Сопоставление представлений о парадигмах, темах и исследовательских программах 3 страница

Схема соотношения парадигм, тем и исследовательских программ. Облако представляет структуру исследовательской программы, в ней выделены «твердое ядро» и «защитный пояс» c нечеткими границами. Исследовательская программа реализуется множеством парадигм, три из которых показано; парадигмы разделяют с исследовательской программой различные аспекты положений, составляющих твердое ядро. Жирные стрелки обозначают темы, наиболее долгоживущие составляющие знания, которые сформированы значительно раньше того, как сложилась исследовательская программа, и оказывают влияние на одну (тема В) или несколько парадигм (темы А и Б), а также могут быть включены в ядро исследовательской программы (тема Б). Стрелка внизу – ось времени.

Функционирование науки как социального института регулируется в числе прочих факторов ценностями и нормами, которые разделяет научное сообщество. Ценности и нормы обеспечивают функционирование науки как единого целого и предписывают всем членам сообщества предпочтения, образцы и пределы приемлемого и неприемлемого в научной деятельности.

Обсуждемые далее характеристики научного знания являются ценностями потому, что они не были даны сообществу в готовом виде, а формировались в процессе эволюции науки, зафиксированы в ее институтах и являются основанием нормативов всех аспектов деятельности научного сообщества. Ценности, как регулятивы деятельности научного сообщества, обеспечивают воспроизведение и развитие науки как социального института. Роль ценностей в организации исследования Т.Кун характеризует так: “Хотя они функционируют постоянно, их особенная важность обнаруживается тогда, когда члены того или иного научного сообщества должны выявить кризис или позднее выбрать один из несовместимых путей исследования...” [Кун, 1977, с. 241].

Ценности имеют надиндивидуальный характер, поскольку развитие научного знания происходило не за счет совершенствования творческих способностей отдельных ученых, а путем изобретения и совершенствования методов, приемов исследования и иных институций, их использование и воспроизведение обеспечивается именно ценностями и нормами, регулирующими деятельность научного сообщества [Смирнов, 1986].

На вопрос, заданный участникам «Круглого стола ”Психология XXI века: пророчества и прогнозы”»: «Нужна ли психологу клятва Гиппократа (принятие каждым из психологов того, что следует и чего не следует делать?», А.А.Тюков ответил: «Клятвы никакой не нужно. Мы ее фактически даем, принимая ценности научного знания» [Вопросы психологии, 2000, 1, ].

Основные ценности находятся в определенных логических отношениях друг с другом. Так, наиболее фундаментальной ценностью является общенаучный метод, нормативы реализации которого регулируются ценностью исследования. Исследование обеспечивает такие взаимосвязанные ценности, как согласие научного сообщества, рациональность, обобщенность, объективность, формальный характер, истинность научного знания, простоту концептуальных конструкций.

Наивысшая ценность, признание которой означает принадлежность специалиста к научному сообществу — научный метод. Метод определяет познавательное отношение исследователя к предмету изучения в целом. Общенаучным является гипотетико-дедуктивный метод, который сложился еще в рамках классической науки. Этот метод направлен на выявление закономерностей (в том числе - причинно-следственных) на основе строго регламентированной манипуляции объектом исследования и количественной, формальной оценки регистрируемых эффектов; он характеризуется как гипотетико-дедуктивный из-за особой значимости гипотез и логической операции дедукции в научном познании.

Черты гипотетико-дедуктивного метода обнаружимы уже в работах Г.Галилея и И.Кеплера. Этот метод был развит Лейбницем, который сформулировал условия обоснованности гипотезы.

Реализация гипотетико-дедуктивного метода включает три основных этапа:

(1) формирование гипотезы как системы логически несовместимых (взаимоисключающих) предположений относительно изучаемой действительности; гипотеза абстрагирует те свойства предмета изучения, которые представляются важными в соответствии с предписаниями парадигмы, то есть представляет собой его обобщенное описание (см. подразд. ГИПОТЕЗА);

(2) дедуктивное развитие гипотезы — дедукция (выведение) основных черт явления (объекта), относительно которого сформирована гипотеза; эта операция лежит также в основе объяснения явления или свойств объекта (см. подразд. дедуктивно-номологическая модель объяснения/предсказания К.Гемпеля);

(3) проверка (верификация *) гипотезы - сопоставление теоретически предсказанных дедуцированных следствий гипотезы и эмпирических данных. Если получено расхождение между ними, то, согласно modus tollens * условно-категорического заключения, делается вывод о ложности гипотезы [Кондаков, 1971], и она отвергается (в фальсификационистской логике исследования) или ее подтверждение не принимается (в джастификационисткой логике “поиска подтверждений”). Подтверждение следствий гипотезы в исследовании не является достаточным логическим основанием для вывода о ее истинности [Баженов, 1960], что находится в соответствии с фундаментальным положением о потенциальной погрешимости научного знания (см. фаллибилизм *).

