собой школьного учителя физики, пустившего в ход десятки странных сравнений. Свое прозвище он получил за то, что сравнил электрон, имевший двойственную структуру, с твердым и мягким знаками одновременно.

- Я встретил его полгода назад.

- Как он себя чувствует?

- Бодр, активен, крепкий мужик, хотя и лысый как колено. Так вот он подсказал мне одну идею. А временем я занимаюсь уже давно, года три.

- Ты мне об этом не говорил.

- Нечего было.

- А теперь есть?

- Понимаешь, - Борис оттянул пальцами верхнюю губу, - первому рассказываю. Интересно, как ты к этому отнесешься.

- Ну-ну. - Заинтригованный Белов отложил вилку. - Это как-то связано с твоей работой?

- Напрямую.

- То есть ты прорабатываешь какую-то теорию времени, а Мягкотвердый Знак подсказал тебе вариант. Так? Небось колдуешь над статической концепцией? Кстати, чем она отличается от статистической?

- Обе нереальны.

- Почему?

- Статическая предполагает скольжение сознания человека разумного вдоль мировой линии, где события расположены, как в пространстве объекты и формы. В статистической концепции время есть понятие статистическое, а его необратимость связана с огромным количеством процессов Вселенной, направленных в одну сторону, по законам теории вероятности, и создающих так называемую «стрелу времени».

- А как же процессы, идущие обратно?

- Мы их просто не в состоянии увидеть.

- Бред. Это уже не физика, а психология.

Взгляд Бориса загорелся.

- Верно подмечено. Что из этого следует?

Белов доел блинчики, взялся за чай.

- Вечером голова у меня работает слабо, да и то лишь на прием пищи. Кстати, а другие концепции чем лучше?

- Динамическая теория воспринимает время как изменение порядка событий: будущее превращается в настоящее и прошлое, то есть это по сути процесс. Субстанциональная предполагает, что время - особого рода физическое поле, субстанция, наряду с пространством, веществом и электромагнитным полем. Не буду загружать тебя понятиями, что такое метавремя и энтропийное время.

- Почему же, загрузи.

- Метавремя - нелинейное необратимое движение Пространства от Хаоса к Порядку и обратно. Энтропийное...

Белов засмеялся.

- Сдаюсь, не обращай на меня внимания, а то до утра будешь вешать лапшу на уши в надежде, что я пойму. Ты над какой теорией работаешь?

Вистунов залпом допил кофе, заказал еще.

- Есть очень интересная гипотеза, которую мне подсказал... - он пожевал губами, не спуская глаз с собеседника, - в общем, не буду повторяться. Мой руководитель заинтересовался, и теперь мы готовим эксперимент.

- Кто твой руководитель?

- Профессор Беллинсгаузен, Леонард Феоктистович, доктор наук. В общем, никто толком не знает, почему время идет вперед. Существует много точек зрения, но все они уязвимы,

- И Мягкотвердый Знак подал тебе идею? - хмыкнул Белов.

- Можешь иронизировать сколько угодно. Я предложил идею Леонарду Феоктистовичу, и послезавтра мы ставим первый опыт. Ты где будешь послезавтра?

- Сегодня ночью в Питер еду, читать в университете лекцию о последних открытиях палеоантропологов.

- Жаль, хотел пригласить тебя к нам, в Академгородок.

- Отказаться от лекции уже не смогу.

- Вот я и говорю - жаль.

- Может, успею? Если не задержат, конечно. Так в чем идея-то?

Борис допил вторую чашку кофе, заказал третью. Глаза его блестели, будто он хватанул коньяку.

Белов осуждающе покачал головой.

- Сердце загонишь.

- Да бог с ним, с сердцем, - рассеянно сказал физик, - ничего с ним не случится. Я привык пить по двадцать чашек кофе в день. Ты уже говорил о психологии применительно ко времени. А что ты скажешь, если время - действительно явление психологическое? А вперед оно идет только потому, что мы - все люди - загадываем желания, строим планы на будущее, стремимся узнать, что будет, мечтаем. А?

