М. Вебер: от мира традиций к миру рациональных действий

214.

** Там же, с. 103.

*** Там же, с. 127—128.

145

эмоции и соответствующие принципы регуляции, которые умест­ны в дружбе, семье, любви, преобладают во всех социальных свя­зях, основывающихся на механической солидарности.

Механическая солидарность, доминируя в архаических обще­ствах, вместе с тем никогда полностью не вытесняется, не исче­зает. В социально-дифференцированных обществах она проявляет­ся в виде любви к Родине, своим национальным обычаям, при­сутствует в уголовном праве, поскольку оно предусматривает реп­рессивные наказания, являющиеся трансформированной формой мести.

Органическая солидарность основана на разделении общественно­го труда, социальной, профессиональной дифференциации. Она преобладает в более развитых обществах, объединяющих людей, не просто проживающих на одной территории и объединяемых эт­ническим сходством, а взаимозависимых друг от друга в экономи­ческом, политическом, культурном отношении.

Людей связывает друг с другом взаимозависимость, взаимодо­полняемость функций, профессий, умений. Соответственно, отно­шения между людьми строятся прежде всего с учетом их соци­альных функций, умений, способностей, а не на эмоциональной основе, т.е. являются деиндивидуализированными (а не эмоцио­нально-персонифицированными), носят абстрактный характер. Эти функции выполняются независимо от того, к какой этнической группе принадлежит исполнитель этой функции, чей он родствен­ник, какова его профессия.

Тем самым (и в этом основной пафос работы Э. Дюркгейма) органическая солидарность создает такой тип организации соци­альной жизни, в котором высшая ценность — индивид, выполня­ющий свои функциональные обязанности перед другими и приоб­ретающий тем самым свободу от произвола, независимость от дру­гих. Каждый зависит от каждого, а поэтому уважает его свободу и И нди видуал ьн ость.

Идеи Ф. Тенниса и (особенно) Э. Дюркгейма наметили основ­ную генеральную линию исследования типов организации соци­альной жизни: путь развития социальной реальности — это эволю­ция от преимущественно эмоционально-персонифицированных отношений к рационально-деиндивидуализированным. Эти идеи получили развитие в работах М. Вебера и Т. Парсонса, чьи типоло­гии мотивации социальных действий сыграли и во многом продол­жают играть основополагающую роль в общесоциологическом ана­лизе как социально-исторических типов социальных действий от­дельных индивидов, так и (что более важно), социально-истори­ческих типов социальной реальности, порождаемой подобными действиями.

146

М. Вебер, сделавший существенный акцент на социологическом анализе мотивации социального действия, сфокусировал свое вни­мание на степени участия рациональных элементов в процессе мо­тивации социального действия.

Он классифицировал социальные действия (их мотивации) на основе целерационалъного действия. «Целерационально действует тот индивид, чье поведение ориентировано на цель, средства и побоч­ные результаты его действия, кто рационально рассматривает от­ношение средств к цели и побочным результатам... то есть действу­ет, во всяком случае, не аффективно (прежде всего не эмоцио­нально) и не традиционно»*.

Иначе говоря, целерациональное действие характеризуется яс_г ным пониманием Деятелем своей цели и средств, которые для это­го наиболее пригодны, эффективны. Все составляющие целерацио-нального действия основаны на глубокой рефлексии сознания. Де­ятель рассчитывает потенциальные реакции окружающих, возмож­ность их использования для достижения своей цели и т.д!

Возникающее иногда противоречие между индивидуальной це­лью и ориентацией на другого может быть разрешено самим Деяте­лем — он соотносит цель и средства, просчитывает положительные или отрицательные последствия своих действий и находит разум­ную меру сочетания личной цели и социальных обязательств.

Преимущества полностью осмысленных, просчитанных действий очевидны. В подобной мотивации в наиболее концентрированном виде проявляется все, на что способен разум человека, освобож­денного от эмоций, предрассудков, внешнего произвола, собствен­ных привычек, слабостей. И в этом просматривается мощный гума­нистический потенциал идей М. Вебера.

Вместе с тем это лишь идеальная модель, некий образец, по степени приближения к которому можно судить о разумности дей­ствий и поступков. В реальной жизни, на наш взгляд, такого рода действия отнюдь не часты.

Более распространенным является ценностно-рациональное дей­ствие, подчиненное определенным требованиям, учитывающее принятые в этом обществе ценности. Индивид в этом случае не имеет какой-либо внешней, рационально понятой цели, он строго ориентирован на выполнение своих убеждений о долге, достоин­стве, красоте. Ценностно-рациональное действие, по словам М. Вебера, всегда подчинено «заповедям» или «требованиям», по­виновение которым человек считает своим долгом.

' Вебер М., Избранные произведения, с. 629.

В этом случае сознание Деятеля не полностью раскрепощено, поскольку, принимая решения, разрешая противоречия между лич­ной целью и ориентацией на другого, он строго ориентируется на ценности, принятые в обществе.

Два других вида социальных действий — аффективное и тради­ционное — находятся, по выражению М. Вебера, на самой границе, а часто даже за пределом того, что «осмысленно», т.е. на границе действий, подлежащих социологическому анализу. *■*Аффективное действие обусловлено чисто эмоциональным со­стоянием и осуществляется в состоянии аффекта, при котором роль сознания минимизирована. Человек, находящийся в подобном со­стоянии, стремится немедленно удовлетворить испытываемые им чувства (жажда мести, гнев, ненависть и др.). Это, конечно, не инстинктивное, а преднамеренное действие. Но основанием такого мотива является не рациональный расчет, не «служение» ценнос­ти, а чувство, аффект, который ставит цель и вырабатывает сред­ства ее достижения.

В традиционном действии также предельно минимизирована са­мостоятельная роль сознания. Такое действие осуществляется на основе глубоко усвоенных социальных образцов поведения, норм, ставших привычными, традиционными, не подверженными про­верке на истинность. И в этом случае самостоятельное моральное сознание данного человека «не включено», он поступает «как все»,

«как принято испокон веков».

* * *

В реальной жизни причудливо переплетаются все перечислен­ные виды социальных действий.

Например, приобретая телевизор или видеомагнитофон, вы рацио­нально взвешиваете их достоинства, недостатки и цену. При этом вы учитываете свои материальные возможности, веяния моды, пре­стиж, насколько приобретение данного товара по данной цене и уровню престижа «приличествует» для вас, и т.д. Конечно, в данном потребительско-экономическом социальном дей­ствии (покупка товара) доминирует рациональная мотивация. Во­обще экономическое поведение в условиях рынка, свободы выбора и конкуренции считается в какой-то мере образчиком целерацио-нальной мотивации. Вы взвешиваете, соотносите различные обсто­ятельства, условия, хотя и к этому рациональному выбору примеши­ваются отнюдь не сугубо рациональные элементы: престиж, прили­чия, а может быть, и чаевые. С точки зрения рациональной логики надо платить лишь за работу, но чаевые — это традиция, поэтому вы их даете — таксисту, грузчику и т.д. Чаевых ожидают даже в самом рационально организованном обществе, и ваш рационализм будет воспринят как нечто неприличное, как жадность и т.д.

Следовательно, в экономическом поведении переплетаются це-лерациональный момент и традиции, обычаи, ценности культуры,

Дата добавления: 2014-12-29