Таким образом, для эффективного применения гипотетико-дедуктивного метода необходимо применение процедуры фальсификации гипотезы, поиск ее опровержения, а не подтверждения (см. подраздел). В рамках логики фальсификационизма вывод относительно приемлемости гипотезы асимметричен — опровержение гипотезы должно быть доказано достаточно строго, поскольку она отвергается окончательно (если, разумеется, далее не будут вскрыты ошибки в выполнении исследования), неопровергнутая же гипотеза принимается до потенциально возможного в будущих исследованиях опровержения. Основываясь на анализе происхождения научного знания в Древней Греции, можно полагать, что признаки формирования гипотетико-дедуктивного метода и использования приема фальсификации появились синхронно (см. [Зайцев, 2000, с 153-154]).

Гипотетико-дедуктивный метод позволяет формировать знание в соответствии с основными ценностями и нормами (обобщенное, формальное, фальсифицируемое) в любой предметной области, поэтому он имеет статус общенаучного метода.

Гипотетико-дедуктивному методу противопоставляют индуктивный метод познания, который состоит в построении обобщения единичных явлений (событий) без обращения к гипотезам. Индукция (от лат. inductio — наведение) — переход от знания отдельных фактов или от частного знания к более общему знанию. Индуктивизм — методологическая позиция, согласно которой научными суждениями являются только факты без теоретических “примесей” (см. подразд.), либо неопровержимые индуктивные обобщения таких фактов [Лакатос, 1978].

Уже одна из первых научных программ Нового времени, предложенная английским философом Френсисом Бэконом (1561— 1626), провозгласила важнейшей целью науки построение обобщенного, объективного, надежного знания. Бэкон полагал, что знание, обладающее такими свойствами, может быть построено при помощи метода логической индукции, т.е. движения от частного к общему. Этот метод не требует выдвижения гипотез, и, следовательно, может (1) опираться на факты *, избегать применения теоретических построений, каких-либо “готовых” или выработанных ранее абстрактных понятий, как это происходит при использовании силлогизмов, в идеале знание должно быть выработано без каких-либо теоретических предпосылок; (2) элиминировать субъективный компонент познания, при этом результат исследования не должен зависеть от индивидуальных черт исследователя, его таланта, способностей и т.п.

Аристотель описал процесс получения вывода, который впоследствии был назван индукцией через простое перечисление, причем он оценивал этот процесс (простую или популярную индукцию) как несовершенный вид логического вывода (см. [Швырев, 1964]).

Бэкон отверг простую индукцию: “Индукция, которая совершается путем простого перечисления, есть детская вещь: она дает шаткие заключения и подвергнута опасности со стороны противоречащих частностей, вынося решения большей частью на основании меньшего, чем следует, количества фактов, и притом только тех, которые имеются налицо” [Бэкон, 1972, с. 63]. Индукции через перечисление Бэкон противопоставил “истинную” индукцию, “которая будет полезна для открытия и доказательства наук и искусств, должна разделять природу посредством должных разграничений и исключений... после достаточного количества отрицательных суждений она должна заключать о положительном” [Бэкон, 1972, с. 64]. Для защиты от противоречащих и опровергающих примеров Бэкон предложил строить “синоптические таблицы”, построение которых строго регламентировано и представляет собой процедуру классификации наблюдений на “положительные”, в которых проявляется какое-либо свойство, и “отрицательные”, в которах изучаемое свойство или явление не выявляется (см. детальный пример индуктивного исследования “природы тепла”, данный Бэконом [Бэкон, 1972, с. 92-122]. Бэкон полагал, что “истинные сущности”, “природа вещей”, воспринимаются интуитивно, но для того, чтобы подготовить рассудок к такому постижению, он должен быть очищен от всех предрассудков, к которым относятся и предвосхищения, то есть гипотезы.