Белов сунул в рот жвачку.

- Ты хочешь сказать, что...

- Стрелу времени создаем мы, коллективно! Шесть с лишним миллиардов человек! Время становится зависимым, статистически и психологически одномерным, направленным в будущее. А теперь представь, что все люди одновременно на один день, да что там день, хотя бы на одну минуту «выключат» мечты и планы. Что случится?

Белов недоверчиво покачал головой.

- Это невозможно. Во-первых, никто не согласится. Во-вторых, как это сделать материально?

- Предложить всем думать о прошлом, о вчерашнем дне, о каком-нибудь знаковом для всех событии.

- Представляю, - улыбнулся Белов. - Мне бы позвонили и предложили.

- И все-таки?

- Ну, не знаю, несерьезно это. Да и эксперимент этот ваш... вы что же, уговорили всех людей? Меня никто ни о чем не предупреждал.

- Пока эксперимент готовится локально. Все жители городка послезавтра в двенадцать часов дня настроятся на прошлое. Датой выбрано седьмое ноября тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года.

- Юбилей Октябрьской революции? - догадался Белов.

- Не нравится?

- Почему? Какая разница? - Белов скептически покачал пальцем. - Хотя не маловат ли масштаб? В вашем городке всего-то пара тысяч жителей.

- Три тысячи шестьсот. Для прикидочной оценки достаточно.

Белов засмеялся, похлопал приятеля по плечу.

- Желаю успеха. Успею приехать - заскочу к вам в институт. Идем, поздно уже, мне готовиться надо. Поезд отходит в два часа ночи.

Возбужденный, раскрасневшийся Вистунов остыл не сразу. Продолжая бормотать о каких-то прошлых попытках магов остановить время во времена атлантов и арктов, владевших этим секретом, он хотел было заказать вина, но Белов не дал ему возможности напиться. Вывел из кафе, предложил переночевать у него. Хмельной от собственных мыслей и предположений, Борис согласился.

Но и поздним вечером он все еще пытался рассуждать о теориях, разрабатываемых учеными, и успокоился только после того, как Белов налил ему сто граммов коньяку. Сам Белов ничего крепче кофе не пил, но всегда держал в баре алкогольные напитки - для гостей.

Вистунова он уложил спать в гостиной, на диване. Собрался и, оставив ключ и записку, в которой объяснял гостю, чем он может позавтракать, уехал на Ленинградский вокзал. В поезде он напрочь забыл о теме бесед со школьным приятелем и вспомнил о ней только при возвращении, следующим вечером, вполне довольный собой и аудиторией, перед которой ему удалось блеснуть стройностью и изяществом собственной гипотезы о происхождении человека. Разумеется, ни о каких медведях-предках речь не шла, зато Белов позволил себе пошутить на эту тему, завел аудиторию и долго отвечал на вопросы слушателей, среди которых было немало, к его удивлению, симпатичных девушек.

В Москву он приехал в семь часов утра, еще раз вспомнил о приглашении Свистуна, махнул было на него рукой, а дома, позавтракав, вдруг решил поехать в Академгородок под Реутовом, где располагалась лаборатория профессора Беллинсгаузена, то ли потомка знаменитого русского путешественника, то ли просто однофамильца.

Он опоздал, не намного, минут на двадцать, но опоздал. Электричка высадила его в Реутове без пятнадцати двенадцать, то есть за пятнадцать минут до «часа X», и пока Белов искал транспорт и ехал, время перевалило за полдень.

Ничего, успею, подумал он, выходя из маршрутки, физики не математики, никогда не начинают в точно назначенный срок.

Бросив взгляд на улицу, запруженную машинами, он начал переходить ее, двигаясь к парку, за которым располагалось здание лаборатории, и вдруг уловил - не слухом, сознанием - внезапно упавшую на городок тишину.

Замедлил шаг, огляделся.

Поток машин на глазах редел, таял, будто они испарялись одна за другой. Сами автомобили изменялись, трансформировались, приобретали странные угловатые формы.

Белов узнал в одной старый «Москвич», в другой «Жигули-копейку», рядом ехала «Волга» шестидесятых годов, а за ней пылили другие авто, каждой из которых давно перевалило за полсотни лет.

Белов потряс головой, протер глаза кулаками.

Ничего не изменилось. Вернее, изменения продолжались и коснулись уже городского ландшафта.

Высотки по обеим сторонам улицы съежились, словно ушли под землю. На их месте выросли сначала зыбкие, но все более уплотняющиеся старинные дома, чаще одноэтажные, краснокирпичные и деревянные. Магазины и «стекляшки» пропали вовсе, на фасадах домов появились удивительные вывески вроде: «Мануфактура МПР» и «Краснопролетарские пряники».

Улица тоже претерпела изменения, стала уже, но свободнее, а главное - потеряла асфальт! Старые грузовики с бортами, появившиеся на ней невесть откуда, разом подняли пыль, от которой прохожие отворачивались и прижимались к зданиям и заборам.

Да и прохожие превратились в «массовку», какую использовали режиссеры, снимая исторический фильм.

Белов растерянно проводил глазами мужика в зипуне и сапогах, за которым торопливо семенила женщина в старинной шубе до пят и в капоре на седых буклях.

- Эй, берегись! - зычно крикнули ему.

Он отскочил в сторону.

Мимо проскакали двое в серых шинелях и синих фуражках с красными звездами на околышах.

Всадники замелькали и дальше, снуя меж неторопливо плывущих автомобилей советской эпохи. Большинство из них явно было спущено с конвейера в середине двадцатого века.

Белов вдруг сообразил.

- Бог ты мой! Свистун?!

Вистунов не обманул. Лаборатория Беллинсгаузена действительно проводила эксперимент, и он удался! Время в городке повернуло вспять.

Он сглотнул, помотал головой.

- И все равно не верю!

Припустил бегом через разросшийся парк, в данный момент и не парк уже, а настоящий лес, но стоило ему сделать шаг, как начались обратные метаморфозы города. Всадники и пролетки исчезли. Грузовики тоже. Пока Белов искал дверь в красивом решетчатом заборе, путаясь в густой траве, присыпанной снежком, Академгородок вернул свое прежнее состояние, превратившись в современный город с густым потоком машин на улицах и толпами никуда не спешащих прохожих.

Белов остановился, хватая воздух ртом, разглядывая городской пейзаж, отдышался и побрел к зданию лаборатории, проступившему сквозь поредевший строй деревьев парка. Но в здание его не пустила охрана. Кстати, судя по оживлению и ошеломленным лицам парней, они тоже испытывали шок. Пришлось вызывать Бориса по мобильному.

- Сейчас спущусь! - отозвался физик через минуту.

Появился он только через полчаса. Лицо лучилось от удовольствия, глаза сияли.

- Ты не представляешь! - начал он, стиснув ладонь приятеля двумя руками.

- Очень даже представляю, - проворчал Белов. - Сначала подумал - глюки! Но длилось это не одно мгновение...

- Так ты видел?!

- Конечно, видел. Шел к вам от остановки маршрутки, вдруг все начало плыть, изменяться. Хорошо, что длилось это всего пару минут. Кстати, почему так мало? Если все жители подумали о шестьдесят седьмом годе...

- Потому что возврат в прошлое оказался неустойчивым, многие сразу испугались, перестали думать о конкретной дате, запаниковали, и время вернулось в свою колею. Нет, ты понимаешь?! - вскричал Вистунов, хватая Белова за руку. - У нас получилось! Пойдем в наш бар, выпьем за победу!

Белов хмыкнул.

- Вообще-то ваш эксперимент опасен.

- Не пори чепухи! Представляешь, если все люди на Земле вдруг подумают о прошлом? Вот это будет грандиозный успех!