“Истинная индукция”, предложенная Бэконом - не просто способ логического вывода, а прием организации всей деятельности получения нового обобщенного знания, действительно претендующий на статус научного метода. Индуктивный метод был развит в работах астронома Дж.Гершеля (1792-1871) и английского логика Дж.Ст.Милля (1806-1873), получил название “индуктивной логики Бэкона-Милля” и приобрел форму “глобального индуктивизма”. С этой точки зрения все науки, изучающие эмпирически данные объекты, рассматривались, как индуктивные, и индукция рассматривалась как основной метод естественных наук [Швырев, 1964, с. 222]. Еще в 30-е годы XX в. была распространена точка зрения, что “принцип индукции безоговорочно принимается всей наукой и что... никто всерьез не выражает сомнений в этом принципе” (высказывание немецкого философа Г.Рейхенбаха; цит. по [Поппер, 1983, с. 48]). До конца XIX в. термин «индуктивные науки» использовался как синоним естествознания.

Однако обоснование эффективности индуктивного метода столкнулось с большими трудностями. Во-первых, это необходимость установления надежных исходных единиц анализа (проблема “эмпирического базиса теории”, см. подразд. ФАКТ). Решение этой проблемы, неизбежно встающей перед индуктивизмом, имеет либо конвенциональный, либо гипотетический характер [Фоллмер, 1998, с. 45]. Оба эти решения неприемлемы для индуктивизма, а особенно второе, заставляющее обратиться к “изгнанным” гипотетическим обобщениям. Во-вторых, оказывается невозможным, не прибегая к гипотезам, обосновать единственное обобщение из потенциально бесконечного множества возможных обобщений. Именно гипотезы определяют, какие данные и факты необходимы для обоснования и развития теории [Гемпель, 1998]. В-третьих, нет возможности исчерпать все возможные подтверждения индуктивного обобщения, всегда остается вероятность его неподтверждения (так называемая Юмовская проблема индукции [Поппер, 1983, с. 236]). Следует заметить, что, вероятно, один из источников агностицизма * Юма состоит в том, что он не видел достойной альтернативы индуктивному методу [Юм, 1995]. В-четвертых, поскольку индуктивное обобщение - распространение знания, сформированного при изучении определенного ограниченного класса объектов, на более широкие совокупности, то при этом возможно изменить лишь степень обобщенности знания, но содержание его остается неизменным.

Утрата индукцией роли общепринятого научного метода сопровождалась построением синкретических теорий, например, “ гипотетико-дедуктивной концепции индуктивной логики ”, которая эклектично включает представление об обосновании гипотезы через ее эффективность в объяснении известных фактов и в предвидении новых (см. [Швырев, 1964]), или в формально-логическом понятии “ научной индукции ”, применение которой происходит, в части случаев в форме дедукции, а при обобщении общих понятий основывается на применении гипотез [Ветров, Солодухин, 1967].

Возможное включение некоторых компонентов индукции в гипотетико-дедуктивный метод получило название “квазииндукции”. Квазииндукция — логика развития теорий в направлении все более высокого уровня обобщения (универсальности). К.Поппер описывает этот процесс так: “выдвигаются и проверяются теории некоторого уровня универсальности; затем предлагаются теории более высокого уровня универсальности, которые в свою очередь подвергаются проверке с помощью ранее выдвинутых теорий меньшего уровня универсальности, и т.д.” [Поппер, 1983, с. 224]. Теории в этом описании рассматриваются как гипотетические описания изучаемых явлений, поэтому такой вывод называется квазииндукцией. В отличие от индукции, которая состоит в выведении гипотезы из конечного числа фактов, полученных независимо от этой гипотезы, “в квазииндукции гипотеза не «открывается», а предоставляется в дополнение к отчету о наблюдении; процесс состоит в принятии гипотезы, если предполагается, что она достаточно подтверждена отчетом о наблюдении” [Гемпель, 1998, с. 66]. Именно в форме квазииндукции индуктивный принцип играет роль в практике планирования исследований при оценке вклада независимой переменной в экспериментальный эффект (см. [Корнилова, 1997, с. 132]).