Белов покачал головой, пребывая в неуверенности насчет грандиозного успеха: всё могло закончиться и полным провалом в прошлое! С другой стороны, заставить людей поверить в подобное путешествие во времени было сложно, и он успокоился.

Полчаса они сидели в баре, пили вино, Вистунов вещал о Нобелевской премии, Белов терпеливо слушал, вспоминая недавний «спуск» в прошлое. Потом за физиком прибежал лаборант.

- Борис Сергеевич, мы сделали замеры...

- Ну? - оглянулся хмельной Вистунов.

- Остаточная хроновибрация на тридцать процентов превысила расчетную. Время колебалось туда-сюда больше трех минут, пока не успокоилось. Хотя резонансные «хвостики» прослеживаются и сейчас. Идемте, Леонард Феоктистович зовет.

Вистунов залпом допил вино.

- Подождешь?

- Подожду, - сказал Белов, к которому вернулись дурные предчувствия.

Но он был оптимистом и вскоре забыл о своих ощущениях, подчиняясь атмосфере праздника, которая заполнила здание лаборатории.

* * *

Ровно сто лет спустя звездолет «Благая весть» возвращался к Земле после похода к центру Галактики, где он провел несколько месяцев, изучая центральную черную дыру.

Человечество уже научилось летать в космосе со сверхсветовыми скоростями, используя «суперструнные» технологии, но еще было достаточно сильно привязано к родной планете, покрытой к этому времени почти сплошным мегаполисом. Центральные космопорты имели все демократионы - так назывались государства, и «Благая весть» собиралась приземлиться в космопорте Русогории на Урале.

Для «струнных» звездолетов порталы старта и финиша не требовались. Корабли сами представляли собой порталы, превращаясь в «суперструны» и разворачиваясь в реальные, материальные объекты после преодоления гигантских расстояний в десятки тысяч световых лет.

«Благая весть» «вылупилась» в пространстве, замкнув «струну» сверхсветового движения, между Луной и Землей. Затем, используя антиграв-тягу, спикировала к промежуточной - карантинной - орбите, как называли эту орбиту космены: все корабли, возвращаясь из дальних звездных экспедиций, проводили сутки на орбите, пока шел процесс «дексеногизации», чтобы не занести на Землю смертельно опасные вирусы.

- Вижу вас, двести первый, - раздался в рубке управления голос посадочного инка; все звали этот интеллект-компьютер по имени Санни. - Процедура обычная?

- Стандарт, Санни, - ответил командир корабля. - Мы не высаживались на другие планеты.

- Тогда начинайте... - голос инка прервался.

Первый пилот звездолета подождал продолжения, не дождался, удивленно посмотрел на командира. Его кокон-кресло располагалось рядом с креслом командира.

- Как это понимать?

- Внимание! - заговорил инк корабля. - Наблюдаю парадоксальные изменения в инфраструктуре планеты!

- Видео на стены! Стены рубки растаяли.

«Благая весть» шла на высоте шестисот километров над поверхностью Земли, пересекая линию терминатора. Дневная сторона планеты, покрытая блестящей мозаикой мегаполиса, вдруг задымилась, а ночная, усеянная огнями и скоплениями световых узоров, начала гаснуть.

- Что происходит?!

Командир вызвал центральную диспетчерскую, но в эфире царила странная шелестящая тишина. Никто не отозвался. Молчал даже оператор космопорта в Русогории.

Метаморфозы ландшафта между тем продолжались.

Было видно, как геометрически правильные поля построек, скопления зданий, сооружений, международных технических систем исчезают, а вместо них по поверхности Земли расползаются леса, поля, степи и пустыни. Пропали и плавучие острова, усеивавшие моря и океаны, растворились парящие в атмосфере причалы, поселки и башни космолифтов, соединявшие базы на Земле и орбитальные станции.

Через минуту процесс закончился.

Земля перестала быть мегаполисом, на котором проживало более десяти миллиардов человек.