Значение, которое придавал Бэкон индуктивному методу, не соответствует роли, которую этот метод сыграл в становлении научного знания. Например, по оценке выдающегося химика Юстуса Либиха (1803-1873), данной в период наивысшего авторитета индуктивного метода, развитие науки «шло по пути, диаметрально противоположному тому, которое было указано Бэконом» (цит. по [Кирсанов, 1987, с. 56]). Именно противоречащие индуктивному методу работы Коперника, Галилея и др., были отвергнуты Бэконом по методологическим основаниям, хотя именно они составили суть научной революции XVI-XVII в. [Кирсанов, 1987, с. 59]. Знаменитое высказывание И.Ньютона “Гипотез не измышляю!” противоречит содержанию его основного труда “Математические начала натуральной философии”, который посвящен проверке конкретной гипотезы (см. подразд. ГИПОТЕЗА, а также [Койре, 1985, Дмитриев, 1999]). В работах П.Дюгема, К.Поппера, Дж.Агасси, посвященных истории науки, показано, что открытие закона гравитации Ньютоном, создание электромагнитной теории Ампером, которые “считались примерами триумфального применения индуктивного метода”, не могут рассматриваться в этом качестве [Лакатос, 1978]. Анализируя положение индуктивистской логики в рамках методологии науки на примере работ логика-позитивиста Р.Карнапа, К.Хюбнер замечает: «…когда методология никоим образом не использует результаты индуктивной логики и даже прямо отвергает их (о чем говорит пример Кеплера), то это не может не дискредитировать ее именно как логику» [Хюбнер, 1994, с. 110].

Внутренняя противоречивость, трудности применения индукции как метода научного познания обусловили активное участие в развитии дедуктивного метода многих ярких сторонников индуктивизма, например, Анри Пуанкаре.

Распространена точка зрения, что наблюдение как прием научного исследования строится по принципам индукции, поскольку представляет собой фиксацию фактов, а гипотезы, как и другие теоретические конструкции, не оказывают на это сколько-нибудь существенного влияния. Индуктивный метод был сформулирован Бэконом именно как пассивное (и поэтому “объективное”) наблюдение, а не как активный диалог с природой [Кирсанов, 1987, с. 58]. В действительности, результаты наблюдения неизбежно опосредуются теорией и выдвигаемыми гипотезами [Корнилова, 1997], как бы нечетко ни были сформулированы цели исследования. Важно отметить, что и обыденное наблюдение строится не по индуктивному принципу. С.Л.Рубинштейн показал, что в наблюдении не выделяется специальной стадии перечисления отдельных свойств или составляющих объекта, предшествующей построению обобщенного, абстрактного его описания [Рубинштейн, 1973]. Поэтому и в задачах наблюдения, и при решении задач, характерных для квазиэксперимента, или истинного эксперимента, построение теоретических конструкций все более высокого уровня обобщения и универсальности выглядит как основанное на индукции поступательное движение от частного к общему, а на самом деле является результатом применения гипотетико-дедуктивного метода.

Индуктивный метод формировался с целью исключить теоретические конструкции из процесса познания, поэтому представляется закономерным заключение К.Гемпеля: “Метод, посредством которого формулируются научные гипотезы или теории, нельзя описать с помощью общих правил индуктивного вывода” [Гемпель, 1998, с. 35]. К.Поппер, на основе анализа возможностей и опыта применения индуктивного метода, приходит к выводу, что “ индукция, то есть вывод, опирающийся на множество наблюдений, представляет собой миф ” [Поппер, 1983, с. 271]).

Отметим неправомерность отождествления логической и математической индукции с целью обосновать применимость последней при оценке эмпирических закономерностей, так как математическая индукция основана на свойствах ряда натуральных чисел и неприменима к другим объектам.

Неудача попыток решить проблему индукции логическими средствами привела сторонников индуктивизма к попыткам решить ее хотя бы вероятностным способом, то есть преодолеть невозможность логического доказательства индуктивного обобщения (так как для этого требуется бесконечное множество подтверждений) оценками вероятности истинности суждения. Для многих методологов и философов науки такой исход был воспринят как трагическая необходимость “отвергнуть все то, что наукой и здравым смыслом рассматривалось как знание” (см. [Лакатос, 1995, с. 15]). Следует заметить однако, что индуктивный метод в чистом виде никогда не был применен, что основные факты, обобщения, закономерности, законы, зафиксированные в истории развития науки, прошли процедуры доказательства и объяснения, довольно точно соответствующие гипотетико-дедуктивному методу (см. обзор [Лакатос, 1978]). Отказ от индуктивизма был не отказом от критериев рациональности знания, а лишь “отступлением от утопических идеалов” [Лакатос, 1995, с. 15].

Таблица ХХХ. Сопоставление основных эпистемологических позиций индуктивного и гипотетико-дедуктивного методов.

Отношение к	Индуктивный метод	Гипотетико-дедуктивный метод
(1) позитивизму *	Глубоко связан с его основными идеями. Одна из основ доктрины позитивизма.	Находится в противоречии с его основными положениями.
(2) приемам верификации суждений (см. подразд.)	Допускает установление истинности суждений согласно логике подтверждения, но не фальсификации [Гемпель, 1998].	Для оценки истинности суждений требует применения логики фальсификации.
(3) роли и структуре гипотез (см. подразд.)	Намеренно избегает выдвижения гипотез, а формулируемые гипотезы отличаются упрощенной конструкцией, поскольку не требуют противопоставления альтернативных гипотезы и контргипотезы.	Требует построения гипотезы как системы альтернативных логически несовместимых суждений (“гипотеза - контргипотеза”).
(4) идиографии/ номотетике (см. подразд.)	Хорошо согласуется с идиографическим подходом.	Реализует номотетический подход в исследовании.
(5) концепции истины (см. подразд.)	Связан с представлением о конвергенции всех теорий к единой истине.	Соответствует представлению о множественности концептуальных систем.
(6) принципу целостности (см. подразд.)	Неизбежно реализует элементаристскую версию принципа целостности.	Допускает реализацию системной трактовки принципа целостности.
(7) редукционизму (см. подразд.)	Порождает редукционистские объяснения изучаемых явлений.	Позволяет избежать редукционистских объяснений изучаемых явлений.
(8) методу понимания (см. подразд.)	Не накладывает запрета на применение метода “понимания” [Гемпель, 1998].	Не допускает реализацию метода “понимания”.
(9) принципу реконструкции (см. подразд.)	Допускает реализацию феноменологических установок.	Направлен на развитие принципа реконструкции.
(10) эволюционной эпистемологии (см. [Поппер, 2000])	Описывает процесс формирования знания как неэволюционный.	Характеризует процесс формирования знания как эволюционный.
(11) проблеме познаваемости мира	Представляет одну из основ агностицизма. Знание ограничено перечислением всех возможных фактов.	Знание гипотетично, но система знания – открытая, его эволюция бесконечна.

Научное исследование представляет собой эффективный инструмент построения обобщенного, надежного, объективного знания, которое может быть передано без искажений и представлено в виде законов, закономерностей, зависимостей.

Именно исследование как целостная система теоретических и эмпирических приемов, нормативов, реализующих общенаучные, а также дисциплинарные ценности, конкретные формулировки объяснительных принципов принимается в качестве образца, парадигмы, и в этом качестве является “единицей” эволюции науки. Все основные нормативы научной практики, включая общенаучный метод и его дисциплинарные версии, сформированы в рамках исследований. Самостоятельные методики представляют собой “свернутую” форму конкретных исследований, воспроизводимость результатов которых, надежность, репрезентативность, валидность которых доказана (см. подразд). Запреты на определенные действия также формулируются в результате выявления типичных ошибок в планировании и проведении исследований.

Соответствие научного исследования ценностям и нормам науки обеспечивается многочисленными специализированными институтами: научными периодическими изданиями, которые публикуют результаты исследований и делают их доступными критике и свободному использованию всеми членами научного сообщества; вспомогательными научными дисциплинами, например, теорией измерений, математической статистикой и пр., (вспомогательные дисциплины обеспечивают рутинные операции научного познания и могут не иметь самостоятельного значения вне рамок науки); учебными курсами, подготавливающими профессиональных исследователей (например, курс “Экспериментальная психология”), производствами, разрабатывающими и изготовляющими аппаратуру для исследований и т.д.

Научное исследование позволяет (1) сделать надежный выбор между альтернативными представлениями о строении изучаемой действительности (гипотезами), выбор, который не может быть обоснован исключительно логическими средствами и (2) дать объяснение результатам исследования - принятию/отвержению гипотез, фактам.