Нет, города на ней сохранились, видимые через телескопы систем дальновидения звездолета, но они изменились настолько, что ум отказывался воспринимать их облик как реальность.

- Не верю! - хрипло выговорил начальник экспедиции; он единственный из всей научно-исследовательской группы занимал кресло в рубке. - Я сплю!

Зрачок телескопа выхватил на улице одного из городов скачущих всадников. Под ними были лошади! Сами улицы, предназначенные для прогулок и давно освобожденные от наземного транспорта, превратились в потоки пыли, по которым сновали пролетки, конные экипажи и редкие уродливые автомобили.

- Такое впечатление, что мы провалились в прошлое, - пробормотал первый пилот.

- Куда? - не понял командир.

- В прошлое, - повторил пилот.

- И что же нам теперь делать? - по-детски спросил начальник экспедиции.

- Не мы провалились, - сказал командир, обладавший острым умом. - Это Земля провалилась. Не знаю, в чем дело, но что-то действительно случилось со временем. И пока мы далеко от поверхности, мы живы.

- Тогда надо срочно улетать подальше! И сообщить всем в Солнечной системе, что произошло!

Инк вдруг поймал чей-то вызов. Говорили на хинди:

- Земля, я «Чандрагупта», возвращаюсь из поиска. Почему молчите? Санни, в чем дело?

Члены экипажа «Благой вести» обменялись взглядами.

- «Чандрагупта», - ответил на вызов командир корабля, - ждите на промежуточной! Близко к Земле не подходите, до особого распоряжения!

- Кто это?

- Рогов, «Благая весть».

- Что произошло, Рогов?

- Сами разбираемся. Но не суйтесь на Землю! Выясним больше - свяжемся.

Командир выключил связь, оглядел обращенные к нему лица экипажа.

- Возможно, это коллективная галлюцинация.

- Бред! - поморщился начальник экспедиции.

- Дай бог, чтобы это была галлюцинация! Если же нет...

- Не верю! - прошептал первый пилот.

Все разом посмотрели на видеообъемы рубки, показывающие пейзажи Земли.

А командир подумал, что, может быть, это единственный шанс - не верить тому, что произошло. Единственный шанс вернуться в свое будущее.

СЕРГЕЙ КУПРИЯНОВ

СОЮЗНИЧЕСКИЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА

Иллюстрация Владимира БОНДАРЯ

Капитан Шеин мотался по штабу уже пятьдесят минут и понимал, что ничего не может сделать, хотя до боевого выхода оставалось чуть больше часа. Такого бессилия он не испытывал давно. Все последние годы он считался ценным работником, так что относились к нему соответственно. У него была лучшая группа на флоте, у его людей - лучшее снаряжение, лучший транспорт и все прочее тоже на уровне. Конечно, это не само по себе случилось, не по взмаху волшебной палочки. Над всем этим пришлось изрядно потрудиться и немало попотеть. И вот сейчас, когда выход, к которому они готовились последние месяцы, оказался под угрозой, он ничего не может поделать. Все ссылаются друг на друга, на инструкции, приказы, распоряжения, разъяснения, а дело в итоге стоит на месте.

Случилось так, что у него вышел из строя переводчик, без участия которого предстоящий рейд выглядел бессмысленным. Потому что, по одному из Протоколов, между Высокими Сторонами для координации действий с торками на месте проведения операции должен находиться переводчик с каждой из сторон. Нет, он бы легко управился без переводчика-человека, поскольку в боевой комплект десантника как само собой входит переводчик электронный, но Протокол! За него начальство зубами держится. Инопланетяне появились тут раньше, поэтому немудрено, что лучше знали оперативную обстановку и глубже изучили местную природу. С этим волей-неволей приходится считаться. Кроме того, на самом высоком уровне был согласован именно совместный рейд, в противном случае каждая из сторон расценила бы действия другой как недружественные и провокационные, если не хуже. А что может быть хуже? Правильно - военные действия или официальная обида. Трудно сказать про торков, но земляне к такому повороту событий не были готовы во всех смыслах. И эти-то разовые вылазки стоили больших усилий и денег. Надо полагать, что срыв давно запланированной операции мог привести к аналогичной реакции со стороны космических партнеров, изо всех сил старающихся выстроить дружественные отношения. И все из-за чего? Из-за того, что Гришка где-то умудрился подхватить грипп. Мама дорогая, всего лишь грипп! Правда, грипп отвратный, новой генерации, так называемый язвенный. Понятное дело, что его уже сейчас накачали антибиотиками и прочей веселой химией, и через сутки Гришка станет как огурчик, но сейчас этих суток ни у кого не было. Впрочем, в среде офицеров бытовало мнение, что мы, дескать, и без торков тут управимся, не дети, чай. Так что скрытый саботаж происходил еще и от этого.

Поняв, что так он толку не добьется, Шеин решительно направился в дежурную часть, где за последний час побывал уже дважды. Майор, заступивший на дежурство, только вопросительно, посмотрел на него.

- Мне нужна срочная связь с командиром.

- С ума сошел? Ты знаешь, где он сейчас?

- Представляю. Код три восьмерки. Прошу сделать соответствующую запись в журнале.

Майор быстро прошелся по клавиатуре.

- Подтверди, - сказал он, нагибая экран к Шеину. Тот размашисто поставил свою подпись.

Возможно, он совершил сейчас роковую ошибку, отвлекая командующего от работы на объединенном командном пункте, где в обществе торков в данный исторический момент творилась большая галактическая политика.

- Слушаю, - ворвался в дежурку сильный голос командующего. Майор поспешно убавил громкость.

- Здравия желаю. Здесь капитан Шеин.

- Здравствуй, капитан. Как готовность?

- Считаю, на уровне шестидесяти процентов, - сказал капитан с таким чувством, с каким ныряют в ледяную воду, адовой чернотой стоящую в проруби.

- Не понял, - бросил командующий без всякого пафоса, но у присутствующих в дежурном помещении мурашки пробежали по спинам. - Объяснись.

- Срочно требуется переводчик в группу. Мой заболел.

- Кто на хозяйстве?

- Здесь дежурный. Он вас слышит.

- Немедленно обеспечить. Это приказ. Об исполнении доложить через десять минут. Как поняли?

- Так точно! Я...

- Жду доклада. Всё.

Когда большой начальник говорит тебе таким тоном «всё», для тебя это может оказаться действительно так. Окончательно всё. Прощай погоны, выслуга, пенсия, надежды на спокойную старость - всё! На майора стало жалко смотреть. Вставить за такое время переводчика в группу, которая формировалась годы, невозможно. Если только не учитывать одно «но» - приказ. Хоть роди, но сделай!

А капитан уже загибал пальцы.

- Знание языка - на десять баллов. Физическая подготовка на уровне первого разряда. Владение оружием... Ладно, пускай хоть умеет на курок нажимать. Прививки.

- Стой-стой! - взмолился майор. - Теряем время.

И принялся деловито стучать по клавишам.

- Так. Две недели назад на базу прибыла группа офицеров. Сейчас на карантине. Сегодня вечером у них истекает срок акклиматизации. Так, язык сначала. Есть двое. Дальше.

- Физподготовка. Комплекс Аравия.

- Да помню я. Но с Аравией ты хватил. Будет Бельгия, уже хорошо. Тебе же не мордоворот нужен, а переводчик. Везет тебе. Есть Бельгия. Лейтенант Канн, двадцать четыре года. Вес, так... Не важно. В общем, кондиция. Ну, берешь?

- Сначала нужно переговорить с ним.

- Не наглей, Шеин. У меня через три минуты доклад, а до карантина даже галопом минут пятнадцать. Диплом с отличием, полугодовая практика, отличные характеристики, участие в военно-спортивных соревнованиях. Во, даже награды есть.

Дата добавления: 2014-11-29